Земляничное мыло

                ***

— Мам, доброе утро! — с утра в воскресенье Ирина Николаевна позвонила матери. — «Бородинский» есть у тебя или заехать в «Каравай»?
— Доброе, Иришенька! Заскочи за своим любимым хлебом, заодно и моих пирожных под названием «Убей свою печень» захватишь, — бодро ответила Лариса Ивановна.

     Ирина Николаевна, сделав все необходимые покупки, выехала в сторону родительской квартиры.

     Не успела она переступить порог родного дома, как мама, обняв и поцеловав дочь, тут же радостно принялась делиться последними своими новостями.
— Ну-ка, Ириша, зацени мою обновку! Как тебе? Виталина Петровна сказала, что эта куртка слишком яркая для шестидесятидевятилетней бабки! А мне она так понравилась, что я ещё и сумочку купила к ней. Ну-ка глянь! Как тебе?
— Мам, не слушай ты эту Виталину! Если Петровна сказала, что одежда вульгарная, значит нужно брать! Помнишь, как в «Служебном романе»? И потом: ну какая ты бабка, если по-прежнему радуешься красивой одежде, вкусной еде и с Анатолием Ивановичем ходите на все театральные премьеры?! Это я, скорее, бабка, а не ты. Меня в сорок с хвостом не радуют ни набитый деликатесами холодильник, ни брендовые шмотки. Пресытилась.

     Ирина Николаевна изо всех сил старалась улыбаться и казаться жизнерадостной да оптимистично настроенной. Давалось это нелегко. Её очень беспокоило то, что мама последнее время стала мягкой, доброй и сентиментальной. Хотя в детстве хотелось, чтобы побольше всего разрешалось.

     Пока Лариса Ивановна была строгой и требовательной,  Ира считала это добрым знаком: значит мама молодая, крепкая и здоровая. Даже покойного отца Ирина увидела однажды плачущим. В тот день она поняла, что нет ничего страшнее слёз сильного мужчины. Лариса же Ивановна была всегда смелой, боевой и решительной. Позже, выйдя на пенсию, мама призналась:

— Ну, конечно, я иногда плакала. Только я всегда пряталась, чтобы вас не расстраивать. Бывало одна на даче рву сорняки и грущу, слёзы футболкой вытирая. Потом умоюсь, глаза подведу и дальше жить!

     Ирина Николаевна заварила чай так, как это делал когда-то папа. Николай Степанович брал байховый чёрный чай, затем добавлял листья смородины, заливал горячей водой определённой температуры и давал напитку настояться. Потом нарезался свежий «Бородинский» хлеб и щедро намазывался сливочным маслом. Бутерброд маленькой Иринки посыпался ещё немного и солью. Сладкий чёрный чай вкупе с солёным бутербродом навсегда остались любимым лакомством Ирины Николаевны. У женщины уже появился своего рода ритуал: приехать к маме, сделать «папин» чай» на пару с бутербродом детства и, забравшись с ногами на диван, трапезничать, заодно слушая мамины новости. На обед ещё жарились и «папины» драники, хрустящие и безумно вкусные. Такие, как у папы, конечно, не получались.

     Папа… Нелепая случайность унесла его жизнь за пару дней до Иришиного дня рождения. Она до сих пор так и не смирилась с этой утратой. Ирина Николаевна бы многое отдала, чтобы портрет в рамке ожил. На летней фотографии запечатлены отец и его верный помощник Бим, возвращающиеся с рыбалки с огромным уловом… После смерти хозяина немецкая овчарка Бим прожил всего пару месяцев. Любимец семьи отказался от еды. Не исключено, что именно тоска по хозяину и стала основной причиной смерти Бимки, которого Николай Степанович выкупил у каких-то хулиганов, возвращаясь как-то из командировки. Ничего не поделаешь: небеса забирают лучших и самых добрых.   Несправедливо это.
 
                ***

     Не так давно они с проверкой посетили один из Домов престарелых на базе ПНД. Ирина Николаевна с трудом пришла в себя после увиденного. Стольких родителей дети благополучно забыли, «доверив» государству, в то время как у неё самой имелся такой ресурс заботы, ищущий выход наружу… Папы вот уже нет. Маму она старалась оградить от всякого рода проблем, хотя иногда хотелось поплакать именно в мамину жилетку. Нет, нельзя. Маму она изо всех сил берегла.

     Немало удивило и то, что некоторые дети даже на VIP-комнаты раскошелились, абы старики не путались под ногами. Столько пар глаз смотрели с надеждой и отчаянием на хорошо одетых и вкусно пахнущих чиновников… Взгляд плохо одетого, брошенного старика, равно как и брошенного детдомовского ребёнка или братьев  меньших способен пробить насквозь душу. Правда только тому, у кого эта душа есть.
 
     Перед тем как покинуть родительскую квартиру, Ирина Николаевна по обыкновению шла в свою детскую комнату, где у неё был спрятан ещё один малюсенький секрет.
     В шкафу под простынями она хранила брусок душистого земляничного мыла с ароматом детства. Её детства, когда деревья были большими, и все родные были живы.