Посылка с туфлями для жены шла пять военных лет

          Посылка с туфлями для жены шла пять военных лет.
Апрель 1941 года, как и положено, пришел с теплом. Стали появляться тропинки после половодья.  На полях волнами струился  пар. Крестьяне говорят: «Земля преет». Пора в поле.
      .
       Василий  и Мария  жили семьей уже 4 года.У них в семье рос сын трех лет и Мария носила под сердцем другого ребенка .   В мире было тревожно. Отгремела война с  Финляндией. Тревогу не смог уменьшить Договор о мире с Германией, мало кто верил, что война с немцами минует нас.
7апреля 1941 года Василию пришла повестка из военкомата, он мобилизовывался в Армию. Еще в 1932 году он отслужил  срочную службу по призыву в полку в городе Луга под Ленинградом, в артиллерии. Артиллерия в те годы была на конной тяге, тягачей было крайне мало, поэтому   там , где кони там и обязателен кузнец. Василий получил уважаемую не только в армии, но и на селе специальность кузнеца.
      

      Василий долго добирался  со своим подразделением мобилизованных солдат  в Литву, недалеко от от самой границы с Польшей.. Строительный батальон, в который он был зачислен, строил аэродром. Строительство велось высокими темпами, к середине июня аэродром был почти полностью готов. Василий и его сослуживцы уже планировали   отбытие к своим семьям. Многие покупали подарки близким, так как  в России не везде можно было приобрести то, что было в магазинах Литвы. Василий на воинское довольствие скопил деньги и купил красивые туфли жене.  Но вручить  туфли и порадовать жену не получилось, так как солдат перестали выпускать  за пределы аэродрома. Василий попросил вольнонаемного литовца, работавшего на аэродроме, отправить посылку семье, дал адрес и деньги. Дня через три солдаты проснулись, но командиров не оказалось , красноармейцы уже узнали, что началась война с Германией и думали, какая их судьба будет дальше. Безоружный батальон стихийно собравшись, отправился к железнодорожной станции. На станции уже были немецкие солдаты, а со стороны поля, по которому шли красноармейцы, в след за ними шли цепью автоматчики  немцев.  Так личный состав попал в плен, а отстроенный аэродром достался немцам.
   
   Первое время пленных держали в лагере на территории Литвы. На первых порах пленных раздавали местным  литовским фермерам, хозяевам, в качестве работников. Василий попал к хозяину  доброму и порядочному. Крестьянская работа для него была не в тягость, с детства знал и умел работать. Хозяева не переусердствовали с объемом работ, часто работали вместе. Кормили тоже хорошо. Как-то литовские мужики собрались на полях косить хлеба.  Василий настроил косу с крюком, как косил на родине. Литовские мужики так не косили. У них были косы - горбуши или их они  называли  полукосы. Они удобны на кочковатой почве, а тут ровное поле и Василий косил и укладывал в валки чуть не готовые  снопы. Женщины с удовольствием вязали их. Мужики -  литовцы восклицали: «Василиус герай. Далгис герас»,( Василиус молодец. Хороша коса) .По вечерам  мужики-соседи и сам хозяин  часто собирались у хозяина и вели разговоры. Как – то хозяин сказал Василию, что нам, литовцам и Гитлер не родной отец и Сталин не родная мамка. Каждый день приходил или немецкий солдат или полицай и проверяли пленного: на месте ли. Хозяева  угощали  их и те довольные уходили. Отпуская пленного, немцы предупредили  хозяев: если убежит , сам попадешь в лагерь. Да и в лагере за побег расстреливали неповинных пленных, поэтому побег   работники не планировали. Началась осень. Василий по вечерам думал о доме, как там Мария. По срокам должна разрешиться. Опасался  - все ли будет в родах хорошо. Первая у них была дочь, которая сразу после рождения умерла. Увидит ли он своих детей и близких. Немцы стали злобнее. Один раз они возвращали в лагерь его и других пленных, но хозяйка ходила с подарками  к начальству лагеря и Василия снова  отправляли к литовцам. По поведению немцев и полицаев Василий понимал, что у них не все идет ладно на фронте, не так как во Франции или в Бельгии, в Европе. Они стали злее. Ожесточеннее. Через  некоторое время Василия вернули в лагерь и больше не отпускали и вскоре эшелоном по железной дороге через Литву, Польшу и почти через всю Германию привезли  в концлагерь неподалеку от Гамбурга.
   
    День в лагере  начинался с построения, но для этого надо было выскочить через ворота, в которых стоял немец с жердью и как турникетом  «выметал»  узников из помещения. Нужно было  улучить момент взмаха и проскочить ворота  в этот момент. Кто не успевал,  получал удар в спину и  падение на землю. Это продолжалось не столь долго, это было как обучение новоприбывших. Пленные работали в каменоломнях, на разгрузке вагонов на железнодорожных станциях. Кормили ужасно: похлебка из моркови, брюквы, капусты, иногда  попадалась рыба. Даже такой пищи давалось не вволю, кто-то пытался получить добавку, то повар на раздаче  работал ковшом по спине просителя .
      
    Бывали «ходоки» от армии Власова, кое – кто уходил к ним, но это были  единицы. Всех пленных немцы обзывали «руссише швайне» (русская свинья). Находили евреев и куда-то увозили, все понимали, что на смерть. Дни недели, месяцы тянулись. Никто не знал, сколько ему осталось: умрет от  голода, болезни или от непосильной работы, а, может, от прихоти охранника. Василия терзали мысли, что родные не имеют никакой вести от него, как там  они? Немцы все время говорили, что  в союзе вас, пленных, считают предателями, это угнетало. Как это отразится на родственниках?
       
     К концу 1944 года  охранники уже  не стали   быть такими жестокими. Когда производились бомбежки  Гамбурга пленные видели зарево пожаров и слышали  канонаду  взрывающихся бомб. Все переживали, а вдруг самолеты  станут бомбить и лагерь - это верная смерть. Но у людей теплилась надежда, что придет конец войне, они выживут и увидят своих близких. Тревога была и другая, о ней  немцы каждодневно напоминали и внушали: Сталин сказал, что  у него нет военнопленных, а есть предатели. Некоторые немецкие работники лагеря потихоньку говорили пленным, что если будет бомбежка лагеря, то они откроют ворота и выпустят пленных -  видимо,  понимали, что конец войне и Гитлеру.
          
      В начале мая английские войска освободили лагерь. Снова появились агитаторы, которые предлагали  остаться в Европе, а то и в Америке, расписывая ужасы в СССР и блага  на чужбине. Снова кое – кто решился на это , и опять  это были  единицы. Василий, как и многие другие, не  имел проступков перед Родиной  и  основную массу военнопленных из Гамбурга на пароходе направили в Норвегию, потом  через Финляндию и Финский залив в Балтийском море  в СССР, в Ленинград.   В порту их ждали вагоны с нарами и охрана солдат НКВД. Сначала   они прибыли в гоpoд Куйбышев( Самара сейчас) в лечебный полк, подлечили и вскоре  последовали в Сибирь на озеро Байкал. Василий работал на пилораме, строил и ремонтировал железную дорогу, рядом работали пленные японские солдаты, но командовал ими их генерал и, что удивило  советских  людей, генерала носили на носилках по территории свои же японцы. Органы внутренних дел проводили проверку бывших пленных. Письма родным не разрешали писать до окончания проверки.
       
     Мария после рождения второго сына выхаживала и ребенка, и его старшего братика, работала на ферме, на волах – возила солому , жом из сахзавода, содержала корову -  коровой дорожили все  семьи. Корова была кормилицей. Уже позже, через много лет говорили, что выжили в войну и в голод 1946 года благодаря корове.
 
    Из троих братьев Василия   вернулся с  войны средний сын, а старший в 41 пропал без вести на фронте, о младшем, Василии, с июня 41 года не было ни одной весточки.
.   

    К весне 1946 года Василий прошел проверку  работниками НКВД и ему разрешили написать письмо. Оно пришло в поселок. Весть такая всегда в селах разлетается мгновенно. В семье и слезы, и радость, где уже и не надеялись увидеть живым Василия. Мария собрала небольшие деньги и с детьми в райцентре  сфотографировалась и на обороте карточки написала: «Вася, смотри свои сыночки». Старшему было чуть больше  семи лет, а младшему  уже четыре с небольшим годика. Что творилось в душе у Василия, когда он получил письмо, всем должно быть понятно.
       
    Только осенью1946 года отпустили Василия и, после долгой дороги, еле живой  вернулся к семье.  Радость близких описать невозможно. Только старший сын ходил хмурый: он ожидал отца с орденами и в военной форме, пришел изможденный, больной человек.
    
     Через некоторое время Василий увидел под кроватью  новые туфли, он угадал свои, купленные в Литве в 1941 году.  Мария сказала, что недавно из Литвы пришла к ней посылка с этими туфлями. Василий рассказал, как было дело в 1941 году. Все близкие восхищались поступком литовского гражданина, который, не смотря на войну, смерти, бомбежки, разрушения сумел сохранить  высочайшую порядочность. В семье часто об этом вспоминали. Вот так туфли из 1941 года  через огненные годы войны  прибыли в 1946 году по назначению.