Василиса Премудрая и кот-иглоглот

1.

Василиса была изумлена успехом своих романов. Что ни напишет — расходится стотысячным тиражом, вызывает бешеные дискуссии на страницах Facebook, ее слезно зовут на ток-шоу, Первый канал намерен о ней снять комплиментарный фильм. А название такое: «Василиса Премудрая — королева дамского романа».

Кстати, почему именно Премудрая?

Это ведь правда!

Уроженка Саратова, учителем русского языка проработала лишь полгода. Написала первый роман, и пошло-поехало. Триумф за триумфом. Без остановки.

Денежки, родненькие, её полюбили.

Трехкомнатная квартира на Чистых Прудах. Спортивный мерс. Коллекция наручных часов умопомрачительной стоимости. Радужной гирляндой прошла череда любовников, впрочем, не оставив следа. Обитала теперь она соло с сиамцем Василием. Писательница считала его кем-то вроде своего ангела-хранителя. Кот спал с ней, нежно прижавшись к груди. Заглядывал ей через плечо, мерцая бирюзовыми очами, когда она сочиняла свой очередной умопомрачительный опус.

Такие дела…

Василиса даже разговаривала с котом. Делилась творческими планами. Комментировала достоинства и недостатки ухажеров. Читала ему вслух русские сказки. Например, о Василисе Премудрой, превратившейся из жабы в принцессу.

И вот Василису как-то вызвал к себе на огонёк гендир издательства «Московская стрекоза», именно тут она печатала свои искрометные книжки.

Звали гендира Валентином Ионовичем Бабуськиным. Здоровый такой мужчина, слонообразной комплекции, с пушкинскими бакенбардами и ласковыми подслеповатыми глазами.

Рядком с Бабуськиным сидел плотный, чуть седоватый мужчина. А на нем рокерская куртка с лейблом «Харлей-Дэвидсон», рваные джинсы, щегольские сапожки мотоциклиста.

— Василиса, роднуля, знакомьтесь! — Валентин Ионович платком промокнул на лбу обильный пот. — Это наш новый генспонсор.

— Павел Сидорович Веревкин, — склонил визитер голову. — Можно без отчества. В нем нет благозвучия. Павел Веревкин. Я не обижусь. Мне лишь на днях стукнет сороковник.

Василиса зорко поглядела на ровесника. Хорошо сохранился. Щеки упругие, розовые. Эдакий полный сил молодой боров. Из золотой молодежи, верно. Папа — дипломат, или же генерал ФСБ, действующий или уже в отставке.

— Очень приятно, Павел, — Василиса чуть улыбнулась. Как знать, г-н Веревкин может ей пригодиться для очередного опуса. Не для главной роли, а для задника, колорита, грунтовки.

— Дело тут не в приятности… — посуровел Паша. — Вы заметили, какая чертовщина творится в обществе?



2.

Выяснилось престранное обстоятельство. Именно ей, Василисе Премудрой, сочиняющей побасенки об амурной страсти, поручено написать пропрезидентский роман, типа, «На ножах» Ник. Лескова, только еще резче и жестче.

— Дорогие мои! — жалобно улыбнулась беллетристка. — Вы, кажется, обратились не по адресу. Я человек не политизированный. Могу сочинять только о любви и птичках-синичках. В духе Тургенева-Бунина. Какая там оппозиция? Окститесь! Помните старый плакат? Вот и я так, вне политики и вне конкуренции.

— Курите? — скосился на нее Веревкин. — Не хотите? А я закурю. Нервы расшатались. Ночами не сплю! Мучают запоры… Но вернемся к нашим баранам.

Веревкин набил курительную трубку табачком, сладко пыхнул:

— Последние лет десять русаки жили в эпоху «дольче виты». Так? Квартиры по ипотеке. Мебель. Автомобили. Дачи. Какие-нибудь антресоли. Вставные золотые челюсти. Перелицовка фейсов, пенисов и грудей.

— Что есть, то есть! — захохотал Бабуськин, разглаживая роскошные пушкинские бакенбарды.

— К чему клоните? — писательница судорожно облизнулась.

— И вот тут-то, после сладкой жизни, накатил сущий ужас, — стукнул по столу кулаком Веревкин. — Крым, Донецк с Луганском. Непонятно кем сбитый лайнер с туристами. Накатили санкции. Оппозиция тут же подняла из кустов свои вшивые, тифозные головы. Завыли, затявкали, загундосили сволочи.

— Давайте поможем стране! — в глазах гендира вспыхнул болотный огонек наживы.

— Господи, боже мой! — Василиса опустила голову. — Я просто отказываюсь понимать, о чем вы говорите. Это же не мой стиль, не моя энергетика. Подыщите себе матерого борзописца. Мало ли их на просторах Руси? Тьмы и тьмы!

Веревкин отложил трубку, встал, зашел к Василисе со спины, положил ей на плечи тяжелые властные руки.

— Вы еще не поняли? Это приказ самого. Въехали? А? Нам необходим ваш дьявольский талант и ваша фамилия.

— Бред! — вывернулась из-под беспардонных рук Василиса. — Никогда не поверю, что он там, наверху, читает мои дамские книжки.

— В яблочко! Он не читает. А жена его — очень. Точнее, любовница. Она и посоветовала. Напишите — и будете в золотой чешуе, как золотая рыбка. Как русская Нефертити.

Вернулась домой. Почему-то поташнивает. Завернула в уборную. Карманом блузки зацепила за ручку. Разорвала по шву. Сделала свои дела, взяла иголку с ниткой. Срочно зашить! Дрожат, блин, руки.

Отложила иглу. Вышла на балкон покурить.

Вернулась, а сиамец Василий иголку уж проглотил, дожевывает, подлец, нитку.

— Ты что, одурел! — кинулась к нему.

А он лишь лапкой умывает мордочку. Облизнулся.



3.

И понеслось…

Кота в охапку и в клинику «Добровет». Там его, страдальца, прооперировали и оставили на неделю сидеть в клетке, под капельницей.

Нитку с иглой передали Василисе в целлофановом пакетике, с надписью: «Кот Василий, 3 года».

Потом забрала сиамца домой. Котяра сразу охромел на все четыре лапы, по комнатам перемещался, прижимаясь брюхом к паркету.

А на спине бедолаги — пять бантиков, тесемки от гигиенической попоны из веселого ситчика с васильками.

Г-жа Зябликова сама делала в заднюю ляжку кота укол. Без антибиотиков ему не подняться. Потом снимала попонку, протирала перекисью водорода выстриженное под операцию брюшко.

Василиса вышла на балкон с видом на Чистый пруд, закурила, глядя на желтеющие липы.

Взяла блокнот и ручку.

Так что же накропать разоблачительное об оппозиции?

Котяра вспрыгнул на подоконник, замурчал громко, маняще.

Погладила кота по маленькой черной голове, поправила тесемку попоны на загривке, спросила:

— Что же, Василий Алибабаевич, мне написать-то? Эдакую ахинею…

— Не пиши!

Ошалело повертела головой.

Кто это сказал? Не кот же? Нет у того подобающего артикуляционного аппарата. Да и рот он не открывал.

— Не пиши! — кто-то повторил.

Звук этот материализовался рядом с котом Василием. Именно материализовался, а не исходил из ротового отверстия.

— Вася, это ты?

— А-то кто же? Сначала нырни в интернет. Плотненько почитай про оппозицию. Изучи, не поленись, историю вопроса. Россией управляет банда ОПГ.

— Святые угодники! Я схожу с ума?! — писательница метнулась на кухню. Там у нее в верхнем ящике стола лежат таблетки от нервов. Неужели климакс?! Так рано?! И зачем она, идиотка, оставила швейную иглу без присмотра?



4.

Нырнула в мировую паутину и ахнула.

Кот не сбрехал.

Банда, как в фильме «Крестный отец», только с глобальным размахом.

А почему молчит народ? Баран какой-то… Коллективный олух…

Позвонил гендир Бабуськин.

— Классику привет! Как наши дела?

— Роман писать — не лапти плести.

— Это я в курсе. Но все же, все же…

Василиса решила потянуть кота за хвост.

— Я возьму тайм-аут. Погружусь в бэкграунд. Чтобы разоблачить врага, надо его изучить досконально.

— Лады! А как ваш кот, игологлот? Больше ничего не глотает? Шов зажил?

— Почти. Жрет в три горла. Я у него вроде сиделки.

— Какая вы умница! С романом все-таки не затягивайте. Надо ковать железо пока горячо. У кремлевской братвы денег выше крыши.

— У братвы? Я не ослышалась?

— Конечно, братвы. Разве вы не догоняете, что всеми нами управляет крепко сбитая банда ОПГ? Клейма негде ставить! Коррупционеры хреновы. С другой стороны, согласитесь, с дурной овцы хоть шерсти клок. Хотя у этой дурной овцы шерсти много. Очень!

— Вы говорите, как засланный казачок… Госдепа.

— Крошка моя! Гениальная моя беллетристка! Вы не смотрите на то, что я выгляжу будто вареная камбала. У меня сердце истинного патриота.

— В какой неожиданной ипостаси вы мне приоткрылись.

— То ли еще будет? Ой-ой-ой… Вам бы рассказать о моей боевой молодости. Об истоке создания книжного бизнеса. Сначала меня в березовый лес вывозили чеченские братья, стреляли как в зайца-русака. Потом за глотку схватили современные штирлицы. Те же бандиты. Я же оппозиционер до мозга костей. Тайный! Сами понимаете, оппозиция наша какая-то хлипкая, квелая. Не вызывает доверия… Ну, привет коту! А книжку пишите. Разве вам помешают лишние деньги? Аривидерчи.



5.

Через месяц села писать роман «Стальная пята». Привет Джеку Лондону с его «Железной пятой», разоблачающей поганую олигархию.

Писала с наслаждением, с кайфом, из-под пера персонажи, дрыгая ножками-ручками, выпрыгивали как живые, пульсирующие горячей кровью.

Роман выходил сугубо разоблачительным. Вроде «Архипелага Гулага» А.И. Солженицына. Только мишенью были не коммуняки-заглотчики, а нефтегазовая олигархия, как раковая опухоль, пожирающая святую Русь.

Конечно, на всех персонажах был налет умозрительности, развеянных в воздухе штампов, шаблонов. Увы, настоящей жизни Василиса не нюхала. Бог миловал. Контакты с реальностью ограничивались пестрой гирляндой любовников да котом-иглоглотом.

Кстати, живот у котяры совершенно зажил. Животное вернуло себе прежнюю прыткость, прыгучесть. Статус-кво. Эдаким циркачом фланировал по перилам балкона. С усладой наблюдал, как его хозяйка нащелкивает написанный роман на компе Sony.

Еще через месяц роман был готов. 10 печатных листов. Тютелька в тютельку. Самый ходкий размер. Хочешь в роскошной картонной обложке издавай или в бумажной покетбука.

Позвонила Бабуськину.

— Опус готов. Скинуть мылом?

— Не очень вы по оппозиционерам проехались?

— Приложила властную вертикаль по самое не балуй.

— Что вы говорите?! Зачем?

— Хочу жить не по лжи.

— М-да… Жизнь только эта может оказаться короче мышиного хвоста. Шлите.

— Неужели напечатаете?

— А то! Учитывая вами наработанный имидж, издание разлетится, что горячие пирожки.

— Так что же, скинуть по почте?

— Ни-ни! Сам к вам приеду. Дело требует тотальной секретности. Живете на Чистых Прудах? Адрес не изменился?

Бабуськин приехал стремительно. Василисе даже почудилось тарахтенье мотоцикла. Хотя представить этот жиртрест на байке было, ой, как сложно.

Зыркнула в глазок. Да, маэстро Бабуськин. Отворила дверь, точнее, две стальные двери.

В прихожую, обливаясь обильным потом, шагнул гендир. За ним же, посверкивая серебряными молниями кожаной куртки, в элитных мотоциклетных крагах, последовал П.И. Веревкин.

— А вы здесь зачем? — обалдела Премудрая.

Кот-иглоглот зашипел, стал дугой.

— На огонек! — ухмыльнулся Веревкин. — Приглашайте в гости.



6.

Павел Сидорович показал красные корочки подполковника ФСБ. Нечто подобное Василиса предчувствовала. В ее крамольном романе сквозила мысль — властная вертикаль кристаллизована из тайной полиции. Все банкиры, главы трестов и холдингов имеют прямое или косвенное отношение к пыточной Лубянке.

Уткнувшись головами у экрана монитора, Павлик и Валентин одолели роман часов за пять. Читали без комментов. Василиса порой приносила чай-кофе, напоминала дорогу в ватерклозет, квартирища громадная, можно запутаться.

— Господь поцеловал вас в макушку! — г-н Бабуськин почесал роскошные рыжие бакенбарды.

— Тянет годков на пять. Строгача, — оскалился Павлуша.

— К узилищу не готова! — Василиса опешила.

— А кто готов? Ты, Валя, готов? И я… Будем издавать в народном, карманном формате. Будто эта книга пятой колонной перекинута из-за рубежа. Злобная инсинуация врагов режима. Канал доставки у нас налажен.

— У кого — у нас?

— У разведчиков! Наследников Феликса Эдмундовича Дзержинского. Рыцарей без страха и упрека.

— Ничего не понимаю?

— А чего понимать? Раньше вы писали дебильные книжки для дебилок. Впервые наваяли нечто стоящее. Даже нетленное. Как не пособить?

Кот Василий подошел к подполковнику, запрыгнул на руки, замурчал моторчиком.

Разведчик приятельски потрепал его по холке. Хохотнул:

— Шурупы и гвозди не жрет?

— Напечатаем книжку! Хотя бы в Праге… — хлопнул ладони Бабуськин.

— Зачем это вам? — зубы Василисы отстукивали дробь по кромке кофейной чашки.

— Пора, мать, пора сковырнуть сгнившую вертикаль! — усмехнулся Веревкин, оглаживая кота. — Всех уже, скотина, достал. Книгу издадим под псевдонимом. Имя Василисы Премудрой не годится. Слишком замылено. Тут не до сказок… Придумайте псевдоним.

— Василиса Иголкина! — вскрикнул жиртрест.

— Отлично! — усмехнулся Веревкин. — Так сказать, книжный привет коту-иглоглоту…

                *** «Убить внутреннюю обезьяну» (изд. МГУ, Москва), 2018, «Наша Канада» (Торонто), 2016