Агент в исторической реальности гл. 12 Ангел ч. 7

   Пушкин откинулся на подушки и проговорил: « Шалунья милая моя, прелестница без всякого изъяна. Внемли моим страданьям». Потом помолчал и добавил : «Чаю, так чаю». И я пошла за чаем, взяла еще и бутерброды с сыром, на всякий случай. Если он не будет, сама съем. Одни нервы с этими поэтами, как бы еще и оправдываться не пришлось. Объект выпил чаю и от бутерброда не отказался. Ну, значит, первый шок прошел. И я продолжила нашу политинформацию.

- Мы с Вами сейчас находимся в квартире атташе французского посольства Д*Аршиака. Да, того самого, секунданта Вашего соперника. После некоторых переговоров он любезно предоставил Вам это помещение и обещал увезти Вас в своём экипаже во Францию. Совершенно бесплатно. Да, про деньги. Те люди, что меня послали, собрали Вам некоторую сумму на первое время. Сами понимаете, ваши деньги у нас давно не в ходу, так что миллионами не можем Вас порадовать. Сколько нашли. Вот здесь серебро, а здесь ассигнации. Владейте. Но главное, в карты не садитесь играть. Так дальше, кое-что из вещей принесет Никита. Надеюсь, не хватятся у Вас в доме пары панталон, чулок и рубашек? Не могу же я такие вещи у виконта просить, это неприлично. Кровотечение у Вас почти остановилось. Но я перед дорогой сделаю Вам последнюю перевязку, на всякий случай. И дам Вам собой пилюли. Будете принимать в дороге. Пока вроде все.

Объект взял мою руку и поднес к губам.

- Зачем я ею очарован?
Зачем расстаться должен с ней?
Когда б я не был избалован
Цыганской жизнию моей

- И еще Александр Сергеевич, привыкайте уже мыслить прозой.

- Нет ни в чем вам благодати;
С счастием у вас разлад:
И прекрасны вы некстати,
И умны вы невпопад.

- Да, да, надо менять свой стиль, знаете, с утра во мне уже родился один сюжет. Молодого офицера бросила красавица – невеста, польстившись на титул и богатство. И назову этого офицера –Дантес. Пусть ему тоже будет приятно.

- Да, я его читала этот Ваш роман. «Граф Монте-Кристо» называется. Отличная вещь.

- Монте-Кристо, почему Монте-Кристо? И почему роман? Так я его все-таки написал? Больше ни слова, Вы знаете, как я суеверен. А перстень свой, свой талисман, хранивший меня столько лет, я Далю подарил, когда он около меня сидел.

- Хорошо, хорошо, больше ничего такого я говорить не буду. Только и Вы стихов больше не читайте, особенно в присутствии д*Аршиака. Как Вы себя чувствуете? Температуры, вроде, нет. Вот и прекрасно. Лежите, отдыхайте. Принести Вам что-нибудь почитать? Я там видела, какой-то томик на французском.

Второй день прошел также ровно. Объекту стало значительно лучше, если бы эти доктора не ковырялись все время в его ране, не ставили пиявок, то ему было бы просто прекрасно. За эти несколько дней у него начали пробиваться усы. Лицо совершенно изменилось. Наши беседы с ним продолжались, надо же было его как-то развлекать.

- Александр Сергеевич, я понимаю, что сейчас не совсем вовремя. Но посмотрите на этот перстень. Он ничего Вам не напоминает?

- Напоминает. Я все время хотел Вас спросить, но не мог. Вы же о себе ничего не рассказываете, вдруг это тоже Ваша тайна. И мы тут оба в тайне и печали.

- Нет, нет, это вовсе не тайна. Расскажите мне его историю, а я, если смогу – продолжу.

- Ну что рассказывать, Это был мой перстень, но была лотерея, и я отдал его для розыгрыша в этой лотерее. Выиграла его прелестная женщина Мария Раевская. У меня все. Хотя, в воспоминаниях, которые меня сейчас посетили, все так чудно! Сколько страсти и огня!

- У этой прелестной женщины от Вас есть сын. Не забудьте об этом во Франции.

Ошеломленный вид поэта стал для меня настоящей наградой. Я стала от него уставать. Гении тоже бывают утомительны.

- Теперь дальше. Я просмотрела Ваш возможный маршрут до Парижа. Наверняка, атташе поедет через крупные города и столицы. Поэтому, после Курляндии, Вы, скорее всего, заедете в Берлин. И если, вдруг, Вам в дороге станет хуже – выходите в Берлине и идите в ближайший госпиталь. Отметку в паспорт, что Вы покинули Россию, вам поставят на границе. Если все в порядке, едете дальше, зачем деньги на дорогу тратить, когда бесплатно везут. Потом по дороге у вас будет Дюссельдорф, Льеж, Брюссель и, наконец, Лилль. Вот здесь можете проститься с Д*Аршиаком. Немного попривыкнете к Франции и к новому имени подальше от столицы. Да и Никите Вашему ближе добираться обратно. Не забудьте, у него жена и дети. Кстати, тот человек, что меня к Вам отправил - его потомок в пятом поколении. Вот так все связалось между веками.

День то прошел, но вот вечер заставил меня поволноваться. С атташе мы почти не встречались. Уходил он рано, приходил поздно. Обедал, наверное, в посольстве, а ужинал – в каком-нибудь клубе. И вот я уже устроилась на кушетке с мечтой снять корсет и поспать в спокойствии часов десять. И вдруг очнулась от ощущения того, что на меня кто-то смотрит, и где-то что-то брезжит. Открыла глаза и увидела стоящий на столе канделябр с горящими свечами и сидящего рядом на стуле месье виконта. Он приложил палец к губам и помог мне сесть. « У меня есть к Вам несколько вопрос. Можем мы говорить сейчас?» - тихо спросил он. «Отчего же не поговорить»- вздохнула я, мечты о сне медленно улетучивались.

- Кто есть этот раненый человек, который лежит в моя гардероб? Я вчера ночь, когда все спал, смотреть на него. Он очень похож на Пушкин, правда, без эти жуткий бакенбард. Объяснить мне, что все это значить.

У меня все похолодело внутри. Началось в колхозе утро. И хорошо, что свет канделябра тусклый и прерывистый. Надеюсь, он не увидел, как напряглось мое лицо.

- Месье виконт, я же показывала Вам его документы. Это Дюма, Александр Дюма. Прадед его – плантатор с Гаити прижил его отца с чернокожей рабыней. А его отец дослужился до генерала. Может слышали такую фамилию Дави де ля Пайетри. Матерью Александра была какая-то трактирщица в провинции, где он и вырос. Естественно, мальчик родился не с белой кожей и не с европейским лицом. Потом начал немного что-то писать и вот решил поискать сюжеты в России. Приехал сначала в Москву, затем в Петербург. И здесь попал, вероятно, в какой-то приватный дом, ему дали опий, ударили ножом и ограбили. И оставили умирать в подворотне. Но опий сыграл свою роль, он смог выбраться и доползти до извозчика. Хорошо, хоть документы остались.

«Господи, что я несу» - носилось все время у меня в голове. И хорошо, что в комнате почти темно.

Месье Виконт долго молчал, потом некоторое время ходил по комнате, затем сел и взял меня за руку.

- Все, что Вы рассказать, это такой невероятный случай. Только мне не понять, почему Вы обратиться ко мне, а не в посольств?

- Ну, в посольстве должны были обратиться к властям, это очевидно. Ведь нападение на иностранного подданного требует расследования. Дюма не хочет этого, это, вероятно, не знаю, повредит его репутации. Ему не нужен скандал, так же, как и Вам. И здесь Ваши интересы совпали. Все просто.

- А-а, все просто? А вот Вы, мадам, в эта история как попадать?

- А я ….. ехала, как раз на этом извозчике.

- И Вы стал Ангел-хранитель этот Дюма? Я слышал, как тот мужик назвать Вас – госпожа Ангел.

- Да. Поверьте, для того, чтобы спасти для Франции подающего надежды большого писателя, можно стать и Ангелом.

« Вы такой прекрасный женщина, что я не могу Вам не верить» - виконт отпустил мою руку и провел ладонью по лицу. Прикосновение было удивительно приятным. Сердце у меня забилось.

- Вы тоже очень симпатичный, месье виконт. И мне льстит Ваше внимание.

Виконт продолжал гладить меня по рукам, плечам, шее, подбираясь к голове. Одна мысль, что сейчас может слететь тиара, вывела меня из состояния транса. Я вскочила. Мой кавалер с недоумением смотрел на меня.

- Простите месье виконт, давайте на этом закончим. У меня есть супруг, и я его люблю. Я не Натали Пушкина, я гораздо старше и умнее, чтобы не повторять ее ошибок. Хотя теперь я ее понимаю. Устоять перед вами, французами, для молодой женщины - дело нелегкое.

- О… Этот Натали, этот безумный, расчетливый женщин. Она хотел стрелять в два зайца.

« Убить двух зайцев одновременно» - машинально поправила я.

- Да, убить два зайца сразу нельзя. Теперь, один заяц уже точно не пригоден для употребить.

-Какой это? Уж не Пушкин ли?

- Нет, Пушкин просто был сильный ревность. Но с такая жена нужно с что–то мириться. Я говорить о свой дальний родственник Жорж Геккерн.

Затем встал, сделал учтивый поклон головой, улыбнулся и продолжил: «Госпожа Ангел, мне очень,очень жаль, что Вы за супруг. Мы может быть прекрасный amants. Я называть бы Вас –Mon Ange». И месье виконт вышел. Уф, кажется, пронесло! Надо пойти водички попить.

Тридцать первого числа мы устроили небольшой прощальный или поминальный ужин. Мы с Мари приготовили жареных цыплят с брусничным соусом, картофель–гратен и суп-пюре из белых грибов с хрустящим багетом. Все были рады, особенно Объект. Ведь у него последние несколько дней, было почти диетическое питание. Я упросила атташе пожертвовать несколько предметов одежды из своего гардероба. Наконец, поздно вечером пришел Никита и принес поэту его белье и штиблеты. Все стали собираться. Поэт одевался с помощью Никиты, а затем, вдруг, камердинер упал на колени и проговорил : «Александр Сергеевич, батюшка, отпусти меня во Пскове. Боюсь, не вернуться мне из вашей заграницы. А так в Спасо - Преображенский монастырь пойду, покаяться, а то вон чего наворотил то. Тяжко с таким то грехом на душе жить. Век за тебя буду Бога молить». Объект посмотрел на него сначала с недоумением, а затем, вероятно вспомнил, что он больше не барин ему, мягко сказал: «Никита Тимофеевич, пусть так и будет. Молись за меня, и в Монастыре свечку за меня поставь. А какую, за здравие или за упокой, сам уж решай». Потом, пока мы сидели в гостиной и смотрели, как Мари спешно укладывает вещи виконта в дорожный сундук, я попросила черкнуть несколько строк в письме и оставить главной церкви города Лилля на имя Анны Мазур-Гнездовской. Попробуем еще раз получить весточку из прошлого. Можно ехать. Экипаж атташе с четверкой лошадей стоял у парадной, к нему крепили сундуки с вещами француза. Где была дипломатическая почта, я так и не увидела. Никита сел рядом с кучером. Последние сдержанные прощания. Карета тронулась. Я зашла в квартиру д*Аршиака, собрала свой саквояж и устало сняла тиару. Король умер, да здравствует Король!

Когда я воплотилась в кабинете Лаврентия Палыча, у них почему то было утро. Фрэд, сидя в кресле, спал, закинув ноги на подоконник. Эквилибрист, блин. Перед ним стояла пепельница, полная окурков. Лаврентий Палыч спал, сидя за столом, лежа головой на руках. Я с шумом опустила саквояж на стол. Головы обоих мужчин дернулись и повернулись ко мне. Фрэд подскочил и бросился меня обнимать.

- Господи, Аня, как ты долго, я уже извелся весь. А Лаврентий Палыч всю валерианку выпил, на валидол перешел.

Я поцеловала его и ответила: «Поедем домой. Все потом».