Возвращение - 2. Глава 3. Неожиданное известие. По

      Предыдущая глава 2. http://proza.ru/2024/02/10/1232

         Глава 3. НЕОЖИДАННОЕ ИЗВЕСТИЕ

      А в гулкой пустоте сонного утра третьего января вдруг раздался тревожный, неожиданный звонок — сегодня ночью, в двадцать три часа, из Израиля в Москву прилетает на три дня бывшая жена Жени - Мария с его дочерью Эрикой.

      У Саши было такое чувство, будто впопыхах села не в свою маршрутку где-то под вечер. Достаешь деньги за проезд и вдруг замечаешь в быстро темнеющих сумерках за окном совсем другой, незнакомый пейзаж. Слышишь чужие названия остановок, и первое единственное желание — сорваться с места и выскочить поскорее, чтобы не оказаться в запутанном лабиринте совершенно чужого района, на неприятно незнакомой улице, где и домов почти нет, одни заборы, и практически нет прохожих, которые могут запросто вместо ответа торопливо ускорить шаги.

     До бразильского сериала пока было далеко, но завязка уже наклевывалась. Женя сидел, откинувшись, на диване, сцепив ладони на затылке, уставившись в прямоугольник окна, за которым был виден только кусочек бесцветного неба из-за нависших громад  монолитов зданий, слепленных в кучу, словно грибное гнездо поздних опят в лесу.

     — Сашенька, иди ко мне! — он встал с дивана, за руку притянул с кресла к себе на колени молчаливую Сашу, обнял за плечи, прижал к себе. — Не думал, что все так получится. Ты только не нервничай! Три дня пролетят быстро. Я обещал своей девочке Эрике показать Москву, когда летом был у них в Израиле. И вот сейчас она хочет увидеть русскую зиму.

     — Ты с ними будешь по-немецки разговаривать? — Саша спросила, лишь бы не молчать в настороженной тишине квартиры.

     — Да, по-немецки, или на английском, как придется, — Женя поцеловал Сашу за ушком. — Надеюсь, ты меня не будешь ревновать к моей бывшей супруге?

       Но сейчас Саше было не до ревности. Она представила, как четырнадцатилетняя девочка — подросток рвется в загадочную снежную Россию из жаркого Израиля. Каким тонким, как лезвие бритвы, может быть любой прокол отца в течение этих трех непростых дней для обоих — отца и дочери — взаимоотношений, да еще в присутствии постоянного наблюдателя — матери, неизвестно, как настроенной к этим встречам.

       Она понимала, как сейчас растерян Женя, оказавшись в такой тупиковой ситуации, еще больше усугубившейся из-за ее, Сашиного, несвоевременного приезда. И, несмотря на его оптимизм, решительность найти выход из любой критической ситуации, именно сейчас ему нужна была поддержка педагога, психолога, чтобы не наломать дров и не наделать глупостей, из-за которых могли наступить осложнения в будущем между отцом и дочерью.

     Сейчас помощь Саши была просто необходима. Прежде всего, ей нужно было на время забыть о себе, своих планах, полностью раствориться только в проблемах Жени. Нужно было его встряхнуть, ненавязчиво предложив план действий:

     — Женя, мы сегодня будем завтракать? Не отказалась бы от чашечки твоего чудесного кофе. Пошли на кухню и за столом все обсудим. — Саша ладонью взлохматила Жене прическу, пока еще легко вскочив с его колен. Фигура начинала портиться. Живот уже нельзя было при желании втянуть, как прежде. Он начинал немного выступать вперед, хотя со спины совсем не было видно увеличения веса.

     Саша представила в этой ситуации свою дочь Аннушку, но тотчас сердце тоскливо завихрило — нет сравнения. Отец Аннушки никогда не появится.

     «Выключи свои эмоции, навредишь малышу, мамочка», — приказала мысленно себе, опять ненароком коснувшись запретной темы о муже Косте, пока накрывала на стол.

      Ревности к бывшей супруге Жени не было. Саша в очередной раз ужаснулась: мы совсем не знаем даже близких нам людей, хотя проводим с ними большую часть своей жизни. Внутренний мир каждого из нас за тысячью замков и замочков, и видимая часть жизни, поступков, желаний, мыслей — это только микроны того неведомого глубинного макрокосмоса по имени — близкий человек. Который пришел в этот мир с неведомой целью, пройдет с тобой по дороге жизни и уйдет в небытие, непознанный, закрытый, оставив лишь легкий, теплый отблеск своей любви.

     Женя позвонил в отель, заказал номер на три дня. Потом заказал столик в известном ресторане, чтобы сводить гостей пообедать. Билетов в Большой и Малый театры не было, но Женя договорился насчет билетов на сказочное представление в Большом Кремлевском дворце. Он занервничал, когда Саша решительно сказала:

     — Женя, меня в эти три дня нет в Москве! Договорились? Нет, я буду здесь, рядом, в квартире, но ради дочери забудь временно о моем существовании. А я спокойно посмотрю Москву: Третьяковку, Кремль, Красную площадь, метро. Нет, и в ресторан я не пойду. Потом сходим вдвоем. Я не говорю по-немецки, во-первых, а во-вторых…

     Из психологии Саша знала, что каждый ребенок проходит три стадии своих отношений с родителями: первая — дети любят родителей и принимают их. Вторая — дети ненавидят родителей и не принимают их. И, наконец, дети прощают родителей и понимают их.

     Подростки сосредоточены на себе, на своих проблемах. Им чрезвычайно важно внимание окружающих. Подросток ищет у друзей и родителей понимания, одобрения, восхищения.

     За короткий период он, Женя, должен стать из формального отца настоящим другом. Дружба для подростков значит очень многое. Оценка и положительная эмоциональная поддержка родителей приобретают для него первостепенное значение.

     Саша видела, что Женя уже не здесь. Все ее слова он, как примерный студент, уже мысленно перевел в практику — куда пойти, что предпринять, что показать в огромной столице огромного государства, чтобы путешествие за тысячи километров от дома оставило в детской душе, если не восторженный, то хотя бы неизгладимый след на всю оставшуюся жизнь.

      Женя ночью уехал через пол-Москвы в аэропорт Шереметьево, по пути завернул в отель, купил цветы.

      Саша выключила телевизор, потушила свет в зале. Облокотилась на подоконник, стала смотреть с третьего этажа на паркующиеся под окном машины, на бегущих с поднятыми воротниками людей, подгоняемых пронизывающим январским ветром, к спасительному теплу подъездов:

     «Хоть бы не сорвался на какой-нибудь мелочи. Ведь подростки прислушиваются к нам только в том случае, если наш интерес к их проблемам будет искренним, внимание — неподдельным».

     Сейчас она ничем не могла помочь Жене. Чужая тетка с округлившейся талией в роли подруги отца Эрики, рядом с несравненной мамочкой — тут не нужно быть никаким, самым захудалым психологом, чтобы понять, какой удар был бы нанесен неокрепшей душе его дочери.

     В эту ночь Женя дома не ночевал.

     Рано утром заскочил на час, принял душ, переоделся в парадный синий костюм, белую рубашку. Стал выбирать галстук, потом махнул рукой и оставил верхнюю пуговицу на рубашке не застегнутой. Стал похож на собирающегося смущенного жениха. Подошел, обнял за плечи Сашу, сидевшую на стуле под сосной, виновато улыбнулся:

    — Потерпи, Сашенька, и извини, что так все получилось. Понимаешь, они в самолете выспались, и Эрика начала показывать мне видеофильм о своей жизни в Израиле. Не смог я своей девочке сказать:

      — Давай завтра посмотрим!

      «Только не нервничай. Сейчас ему не до тебя!». Саша представила, как в полночь вышедших из самолета на летное поле Шереметьево Жениных гостей в осенних курточках и шапочках прохватил арктический холод и ветер ночной Москвы.

       — Женя, послушай! Перед посещением ресторана утром  сначала отвези гостей в меховой салон или магазин. Нужно одеть их в русские меха. Будут отличные подарки, и не замерзнут. Обещали минус двадцать.

      В комнате наступила такая тишина, что стало слышно даже через толстые многослойные пластиковые окна глухой надоедливый звук включившейся во дворе сигнализации  машины.

     Женя застегнул зимние ботинки и, держа куртку в руках, застыл в проеме двери.

       «Что-то не то сказала?» — мелькнуло в голове у Саши.

    — Сашенька, ты — необыкновенная женщина! Чем больше я тебя узнаю, тем больше ты меня удивляешь. Ведь мне это даже в голову не пришло. В машине тепло, комфортно. Сашенька, всегда помни: ты для меня — одна, единственная. Других просто нет. Не грусти! — и он уехал.

     Саша, перекусив, собралась на экскурсию по Москве

      Детская память сохранила воспоминания недолгих сборов с мамой в Москву. Домик бабушки в Малаховке недалеко от детского санатория или лагеря, где галдели подростки и малышня в ярких футболках и одинаковых панамах. Огромный участок леса с высоченными соснами, огороженный обычным деревянным забором, где жил  генерал в отставке, и в ярком разнотравье на опушке — море спелой душистой лесной земляники.

     А потом — путешествие в метро. На улице с названием Оружейный переулок жила родная тетя с тремя детьми, Сашиными ровесниками. И было удивительно, как они все размещались в одной огромной комнате, а рядом в двух других комнатах жила еще семья, и все собирались в общей кухне таким дружным шумным табором, как бывало летом в селе, когда у реки вдруг появлялись пестрые палатки приехавших цыган.

     И самое удивительное чудо — лифт, на котором Сашу катали новые  друзья.

     И еще запомнились дожди.

     Женя приехал после одиннадцати ночи, когда Саша, укрывшись пледом, задремала на диване в зале под трансляцию по телевизору концерта известного певца.

     Сбросив прямо на пол свою канадку, присел рядом на диване, отвел холодной ладонью прядь с лица:

      — Раздевайся, соня! Сейчас узнаешь, как я тебя люблю!

      И Саша почувствовала, как он взволновал, счастлив, нетерпелив. Но впереди у Жени было еще два напряженных дня.


         (продолжение следует)

    Следующая глава 4.