***

В дремучем-дремучем лесу жил одинокий старик. Долго жил, лет триста.  У него была старая ветхая избушка. Даже удивительно, как она не разваливалась, но по какому-то чудесному, (а может быть щучьему) велению, она стояла.

Старик был высоким, худым. Его лицо было вечно недовольным и хмурым, да и вся его внешность была очень отталкивающая. Нет, он не был грязным или неопрятным, дед следил за собой и своей одеждой, но весь облик его вещал о том, что старик не рад ничьему появлению. Да никто, собственно, и не решался попасть в ту часть леса. В окрестных деревнях веками ходила легенда о страшном колдуне. И дремучий лес все старались обходить стороной.

А старик жил в полном одиночестве и вполне себе припеваючи. Лес его кормил, река поила, одежду он сам себе мог нафеячить (кое-что умел, не без этого). Одно только могло омрачить его  существование - люди.  Он не любил людей. Никаких. От слова совсем. Ни детей, ни взрослых.

И вот, однажды, в его рай вторглись, причём так бесцеремонно, что старик оторопел от такой наглости! Эта особа шла к его избушке и во всё горло распевала песни! Не предупреждали что ли эту дуру, что сюда ходить нельзя? Показать ей надо, где раки зимуют!
- Эй ты, раззява! Чего разоралась на весь лес? - дед придал своему лицу самое хмурое выражение, на которое только был способен. Девушка, не обращая никакого внимания на окрик, продолжала петь.
- Слышь ты, замолчи немедленно и убирайся отсюда прочь!
Но ничего не изменилось, девушка не смотрела в сторону буки деда и пела свою песню.
- Да что с тобой такое творится? Ты глухая, что ль?

Старик не выдержал и подошёл к певице, грубо повернул её к себе и обомлел. На него смотрели пустые глаза. Он понял, что девушка ничего не видит и не слышит, более того, она была явно не в себе. Что-то кольнуло в области сердца, но дед решил не обращать на это внимания. Да провались ты, застрелись! Он зло плюнул и пошёл в дом, надеясь, что девица уйдёт сама.

- Как пришла, так и уйдёшь, -  хлопнув дверью, старик заперся в избе и стал заниматься своими делами, но девушка не уходила. Она села на полянку неподалёку от избушки и не переставала напевать.

Так прошёл весь день и вся ночь, наступило утро. Естественно, ночь у старика выдалась бессонная. Он был очень зол. На девушку, на всех людей, на весь мир. Вторая ночь без сна.  Дед начал бить посуду в доме, чтобы хоть как-то снять своё раздражение. На третью ночь он даже не стал ложиться, потому что понимал всю бессмысленность этого действия. Сел за стол, зажёг свечу и стал думать, что же сделать, чтобы девушка ушла. Жить в такой обстановке стало невыносимо.

К утру ни одной умной мысли в голове не появилась, да и откуда им взяться - три ночи не спамши. "Эх, была, не была!", - подумал дед и пошёл к девушке. Она сидела на одном месте, и только песня, звучавшая не переставая, давала понять, что девушка жива.

Старик, взглянул на неё и обомлел - из глаз девушки текли слёзы. Сердце дрогнуло, в душе поднялось какое-то странное чувство, вроде знакомое, но давным-давно забытое и забитое. Как некстати это всё всколыхнулось. Ох, не к добру!

Дед осторожно поднял девушку и повёл в дом. Она не сопротивлялась, видно было, что силы у неё только на песни и хватает.

И стал дед с этого дня ухаживать за Софьей, (так он её для себя окрестил). Только не выходило ничего. Ни есть, ни пить девушка не могла, только пела с утра до ночи и с ночи до утра. Сколько не бился старик - всё без толку, и понял он тогда, что девица заколдована.

Отыскал он свои магические талмуды, пылившиеся на чердаке и стал изучать. Поначалу пение мешало ему сосредоточиться, и он покрикивал на Софью, но со временем привык. Даже смог спокойно засыпать по ночам.

Однажды утром дед заметил, что сидит за столом и подпевает! "Это что ещё за шуточки", - удивился он, - "с ума схожу, наверное..."

Сколько времени прошло - никто не считал, но в одно замечательное утро, а может, оно было самым обыкновенным, дед нашёл нужное заклинание и обрадовался. Наконец-то всё закончится! Но, вдруг, ему стало очень страшно и грустно. "Я её исцелю, и она от меня уйдёт", - подумал дед: "Как же я буду жить один?" Эта мысль так его потрясла, что до вечера он просидел за столом, не поднимая головы.

Понял дед, что привязался к Софье, как к внучке, которой у него никогда не было.
"Но ведь у неё наверняка есть семья, её ищут, по ней скучают", - уговаривал себя дед.

Так стало больно сердцу, что старик расплакался. Он так громко и упоительно рыдал, и со слезами выходили из него все его обиды, горести, печали, злоба и ненависть.  Всё то плохое, что накопилось в нём за триста лет проливалось на стол горькими слезами.

- Что с тобой, дедушка? -  кто-то нежно обнял за плечи.
Старик вздрогнул от неожиданности. Перед ним стояла Софья. Живая здоровая, а не поющая кукла без зрения и слуха. Дед опешил. Такая радость пронзила всё его существо.

- Внученька, ты здорова!
- А что со мной было?
Дед рассказал девушке всё, что с ней произошло.
- А как звать-то тебя, внучка?
- Софья, - ответила девушка. - Дедушка, а ты один здесь живёшь?
- Да уж триста лет один кукую.
- Почему?
- Да я уж и не помню, как так вышло.
- Пойдём со мной. Муж мой, наверное, совсем найти меня отчаялся, а детки все глаза выплакали.
- К чему я тебе? Обуза только.
- Ты спас меня, расколдовал. Я тебе всю жизнь благодарна буду. Будешь жить в нашем доме, он у нас большой, места всем хватит.  Родителей у меня нет, дедушкой станем тебя величать.

Старик сначала хотел испугаться, а потом решил, что волков бояться - в лес не ходить, и согласился.

Ребятишки в деревне очень полюбили деда, всегда собирались целой гурьбой и слушали сказки. Дед знал множество сказок, но больше всего любил рассказывать страшилки на ночь. А ещё дед точно знал, что это Софья его расколдовала, а не наоборот.