Случай в дороге

                СЛУЧАЙ  В  ДОРОГЕ
                Рассказ
     Ивана Ефремовича всю ночь мучили страшные видения. Снился ему пожар. Огонь  бежал по пятам, жёг ноги, руки, лицо. Он словно наяву ощущал запах горелого мяса. Иван Ефремович зажимал нос, стискивал голову руками, стонал.
К нему поспешила жена Пелагея.
-   Да что с тобой, родимый? – в испуге наклонилась она над мужем.
Пелагея засеменила на кухню, набрала кружку холодной воды. Приподняв голову мужа,  уговаривала торопливым шёпотом:
- Проснись, Ванюша!  Что с тобой? Выпей водицы!..
 Иван Ефремович, натужно дыша,  потянулся к руке жены и попросил:
-  Сядь, Полюшка, посиди со мной. Что-то тяжко сердцу…
 Сладко посапывал на просторном диване взрослеющий внук Павлушка. Ему снились красочные сны. И всё-то у него складывалось удачно и кстати. Нина из своих Озёрок   наконец-то прислала  такое ласковое и согласное письмо, что у парнишки  даже во сне расцветала на губах счастливая улыбка.
      … Иван Ефремович  со вчерашнего дня носит на душе тяжкий груз греха человеческого. О, Боже милостивый! Прости, если такое прощается. Как сказать жене о случившемся,  Иван Ефремович не знает, никак не подчиняется язык сказать правду. Хоть и нет в том его, Ивана, вины, но  всё же…
А случилось такое…
Повёз вчера Иван Ефремович в город продавать на рынке мясо. Пелагеюшка-то прихворнула малость, вот и пришлось старику  самому ехать торговать. А куда деваться-то?
 И поедешь, коль надо. Славного бычка они с Пелагеей вырастили! Не сказать, что уж очень большого по весу –  молодой бычок,  можно было бы ещё растить, да внук любимый сокрушил – так и ластится: помогите, милые дедуля с бабулей, добавьте самую малость деньжат на покупку мотоцикла! Накопил парнишка частично, не хватает немного, а родителей тревожить не хотелось. Понимающий внук растёт, не избалованный. Как тут откажешь? Вот и решили бабушка с дедушкой уважить внука, помочь приобрести покупку его мечты. Пусть катает свою девушку Нину, дай Бог им здоровья!..
Молодая телятинка исходила сладостным парком –
отменное мясцо!
    На выезде к городу, у Топкого оврага Ивана Ефремовича остановил какой-то представительный мужчина из большого лимузина, стоящего на обочине  дороги.
Иван  Ефремович невольно повиновался властному голосу. А незнакомец, несмотря на представительный вид, не церемонился со стариком. Он грозно нахмурил брови, вплотную подошёл к машине Ивана Ефремовича и приказал:
- Открывай багажник!
 Откинув брезентовую накидку с тушки,  строго спросил:
-  Куда везёшь мясо, мужик?
Иван Ефремович несколько опешил от напористости  чужака и потерянно ответил:
- В город, на  базар…
Мужчина, на секунду помедлив, а затем, ткнув в брезент, снова задал нелепый вопрос:
- И по какой же цене думаешь продавать?
Иван Ефремович подумал и ответил, что посмотрит –
как люди оценивают свой товар, так и он намерен делать. Не барыга же он какой-нибудь, а своими руками выращенное едет продавать…
И тогда незнакомец вдруг сам сделал вывод:
- Мясо говяжье нынче по рыночной цене не сказать, что дорогое. Судя по  тушке, сколько бы выручил на базаре?
Иван Ефремович, прикинув вес бычка в убойном состоянии,  подсчитал в уме и ответил, что  по его прикидкам получается сумма в  три тысячи двести рублей…
- Ну, вот что, мужик. Получай свои  три  тысячи, давай мясо сюда!..
 И незнакомец, достав из-за пазухи набитый бумажник, протянул Ивану Ефремовичу купюры.
- Как?  Всё, что ли, забираешь целиком? Но тогда я теряю целых двести рублей!
Мужчина, похлопав  Ивана Ефремовича по плечу, назидательно сказал:
- Две сотни получишь, как только доставим мясо на место.  Без обмана!
- Поехали! – повелительно бросил он, взяв под охрану поклажу Ивана Ефремовича.
Остановились у самого обрыва  Топкого оврага.
- Помогай! – отрывисто приказал незнакомец, берясь за тушу.
 Иван Ефремович оторопело  посмотрел на незнакомца. До его сознания ещё не дошёл замысел чужака.
Мясо свалилось в овраг. Мужчина ловким движением рук достал пластмассовую канистру  с бензином, выплеснул всё из ёмкости на тушу и  поджёг. Когда мясо охватило пламя, он вытащил новенькие   банкноты и, отдавая их старику, сказал:
- Вот тебе недостающие двести рублей. А теперь дуй отсюда назад! – угрожающе приказал незнакомец…
     Иван Ефремович пришёл в себя только у калитки своего дома. « Лишь бы не напугать Полюшку, сердечко-то у неё слабенькое», – просверлила  его мозг тревожная мысль.
Запах горелого мяса преследовал его. И вот теперь уже почти сутки прошли, а он всё никак не может   избавиться от ужаса, от содеянного.
«А если бы не послушался незнакомца, что было бы?» – мучительно размышлял Иван Ефремович. И боль  тяжким грузом ложилась на сердце.
А мысли текли в прежнем  направлении:» Он, что убил бы меня тогда? Но я не видел у него оружия! И разве было у него право – убить человека на за что, ни  про что – просто так?  Вроде бы интеллигентный из себя мужчина, при  галстуке, на бродягу не похож, опрятен. Кто он? Откуда у него столько денег?! Может, вор, прикинувшийся  интеллигентом? Или какой-нибудь кооператор, делец из богатеньких». – подытожил  Иван Ефремович.
Но легче  от своих  итоговых мыслей ему не стало. Он, Иван Касимов,  прошедший горнило  войны, испытав на себе все круги ада лихолетий, вынесший эпоху сталинизма, разруху и голод, никак не мог понять  и принять факт свершившегося. Сжечь мясо – это ли не кощунство?  Надо было видеть глаза голодающих и умирающих, которым не то, что мяса, крошку хлеба бы для выживания… В память отчаянно врывались воспоминания  о прошлом – ещё не зарубцевалась она от давних ран  военных всполохов.
За что же такое вредительство?  Как можно такое сотворить?
Бывший фронтовик  был бессилен  что-либо предпринять, придумать. Его мозг отказывался воспринимать сотворённое, разум в согласии с сердцем и душой никак не вмещал содеянного зла –
это же грязной воды преступление!
Глухой стон вырвался из груди деда Ивана.
- Где болит, Ванюша? –  заполошенно   заметалась Пелагея, – в больницу бы надо  тогда, а, Ванечка?
Иван Ефремович понял, что  никакой врач не поможет ему избавиться от душевного  потрясения. Понял он это и уверовал в безысходность до конца. Потому и замотал головой  в ответ на заботу жены,  её причитания, дескать,  врач тут не помощник.
 В голове его снова  замельтешили огненные мысли;  запах горелого мяса лез в нос, рот, заполнял его горло. А густой чёрный дым, казалось, напрочь выедал глаза. Огонь жёг его тело и душу.
- Полюшка! Прости, родная! –  прошептал Иван  Ефремович  жаркими губами, с усилием  поднимая  отяжелевшую голову.
     Пелагея с ужасом впервые в жизни увидела, как по щекам мужа текут скупые мужские слёзы.