Пушкин Натали и любовь предписанная

Пушкин был поражен красотой юной Натали Гончаровой: удовольствие от ее чистейшей прелести чистейшего образца стало любовью (причем любовью «le coup d’oeil” – с первого взгляда, но , увы, безответного … хотя точнее ответ был типа « – я тебя не люблю и никогда не полюблю  … ты , пушкин, не из моих ранговых самцов …»)

Пушкин описал это свое роковое огончарование  так:
«Никогда еще с таким грустным чувством не приезжал я на бал. Тайное предчувствие томило меня и волновало душу. Петр Вяземский что-то говорил мне и показывал на молоденьких барышень, которые впервые появились в светском обществе. И вдруг какая-то сила заставила меня обернуться. Я увидел ее — в прозрачном облаке воланов и кружев, в толпе молодых поклонников, в окружении многочисленной родни и знакомых... Я шагнул навстречу своей судьбе».
 
Пушкин быстро осознал, что он нелюбим избранницей и никогда любим не будет. Хотя в письме к будущей теще, которую он прозвал Карс (как турецкую крепость), он и выразил некие призрачные надежды типа «…» и одновременно опасения:
 «Только привычка и длительная близость могли бы помочь мне заслужить расположение Вашей дочери; я могу надеяться возбудить со временем ее привязанность, но ничем не могу ей понравиться; если она согласится отдать мне свою руку, я увижу в этом лишь доказательство спокойного безразличия ее сердца.
Но, будучи всегда окружена восхищением, поклонением, соблазнами, надолго ли сохранит она это спокойствие?
Ей станут говорить, что лишь несчастная судьба помешала ей заключить другой, более равный, более блестящий, более достойный ее союз; — может быть, эти мнения и будут искренни, но уж ей они безусловно покажутся таковыми.
Не возникнут ли у нее сожаления?
Не будет ли она тогда смотреть на меня как на помеху, как на коварною похитителя?
Не почувствует ли она ко мне отвращения?
Бог мне свидетель, что я готов умереть за нее; но умереть для того, чтобы оставить ее блестящей вдовой, вольной на другой день выбрать себе нового мужа, — эта мысль для меня — ад.»

Прим. (5 апреля 1830 года, в Москве А.С. Пушкин — Н. И. Гончаровой.
[Пушкин пишет своей будущей теще в Страстную субботу, накануне дня, в который Александр Сергеевич сделал предложение Н.Н. Гончаровой и получил ее согласие (согласие было получено им 6 апреля, в день Светлого Христова Воскресенья)]

Пушкин был, конечно, знаменит … Но для натуры Натали этого было мало. Ей он мог пригодиться для одного  –  смены среды обитания и статуса.

Пушкин, по меткому замечанию Дарьи Фикельмон, “переставал быть поэтом в её присутствии”

Цветаева пишет: “Гончарова вышла за Пушкина без любви, по равнодушию красавицы, инертности неодухотворённой плоти – шаг куклы!” и ««Наталья Гончарова просто роковая женщина, то пустое место, к которому стягивается, вокруг которого сталкиваются все силы и страсти. Смертоносное место...».

Анна Ахматова в 1965 в гостях у Ивана Дмитриевича Рожанского, историка античной истории, сказала о Наталье Гончаровой: «…Совсем не очень красивая, абсолютно ничтожная, абсолютно скучная, пустая, никакая».

В письмах, которые Пушкин писал своей жене, нет высокопарных признаний в любви. Говоря о своих сильных чувствах к Натали, поэт делал это просто: «Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив».

Но письма Пушкина к Натали не сравнить с его же письмами Воронцовой, Сабаньской или Керн, полными страсти, огня, поэзии, – они нудные, нравоучительные, прозаичные. В больном подавляющем большинстве …

Н. Гончарова и потом Пушкина, будучи кокеткой по натуре (см. наше уточнение понятия кокетки в заметке  «Пушкин и женка-кокетка»), не любила Пушкина даже по предписанию … (например, в благодарность за то, что он избавил ее от невыносимой жизни в семье душевнобольным отцом, матерью ханжой, и двумя сестрами, перешагнувшими в разряд старых дев или «невест переспелых» («Харликовых» (в Евг. Онегине))

Вяземскому Пушкин жалуется: “Что у неё за сердце? Твёрдою дубовой корою, тройным булатом грудь её вооружена”.

Давид Самойлов:

Он заплатил за нелюбовь Натальи,
всё остальное – мелкие детали:
интриги, письма, весь дворцовый сор.
Здесь не ответ великосветской черни,
а истинное к жизни отвращенье,
и страсть, и ярость, и души разор.
«Натали предпочла не оправдываться»

***

Приложение псевдо-психоаналитика

У Жака Лакана есть в исследованиях патологии любви понятия «предписанной любви (любовь по предписанию). Это б любовь без свободы выбора, предписанная порядком вещей в бытии землян.  Например, это любовь к родителям, которых не выбирают  (или не имеют доступа к информации о том, как дитя их на самом деле себе выбрал), или это любовь по предписанию (чаще в  благодарность за избавление, спасение или обеспечение (иным житием)). Для измерения этих «предписаний» Лакан придумал понятие экстимности (антипода интимности*)

//Например, ребенок в материнской вселенной (со всеми ее атрибутами  первичной сексуализации, эротизации и материнского желания) сосущий ртом грудь («ртом, не утратившим грудь, – «ртом целующим сам себя» по Фрейду, или «защитным ртом» в размышлениях Лакана) и слушающей ласкающий шепот любящей матери  (часто отвечающей криком на крик-зов младенца) итд -  насыщается вне интимности либидиально
(см. Юран Айтен.Экстимность субъекта //

)* В исходном лакановском понимании экстимность – это одна из вершин психологического треугольника Extimite–Intimite–Estime de soi.
(см. Шаров К. Экстимность как разновидность символического обмена в постсемейных неолиберальных обществах)

«Предписаниями любви» являются, к примеру: люби своих родителей, свою семью, свой дом,
свою  родину,  свою  страну,  свою  нацию,  а  также  своего ближнего. Парадокс любви - она  предписана  там,  где  на  самом  деле  отсутствует всякая возможность выбора ее объекта – кажется самоочевидным, что нельзя выбирать родителей или родину и т. д. Случайные обстоятельства рождения преобразуются в объект предписанной любви; то, что является неизбежным и не оставляет возможности выбора, становится морально одобренным.
(см. Долар Младен, Божович Миран, Зупанчич Аленка - Любовная машина; Лакан и Спиноза; Комедия любви - (Лакановские тетради) – 2020)

***
Бонус

Стихотворении  1837 г неизвестного автора  об  отношении к Наталье Николаевне Гончаровой некоторых её современников:

Покойся, другъ, кавказскій пл;нникъ,
Жена твой врагъ, твой злой изм;нникъ.
Заплатитъ сов;сти утрату,
Горя преступной страстью къ брату;
Сестры, супруга, мужа честь
Она изм;ной запятнала;
Душа ее враждой пылала
И въ жертву ей могла принесть
Супруга славу и поэта. —
О пусть тебя поглотитъ л;та,
Ты рускихъ женщинъ страмъ и стыдъ —
Въ ряду развратн;йшихъ Кипридъ;
Къ теб;презреньемъ все здесь дышетъ,
Тебя въ потомство впишетъ (sic!)
И самъ глава младыхъ пов;съ —
Кавалергардъ Баронъ Дантестъ.
Твоя любовь ему проклятье,
И ты пола (sic!) на свое изъятье,
На славу мужа посягнула,
Парнасъ украсила рогами.
Клянусь и Адомъ, и Богами,
Ты поношенье всего св;та,
Предатель и жена поэта.
Предатель русской музы славы,
О! пей до дна нектаръ отравы!
Злодействомъ см;йся и ругайся,
Но Пушкина женой не называйся.