Генри Дэвид Торо

 1817-1862
-Генри Дэвид Торо, американский поэт-натуралист, родился в 1817 году в городе
Конкорд, Массачусетс. Он был одним из самых молодых в знаменитом Конкорде
группа писателей и единственный, кто мог назвать Конкорд местом своего рождения
Он всю жизнь изучал природу и любил окрестности
Конкорд. Мальчиком он знал здешние леса и ручьи, потому что охотился в них и
ловил рыбу. После окончания Гарварда в 1837 году он заменил
удочку и ружьё подзорной трубой, микроскопом, измерительной лентой и
геодезическими инструментами и продолжил свои исследования на открытом воздухе.
Он преподавал в школе со своим братом и читал лекции, а для того, чтобы добавить его
стройная доход тоже необычно для выпускника Гарварда, такие как нечетное
работал плотником, сажал деревья и проводил геодезические работы. Он также помогал своему отцу в его бизнесе по изготовлению карандашей, и вместе они делали лучшие
карандаши в Новой Англии. За что бы он ни брался, он делал это основательно. У него не было терпимости ко всему низкому или к компромиссам. Точное мастерство было частью его религии. "Забейте гвоздь домой, - пишет он в _Walden_, - и закрепите его так, чтобы вы могли просыпаться ночью и думать о своей работе с удовлетворением".

Подобно многим трансценденталистам, Торо желал окружить своих
жизнь с "большим количеством свободного времени", чтобы он мог жить в соответствии со своими высшими способностями и не быть постоянно карликом из-за простой рутинной работы по добыванию средств к существованию. Он решил избавиться от как можно большего количества тягот цивилизации, насколько это возможно, вести простую жизнь и тратить как можно меньше времени на простое зарабатывание денег. Полученный таким образом досуг он проводил за изучением птиц, растений, деревьев, рыб и других объектов природы, за записью своих впечатлений и за написанием книг.
Поскольку он не женился и не брал на себя ответственности за других, он был свободен
выбирать свой собственный образ жизни. Его обычная привычка для бронирования половина
каждый день для прогулок в лесу; но в течение двух лет и двух месяцев он
жил один в лесу, в небольшом доме, который он сам построил на
часть имущества компании Emerson возле уолденского пруда в Конкорде, примерно в миле к югу от Конкорда. Торо обнаружил, что может заработать достаточно за шесть недель, чтобы прокормить себя таким простым способом до конца года. Таким образом, он приобрел досуг для написания книг, которые с каждым годом читаются с возрастающим интересом.Отчет о его жизни в Уолдене лег в основу его самой известной работы. A
немногие люди практикуют возвращение к природе на короткое время, но Торо
провел свою доступную жизнь с природой.
Он был ярко выраженным индивидуалистом, осуществлявшим доктрину Эмерсона,
став независимым от мнений других. Он говорил или
делал то, что считал правильным. Например, он не одобрял рабство и, следовательно, отказался платить подушный налог правительству, которое поддерживало рабство. Когда он был заключен в тюрьму из-за неуплаты, Эмерсон навестил его и спросил: "Почему
ты здесь, Генри? Торо просто ответил: "Почему тебя здесь нет?"
Его сильный индивидуализм сделал его угловатым, а трансцендентальная любовь к
изоляции заставила его заявить, что он никогда не находил "компаньона, который
был бы таким компанейским, как одиночество"; но, тем не менее, он был пикантным,
оригинальный, преданный друзьям, человек глубокой привязанности к семье, стоик в своей способности переносить лишения и пуританин в своей убежденности в
моральной цели жизни. Его последней болезни, вызванные воздействием холода, ограниченная его в течение нескольких месяцев вдали от дверей, которые он любил. В 1862 году, в в возрасте сорока пяти лет он сказал, лежа на смертном одре: "Когда я был совсем маленьким мальчиком, я узнал, что должен умереть, и я записал это, так что, конечно,Я и сейчас не разочарован ". Он был похоронен недалеко от участка Эмерсона на знаменитом кладбище Сонная лощина в Конкорде.
РАБОТАЕТ. - При его жизни были опубликованы только две его книги. Эти
были у них есть неделя на Конкорд и Мерримак Rivers_ (1849) и _Walden_
(1854). Первая из них, обычно называемая _The Week_, представляет собой
отчет о неделе, проведенной на гребной лодке по рекам, упомянутым в названии.
Ясность и точность описаний замечательны. Всякий раз, когда он
исследовал природу, он делал точные заметки, чтобы, когда он приступит к написанию
более подробного описания или книги, у него могло быть что-то более определенное
, чем смутные впечатления памяти, на которые можно было бы положиться. Когда он описывает в "The Week_" простой участок берега реки, эта определенность наблюдения становится очевидной:-- Отмершие ветви ивы были округлены и украшены
 вьющейся мильканьей, _Milkania scandens_, которая заполнила каждую
 щель в покрытом листвой склоне, приятно контрастируя с серой корой
 о его стороннике и яйцах баттон-буша".

Эта книга не пользовалась популярностью, и почти три четверти издания
остались у него на руках. Это неудачное предприятие заставило его сказать: "Теперь у меня есть библиотека, насчитывающая почти девятьсот томов, более семисот из которых
были написаны мной".

_Walden_ - книга, по которой Торо наиболее известен. Она четче,
живее, лаконичнее и с юмором, и в ней меньше места самоанализу
философствованию, чем в "Неделе". _Walden_, "Утопия_ Новой Англии", является
записью эксперимента Торо в попытке прожить идеальную жизнь в
форест. Эта книга отличается от большинства подобных тем, что представляет реальную жизнь,
тем, что она не развивается главным образом из внутреннего сознания на основе
очень небольшого опыта. Таким образом, он утверждает, почему он удалился в
лесной:-- "Я ушел в лес потому, что хотел жить сознательно, чтобы передний
 только основные факты из жизни, и посмотреть, если я не смогла узнать, что такое
 он должен был научить, а не так, когда я пришел, чтобы умереть, обнаружив, что у меня было  не жил. Я не хотел жить тем, что не было жизнью, жить так  дорого ".

Его питание в течение двадцати шести месяцев проживания там обходилось ему в
двадцать семь центов в неделю. "Я многому научился, - говорит он, - за два года моей
испытайте на собственном опыте, что добыть себе
необходимую пищу не составит большого труда даже на этой широте; что человек может придерживаться такой же простой диеты,
как и животные, и при этом сохранять здоровье и силу.... Я убежден, обе
вера и опыт, что для поддержания себя на этой земле не
трудности, однако времяпрепровождение". Эта книга, прямо или косвенно, вызвала
большее желание простой жизни и возвращения к природе, чем любая другая работа
в американской литературе.

В "_Walden_" он говорит о себе как о "самозваном инспекторе
метелей и ливней". Его общение с природой стало настолько
интимным, что побудило его сказать: "Каждая маленькая сосновая иголка расширилась и
наполнилась сочувствием и подружилась со мной". Когда воробей сел на его
плече, он воскликнул: "Я чувствовал, что благодаря этому обстоятельству я выделяюсь больше, чем из-за любого эполета, который я мог бы носить".
обстоятельства.
Когда природа была каким-то особым торжеством с деревьев, таких как террасная доска
их снегом или льдом или первых бутонов весны, он часто бродил
восемь или десять миль "на встречу с бук-дерево или
желтый-береза, или старого знакомого среди сосен." Забавно
читать, как во время такой прогулки он потревожил дневной сон большой совы,
как птица широко открыла глаза, "но их веки вскоре снова опустились, и он
начал кивать", и как симпатическая гипнотизация начала оказывать влияние на
Торо. "Я тоже, - говорит он, - почувствовал влияние дремоты, понаблюдав за ним.
полчаса он сидел с полуоткрытыми глазами, как крылатый кот.
брат кошки".

Несмотря на некоторую утопическую философию и слишком большую настойчивость в
самодостаточность личности, _Walden_ доказала свою регенерирующую силу
в жизни многих читателей, которые еще не прошли пластическую стадию.
Книга развивает любовь даже к обычным природным объектам и, подобно
поэзии, открывает новый мир наслаждения. _Walden_ - самое яркое творение Торо
жизненное сочетание его поэтического восприятия дикой природы с его
философией и агрессивным индивидуализмом.

Почти все его работы автобиографичны, это записи реального опыта.
"Леса штата Мэн" (1864), "Ландшафтный код" (1865) и "Янки в Канаде"_
(1866) представляют собой записи о его бродяжничестве в местах, названных в названиях, но
эти работы не представляют интереса для _Walden_.

Его объемная рукопись "Дневник" представляет собой почти ежедневный отчет о его
наблюдениях за природой, перемешанных с его мыслями, с того времени, как он
бросил колледж, и до его последней болезни. На протяжении почти пятидесяти лет
после его смерти из этого "Журнала" были собраны различные работы.
Тома, опубликованные под названиями "Ранняя весна в Массачусетсе" (1881),
_Summer_ (1884), _Winter_ (1887), _Autumn_ (1892) и _ Примечания к новым
"Английские птицы" (1910) не были аранжированы им в их нынешнем виде.
Редакторы искали в его "Журнале" записи, относящиеся к тому же сезону или
типу жизни, и поместили их в том же томе. Иногда, как, для
например, в _Winter_ пунктов, разделенных интервалом девятнадцать
годы в составе стали соседями. Несмотря на несколько фрагментарный характер этих работ
, любители творчества Торо проявляют к ним живой интерес
. Его "Дневник" в том виде, в каком он его оставил, был наконец опубликован
в 1906 году в четырнадцати томах, содержащих 6811 печатных страниц. Он отличается от
большинство писателей, потому что интерес к его творчеству возрастает с годами.
ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ.

Целью Торо было узнать, как прожить
богатую, полноценную жизнь с большим количеством свободного времени. Интимное общение с
природа принесла эту тайну к нему, и он учил других, чтобы увеличить
радости жизни от сочувствующих наблюдения за повседневной реальностью.

Простой натуралист, лишенный воображения, может быть скучным; но Торо смотрел на природу
глазами поэта. Его слух трепетал от вечерней песни
козодой, шепелявость синицы среди вечнозеленых растений и
сонный зов жаб. Для него синяя птица "несет небо на своей
спине". Коноплянки приходят к нему, "неся лето в своей природе". Когда он
спрашивает: "Кто будет крестным отцом на крестинах диких яблок?"
его ответ демонстрирует редкую поэтическую оценку работы природы:--

 "Нам следовало бы призвать восход и закат солнца, радугу и
 осенний лес и полевые цветы, и дятла, и пурпурного
 зяблика, и белку, и сойку, и бабочку, ноябрьский
 путешественник и мальчик-прогульщик, к нам на помощь".

Он не только поэт-натуралист, но и философ, который демонстрирует
влияние трансцендентальной школы, особенно Эмерсона. Кое-что из философии
Торо непрактично и слишком асоциально, но ее цель -
раскрыть глубинную основу очарования. Таким образом, он подводит итог
философии, которой научила его жизнь в Уолдене.:--

 "Я узнал это, по крайней мере, в ходе своего эксперимента - что если человек продвигается
 уверенно в направлении своей мечты и пытается жить той
 жизнью, которую он себе представлял, его ждет неожиданный успех в
 обычные часы.... Если вы построили воздушные замки, ваша работа не должна быть потеряна
 ; именно там они и должны быть. Теперь заложите фундамент под
 ними. "

Причина, по которой он покинул Уолден, показывает одну из его ярко выраженных трансцендентальных
характеристик - боязнь повторения. Он рассказывает только о своем
первом году жизни там и добавляет: "Второй год был похож на это". Он
говорит:--

 "Я ушел из леса по такой же веской причине, как и туда. Возможно, это казалось
 мне, что у меня было еще несколько жизней, и я не мог больше жалеть
 пришло время для этого. Поразительно, как легко и незаметно мы попадаем
 на определенный маршрут и прокладываем для себя проторенную дорожку. Я не
 жил там неделю, прежде чем мои ноги носили путь от моей двери к пруду
 стороне".

Он не требует, что другие люди будут подражать ему в посвящая
свою жизнь изучению природы. Он говорит: "внимательно слежу за вашей гениальности
достаточно, и он не преминет показать вам свежую перспективу каждый час." Он
таким образом, выражает свое понимание фундаментальных основ счастья в любой
выбранного пути жизни:--

 "Вся наша жизнь-это поразительно морали. Там никогда не бывает перемирия на мгновение
 между добродетелью и пороком. Доброта-это единственные инвестиции, которые никогда не
 не удается".

Он настаивал на необходимости нравственного основой для счастливой жизни
характерно, что его общая с великих авторов нового
Англия группы, но у него был свой индивидуальный способ внушить эту истину.
Он считал жизнь слишком серьезным испытанием, чтобы терпеть легкомысленных или
дилетантов, и он выпустил свое знаменитое предупреждение о том, что никто не может "убить время
, не причинив вреда вечности". Его цель в изучении природы была не так уж велика
научное открытие как откровение радостного нравственного послания природы к
духовной жизни человека. Возможно, он был не в состоянии отличить
пение лесного дрозда от пения дрозда-отшельника. Для него самым
важным фактом было то, что дрозд - редкий поэт, воспевающий "бессмертное
богатство и силу, которые есть в лесу". "Дрозд поет, - говорит Торо,
в своем "Дневнике", - чтобы заставить людей взглянуть на вещи более возвышенно и правдиво".

Безупречная честность и прямота характера Торо отражены в
его стиле. Он говорит: "Единственное великое правило композиции - и если бы я был
профессор риторики, я должен настаивать на этом, - это "говорить правду ".
Это было его целью в представлении результатов опыта его души,
а также его чувств. Если он преувеличивал важность определенного подхода
к вещам, он делал это только потому, что думал, что преувеличение было
необходимо привлечь внимание к этой конкретной истине, которая даже
тогда они не будут восприняты в полной мере. У его стиля особый колорит,
его трудно описать. Характеристика стиля Торо, данная Лоуэллом,
едва ли была превзойдена. "Его диапазон был узким, но быть мастером - значит быть
мастер. Его предложения столь же совершенны, как и все остальное в языке,
а мысли столь же четко кристаллизованы; его метафоры и образы всегда
свежи из почвы ".

Стиль Торо показывает поразительную мощь описание. Ни одна американская
превзошел его в уникальные описания самых разнообразных инцидентов, в
шествие все сезоны. Мы найдем частые иллюстрации этой силы
в его дневнике разбросано_:--

 "_ 1 июня 1857 г. Я слышу звук боболинка, спрятанного в верхушке яблони позади меня.
 Он как раз касается струн своего теорбо.... Он просто касается струн своего теорбо.,
 его стеклянные аккорды, орган для воды и одна или две ноты сами собой раздуваются
 и падают жидкими пузырьками из его переполненного горла. Это как если бы он
 прикоснулся к своей арфе в сосуде с жидкой мелодией, и когда он поднял ее
 , ноты полились, как пузырьки с дрожащих струн ... луг
 весь забрызган мелодией. Его записки падают вместе с цветущими яблонями,
 в саду."

Еще более характерной является запись в его "Дневнике" за 11 июня 1840 г.
где он пытается постичь сознание одинокого горечь.:--

 "С его исследование пациента скалами и песчаными мысами, он вырвал
 весь ее секрет от природы? Оно смотрело своим тусклым глазом
 так долго, стоя на одной ноге, на луну и звезды, сверкающие сквозь
 тишину и темноту, и теперь, какой богатый опыт оно получило! Что говорит Оно о
 стоячих водоемах, и камыши, и влажные ночные туманы? Это будет стоит
 смотреть в глаза, которые были открыты и видя в такие часы и в
 таких безлюдных местах. Когда я вижу, что тусклый желтовато-зеленый, мне интересно, если мой
 душа не яркий невидимый зеленый. Я бы рад лежал на моей стороне глаз
 встань на его сторону и узнай о нем".

В этой записи, которая, вероятно, так и не была переработана для публикации, мы отмечаем
три его характеристики: его изображения, "только что выросшие на земле", добавляющие
энергии его стилю; его мистическое и поэтическое единение с природой; и
особое трансцендентное желание выйти за пределы человеческого опыта и
дополнить его новыми откровениями евангелия природы.


НАТАНИЭЛЬ ХОТОРН, 1804-1864

[Иллюстрация: НАТАНИЭЛЬ ХОТОРН]

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАННИЕ ГОДЫ.-Уильям Хоторн, предок Америки
величайший прозаик, отплыл в возрасте двадцати трех лет из Англии на
корабль "Арбелла" с Джоном Уинтропом (стр. 30) и, наконец, обосновался в
Салеме, Массачусетс. Он привез с собой экземпляр книги сэра Филипа Сидни
_Arcadia_, очень необычная книга для библиотеки пуританина из Новой Англии.

[Иллюстрация: МЕСТО РОЖДЕНИЯ ХОТОРНСА, САЛЕМ, МАССАЧУСЕТС]

Джон Хоторн, сын первого поселенца, был судьей бедняков
существа, которые были казнены как ведьмы в Салеме в 1692 году. Великий
автор романов говорит, что этот предок "сделал себя настолько заметным в
мученичестве ведьм, что справедливо можно сказать, что их кровь оставила
пятно на нем. ...Я, автор настоящего письма, как их представитель, настоящим
принимаю позор на себя ради них и молюсь, чтобы любое проклятие, навлеченное
они - как я слышал, и поскольку мрачное и малообеспеченное состояние
расы, существовавшей много долгих лет назад, утверждало бы существование - могут быть устранены сейчас и
впредь ". Традиция гласит, что муж одной из замученных
жертвы обратились к Богу с просьбой отомстить за ее страдания и убийство. Вероятно,
родовое проклятие, нависшее над "Домом с семью фронтонами", не было бы
так ярко представлено, если бы такое проклятие не было традиционным в
Семья Хоторн.

Натаниэль Хоторн, шестой по происхождению от первого представителя Новой Англии
предок и первый в своей семье, добавивший букву "w" к своему имени, родился в
Салем в 1804 году. Его отец, морской капитан, умер от лихорадки в иностранном порту
в 1808 году. Матери Хоторн в то время было двадцать семь лет, и
в течение сорока лет после этого печального события она обычно принимала пищу в своей собственной комнате
вдали от троих своих детей. Все в этой семье стали
привык к одиночеству. В возрасте четырнадцати лет, мальчик переехал жить к
некоторое время на берегу озера Себаго, штат Мэн. "Я жил в штате Мэн", - сказал он.
"как птица в небе, я наслаждался совершенной свободой. Но это было так.
там я приобрел свою проклятую привычку к одиночеству ". Застенчивость и отвращение к знакомствам
характерными чертами характера стали люди.

Его уединение предрасполагало его к чтению, и нам говорят, что творчество Баньяна
Особыми фаворитами были "Прогресс Пилгрима" и пьесы Шекспира.
"Королева фей" Спенсера была первой книгой, которую он купил на свои собственные деньги
. Баньян и Спенсер, вероятно, привили ему любовь к аллегорическому
способ представления истины, метода, в качестве доказательств в объеме
Хоуторн работы. Он даже назвал свою дочь Уной в честь одной из аллегорических героинь Спенсера
и, следуя предложению из "Королевы Фейри",
дала имя "Лев" большому коту, который пришел к ней в качестве товарища по играм.

В возрасте семнадцати лет Хоторн поступил в колледж Боудойн, штат Мэн, где он
познакомился с такими студентами, как Лонгфелло, Франклин Пирс и Горацио Бридж, в
спустя годы морской офицер, опубликовавший в 1893 году восхитительный том
под названием "Личные воспоминания Натаниэля Хоторна". Эти друзья
изменил ход жизни Хоторна. В своем посвящении _The Snow
Image_ в интервью Bridge в 1850 году Хоторн говорит: "Если кто-то и несет ответственность за то, что я сегодня
писатель, так это вы сами".

ЛИТЕРАТУРНОЕ УЧЕНИЧЕСТВО. - После окончания колледжа Милтон провел почти шесть
лет в прилежном уединении; но Хоторн после окончания Боудоина, в
1825 год, проведенный в уединении в Салеме, был вдвое более продолжительным. Здесь он жил
жизнью отшельника, часто откладывая свои прогулки до наступления темноты. Он
был занят, проходя обучение в качестве автора. В 1828 году он заплатил один
сто долларов за публикацию _Fanshawe_, неудачная короткая
романтика. В умерщвлении плоти он сжег нераспроданные экземпляры, и его отклонили
рассказы часто разделяют ту же участь. Он был так подавлен, что в 1836 году
его друг моста пошел тихонько к издателю и обеспечения его
против выпадения побудила его принести из объема Хоторна право
_Twice--Сказал Tales_.

[Иллюстрация: РИСУНОК МИСС ПИБОДИ К "НЕЖНОМУ МАЛЬЧИКУ"]

Затем семья Пибоди из Салема пригласила автора к себе домой, где он познакомился с
артистичной мисс Софией Пибоди, которая сделала иллюстрацию к его прекрасному
исторический сюжет, библиотеки нежный Boy_. Ее он написал, "Она-цветок для
носить ни один человек за пазухой, а был Великий пост с небес, чтобы показать возможности
из души человеческой." Мы видим, что не долго после того, как он написал в своем _American
Записные Книжки_:--

 "Все, что кажется наиболее реальным, о нас, но самое тонкое вещество
 сон,--до сердца тронет. Это прикосновение создает нас, - тогда мы начинаем
 быть, - таким образом, мы являемся существами реальности и наследниками вечности ".

Он думал творческим подходом Софии Пибоди, ибо он стал
занимайтесь ей.

[Иллюстрация: "СТАРЫЙ ОСОБНЯК", ПЕРВЫЙ ДОМ ХОТОРНА В КОНКОРДЕ]

Уволили с амбициями зарабатывать достаточно денег, чтобы позволить ему жениться, он
закрепляли подчиненное положение в Бостонской таможни, из которого
система портит вскоре был ответственен за его освобождение. Затем он вложил в
Брук Фарм тысячу долларов, которые он скопил, думая, что это будет
дом, в который он сможет привести свою будущую жену и идеальным образом совмещать работу и
писательство. Год испытания этой жизни убедил его, что его
ошибка. Ему тогда было тридцать восемь, и гораздо беднее его последний эксперимент;
но он отступился, а через несколько месяцев женился на мисс Пибоди и увез ее к себе.
жить в знаменитом Старом особняке пастора в Конкорде. Первая запись в его _американском
Записные книжки_ после этого преобразующего события::--

 "И о чем там писать? У счастья нет последовательности событий,
 потому что оно - часть вечности, а мы живем в вечности
 с тех пор, как переехали в этот старый дом. Подобно Еноху, мы, кажется, были
 переведены в другое состояние бытия, не пройдя через
 смерть ".

В истории американской литературы нет более счастливого брака и нет
более идиллическая жизнь, чем та, которую эта пара прожила почти четыре года в Старом особняке.
Пасторский дом. Живя здесь, Хоторн написал еще одну книгу, известную как
"Моссы из дома престарелых" (1846). Единственным змеем, вошедшим в этот Эдем, была
бедность. Хоуторн ручка не мог содержать свою семью. Он оказался в
долг прежде, чем он закончил свой четвертый год в Конкорде. Монкюр Д. Конвей,
написавший "Жизнь" Хоторна в 1890 году, за год до того, как американские авторы были
защищены международным авторским правом, говорит: "Ни в коем случае литература,
в чистом виде, когда-либо поддерживал американского автора, за исключением, возможно, тех случаев, когда он
был холостяком". Друзья Хоторна по колледжу, Бридж и Пирс, пришли к
ему на помощь и использовали свое влияние на президента Полка, чтобы обеспечить
Хоторн должность инспектора таможни в Салем, с годовой
зарплата в тысячу двести долларов.

МОЛОДОСТИ И ПОСЛЕДУЮЩИЕ ГОДЫ.--Он сдержал свое положение в качестве главы таможенник в
Салем на три года. Вскоре после инаугурации президента Тейлора в 1849 году,
система трофеев снова обеспечила смещение Хоторна. Когда он вернулся домой
удрученный этой новостью, его жена улыбнулась и сказала: "О, тогда ты можешь написать
ваша книга!" Результатом стала "Алая буква", опубликованная в 1850 году. Издатель
напечатал пять тысяч экземпляров, все, что он когда-либо ожидал
продать, а затем приказал немедленно распространить этот шрифт. Однако, обнаружив через десять
дней, что все экземпляры проданы, он отдал приказ о сбросе шрифта
и изготовлении постоянных табличек. Наконец, в возрасте
сорока шести лет Хоторн стал одним из величайших авторов английской романтической прозы.
С тех пор он написал всего несколько коротких рассказов.

Он покинул Салем в год публикации "Алой буквы" и никогда
снова вернуться к нему как к месту жительства, хотя его перо продолжало
помогать увековечивать место его рождения.

В 1852 году он купил у Бронсона Олкотта в Конкорде дом, с тех пор известный как
"Уэйсайд". Это должно было стать американским домом Хоторна на оставшиеся ему
годы. Здесь у него была комната в башне, построенная таким образом, чтобы быть практически
недоступной для посетителей, а также у него была построена романтическая беседка для занятий в
соснах на холме позади его дома.

[Иллюстрация: СОСНОВЫЙ КАБИНЕТ ХОТОРНА, КОНКОРД]

Его друг по колледжу Пирс был избран президентом Соединенных Штатов.
в 1853 году он назначил Хоторна консулом в Ливерпуле. Это консульство
затем приносило владельцу от 5000 до 7000 долларов в год. После почти четырех
год на этой должности, он подал в отставку и путешествовал по Европе с
его семья. Они жили в Риме достаточно долго для него, чтобы поглотить
местный колорит для своего романа из библиотеки мраморный Faun_. Он оставался за границей в течение
семи лет. Записи о его путешествиях и впечатлениях можно найти в его
Английских записных книжках, а также во французских и итальянских блокнотах. "Наш старый
Дом", книга, основанная на его английских записных книжках, является более законченным
отчет о своих мыслях и впечатлениях в Англии.

В 1860 году он тихо вернулся в свой дом в Конкорде. Его здоровье пошатнулось,
но он пообещал написать для "Атлантического месяца" еще один роман под названием
_ The Dolliver Romance_. Это, однако, так и не было закончено, и _ The Marble
Faun_ остается последним из его великих романов. Его здоровье продолжало ухудшаться,
и в мае 1864 года Пирс, решив, что поездка может оказаться полезной,
отправился с ним в путешествие к Белым горам. Хоторн ушел в отставку на
ночь в отеле в Плимуте, штат Нью-Гэмпшир, и на следующее утро
Пирс обнаружил, что желание Хоторна умереть врасплох во сне было
удовлетворено. Он скончался, не дожив до завершения своего пятьдесят девятого года
. Он был похоронен под соснами на кладбище Сонная лощина в городе
Конкорд. Его одноклассник, Лонгфелло, написал:--

 "Там, в уединении, вдали от людей,
 Рука волшебника лежит холодной".

"ДВАЖДЫ РАССКАЗАННЫЕ ИСТОРИИ" И "МХИ Из СТАРОГО ОСОБНЯКА". - Многие не осознают
что в этих двух томах содержится восемьдесят два рассказа или зарисовки и что они
впервые представляем большую часть сохранившихся литературных произведений Хоторна.
сорок пять лет его жизни. Название "Дважды рассказанных историй" (1837) было
вероятно, подсказано строкой из "Короля Джона" Шекспира: "Жизнь так же
утомительна, как дважды рассказанная история". Второй том, _Mosses от старого
Manse_ (1846), получил свое название от первых Хоторна Конкорд дома. Его последняя коллекция
называется "Снежный образ и другие дважды рассказанные сказки" (1851).
В каждом из этих томов собраны некоторые из его шедевров рассказов,
хотя, взятый в целом, сборник "Письма из старого дома"
демонстрирует наибольшую мощь и художественную отделку.

Так называемые сказки, содержащиеся в этих томах, бывают нескольких различных типов. (1)
Есть история, которая представлена в основном аллегорической или символической истины,
например _Rappacini дочь Великого камня лице, родимое пятно,
Артист красивые, и снег изображения._ Последняя история, одна из
величайших в этом классе, рассказывает о том, как двое детей делают компаньона из
снежного образа, как Джек Фрост и чистый западный ветер придают этому образу
оживи и подари им маленькую "снежную сестру". Она становится все более энергичной с
каждым животворящим вдохом западного ветра. Она протягивает руки.
к снежным птицам, и они радостно слетаются к ней. Отец этих детей
Смертельно буквальный человек. Ни одна сказка о фее, ни одна история о дриаде, о
Лампе Аладдина или о крылатой сандалии никогда не несли магического смысла в его жизни.
лишенный воображения буквальный ум, и он продолжает разочаровывать детей.
Подобно Натану пророку, Хоторн хотел сказать: "Ты тот самый человек"
нескольким десяткам тысяч глупых разрушителей тех идеалов, которые возвращают
что-то от Эдема в нашу повседневную жизнь. Эта история, как и многие другие
была написана с моральной целью. Сегодня есть люди, которые
оценивайте своих знакомых по их оценкам этой аллегорической истории.

(2) Другой тип рассказов Хоторна иллюстрирует историю Нового
Англия. Таковы "Нежный мальчик", "Майское дерево с Веселой горы",
"Красный Крест Эндикотта" и "Мантия леди Элеоноры". Мы можем даже включить в
этот список "Молодого Гудмана Брауна", в одном смысле нереальную и фантастическую историю,
но в другом, исторически верную пуританской идее оргий
ведьмы в лесу. Если мы хотим, например, дополнить "холодную страницу"
истории рассказом, который передает саму атмосферу квакерства
преследования в Новой Англии, давайте откроем "Дважды пересказанные сказки" и прочтем
историю о "Добром мальчике", шестилетнем ребенке-квакере, которого нашли рыдающим на его
свежевырытая могила отца рядом с эшафотом под елью. Давайте же
войдем в дом торжественных собраний, послушаем, как священник ругает
Квакеров, и окаменеем, когда в конце проповеди этот мальчик
мать, подобно Даниилу, входящему в логово льва, поднимается на кафедру и
взывает к горю пуритан.

(3) Время от времени мы будем находить в этих томах то, что в восемнадцатом веке
читатели _Spectator_ назвали бы "статью", то есть
восхитительный фрагмент смешанного описания и повествования, "повествовательным эссе" или
"набросок", как некоторые предпочитают это называть. В этот класс мы можем включить _The
Старый Мэнс_, _ Старый торговец Яблоками_, _ Взгляды с Кручи_, _ Ручей с
городской насос_ и виртуозное вступление к "Алой букве".

_The Old Manse_, первая статья в _Mosses from an Old Manse_,
превосходна. Хоторну удается взять своих читателей с собой вверх по реке
Ассабет на лодке, сделанной Торо. Мы согласны с Хоторном в том, что
река милее "никогда не текла на земле, - в действительности нигде кроме как на лавэ в
интерьер регионах поэтическая фантазия". Когда мы возвращаемся с ним в конце той дневной экскурсии, нас почти подмывает сказать, что мы никогда больше не сможем
быть порабощенными, как раньше.
Мы чувствуем, что можем сказать вместе с ним: "Я люблю тебя". Мы чувствуем, что можем сказать "Я люблю тебя".:--

 "Сегодня мы были настолько свободны, что было невозможно снова стать рабами
 завтра. Когда мы переступали порог дома или ступали по запруженным людьми
 тротуарам города, листья деревьев, нависающих над
 Ассабет, все еще шептали нам: "Будьте свободны! Будь свободен".

Эти объемы дают Готорна был одним из величайших
новеллистов. Как и Ирвинг, Хоторн не выбрал эфирную линию
прямота повествования, требуемая современным рассказом; но мораль
правдивость и красота его рассказов еще долго будут доказывать свою жизненную силу, после
уход многих современных рассказов, которые лишили себя всего
всего, кроме простого интереса к повествованию.

ДЕТСКИЕ РАССКАЗЫ.-- "Кресло дедушки" Хоторна (1841) представляет собой серию
простых историй из истории Новой Англии, начиная с появления "Мэйфлауэра".
до самой смерти Сэмюэл Адамс в 1803 году. Наибольших успехов Хоторна в
писать для детей можно найти в его _А интересно Book_ (1851) и
_танглвудские сказки_ (1853). В этих томах он адаптировал старые
классические мифы ко вкусам американских детей. Его необычная версия
эти мифы выдерживают два высших испытания. Детям это нравится, и они получают от этого пользу
. Многие были бы рады снова стать достаточно молодыми, чтобы впервые услышать
историю о "Золотом прикосновении", о том, как Мидас превыше всего ценил золото,
как он добился золотого прикосновения, и как мухи, садившиеся на его
из носа отвалились маленькие золотые самородки. Какой замечательной вещью мы считали
"золотой штрих", пока он не коснулся своей прекрасной маленькой дочери Мэриголд! Нет
проповедь могла бы лучше научили нас, что золото-это не то, что прежде всего
быть нужной.

[Иллюстрация: дом о семи фронтонах]

Хоторн стоит в первых рядах очень небольшого числа людей, чьи произведения
продолжают нравиться детям последующих поколений. Он любил и
понимал детей и делился их опытом. Он был одним из тех, чья
шестнадцатая поправка к Конституции гласит: "Права и капризы
детям в Соединенных Штатах не должно быть отказано или ограничено право на опеку по причине
возраста, пола или формальных условий ".

ВЕЛИКИЕ РОМАНЫ.-Хоторн написал четыре длинных романа: _ "Алая буква"_
(1850), действие которого происходит в Бостоне во времена губернатора Уинтропа,
"Дом с семью фронтонами" (1851), действие происходит в Салеме, _
Мраморный фавн_ (1860) в Риме и "Роман в Блайтдейле" (1852) в
идеальном сообществе, подобном Брук Фарм. Первые три из этих работ содержат в себе
великую моральную истину. Соответственно, детали сцены, сюжета,
описание и беседа составлены таким образом, чтобы подчеркнуть эту центральную истину
.

"Алая буква" была написана, чтобы показать, что последствий греха
избежать невозможно и что один неправильный поступок влияет на множество разных жизней
. Жизни Эстер Принн, преподобного Артура Диммсдейла и Роджера
Чиллингворта разрушены преступлением в "Алой букве". Роджер
Чиллингворт превращается в демона мести. Он становится таким злобным
, что Эстер задается вопросом, "не погибнет ли нежная трава ранней весны
под ним". Она не удивилась бы, увидев его "распростертым
крылья летучей мыши и убежит". Штраф оплачен исполнителя Arthur Dimmesdale является
представляется, что его нет, и это ужасное наказание его
чувствительная натура. Медленные шаги, которыми терзается и омрачается его душа,
прослеживаются с удивительной ясностью, и агония его души наедине с
Богом представлена почти шекспировским пером. Третья пострадавшая -
прекрасная Эстер Принн. Ее судьба-это самое страшное, потому что она не
только корчится под суровые наказания со стороны властей, но
также страдает ежедневно, даже ежечасно, раскаяние в содеянном. Чтобы облегчить свое горе,
и чтобы очистить свою душу, Эстер становится скромной доброй самаритянкой из
деревни. Ее безропотное мужество, благородная красота и самопожертвование
делают ее центром этой трагической истории.

[Иллюстрация: ПОКУПАТЕЛИ МАГАЗИНА ONE CENT, "ДОМ С СЕМЬЮ ФРОНТОНАМИ"]

Шекспир не предлагал задачи сложнее, чем в "Алой букве"
Письмо_,--проблема искупления греха. Полнота, с которой
все подчинено затронутому моральному вопросу, и
интенсивность, с которой этот вопрос рассматривается, свидетельствуют о пуританском
темпераменте и творческом гении автора. Хоторн пуританин
в серьезности своей цели, но он всецело художник в осуществлении
своего замысла. Такое сочетание пуританина и художника дало
Американская литература в библиотеки Алые Letter_ шедевр, но мрачный
красивые, этические поэтично, включающий как дух ушедшего времени
и уроки вечного настоящего. Этот несравненный роман един
по замыслу, симметричен по форме и благородно прост по выражению.

Гораздо менее мрачный, чем "Алая буква", "Дом с семью фронтонами"
. Это назвали романом о наследственности, потому что история
показывает исполнение проклятия на далеких потомках
преступника, старого судьи Пинчона. Нынешние обитатели Пинчона
особняк, которые больше всего страдают, - это Хепзиба Пинчон и ее
брат Клиффорд. Страницы Хоторна не содержат ничего более трогательного, чем
картина беспомощности, представленная этими двумя невинными душами, несущими на себе
бремя преступления, не принадлежащего им самим. Яркость истории проявляется через
простую, радостную, домашнюю натуру Фиби Пинчон. Именно она
может вызвать улыбку на лице Клиффорда и привлечь клиентов в Hepzibah's
cent shop. Хоторн никогда не упускает из виду свою цель. Проклятие находит свою последнюю жертву
и вся история - это медленная подготовка к этому событию.
Однако сцены, в которых Фиби, эта "прекрасная создательница солнечного света", правит как
королева, такие мирные и привлекательные, как в центовом магазине, которым является Хепзиба
вынужден открыть для поддержки, предлагает так много возможностей для комиксов, а также
как жалок инцидентов, и исход этой истории настолько удовлетворительным, что
это самый яркий из пор все Хоторна романсы.

В "Мраморном фавне", последнем законченном романе Хоторна "Пуританин"
проблема греха перенесена на итальянскую почву. Действие происходит в Риме,
где искусство Микеланджело и Рафаэля, тайные ордена
Церкви, трагическая история вечного города с его катакомбами и
руины создают богатый и разнообразный фон для рассказа. Так преданно
действительно, описаны галереи, церкви и исторические уголки Рима.
мраморный фавн служил путеводителем для культурного посетителя. Это
выражение мнения покойного А. П. Стэнли (1815-1881), хорошо известного
автора и настоятеля Вестминстерского аббатства, стоит запомнить: "Я прочитал это
семь раз. Я читал его, когда он появился, как я прочитал все с того
Английский мастер. Я прочитал его снова, когда я ожидал, чтобы посетить Рим, а затем, когда на
на пути в Рим, а в Риме, затем, чтобы оживить мои впечатления
Рима. Недавно я перечитал его снова, потому что мне захотелось". В этом историческом
установка, Хоторн находится четыре персонажи: Донателло, Фавн, Мириам,
красивая и талантливая молодая художница, Кеньон, американский скульптор, и
Хильда, пуританин, служанка, которая, как правило, лампы Девы в башне среди
голуби и делает точные копии старых мастеров. С начала
сюжет какой-то таинственной злой силой ощущается, и эта сила набирает Фуллер
и полное господство над персонажами. Что это такое, автор не
сказать. Кажется, что это сам дух зла, который окутывает своей тенью людей
и сокрушает их, если они недостаточно сильны, чтобы сопротивляться.

[Иллюстрация: БАШНЯ ХИЛЬДЫ, ВИА ПОРТОГЕЗЕ, РИМ]

В "Алой букве" было показано, что моральный закон заставляет злодеев
заплатить последний фартинг долга за грех. В "Мраморном фавне" подчеркивается
влияние греха на развитие характера, и Донателло,
бездумное лесное создание, изображается на стадии его роста
после того, как его нравственная природа впервые была пробудлена великим преступлением. Возникает вопрос
Может ли душа быть развита и укреплена грехом? Проблема
рассматривается с обычной для Хоторна моральной серьезностью и целеустремленностью.
выражено в его самом легком и гибком стиле. Тем не менее, в этой работе
нет подавленной интенсивности, полноты очертаний и художественной
симметрии, присущей _The Scarlet Letter_. Главные недостатки _The
Мраморный фавн_ - это расплывчатость форм, отвлекающее разнообразие сцен и
отсутствие убедительной силы реальности. Однако сохраняющаяся популярность этого
романа по праву объясняется его поэтической концепцией, атмосферой
древней тайны и историческим римским происхождением.

" Роман в Блайтдейле " и описанное в нем кооперативное урегулирование
были подсказаны Хоторну его опытом работы на ферме Брук, хотя он
отказывается от каких-либо попыток представить реальную картину этого сообщества.
Идея разделения труда, трансцендентные беседы и многие другие
инциденты обязаны своим происхождением его пребыванию на ферме Брук (стр. 166).
Хотя библиотеки Blithedale Romance_ не равно уже три романса
описано, содержит один символ, Зиновия, который является наиболее оригинальным и
драматические мужчин и женщин Готорна, а некоторые сцены, которые, как
мощная обращено на него.

ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ.--Хоуторн дал пуританской литературы. Это
достижение свидетельствует о канонизации Ирвингом, бриджи и
Купер-первооткрыватель и Индийского. Сам унитарианец и из
симпатии к пуританскому вероучению, Хоторн, тем не менее, говорит: "И все же,
пусть они презирают меня, как хотят, сильные черты их натуры имеют
переплелись с моими." Он и они имели те же любимые
вопрос, - человеческой души в ее отношении к Судному дню. Он не мог
больше думайте о грехе, не связанных с наказанием, чем змея без формы
или цвет. В отличие от многих современных романистов, его творчество никогда не выходит за рамки
мира, где правят Десять заповедей. Критики же говорят, что он никогда не
нарисовал так называемый человеком мира, потому что такой человек, по Хоторна
определение, действительно быть человеком из Великого нравственного мира, который в
Хоторн казался единственным реальным миром.

Он выдающийся писатель-романист. Он всегда находился под сильным влиянием
таких романтических материалов, которые можно найти в мире колдовства и
сверхъестественного, или таких, которые наводят на мысль о смутных предзнаменованиях зла
и многими тайнами, которые человеческая философия не объясняет. По
этой причине его работы удалены от обыденности и окутаны
атмосферой воображения. Он подвергает свое использование этих романтических
материалов - необычного, невероятного и сверхъестественного - только одному
критерию. Он готов воспользоваться ими, пока он это делает.
по его собственному выражению, "не отклоняясь в сторону от правды человеческого сердца".

Его истории часто символичны. Он выбирает какой-либо предмет, знак или
высказывание, соответствующее его цели, и использует его как символ для
предвосхищайте какое-то моральное действие или результат. Символом может быть вышитая
мантия, символизирующая гордость; бабочка, типичная для возрождения из мертвой
куколки идеальной красоты; или слова проклятия, которые
пророчите ужасную смерть. Его выбор сцены, сюжет, и персонаж в
гармония с моральной цели обозначается символом. Иногда эта цель
смутно завуалирована аллегорией, но даже когда его рассказы являются проповедями
в аллегории, как "Снежный образ", он облекает их поэтической фантазией или
духовная красота настолько велика, что делает их произведениями искусства. Его широкое использование
символизм и аллегория подверглись суровой критике. К сожалению,
он не узнал раньше в жизни, чему должна была научить его Алая буква
, что ему не нужно полагаться на эти опоры. Он становится одним
великого мастера, когда он рисует персонажа изнутри с оттенком
настолько ярким и убедительным, что символика и аллегория исчезают, как
растворять картину и выявить человеческие формы. Когда он вдохнул в них
дыхание жизни создателя, он идет с ними рука об руку по этому потерянному
Эдему. Он поднимается к позорному столбу с Эстер Принн и корчится вместе с Артуром
Агония Диммсдейла. Он играет на берегу моря с маленькой Перл. Он делится
Одиночество Хепзибы Пинчон и обслуживание покупателей в центовом магазине
с Фиби. Он ест двух верблюдов и пряничный паровозик с
маленьким Недом Хиггинсом.

Хоторн не очень интересовался философскими системами и никогда не интересовался
тонкостями трансцендентализма. И все же он был под влиянием
этой философии, о чем свидетельствует его личная изоляция и изоляция его персонажей
. Его глубокая вера в индивидуальность также является трансцендентальной
доктриной. Он считает, что индивид - это его собственный тюремщик, его собственный
освободитель, хранитель или утративший свой собственный Эдем. Моральное возрождение кажется ему
делом индивидуальным, а не общественным.

Его стиль легок, точен, плавен, и это демонстрирует мастерство литератора
художника. Он никогда не стремится к эффекту, никогда не использует чрезмерный орнамент, никогда
не кажется торопливым. Не было другого мастера прозы девятнадцатого века по обе стороны Атлантики
, который мог бы меньшим количеством слов или более простым языком
добиться эффекта, произведенного "Алой буквой". Он хотел произвести
впечатление, описывая Фиби, этот солнечный луч в "Доме с семью крышами"
, но он говорит просто:--

 "Она была похожа на молитву, произнесенную в homeliest красивого
 родной язык".

Искренность-отмечаются характерные для этой простоты стиля, и его
производит впечатление отказано лишь целеустремленным после эффекта, однако
хитрость его искусства.

Автор нетленных романов, сочувствующий человек, раскрывающий душу,
великий моралист, мастер стиля, Хоторн стоит в одном ряду с
величайшими мастерами английской художественной литературы. Рука его художника

 "Сотворенная с печальной искренностью";
 Он не мог освободить себя от Бога".


ГЕНРИ УОДСВОРТ ЛОНГФЕЛЛО, 1807-1882

[Иллюстрация: ГЕНРИ У. ЛОНГФЕЛЛО]

ЖИЗНЬ - Лонгфелло, самый читаемый из американских поэтов, родился в
Портленд, штат Мэн, в 1807 году. Его отец был выпускником Гарварда, а его
мать, как и мать Брайанта, происходила от Джона и Присциллы Олден из
Плимута. Лонгфелло, когда трех лет, начал ходить в школу, и,
как Брайант, он опубликовал в зрелом возрасте тринадцати лет свое первое стихотворение,
"Битва в пруду Ловелла", опубликованная в "Портленд газетт".

Портленд произвел на мальчика большое впечатление. Это связано с его молодостью.
любовь к морю, которая так сильно окрашивает его поэзию. В своем стихотворении "Моя
Потерянная юность" он говорит:--

 - Я помню черные причалы и слипы,
 И морские приливы свободно плещутся;
 И испанские моряки с бородатыми губами,
 И красота и загадочность кораблей,
 И волшебство моря.

Он поступил в колледж Боудойн, штат Мэн, где его одноклассником был Натаниэль Хоторн
. В выпускном классе Лонгфелло писал своему отцу: "Я больше всего на свете
страстно стремлюсь к будущему возвышению в литературе; вся моя душа горит этим.
я страстно стремлюсь к этому, и в этом сосредоточены все земные мысли". Его отец
ответил: "В этой стране недостаточно богатства, чтобы позволить себе
поощрение и покровительство простым литераторам. И поскольку у вас не было
состояния ... чтобы родиться богатым, вы должны выбрать профессию, которая
обеспечит вам средства к существованию, а также репутацию ". Затем сын выбрал юриспруденцию,
сказав: "Это поддержит мое реальное существование; литература - мое идеальное существование".
Боудин-колледж, однако, пришел на выручку, и предложил ему
профессора современных языков при условии, что он поедет за границу
исследования. Он принял предложение, и осталась за границей три года. Его путешествие
очерки об этой поездке были опубликованы в виде книги в 1835 году под названием
из _Outre-Mer: Паломничество за море_. Это наводит на мысль о
"Книге скетча" (стр. 119), самой ранней книге, которую он помнил прочитанной.
После пяти лет службы в Боудойне он принял предложение Гарварда стать
профессором современных языков и снова отправился за границу. Это путешествие было
омрачено смертью его первой жены. Его роман в прозе "Гиперион" был
одним из плодов этого пребывания за границей. Вторая миссис Лонгфелло, чье
настоящее имя было Фрэнсис Эпплтон, фигурирует в этой книге под именем Мэри
Эшбертон. Ее отец купил дом Крейги, который принадлежал Вашингтону.
штаб-квартира находилась в Кембридже, и он передал ее Лонгфелло в качестве резиденции. В
1854 году, после восемнадцати лет преподавания в Гарварде, он ушел в отставку, поскольку его средств
тогда было достаточно, чтобы он мог полностью посвятить себя литературе.

[Иллюстрация: дома Лонгфелло, дом Крейги, Кембридж]

С 1854 до 1861 года он жил в реальности идеального бытия его
юношеские мечты. В 1861 году летнее платье его жены загорелось, и хотя
он героически боролся, чтобы спасти ее, она умерла на следующий день, а он сам
получил такие сильные ожоги, что не смог присутствовать на ее похоронах. Годы спустя
он написал:--

 "Здесь, в этой комнате, она умерла; и душа ее стала еще белее
 Никогда мученичество в огне не приводило
 К его упокоению".

Как и Брайант, он искал убежища в переводе. Лонгфелло выбрал Данте и
подарил миру прекрасную интерпретацию своей "Божественной комедии" (1867).

Если не считать этих семейных невзгод, жизнь Лонгфелло была счастливой и
процветающей. Его дом был благословлен привлекательными детьми. Любимый
друзьями, почитаемый иностранцами, обладающий редкой мягкостью и обаятельностью
характера, он стал самым популярным литератором в Америке. Он
желал свободы от беспорядков и постоянной борьбы за хлеб насущный,
и эта свобода пришла к нему в большей мере, чем к большинству мужчин.

Дети страны чувствовали, что он был их собственным особенным поэтом. В
государственные школы Соединенных Штатов отпраздновали его семьдесят пятый день рождения,
27 февраля 1882 года. Менее чем через месяц он умер и был похоронен на
Кладбище Маунт-Оберн, Кембридж.

[Иллюстрация: ЛОНГФЕЛЛО В МОЛОДОСТИ]

"ЛАУРЕАТ ПРЕМИИ ПРОСТОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СЕРДЦА". - "Бог, должно быть, любит простых людей, - сказал президент Линкольн, - потому что он создал их так много". Лонгфелло. - "Бог должен любить простых людей".
Президент Линкольн.
писал для журнала "обычное человеческое сердце". В нем простые люди нашли поэт
кто мог позолотить заурядные вещи в жизни и сделать их более
привлекательный, легко ложатся, более важным, более полный смысл.

В своем первом опубликованном сборнике стихов "Голоса ночи" (1839) он
отчетливо показывает свою цель в таких стихотворениях, как "Псалом жизни". Его строки -
суть простоты, но они привили терпение и благородство
целеустремленности многим скромным человеческим душам. Две строфы, начинающиеся

 "Жизнь реальна! Жизнь серьезна",

и

 "Все жизни великих людей напоминают нам"

могут быть повторены многими, кто мало знает поэзию, и именно эти строфы,
а также многие другие, подобные им, повлияли на жизнь большого количества людей
. Те, кто родился поколение назад, нередко говорят, что
следующая строфа из "Лестницы святого Августина" (1850) была
ступенькой к их успеху в жизни:--

 "Высоты, которых достигли и удерживали великие люди,
 Не были достигнуты внезапным бегством,
 Но они, пока их товарищи спали,
 Трудились ночью наверх".

Его стихотворение "Дождливый день" (1841) развило во многих людях
качества терпения, смирения и надежды. Повторение заставляет
большинство вещей казаться банальными, но даже повторение не лишило
такие строки, как эти, их силы:--

 "Успокойся, печальное сердце! и перестань роптать.,
 За облаками все еще светит солнце.;
 Твоя судьба - общая судьба всех.;
 В каждой жизни должно пролиться немного дождя.,
 Некоторые дни должны быть темными и унылыми."

За девять дней до его смерти, он написал свои последние строки, с той же простотой
и надежды прежних дней:--

 "Из тени в ночи
 Мир катится в свет.
 Это рассвет везде".

Изучая эти типичные стихи, мы обнаружим, что все они апеллируют к
нашему общему опыту или стремлениям, и что все они выражены этим
простым языком, который никому не нужно читать дважды, чтобы понять.

Баллады.--Лонгфелло знал, как рассказать историю, которая сохранилась
простота и бодрость старых мастеров баллада. Его "Крушение"
"Гесперуса"" (1839) начинается так, что нам хочется закончить
повесть:--

 "Это была шхуна "Гесперус",
 , Которая бороздила зимнее море;
 И шкипер взял свою маленькую дочь
 Составить ему компанию."

Лонгфелло говорит, что написал эту балладу между двенадцатью и тремя часами ночи
и что композиция пришла к нему не в виде строк, а в виде
строф.

Еще более энергична его баллада о "Скелете в доспехах" (1840). В
Герой сказки викинг, как и юный Лохинвар, завоевал сердце
героини, голубоглазой дочери норвежского принца.

 "Когда старый Хильдебранд
 Я попросил руки его дочери ,
 Немой сделал менестрелей стенд
 Чтобы услышать мою историю".

Викинг иска было отказано. Он положил девицу на своем судне до его
обнаружен и преследуется ее отцом. Тем, кто думает, что нежный
Лонгфелло не мог писать стихи столь энергичные, как "Лохинвар" Скотта
следует прочитать следующую строфу:--

 "Как на расправленных крыльях,
 Плывет свирепый баклан,
 В поисках какого-нибудь скалистого пристанища,
 Нагруженный добычей,--
 Так к открытому гроту,
 Снова в море,
 Сквозь дикий ураган,
 Надоел я деве".

Тем, кто любит поэзию такого рода, следует обратиться к Лонгфелло
"Сказки придорожной гостиницы" (1863), где они найдут таких любимых авторов, как
"Поездка Пола Ревира" и "Птицы Киллингворта".

БОЛЕЕ ДЛИННЫЕ СТИХИ. - Ни один другой американский поэт не сравнится с более длинными стихотворениями Лонгфелло.
повествовательные поэмы. Брайант и По не стали бы писать длинные стихи. Полеты
Уиттиера и Эмерсона были сравнительно короткими. Это необычайно сложно
писать длинные стихи, которые будут прочитаны. В случае с "Еванджелиной" (1847),
"Гиаватой" (1855) и "Ухаживанием Майлза Стэндиша" (1858) Лонгфелло
оказался исключением из правил.

_Evangeline_ основывается на инцидент, который произошел во время французской и
Индейские Войны. В 1755 году силами британских и колониальных войск отплыл из
Бостон перевезен в Акадию (Новая Шотландия) и депортировал французских жителей.
Хоторн услышал историю о том, как англичане посадили Эванджелину и ее возлюбленного на
разные корабли и как она начала свои долгие, печальные поиски его. Когда
Готорн Лонгфелло и обсуждали этот день на ужин в
Дом Крейги, - сказал поэт, "если вы действительно не хотите этого инцидента для
сказка, дай мне его на стихотворение". Хоторн согласился передать своему однокласснику
все поэтические права на эту историю.

_Evangeline_ - это история о любви, "которая надеется, стойко переносит и терпелива".
Метрическая форма, дактилический гекзаметр, - это та, которую мало кто из наших поэтов
успешно использовал, и многие сочли ее совершенно неподходящей для английского стиха
. Лонгфелло, безусловно, опроверг их теорию, поскольку его успех
с этим метром очевиден. Длинные, плавные строки кажутся точно подобранными
, чтобы придать сценам надлежащую атмосферу и рассказать об
утомительных поисках героини. Стихотворение сразу же стало популярным. Это было
первое успешное длинное повествовательное стихотворение, появившееся в Соединенных Штатах.
Уиттиер изучал ту же тему, но отложил написание стихов на эту тему.
пока он не обнаружил, что это было предложено Лонгфелло. В комплиментарной
рецензии на стихотворение Уиттиер сказал: "Лонгфелло был единственным, кто написал
это. Если бы я попытался это сделать, я бы испортил художественный эффект
стихотворения своим негодованием по поводу обращения с изгнанниками со стороны колониального правительства
".

С того момента, как появляется Эванджелина, наш интерес не ослабевает.

 "Прекрасна была она на вид, эта девушка семнадцати лет.
 * * * * *
 Когда она ушла, это было похоже на прекращение изысканной музыки".

[Иллюстрация: ИССЛЕДОВАНИЕ ЛОНГФЕЛЛО]

Образность стихотворения приятна, независимо от того, слушаем ли мы
"шепчущие сосны и болиголов", мягко звучащий Ангелус,
сплетничающие ткацкие станки, шелест крыльев в дремотном воздухе или вид амбаров
ломящихся от сена, воздух наполнен мечтательным и мистическим светом,
лес, одетый в свои красновато-коричневые, алые и желтые одежды, и
звезды, эти "незабудки ангелов", цветущие "на бесконечных
лугах небес".

[Иллюстрация: ГАЙАВАТА]

"Песнь о Гайавате" была начата Лонгфелло в 1854 году, после ухода с
профессор современных языков в Гарварде. Казалось, он наслаждался своей новой
свободой, и менее чем за год написал стихотворение, под которым он,
вероятно, дольше всех будет известен потомкам. Он изучил "_Algic
Researches_" Скулкрафта и "Историю, состояние и перспективы развития
индейских племен Соединенных Штатов" того же автора и ознакомился с индейскими
легендами. Простота натуры Лонгфелло и его поэтические способности
художник, казалось, редко подходил для того, чтобы иметь дело с этими традициями расы, которые
так и не вышли полностью из детства.

Приглашение Лонгфелло послушать эту песню включает не все, а только

 "Вы, чьи сердца свежи и просты,,
 Кто верит в Бога и природу".

Те, кто примет это приглашение, будут рады сопровождать Шавондаси, Южного Ветра
, когда он отправит на север малиновку, синюю птицу и ласточку. Они
также захотят отправиться с Кабибоноккой, Северным Ветром, поскольку он раскрашивает
осенние леса в алый цвет и рассылает снежинки по лесам.
Они будут рады иметь ребенка с Гайавата, чтобы услышать снова магическим
голоса леса, шепот сосен, плеск воды,
уханье совы, узнать язык каждой птицы и зверя, и
особенно познать радость от того, что называешь их всех братьями. Они с радостью пойдут
сопровождать Гайавату в страну дакотов, когда он добьется расположения Миннехахи,
Смеющаяся Вода и слышит, как Овайсса, синяя птица, поет:--

 "Счастлив ты, Гайавата!,
 У тебя такая любящая тебя жена!"

Но гости будут сделаны из сурового материала, если их глаза не увлажнятся
когда они услышат зов Гайаваты посреди голода, холода и
жестокой зимы:--

 "Накорми своих детей, о отец!
 Дай нам еды, или мы погибнем!
 Дай мне еды для Миннехаха,
 Для моего умирающего Миннехаха".

_Hiawatha_ переполнен стихийным духом детства. Чувство
товарищества со всеми земными созданиями, тайна жизни и
Отъезд Миннехахи в Королевство Понема сильно привлекают
всех, кто помнит Эдем детства.

Библиотеки ухаживания миль Standish_ (1858), В то же метр
_Evangeline_, это романтическая сказка, сцена которого заложен

 "Во времена Старой колонии, в Плимуте, стране пилигримов".

Мы видим Майлза Стэндиша, воплощение воинствующей пуританской церкви, в роли
он

 "... задумчиво смотрел на пейзаж,
 Окутанный холодным серым туманом, испаряющимся дыханием восточного ветра,
 Лес, и луг, и холм, и синевато-стальной край океана,
 Лежащий тихий и печальный в послеполуденных тенях и солнечном свете ".

Присцилла Маллинс, героиня стихотворения, всеобщая любимица.
Лонгфелло и Брайант оба гордились тем, что ведут свое происхождение от нее. Это
стихотворение знакомит с ней.

 "Сидит за рулем, и чесаная шерсть похожа на снежный сугроб
 Сложенный у нее на коленях, ее белые руки кормили ненасытное веретено,
 Держа ногу на педали, она приводила колесо в движение.
 * * * * *
 Она, девушка-пуританка, в уединении леса,
 Делала скромный дом и скромную одежду из домотканого полотна.
 Прекрасна своей красотой и богата богатством своего существа!"

В этой истории больше оттенков юмора, чем в _Evangeline_ или
_Hiawatha_. Лонгфелло прекрасно использует противоречие между
проповедью грубоватого старого капитана о том, что вы должны делать что-то сами, если
вы хотите, чтобы это было сделано хорошо, и его практикой посылать Джону Олдену предложение
о браке с Присциллой. Ее ответ стал классическим.:

 "Почему ты не говоришь за себя, Джон?"

_Christus Лонгфелло, а Mystery_, титул, наконец, дал ему
три совершенно отдельных стихов, вышедшей под названиями, библиотеки Золотой
Легенда" (1851), "Божественная трагедия_" (1871) и "Трагедии Новой Англии"
(1868). Его идея заключалась в том, чтобы изобразить происхождение, средневековый аспект
и пуританскую концепцию христианства - задача, не очень подходящая
для гения Лонгфелло. "Золотая легенда" - самая поэтичная, но _
"Трагедии Новой Англии_", скорее всего, будут прочитаны в последующие годы, не
из-за их поэтического очарования, а потому, что в них представлены две фазы истории Новой Англии.
колониальная история, преследование квакеров и салемское колдовство
заблуждение.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА.--Выдающийся шотландский педагог говорит, что Лонгфелло
вероятно, научил любить поэзию больше людей, чем любой другой
поэт девятнадцатого века, английский или американский. Он самый лучший в Америке и большинстве
читаемых рассказчика в стихах. Успех в длинных поэм редко
в любой литературе. Наверное, большинство критиков было бы сложно
можно согласиться с любым английским поэтом, начиная с Чосера, который превзошел Лонгфелло в
этой области.

Он достиг необычного отличия в том, что сделал банальность
привлекательной и красивой. Он поэт домашнего очага, простых людей,
и тех обычных объектов в природе, которые в его стихах преподносят урок
всем. Он оказался моральным стимулом для своего возраста и в дальнейшем помогал
сделать мир добрее, а его проблемы легче переносить. В этом заключалось его
послание:--

 "Переноси горе, неправду и рут
 В твоем сердце роса юности,
 На твоих устах улыбка истины".

Его поэзия обычно более насыщена чувствами, чем мыслью.
Рассеянность - его самый большой недостаток. Сонеты его более поздних лет и
случайные стихотворения, такие как _Morituri Salutamus_ (1875), демонстрируют большее сгущение,
но некоторые части даже _Hiawatha_ были бы намного лучше, если бы рассказывались меньшим количеством слов.

Некоторые жалуются, что Лонгфелло находит в книгах слишком много источников своего
вдохновения; что, хотя он жил недалеко от страны Эванджелины,
он никогда не бывал там, и что другим приходилось говорить ему заменить каштаны соснами или
болиголовом. Многие критики придирались к его поэзии
потому что это не создает "достаточных препятствий для потока
мысли", - потому что это не заставляет разум использовать все свои силы в
борьбе со значением. Однако было бы ошибкой недооценивать
достоинства ясности и простоты. Многие великие люди, которые были
безуспешны в своей борьбе за обретение этих качеств, следовательно,
не смогли донести послание до ушей мира. В то время как других поэтов
следует читать для умственного развития, "Большое сердце мира" по-прежнему
находит место для Лонгфелло, который выразил надежду, что

 "... ночь будет наполнена музыкой,
 И заботы, которые заполняют день,
 Сложат свои палатки, как арабы,
 И так же тихо ускользнут ".

Как и большинство пуритан, Лонгфелло, как правило, за-хотелось, чтобы преподать урок;
но мир должен узнать, и никто не превзошел его как поэтический учитель
масс.


ДЖОН ГРИНЛИФ УИТТИЕР, 1807-1892

[Иллюстрация: ДЖОН Г. УИТТИЕР]

Жизнь.--Уиттиер говорит, что единственным необычным обстоятельством миграции
его предка-пуританина в Новую Англию в 1638 году был тот факт, что он привез
над ним, как над пчелиным ульем. Вероятно, потомки этого самого улья
подсказали стихотворение "Рассказывая о пчелах", поскольку это был старый английский обычай:
сразу же идти к улью и сообщать пчелам, когда член семьи
семья погибла. Считалось, что они начнут роиться и искать другой дом, если
эта информация будет утаена. Поэт прославил и пчел, и
снега своей северной родины. Он родился в 1807 году в том же доме,
который построил его первый американский предок в Ист-Хаверхилле, примерно в тридцати двух милях
к северо-западу от Бостона. Уиттиеры были фермерами, которые на протяжении поколений
он добывал с земли немногим больше, чем просто средства к существованию.
Хрупкое здоровье мальчика рано было подорвано тяжелым трудом. Ему приходилось доить семь коров
, пахать в упряжке из волов и быть занятым с рассвета до темноты.

В отличие от других членов авторской группы "Новая Англия", Уиттиер
никогда не учился в колледже. Он получил лишь самое скудное образование в
школах рядом с его домом. Семья была настолько бедна, что ему пришлось работать сапожником
, шить тапочки по восемь центов за пару, чтобы посещать
академию Хаверхилла в течение шести месяцев. Он так точно рассчитал свои расходы
что к концу семестра у него осталось всего двадцать пять центов.

Два события в его юности оказали сильное влияние на его будущее призвание. Когда
ему было четырнадцать, его школьный учитель прочитал вслух семье стихи
Роберта Бернса. Мальчик был очарован и, узнав, что Бернс был
простым пахарем, почувствовал, что для него самого появилась надежда. Он позаимствовал томик стихов
и перечитывал их снова и снова. Об этом опыте он говорит:
"Это была первая поэзия, которую я когда-либо читал (за исключением
Библии, которую я внимательно изучал), и она оказала неизгладимое влияние
на меня. Я сам начал сочинять рифмы и придумывать истории и
приключения". Вторым событием стало появление в печати нескольких его стихотворений
которые его сестра, без его ведома, отправила в ньюберипортскую газету
под редакцией Уильяма Ллойда Гаррисона. Великий аболиционист был достаточно увлечен
поэзией, чтобы приехать в дом Уиттиера и убедить его получить образование.
Это событие произвело неизгладимое впечатление на память парня.

Понимая, что его здоровье не позволит ему зарабатывать на жизнь на ферме,
он попробовал преподавать в школе, но, как и Торо, нашел это занятие
отвратительно. Благодаря влиянию Гаррисона Уиттиер в возрасте
двадцати одного года получил редакторскую должность в Бостоне. В разное время он
работал редактором более чем в полудюжине различных газет, пока собственное здоровье
или здоровье отца не вернули его на ферму. Таким профессия научила
ему, как писать прозу, из которых он произведен, достаточно во время его
смерти, чтобы заполнить три просторные объемы, но и его прозы не добиться
внимание, уделяемое своим стихом. Находясь в Хартфорде, редактируя "The New England
Review", он влюбился в мисс Корнелию Расс, и за несколько дней до этого он
наконец, покинув город, он написал ей предложение в трехстах словах
странствующей прозой. Если бы он выразил свои чувства в одной из своих неподражаемых
баллад, возможно, его приняли бы, поскольку ни она
, ни он никогда не были женаты. В год ее смерти он написал свое стихотворение "
_Memories_", в котором рассказывается о некоторых воспоминаниях, возникших раньше, чем он пережил в Хартфорде.
:--

 "Красивая и счастливая девушка,
 С походкой легкой, как летний воздух,
 Глаза, полные улыбки, и жемчужный лоб
 В тени множества небрежных завитков
 Распущенных волос;
 Кажущийся ребенком во всем,
 Сохраните задумчивый лоб и зреющие прелести,
 Как природа носит весеннюю улыбку
 Когда погружаешься в объятия Лета.

Он был квакером и приехал в Хартфорд в домотканой одежде покроя
своей секты. Возможно, он думал о Мисс Расс и интересно ли
богословие не имел ничего общего с ее отказом, когда в последующие годы он
писал:--

 "Суровый твой Женевский кредо,
 В то время как отвечает потребностям моего духа
 Простая истина Дерби Дейлсмена ".

[Иллюстрация: УИТТИЕР В ВОЗРАСТЕ ДВАДЦАТИ ДЕВЯТИ ЛЕТ]

Поскольку Уиттиер был умелым политиком, он надеялся сделать себе имя в
себя как в политике, так и в литературе. Он был выбран представлять
свой округ в законодательном собрании штата, и нет никаких сомнений в том, что его
позже отправили бы в национальный конгресс, если бы он не занял
шаг, который надолго перекрыл все пути к преференциям. В 1833 году он
присоединился к аболиционистам. Этот шаг оказал на его
судьбу почти такое же влияние, какое публичное заявление о приверженности доктринам
анархии оказало бы сегодня на человека, находящегося в аналогичном положении. "Лучшие журналы Севера
не открыли бы для него свои страницы. На него даже напала толпа, и
офис газеты против рабства, которую он редактировал в Филадельфии, был
уволен. Он написал много стихов, чтобы помочь делу отмены рабства. Это было на самом деле
передовицы выражали в стихах, которая привлекла внимание в сторону отказано
к прозе. За более чем тридцать лет такой стих составляли большую часть своей
поэтический производства. Лоуэлл заметил, что квакерская доктрина мира
не удержала Уиттиера от его энергичной атаки на рабство. В "Басне для
Критиков" (1848) Лоуэлл спрашивает:--

 "... О, одетый в кожу Лис?
 Может ли это быть твой сын в середине боя,
 Проповедовать братскую любовь, а затем вбивать ее внутрь
 В мозг старого упрямого Голиафа греха,
 Используя самую гладкую гальку из источника Кастали
 Впечатав в его твердое моральное чувство пращу?"

Однако Уиттиер пытался поддерживать дух братской любви
на протяжении всей своей жизни. Он всегда предпочитал отвоевывать свое дело у врага
мирным путем. Когда его обвинили в ненависти к народу Юга, он
написал:--

 "Я никогда не был врагом Юга или владельцев рабов. Я унаследовал
 от своих квакерских предков ненависть к рабству, но не к рабовладельцам. Для
 на каждый призыв о страданиях или бедствии на Юге я реагировал незамедлительно
 в меру своих возможностей. Я был одним из первых, кто
 признал редкий дар каролинского поэта Тимрода, и я был
 близким другом оплакиваемого Пола Х. Хейна, хотя оба писали пламенные
 тексты песен против Севера".

За несколькими поразительными исключениями, его самые популярные стихи были написаны после
окончания Гражданской войны. Его величайшее стихотворение "_путешествие по снегу" было опубликовано
через год после прекращения военных действий (1866). Его последние тридцать
годы были временем относительного спокойствия. Он писал стихи по мере того, как им двигала душа
его. На Севере его любили повсюду, и его день рождения,
как и день рождения Лонгфелло, был поводом для частых празднований. В течение многих лет
до окончания войны, фактически до появления "Снежной границы", он был
очень беден, но первое издание этого стихотворения принесло ему десять тысяч долларов
долларов, и после этого его больше никогда не беспокоила бедность. В письме
, написанном в 1866 году, он говорит:--

 "Если бы мое здоровье позволяло мне писать, я мог бы легко зарабатывать деньги сейчас, поскольку мой
 репутация борца с рабством в настоящее время мне нисколько не вредит
 . Двадцать лет я был лишен благосклонности книготорговцев и
 редакторов журналов, но жесткая экономия позволяла мне жить вопреки
 им ".

[Иллюстрация: КУХОННЫЙ КАМИН В ДОМЕ УИТТИЕРА, ИСТ-ХАВЕРХИЛЛ, Массачусетс.]

Его постоянным домом почти всю жизнь была долина Мерримак.
Река, в Ист-Хаверхилле, до 1836 года, а затем в Эймсбери, всего в нескольких
милях к востоку от места своего рождения. Он умер в 1892 году и был похоронен на
Кладбище Эймсбери.

ПОЭЗИЯ.--Хотя Уиттиер написал много убедительных стихов против рабства, большая часть
этого уже забыта, потому что оно было создано напрямую, чтобы
апеллировать к интересам времени. Одно из самых сильных из этих стихотворений -
_Ichabod_ (1850), горькое обвинение Дэниела Вебстера, потому что Уиттиер
думал, что в Речи великого оратора от семнадцатого марта того года
советовали пойти на компромисс с рабством. Вебстер корчился от критики Уиттиера
больше, чем от критики любого другого человека.

 "... из этих огромных глаз
 Душа улетучивается:
 Когда теряется вера, когда умирает честь
 Человек мертв!"

Тридцать лет спустя Уиттиер, чувствуя, что, возможно, Вебстер просто намеревался
попытаться спасти Союз и покончить с рабством без конфликта, написал
_ The Lost Occasion_, в котором он сетовал на слишком раннюю смерть великого оратора
:--

 "Некоторые умирают слишком поздно, а некоторые слишком рано",
 Ранним утром, в полуденный зной
 Или в прохладные вечерние сумерки. Ты,
 Кого щедрые небеса так одарили
 Глазами силы и челом самого Юпитера,
 * * * * *
 Слишком рано для нас, слишком рано для тебя,
 У твоего пустынного Северного моря,
 Там, где простираются длинные и низкие болотистые земли,
 Устало склонил свою августейшую голову".

Уиттиер, безусловно, поэт Новой Англии. Его стихи, которые будут
жить дольше всех, произрастают непосредственно на ее почве. Его стихотворение
под названием "Босоногий мальчик" рассказывает о том, как типичный фермерский парень из Новой Англии
приобрел:--

 "Знания, которые никогда не получал в школах",
 Об утренней охоте дикой пчелы,
 О времени и месте появления дикого цветка,
 Полет птиц и обитаемость
 Обитателей леса".

[Иллюстрация: МЕСТО РОЖДЕНИЯ УИТТИЕРА ЗИМОЙ (СЦЕНА ИЗ ФИЛЬМА "ЗАКОВАННЫЙ В СНЕГ")]

Его величайшее стихотворение, то, по которому он, вероятно, будет известен главным образом
"потомство" - это "Снежный покров", в котором описывается жизнь сельского жителя Новой Англии
домашнее хозяйство. В начале этого стихотворения, состоящего из 735 строк, говорится о приближении
всеохватывающей снежной бури с ее "призрачными кончиками пальцев из мокрого снега" на
оконные стекла - центральное событие, но вскоре мы понимаем, что этот шторм
просто служит для того, чтобы интенсивно сфокусировать внимание на жизни Новой Англии, с которой он был
знаком. Семья закрыта от внешнего мира снегом, и
больше ничто не отвлекает внимания от картины
изолированной пуританской жизни. В Америке нет другого поэта, который
создал такой шедевр при таких ограничениях. Один прозаик,
Хоторн в "Алой букве" действительно использовал еще более бесперспективные материалы
и добился одного из величайших успехов в английском романе,
но в этой особой узкой области Уиттиер еще не превзойден
поэтами.

Чувство изоляции и то, что художники назвали бы "атмосферой",
передаются в таких линиях, как эти:--

 "Отгородившись от всего внешнего мира,
 Мы сидели у очага с чистыми крыльями,
 Довольные тем, что северный ветер ревел
 В бессильной ярости колотя в стекла и двери,
 Пока красные поленья перед нами бились о камни.
 Мороз отступал вместе с тропической жарой;
 И всякий раз, когда раздавался более громкий порыв ветра,
 Сотрясались балки и стропила, когда он проходил мимо.,
 Тем веселее становился его ревущий сквозняк.
 Огромная глотка трубы смеялась. "

В таком фокусе он показывает жизнь семьи; мать, которая часто
уходила из дома, чтобы ухаживать за больными соседями, теперь:--

 "... стремясь выразить
 Свое благодарное чувство счастья
 Ради еды и крова, тепла и здоровья,
 И удовлетворения от любви, большего, чем богатство",

дядя:--

 "... не знающий книг,
 Был богат знаниями о полях и ручьях,
 * * * * *
 Простой, бесхитростный, похожий на ребенка человек,
 Силен только на своей родной земле,
 Маленький мир достопримечательностей и звуков
 Чьим поясом были границы прихода,"

тетя, которая:--

 "Нашел покой в бескорыстии любви".

сестра:--

 "Полная, богатая натура, свободная в доверии,
 Правдивая и даже сурово справедливая,
 Импульсивный, серьезный, побуждающий к действию,
 И сделать ее великодушную мысль фактом,
 Сохраняя для многих легкую маскировку
 Секрет самопожертвования ".

Некоторые читают "Снежный переплет" из-за его картин природы, а некоторые - из-за еще большего
замечательные портреты членов этой семьи. Это стихотворение имеет
достигнут Новой Англии костра, что горит завершен
очаги Шотландии в субботу Night_ библиотеки Крестьянская.

Уиттиер написал много прекрасных коротких лирических стихотворений, таких как _Ichabod_, _The Lost
Случаем_, _моим товарищем по играм_ (который был любимым у Теннисона), _ В школьные Деньы_,
"Воспоминания", "Мой триумф", "Рассказ о пчелах", "Вечная доброта" и
вторая часть "Морского сна". Его повествовательные поэмы и баллады
уступают только Лонгфелло. _Мауд Мюллер_, _Скиппер Айресон Райд_,
Кассандра Саутуик_, Барбара Фритчи_ и _мабель Мартин_ - одни из
лучшие из них.

Общие характеристики:--Whittier и Лонгфелло похожи друг на друга в
простота. Оба поэты масс, тех, чье большинство живет
нужно утешение в поэзии. Оба страдают рассеянностью, Уиттиер в
своих величайших стихах меньше, чем Лонгфелло. Уиттиер был самоучкой, и он
никогда не уезжал далеко от дома. Его кругозор уже, чем у Лонгфелло, который
получил образование в колледже и расширился благодаря путешествиям по Европе. Но если Уиттиер поэтичен
диапазон уже, если он поэт только обыденных вещей жизни, он
проявляет большую интенсивность чувств. Часто его простейшие стихи идут из
глубин его сердца. Он писал тюнинг школе Days_ сорок лет после того, как трава
рос на могиле маленькой девочки, которая пишется правильно
слова, которые мальчик пропустил:--

 "Мне жаль, что я пишется в слове:
 Я ненавижу ходить над вами,
 Потому, что' ... в карие глаза ниже, что,--
 Потому что ты видишь, я люблю тебя!'

 * * * * *

 "Он живет, чтобы узнать, в суровую школу жизни ,
 Как мало кто пройдет над ним
 Оплакивайте их триумф и его потерю,
 Любите ее, потому что они любят его ".

Простота, искренность и отзывчивое сердце Уиттиера раскрываются в
этих строках.

Его юношеская работа показывает следы влияния многих поэтов, но он
большинство извлеченных из Роберта Бернса. Сам Уиттиер говорит, что это было ожогов, которые
научил его видеть

 "... через все привычные вещи
 Романтика, лежащая в основе",

и особенно отметить, что

 "Во всем его мелодичном искусстве так сильно бьют ключом
 Человеческие чувства!"

Критики нашли три обвинительных акта против Уиттиера; во-первых, за
неодинаковая ценность его стихов; во-вторых, за их свободные рифмы; и, в-третьих, за
слишком много морализаторства. Он, вероятно, признал бы себя виновным по всем этим
обвинениям. Его склонность к нравоучениям это, конечно, чересчур, но критики
слишком часто забывают, что именно этот морализаторства притянет его ближе к
сердце страдающего человечества. Бывают моменты, когда большинство людей
чувствуют потребность в утешении, которое он приносит в своих религиозных стихах
и в таких строках, как эти, из _снеженный:_--

 "Горе тому, кто никогда не видит
 Звезды сияют сквозь его кипарисы
 Кто, потеряв надежду, откладывает своих мертвецов подальше,
 И не смотрит, чтобы увидеть рассвет
 За печальной игрой в шарики!
 Кто не научился за часы веры,
 Истина, неведомая плоти и чувствам,
 Что Жизнь всегда властна над Смертью
 И Любовь никогда не может потерять свою собственную! "

Он стремится донести до всех обязанность держать окна сердца
открытыми навстречу дню и "находить покой в бескорыстии любви".


ДЖЕЙМС РАССЕЛ ЛОУЭЛЛ, 1819-1891

[Иллюстрация: Дж.Р. ЛОУЭЛЛ]

Ранние годы. - Джеймс Рассел Лоуэлл, сын преподобного Чарльза Лоуэлла, был
потомок одной из лучших старинных семей Новой Англии. Город
Лоуэлл и Бостонский институт Лоуэлла получили свои названия от
дядей автора. Его мать звали Спенс, и она часто рассказывала
своему сыну, что семья Спенс, шотландского происхождения, произошла
от сэра Патрика Спенса, прославившегося балладами. Она любила петь своему мальчику в сумерках
:--

 "В сорока милях от Абердина,
 Глубина пятьдесят морских саженей,
 И там лежит добрый сэр Патрик Спенс,
 С шотландскими лордами у его ног".

[Иллюстрация: МАТЬ ЛОУЭЛЛА]

От ее кельтской крови ее сын унаследовал склонность к поэзии. Когда он был
ребенком, ему читали "Перед сном с королевой фей" Спенсера, и он находил
развлечение в пересказе ее историй своим товарищам по играм.

Джеймс Рассел Лоуэлл родился в 1819 году в пригороде Кембриджа,
Массачусетс, в прекрасном старом историческом доме под названием "Элмвуд", который был
один из немногих домов, ставших свидетелями рождения и смерти великого американского писателя
и остававшихся его родной резиденцией на протяжении семидесяти двух лет.

Его ранние возможности разительно отличались от возможностей Уиттиера; ибо
Лоуэлл, как и его предки на протяжении трех поколений, учился в Гарварде. Из-за
того, что его семья со стороны Лоуэллов называла "халатностью Спенсов", он
был отстранен от колледжа за невнимание к учебе и отправлен в
Конкорд для занятий с репетитором. Мы знаем, однако, что отчасти
небрежность Лоуэлла была вызвана тем, что он читал и имитировал те стихи, которые соответствовали его
фантазии. Повезло, что его послали в Конкорд, потому что там у него была
возможность познакомиться с Эмерсоном и Торо и проникнуться патриотизмом как
он шел "по грубому мосту, выгнувшемуся над наводнением" (стр. 179). Он был избран
классный поэт, но ему не разрешили вернуться вовремя, чтобы прочитать свое стихотворение
перед одноклассниками, хотя он получил у них степень в 1838 году.

БРАК И НОВЫЕ ИМПУЛЬСЫ.- Как Ирвинг и Брайант, Лоуэлл изучал юриспруденцию, а
затем бросил эту профессию ради литературы. В 1839 году он встретил мисс Марию.
Уайт, трансценденталист благородных порывов. До этого он высмеивал
аболиционистов, но под ее влиянием последовал за такими людьми, как Уиттиер
, в ряды противников рабства. Она сама была поэтессой и написала Лоуэллу
после того, как они обручились:--

 "Я люблю тебя ради тебя самого - только тебя;
 Для той великой души, чье дыхание самое полное и редкое.
 Донесет до человечества послание.,
 Наполнит их унылую пустоту органным звучанием ".

Под влиянием такого вдохновения "небрежность Спенса" покинула его, и быстрыми шагами
он вошел в храм славы. В декабре 1844 года, месяце, в котором
он женился на ней, он написал лучшие строки, когда-либо написанные им.:--

 "Истина навсегда на эшафоте, ложь навсегда на троне,--
 И все же этот эшафот управляет будущим, и за смутной неизвестностью
 В тени стоит Бог, несущий стражу превыше своей собственной ".

Двадцать девятый год жизни Лоуэлла, 1848 год, называется _annus mirabilis_,
чудесный год его жизни. Он опубликовал небольшой объем стихов в
1840, 1843 и 1847, а в 1848 г. появились три его самых известных
строительство, документов--библиотеки Biglow, первый Series_, _А басни для Critics_ и библиотеки
Видение сэра Launfal._

Поскольку здоровье миссис Лоуэлл было слабым, в 1851 году Лоуэлл увез ее за границу на
годичный срок. Теккерей плыл с ними на одном корабле во время их возвращения.
В 1852 году он оказался добродушным собеседником. В следующем году миссис Лоуэлл
умер. Когда он подумал о вдохновении, которое она ему дала, и о
тринадцати годах общения с ней, он сказал: "Это в миллион раз лучше
обладать ею и потерять ее, чем обладать и удерживать любую другую женщину, которую я когда-либо видел.
"

[Иллюстрация: МИССИС МАРИЯ УАЙТ ЛОУЭЛЛ]

БОЛЕЕ ПОЗДНИЕ РАБОТЫ.--После тяжелой утраты в 1853 году Лоуэлл стал одним из
Величайших американских прозаиков. В 1855 году он был назначен преемником Лонгфелло
на посту профессора современных языков и вежливости в Гарварде
литература, должность, которую он занимал, за исключением двух лет, проведенных
путешествовал по Европе до 1877 года. Обязанности его заведующего кафедрой требовали широкого чтения
и частых лекций, и он уделил большую часть своего внимания
написанию критических эссе. Рутинную работу своего профессора часто выросла
надоедливый и "Спенс халатность" иногда в качестве доказательства в его
невыполнение своих занятиях. Однако как учитель он часто оказывался очень
стимулирующим.

Он был редактором "Атлантик Монстрик" с момента его основания в 1857 году
до 1861 года. Вся вторая серия "Бумаг Биглоу" была опубликована в
этом журнале. С 1864 по 1872 год он был одним из редакторов Северной
Американское обозрение.

В 1877 году он стал послом Соединенных Штатов в Испании. Испанцы
приветствовали его на посту, который когда-то занимал Вашингтон Ирвинг. В 1880 году
Лоуэлла перевели в Англию, где он представлял свою страну до тех пор, пока
1885. Ни один другой американский министр никогда не добивался большего успеха в Англии
. Его уважали за литературные достижения и способности
оратора. У него была репутация одного из лучших ораторов
в Королевстве, и его выступления пользовались большим спросом на банкетах и по
особым случаям. Многие из его статей и выступлений были посвящены политическим вопросам.
субъекты, в наибольшей из которых свой адрес на _Democracy_, в
Бирмингем, в 1884 году.

Хотя его более поздние годы, показали большие достижения в прозе, он не
прекратить производство поэзии. Вторая серия статей Биглоу была
написана во время Гражданской войны. Его _Ode читали в Гарвардском университете.
Празднование_ в 1865 году в честь тех, кто пал при освобождении раба,

 "Кто теплой кровью жизни написал свои более благородные стихи"

его три мемориальных стихотворения: (1) _Ode, прочитанные в столетнюю годовщину
битвы на мосту Конкорд_ (1875), (2) _ Под старым вязом_ (1875),
написанные в ознаменование принятия Вашингтоном командования континентальными войсками
"под этим деревом" столетием ранее и (3) _Ode к Четвертому числу
Июля_ 1876 года, являются хорошо известными патриотическими американскими стихотворениями.

Вернувшись из Англии и перейдя от волнующей дипломатической
и общественной жизни к тихому дому в Новой Англии, он написал:--

 "Я снова беру свою трость и выпускаю ее на волю
 Пыльной тишины, шепчущей: "Спой для меня".
 И, когда это прекращается, мое любопытное прикосновение повторяет попытку.,
 Я удивляюсь пробуждению прежних инстинктов.,--
 Инстинкты, пусть и менее властные, но более сильные,
 И счастлив в труде, который заканчивается песней".

В 1888 году он опубликовал сборник стихов под названием "Сердечный ритм и печаль". Он умер
в 1891 году и был похоронен на кладбище Маунт-Оберн, недалеко от своего дома "Элмвуд",
недалеко от места последнего упокоения Лонгфелло.

[Иллюстрация: КАБИНЕТ ЛОУЭЛЛА, ЭЛМВУД]

ПОЭЗИЯ. - Лоуэлл написал много коротких лирических стихотворений, которые занимают высокое место. Некоторые из
таких, как "Наша любовь - не увядающий земной цветок", _O Лунный Свет, глубокий и
"Нежность", "К одуванчику" и "Первый снегопад" - изысканные тексты песен
о природе и чувствах. Другие, такие как "Нынешний кризис", имеют своим
текст "Человечество движется вперед" и учат высоким моральным идеалам. Третьи,
например, его стихи, написанные в ознаменование какого-то события, проникнуты инстинктом
патриотизма.

Он наиболее известен по трем длинным стихотворениям "Бумаги Биглоу", "Басня для
критиков" и "Видение сэра Лонфела". Все они, за исключением
второй серии "Бумаг Биглоу", появились в его замечательном
поэтическом 1848 году.

Возможно, дольше всего он будет известен потомкам благодаря этой замечательной серии статей
, написанных на том, что он называл диалектом янки, и разработанных в
во-первых, чтобы остановить распространение рабства, а затем подавить его. Эти
называются "документы Biglow", потому что главный автор представляется
Осия Biglow, типичный для Новой Англии фермер. Непосредственным поводом для публикации
первой серии этих бумаг_ послужило начало Мексиканской войны в 1846 году.
Лоуэлл сказал в книге "Спустя годы": "Я считал, что наша война с Мексикой была
по сути, войной ложных предлогов, и что это привело бы к расширению
границ и, таким образом, продлению жизни в рабстве ". Вторая серия
этих бумаг_, посвященных нашей гражданской войне, начала публиковаться в
"Атлантический месяц" в 1862 году. Стихотворение живет по сей день, однако, не благодаря его
осуждению войны или нападкам на рабство, а благодаря выражению
идеалов Новой Англии середины девятнадцатого века, жесткого здравого смысла и сухого
юмора. К чему нам обратиться за более четким изложением пуританского отношения
к удовольствиям?

 "Удовольствие делает нас, янки, чем-то вроде лебедки,
 Хотя за это не платят ни цента;
 Но все же мы умудряемся переживать из-за,
 Если Дути скажет нам, что это нужно сделать,
 И, если мы отправимся в путь, будет хороший день,
 Я все еще думаю, что это не редут."

Домашняя философия здравого смысла Новой Англии прослеживается повсюду
в _Papers_. Мы часто встречаем такие выражения, как:--

 "Мне нравится ясность здравого смысла
 Это согревает вас сейчас, и так будет через двенадцать месяцев".

 "Сейчас единственная птица, несущая золотые яйца".

 "Демократия дает каждому человеку
 Право быть угнетателем самого себя".

 "Но Шанс подобен бриллианту - не нужно упускать его дважды".

 "И у тебя кишка тонка, чтобы собраться с духом",
 "Если ты хочешь принять Бога".

Во второй серии "Бумаг" есть один из лучших текстов Лоуэлла,
Библиотеки Произвожу_. Было бы трудно найти другое стихотворение, которое дает
в пределах четырех линий лучшую характеристику много нового
Англия Дева:--

 "... она была джес из тех, кто ведет себя тихо
 Чья природа никогда не меняется,
 Как ручьи, хранящие воспоминания о лете,
 Снежный хид в Дженуари ".

В этой серии собраны некоторые из лучших стихотворений Лоуэлла о природе. Мы ловим редкие
проблески

 "Лунный свет и снег на поле и холме"
 Все тихо и все блестит",

и мы действительно видим запоздалую весну.

 "Разбросайте поля, полные цветов, листьев и птиц".

Библиотеки видение сэра Launfal_ было самым читаемым из-Лоуэлл
стихи. Это _vision_ в поисках Святого Грааля. Лоуэлл в
письме другу назвал стихотворение "своего рода историей, и, скорее всего, оно будет
популярнее, чем то, о чем я пишу в целом". Но лучшую часть стихотворения
можно найти в "апофеозе июня Новой Англии", в _предисловии
к части I.:_--

 "И что же такое редкость, как июньский день?
 Тогда, если вообще когда-нибудь наступят прекрасные дни;
 Тогда Небеса проверят землю, настроена ли она на лад,
 И над ней мягко приклонится ее теплое ухо ".

Стихотворение преподает благородный урок сочувствия к страданию:--

 "Не то, что мы даем, а то, чем мы делимся",--
 Ибо дар без дающего голый;
 Кто отдает себя своей милостыней, тот кормит троих,--
 Он сам, его голодающий сосед и я.

Лоуэлл сказал, что он "нацарапал на полном скаку" "Басню для критиков", которая
представляет собой юмористическое стихотворение длиной около двух тысяч строк, представляющее собой
необычайно превосходную критику своих современных авторов. В этом наиболее
сложном виде критики Лоуэлл не был непогрешим; но сравнение
его критика общепринятых сегодня вердиктов покажет его
необычные способности в этой области. Немало из этих критических замечаний остаются
лучшими в своем роде, и они помогают подчеркнуть многие характерные черты
авторов первой половины девятнадцатого века. Будет полезно
всем писателям, нынешним и будущим, прочитать эту критику Брайанта:--

 "Он почти единственный из ваших поэтов, кто знает
 Сколько изящества, силы и достоинства заключено в Покое;
 Если иногда он дотягивают, он слишком мудр, чтобы марта
 Его мысли скромный полноты, зайдя слишком далеко;
 Было бы неплохо, если бы все ваши авторы попробовали
 Какая добродетель есть в суровом самоотречении,
 И сравнили свои труды с посохом Гесиода,
 Который учит, что все имеет меньшую ценность, чем половина."

Особенно забавны те строки, в которых дается рецепт создания
Вашингтона Ирвинга и те, которые описывают идеалистическую философию
Эмерсона:--

 "В чьем сознании все творение должным образом уважается
 Как часть его самого - просто немного спроецированная ".

Проза.--Литературные эссе Лоуэлла дают ему право называться великим американцем.
критик. Главные из них собраны в трех томах.:
"Среди моих книг_" (1870), "Окна моего кабинета" (1871), "Среди моих книг_",
"Вторая серия" (1876). Первоначально выпущенные тома содержат 1140
страниц. Если мы захотим убедить группу людей с умеренным интеллектом
читать меньше художественной литературы и больше солидной литературы, сомнительно, что
мы могли бы достичь нашей цели легче, чем побудив их погрузиться в
в некоторые из этих эссе. Лоуэлл протестировал многие из них на своих студентах в колледже
и отметил, какие из них разжигали интерес и производили
Результаты. Мы можем порекомендовать пять его выдающихся литературных эссе, которые
дали бы яркое представление о развитии английской поэзии от Чосера до "Смерти Поупа"
. Эти пятеро: _чосер_, в "Окнах моего кабинета"; Спенсер_,
в "Среди моих книг, вторая серия"; Шекспир еще раз_ и _Дриден_, в
_ Среди Моих книг, Первая серия_; и _pop_, в _ Окнах моего кабинета_. Если мы
добавим к этому короткие обращения на _Wordsworth_ и _Coleridge_, доставленные
в Англию и напечатанные в томе _Democracy and Other Addresses_
(1886), у нас будет стимул продолжить изучение поэзии в
девятнадцатый век.

Критика Лоуэлла заставляет задуматься. Она не поддается пассивному
прочтению. Она выражает правду уникальными и поразительными способами. Говоря о
Французских и итальянских источниках, на которые опирался Чосер, Лоуэлл говорит:--

 "Если человек откроет искусство превращения металлов и преподнесет нам
 кусок золота величиной со страусиное яйцо, будет ли в природе человека слишком вежливо интересоваться, не украл ли он свинец?" - сказал он. - "Если человек откроет искусство превращения металлов и подарит нам
 кусок золота величиной со страусиное яйцо, будет ли это в природе человека?" ...

 "Чосер, как и Шекспир, почти ничего не изобретал. Где бы он ни находил
 что-либо, относящееся к Джеффри Чосеру, он брал это и извлекал из этого максимум пользы
 ....

 "Иногда он подробно описывает это с помощью малейшего намека, например, когда Монах,
 прежде чем мягко сесть, отгоняет кошку. Мы знаем, что без
 нужно много слов, что он выбрал snuggest углу".

Лоуэлл, как правило, делает ленивых читателей сделать немного приятнее думать.
Даже инертным студентам свойственно исследовать его значение; например,
в его заявлениях о том, что в эпоху папы Римского "все церемонно принимали
корзина размером с бушель, чтобы доставить яйцо крапивника на рынок", и что все остальные
"называли все как-то по-другому".

Высокие идеалы и безупречный здравый смысл политической прозы Лоуэлла
заслуживают особого упоминания. В "Демократии" (1886), которую должен прочитать
каждый гражданин, Лоуэлл показывает, что старость не поколебала его веру в
идеалы. "Я считаю, - сказал он, - что реальное никогда не найдете несъемный
основе, пока она опирается на идеал".Избиратели и законодатели в день
начинают понимать, что они пойдут далеко, чтобы найти в том же компас
больше здравого смысла, чем содержится в этих словах:--

 "Только когда отрицается разумное и практически осуществимое , люди
 требовать неразумного и невыполнимого; только когда становится возможным
 сложно, когда они воображают, что невозможное легко. Сказки создаются
 из мечтаний бедных ". [Сноска: _демократия и другие
 Адресы_, стр. 15.]

Общие характеристики.--Лоуэлл написал стихи, которые демонстрируют сочувственное
отношение к природе. Его строки _ К одуванчику_:--

 "Дорогой обычный цветок, растущий у дороги",
 Окаймляющий пыльную дорогу безвредным золотом,
 Первый залог беззаботного мая
 Которые дети выщипывают и, полные гордости, поддерживают
 * * * * *
 ... ты так дорог мне
 Чем все гордимся лета-цветет, может быть,"

шоу редких подлинности чувств. Никто не в восторге от природы
когда-нибудь слышали, как она зовет его:--

 "Смешать его кровь с солнечным светом и вдохнуть
 Ветры в его пульс".

Он приглашает нас в марте посмотреть:--

 "Синюю птицу, перекладывающую свой легкий груз песен".
 От столба к столбу вдоль унылого забора",

а в июне лежать под ивами и радоваться вместе с

 "Тонкокрылой ласточкой, парящей в воздухе".

Еще одна ярко выраженная черта, которая объединяет его с группой New
England, - благородство идеалов. Его poem, озаглавленный "Для автографа",
в одной строке излагает устоявшееся убеждение своей жизни:--

 "Преступлением является не неудача, а низкая цель".

Он величайший американский юморист в стихах. Статьи Биглоу_ и _A
Fable for Critics_ являются достаточным основанием для такой оценки.

Как Лоуэлл подрос, его поэзия, доминируют его острым
интеллект, становился все более и более абстрактными. В _Under старый Elm_, для
например, он говорит о Вашингтоне:--

 "Фигура лошади с невозмутимым челом
 Который безмолвно шагает по просторам признания ".

Можно читать по пятьдесят строк подряд его _Commemoration Ode_
не найдя ни одной, но абстрактных или общих положений, которые редко бывают
основы и утка, из которых лучшей поэзии вращается. Эта критика объясняет
почему повторное прочтение некоторых из его стихотворений оставляет так мало впечатления на
разум. Однако некоторые стихи его более поздней жизни конкретны и
чувственны, как показывают следующие строки из его стихотворения "Агассиз" (1874):--

 "Лежать в цвету лютиков и клевера,
 Общие обитатели с пчелами,
 И наблюдайте, как белые облака проплывают сквозь кроны деревьев.,
 Это лучше, чем долгое ожидание в могиле".

В литературной критике в прозе он сохраняет свое место вместе с По во главе списка
Американских писателей. Предложения Лоуэлл обычно просты по форме и легко
понимали; они часто оживляются фигурами подсветки
риторика и юмором, или представленный впечатляющим, ярким образом, в котором
они высказывают мысль, _e.г._ "Глупые и мертвые никогда не меняют
свое мнение". Каламбур, отступление или неожиданный намек могут
иногда провоцировать читателей, но сторонние наблюдатели часто замечали, что
некоторые морщат брови при чтении его эссе, и что
приятно выражения, такие как фотографы, - это почти наверняка
появляются. Он обладает редкой способностью заставлять своих читателей думать достаточно усердно для
приятного упражнения, и все же он избавляет их от чрезмерной усталости и редко водит
их по болотам или песчаным пустыням.

Многогранность Лоуэлла - поразительная черта характера. Он был поэтом, реформатором,
профессором колледжа, редактором, литературным критиком, дипломатом, оратором и
писателем на политические темы. Мы чувствуем, что иногда он чудом спасался
будучи гением, и что он мог бы пересечь границу в стране
гениев, если бы ограничил свое внимание одним отделом
литературы и был готов писать с меньшей головокружительной скоростью, принимая
время и мысль сократить, пересмотреть и подавить еще больше его произведений.
Однако многие считают, что Лоуэлл, несмотря на свои недостатки, оставил
отпечаток гениальности на некоторых своих работах. Когда его сонет "Наша любовь - это
не увядающий земной цветок" был прочитан культурной группе, некоторые из тех, кто это сделал
не признали авторства стихов, подумали, что они были
Шекспировский.


ОЛИВЕР УЭНДЕЛЛ ХОЛМС, 1809-1894

[Иллюстрация: ОЛИВЕР УЭНДЕЛЛ ХОЛМС]

ЖИЗНЬ.--1809 год был богат на рождение великих людей, производящих
Холмс, По, Линкольн, Теннисон и Дарвин. Холмс происходил от Анны
Брэдстрит, "Десятая муза" Новой Англии (стр. 39) Его отец был
Конгрегационалистским священником, проповедовавшим в Кембридже, когда родился Оливер.
Семья жила в комфортных условиях, и мальчик рос в
культурной атмосфере. В "Среднем возрасте" Холмс писал: "Я люблю книги, - я родился
и вырос среди них, и у меня возникает легкое чувство, когда я погружаюсь в их
присутствие, что конюх был среди лошадей".

Он окончил Гарвард в знаменитом класс 1829 года, за который он
потом написал много летием стихи. Он отправился в Париж изучать медицину,
науку, которая интересовала его всю жизнь. Тридцать пять лет он был
профессором анатомии в Гарвардской медицинской школе, где он был единственным
преподавателем, который в конце дня мог посещать занятия,
утомленный, и благодаря своему остроумию, рассказам и живым иллюстрациям одновременно
обучает и заинтересует студентов.

Его заявление "небольшая лихорадка принята с благодарностью", его юмор в целом,
и особенно его поэзия, которая не помогла ему заполучить пациентов. Его
биограф говорит, что Холмс узнал за свой счет как врач, что мир
принял решение, "что тот, кто сочиняет рифмы, не должен писать
рецепты и тот, кто отпускает шутки, не должны провожать людей в могилу
". Позже он предупредил своих учеников, что если они станут успешными в любой
звоню, они не должны допустить, чтобы мир узнал, что они были заинтересованы в
что-нибудь еще. С его собственной точки зрения, он написал:--

 "Это чрезвычайно приятная перспектива, когда ты издаешь смешок,
 Что твой доход в следующем году уменьшится наполовину,
 И маленький мальчик будет ходить босиком, чтобы твой Пегас мог летать,
 И молоко ребенка будет напоено, чтобы твой Геликон мог течь ".

Подобно Эмерсону и Лоуэллу, он стремился увеличить свой скромный доход за счет
того, что он называл "лекционным торгашеством". Хотя у Холмса не было такого
присутствия на сцене, как у этих двух современников, он обладал способностью достучаться до
своей аудитории и быстро завоевать ее симпатии, так что он был очень
популярен и всегда мог получить ангажемент.

Его научное образование сделало его нетерпимым к любым философским или
религиозное кредо, которое, как ему казалось, основывалось просто на суеверии или
традиции. Он был полностью бдительным, непредубежденным и либеральным во всех подобных
вопросах. В вопросах политики, войны или отмены рабства он
с другой стороны, был сильно консервативен. В нем чувствовался аристократический
страх перемен. Он был явно изысканным джентльменом, одаренным собеседником
и общительным, добродушным, утонченным собеседником.

[Иллюстрация: КАБИНЕТ ХОЛМСА]

Холмс был добросовестным работником, но ему характерно лечить его
психические процессы шутя, и написал другу: "мне нравишься девять
десятые доли любого материала я изучаю, но мне не нравится _щелкать по тарелке_. Если бы я это сделал
полагаю, я был бы в большей степени человеком науки и обнаруживал бы, что мой мозг устает
чаще, чем я это делаю ". Он снова написал: "Моя природа - хвататься за все
плоды познания и хорошенько откусите от солнечной стороны - после этого
впустите свиней." Несмотря на эти заявления, Холмс уверенно каждый работал
год в своей медицинской лекции. Он был очень частности, о точность
и закончить все, что он писал, и он не был ни беспечным, ни спустя рукава
ни в чем. Его жизнь, хотя и была наполнена постоянной, тяжелой работой, была безмятежной
один, полный любви и дружбы, и ему исполнилось восемьдесят лет
с молодым сердцем. Он умер в 1894 году в возрасте восьмидесяти пяти лет и был
похоронен на кладбище Маунт-Оберн недалеко от Лонгфелло и Лоуэлла.

ПОЭЗИЯ. - В 1836 году он опубликовал свой первый том стихов. Это содержало его
первое широко известное стихотворение "Олд Айронсайд", успешную просьбу о спасении
старого линкора "Конституция", который было приказано уничтожить. За
исключением этого стихотворения и "Последнего листа", книга примечательна
немногим, кроме безудержного веселья, которое мы находим в таких любимых произведениях, как
Баллада о торговце устрицами _ и _ моей тетке_. Этот тип юмора показан в этом.
сравнение из _ The Ballad_:--

"Ее волосы спадали на бледные щеки, как водоросли на моллюска", и в
его описании своей тети:--

 "Ее талия шире, чем ее жизнь",,
 Ибо жизнь - это всего лишь промежуток".

Он продолжал писать стихи до самой своей смерти. Среди последних стихотворений, которые он написал
, были мемориалы в связи со смертью Лоуэлла (1891) и Уиттиера (1892). Когда
мы просматриваем три тома его стихов, мы находим несколько серьезных стихотворений
высокого порядка. Лучшее, то, которым он сам хотел быть
запомнился "Наутилус в клетке". Ни один член группы "Новая Англия"
не высказывал более высоких идеалов, чем те, которые мы находим в благородной заключительной строфе этого
стихотворения:--

 "Построй себе более величественные особняки, о душа моя,
 Пока сменяются времена года!
 Оставь свое прошлое с низкими сводами!
 Пусть каждый новый храм будет благороднее предыдущего.,
 Отгороди себя от небес более обширным куполом,
 Пока ты, наконец, не станешь свободным,
 Оставив свою переросшую оболочку в бушующем море жизни!"

Вероятно, "Последний лист", который был таким любимым у Линкольна, занял бы
второе место. Это стихотворение замечательно тем, что сохраняет память читателя.
равновесие между смехом и слезами. Некоторые строки из "Безмолвного"
вряд ли будут скоро забыты:--

 "Немногие могут коснуться волшебной струны",
 И шумная слава гордится тем, что завоевала их:--
 Горе тем, кто никогда не поет!,
 Но умирают со всей своей музыкой в себе!"

Он написал не более серьезное стихотворение, чем _Homesick в Heaven_, некоторые строфы
который настоятельно призываю всех скорбящих сердец. Нелегко забыть эту песню
о духах, недавно пришедших с земли, о матери, которую
оторвали от цепляющегося за нее младенца, о невесте, унесенной поцелуем любви.
все еще горит на ее щеке воспоминание о дочери, отнятой у слепого и
беспомощного отца:--

 "Дети земли, наша наполовину отлученная от груди природа цепляется
 За теплые воспоминания о земле и ее произносимом шепотом имени
 Развяжет наши дрожащие губы, наши опечаленные струны;
 Ибо там мы любили, а где мы любим, там и дом".

Когда Холмс отправился в Оксфорд в 1886 году, чтобы получить почетную степень,
вероятно, что, как и в случае с Ирвингом, оксфордские мальчики на галерее
озвучили популярный вердикт. Когда Холмс ступил на платформу, они окликнули его:
"Он приехал в одноместном автомобиле?" Это юмористическое стихотворение, впервые известное как _The
Шедевр Дикона_ был всеобщим фаворитом. _ Как выиграл старый конь
в "Пари" с залихватским юмором рассказывается о том, что делала кляча пастора на скачках.
Библиотеки Boys_, с ее смешались юмор и пафос, написанная для тридцатый
Реюньон своего класса, является одним из лучших из многих стихов, который он так
часто просили сочинить для особых торжеств. Ни один другой поэт его времени
не мог сравниться с ним в написании на заказ умных, метких, юмористических стихов
для постоянно повторяющихся случаев.

ПРОЗА. - Ему было почти пятьдесят, когда он опубликовал свое первое знаменитое прозаическое произведение.
Он назвал _Atlantic Monthly_, и Лоуэлл согласился изменить его только
при условии, что Холмс обещал быть самостоятельным. В первом
номере появился "Самодержец за обеденным столом"._ Холмс нашел
стиль, который в точности соответствовал его темпераменту, и изобрел новую прозаическую форму. Его великий разговорный дар теперь выкристаллизовался в этих разговорах за завтраком застольные беседы, которые Автократ практически монополизировал. Однако другие персонажи за столом этого замечательного пансиона в Бостоне присоединяются к нам достаточно часто, чтобы поддерживать интерес к их мнениям, чувствам и отношения друг к другу. Читатель всегда хочет знать, впечатления
хорошо, что самодержец поговорим делает на "молодого человека, которого они называют
'Джон." Джон иногда заносит свои чувства в действия, а когда самодержец
дает типичный пример его смесь рассуждений и юмора, в объясняя это тем, что всегда есть шесть человек присутствует, когда два человека говорят