Возвращение-2. Глава 6. Ожидание. Повесть

      Предыдущая глава 5.   http://proza.ru/2024/02/11/1928


        Глава 6. ОЖИДАНИЕ

      Утро заглянуло в окно легким румянцем неожиданно пробившегося через смутную тяжесть снежных туч краешка солнца. И так не хотелось вылезать из-под скользящего шелка одеяла в полумрак комнаты, куда-то бежать, торопиться, снова окунаться в хлопоты предстоящего дня — рождественского сочельника. Но на стуле висели рубашки Жени, которые нужно было перегладить, а ему самому предстояла экскурсия с дочерью по Кремлю, Красной площади, а затем сборы и проводы в аэропорт.

     Женя спал, и Саша несколько минут, сидя на краешке кровати, смотрела на спокойное лицо немного уставшего от тревоги пока не закончившейся недели, постоянно мобилизованного с раннего утра до поздней ночи отца взрослой дочери, и еще в беспокойстве за ее, Сашино, вынужденное одиночество, и невозможность что-либо пока изменить.

     «А у него ведь тоже голубые глаза, как у Эрики, — подумала Саша, — просто я это не разглядела ни тогда, в юности, от смущения, робости, стеснения, опасаясь лишний раз встретиться взглядом, ни теперь, в короткие моменты встречи один-два раза в месяц".

      "Любовь с перерывами», — невесело вздохнула Саша.

     Но, кружась в размеренном круговороте повседневной жизни в своем родном селе, в среде своих родных, знакомых, она, словно рыба, была в своей стихии. А сейчас просто жила в ожидании Жени, отчетливо понимая, что никакие походы в театры, на выставки, редкие прогулки по городу не заполнят вакуум бесцельного, бездейственного существования их на разных полюсах различия интересов.

     Да, у Жени появится в ее лице не только постоянная партнерша в сексуальной жизни, но и внимательная слушательница, собеседница, заботливая хозяйка, забросившая все свои тетрадки с контрольными работами и забывшая не всегда умелых учеников, женщина, угадывающая и исполняющая каждое его желание.

     Прочитав прихваченный из дома увлекательный роман о жизни древних прародителей славян, внутренне содрогнулась, представив непосильный труд женщин — от изготовления глиняной посуды, тканей, выделывания шкур, пошива одежды до ежедневного поиска и приготовления пищи практически на кострах в любое время года, вынашивания, рождения и выкармливания детей.

     А ведь все эти заботы остались и через тысячелетия в более цивильных условиях и в джунглях современных городов, и в светлых поселках на южных морях, и в глухих лесных деревушках.

     Это она уже проходила, когда юной девчонкой выскочила замуж по любви, не задумываясь в пору своей неопытности и незнания жизни, надеясь, что алые паруса настоящей любви будут неизменно нести их корабль совместной жизни до глубокой старости без бурь и штормов.

    Не случайно мудрая бабушка на вопрос Саши в детстве «А что будет потом в сказке, оканчивающейся традиционно: «Сыграли свадьбу, мед, пиво пили, по усам текло, а в рот не попало», — ответила: «А потом будет настоящая жизнь».

      «А что, попробую настоящую городскую жизнь. Человеку свойственно перестраиваться, приживаться на новом месте, как всему живому, — подумала Саша, поднимаясь с кровати. — Пойду рубашки гладить».

     Но от неожиданности снова села. Внутри нее проснулся ребенок. Эта первая заявка о своем существовании была пока такой слабой, словно маленький человечек потянулся спросонок. Но это был не дискомфорт в желудке. Нет, первый толчок напомнил:

     — Вы теперь обо мне не забудете в бесконечном верчении колеса существования. И все свои планы и мечты, пожелания и изменения вы обязаны будете связывать с моим пока еще не скорым появлением.

     Саша прилегла опять на кровать, ожидая повтора, но малыш, наверное, опять уснул, напомнив о себе вживую, а не только на экране компьютера.

     Женя умчался, даже не позавтракав. Позже, после обеда, в машине, по пути в аэропорт, он понял по тишине и молчанию, что за те полчаса на сборы в отеле, которые мать и дочь провели вместе, Мария успела накапать дочери негатива на папочку, выступившего категорически против обучения дочери в Соединенных Штатах.

      В гудящем эхом огромном зале ожидания Мария сидела, почти спиной к Жене, в шикарной шубе, в коротких молодежных сапожках, так как другие, с высокими голенищами до колен не сошлись на располневших ногах.

       И Женя понял вдруг, что учеба дочери — только прикрытие, повод для бывшей супруги опять перевернуть жизнь еще одному, близкому ей человеку, — нынешнему мужу, - покинув его в жарком Тель-Авиве и перебравшись в более престижную Америку теперь уже с двумя девочками.

      Но на эту долгосрочную авантюру у Жени просто не было денег. И об этом он честно сказал за завтраком в кафе отеля, куда они спустились пораньше, пока Эрика спала:

     — Моя дочь будет учиться только в Германии под присмотром моих сестер. И жить будет у кого-нибудь в семье, пока не выйдет замуж. Ее проживание и учебу буду оплачивать я. Или учеба в России! — ожидаемого скандала не получилось, зазвонил телефон, и Эрика доложила, что она уже проснулась и собралась ехать на экскурсию по Москве.

      Женя видел, как занервничала Мария, но  дал понять ей, что разговор окончен, и поднялся на пятый этаж за своей дочерью.

      На Красной площади мама отправилась в ГУМ, забыв вернуть кредитную карту, а Женя с Эрикой отправились на экскурсию в Кремль.

      В аэропорту задержки рейса не было. Когда были улажены все формальности с билетами и сдан багаж, Женя, обняв свою девочку, услышал от нее те слова, которые даже не надеялся услышать:

     — Папочка, я тебя очень люблю! Буду учиться в России и жить у тебя.

       И, если в прежние редкие встречи с дочерью он видел, как она вырастала, дичилась, если не сказать хуже, сторонилась, шарахалась от забытого за время разлуки незнакомца. При расставании хваталась за руки матери и отчима в инстинктивном страхе, что этот чужой дядя вдруг заберет ее из привычного мира ее семьи по каким-то неизвестным правам, потому, что он ее папа. И не было сожаления в ее глазах при расставании, скорее, радость, что эти неожиданные свидания, наконец-то, прекратятся, и жизнь дальше будет, как и прежде.

     И даже полгода назад все было иначе. А сейчас эта повзрослевшая Снегурочка, его дочь, смотрела по-взрослому его же серьезными глазами из-под нахмуренных бровей, распустив распрямленные светлые пряди волос поверх маленького воротничка-стойки слегка расклешенной меховой шубки, в белой вязаной шапочке с большим детским помпоном на затылке.

     Женя почувствовал, как давившая затылок в последнее время тяжесть, постепенно отпускает от выпитой таблетки  после благополучного взлета лайнера на завьюженном поле Шереметьево-2.
 
     — Завтра буду спать до обеда! — с этой мыслью Женя, выбравшись из очередной автомобильной "пробки", оставил машину на подземной парковке и открыл дверь квартиры.

Саша, полулежа на диване, читала книжку.

— Глаза сломаешь, домохозяйка. Я теперь полностью в твоей власти, — он сел на диван в своей обычной позе — ладони за головой, ноги вытянуты до журнального столика, глаза закрыты.

     — Ты как? — Саша отложила книжку, села на коленки, уперлась рукой в его плечо, заглядывая в глаза.

      — Когда-то в далекой юности после таких же твоих слов и нашего первого поцелуя, я чуть не схлопотал от некоторой атаманши оплеуху, причем, эта красавица выразилась в мой адрес нецензурно.

     — И ты до сих пор помнишь это? — ахнула Саша. — Значит, здорово тогда обиделся.

     Ее книжка упала на ковер, когда она придвинулась вплотную и шепнула:

     — Привет тебе от нашего малыша. Первое шевеление.
   
     Саша видела,что Женя устал и физически, и морально за эти четыре дня после утреннего телефонного звонка третьего января до сегодняшнего вечера шестого января. И такое щемящее материнское чувство обнять, приласкать, успокоить словами, прижать к себе, точно малое дитя, охватило все тело без посыла близости, словно нежностью облило каждую клеточку ее тела. Как бывает, когда попадает в нос весною пушинка от одуванчика, и тебя отрывает от земли, пока не чихнешь.

     Или вдруг ранний луч солнца, пробравшись через окно, гладит твои закрытые веки, и нужно проснуться, открыть глаза, но такая нега невесомого солнечного купания уносит обратно в сон. И ты не спишь, просто с закрытыми глазами видишь несуществующий ковер бликов, всплесков, искр в каком-то четвертом или пятом измерении — фантазии всесильного мозга.

     Саша взлохматила волосы Женьки. И эта волна нежности, вдруг прорвавшаяся сквозь некоторую зажатость Саши, заставила его в очередной раз удивиться.

     Ведь практически в их отношениях с Сашей инициатива всегда исходила от него, от его желаний, увлеченности, уверенности, чувственности, а она под напором его страсти таяла, сдавалась и отдавалась, раскрываясь, как цветок под лучами пробудившегося солнца поворачивает свою головку навстречу теплу и любви.

     Почему именно эта женщина с первых минут встречи на дороге, словно околдовала его, заслонила работавших рядом с ним в офисе женщин, которые были более молодыми, привлекательными, достаточно умными, и были не прочь вступить с ним в  близкие отношения?

     Почему он мчался, когда тело требовало любви из-за постоянного воздержания, именно к ней, за тысячу километров в несусветную даль? И это чувство не гасло, не затухало со временем, хотя, в чем он вначале был почти уверен, память о детской влюбленности, удовлетворенный интерес, расстояние и время разлуки сведут на нет их пылкость, и Саша останется просто очередной женщиной на его жизненной дороге.

     И Жене захотелось вдруг, чтобы она взяла инициативу в свои руки. Начала бы его раздевать, хотя бы расстегнула пуговицы на рубашке и попыталась стянуть ее с него, такого верзилы. Женя неожиданно для Саши рассмеялся, подумав про себя:

     «Но уж нет. Именно я, как мужчина, должен добиваться ее расположения, ее любви постоянно, пока мы вместе».

     Он прилег на согретые Сашей подушки, притянул к себе, сказав просто:


     — Люби меня всегда, пожалуйста!


        (продолжение следует)

       Следующая глава 7.  http://proza.ru/2024/02/13/37