Небесные врата. Глава 4

Мы подошли к небольшой сиреневой с золотыми звёздами палатке. Из неё доносился диковинный чужестранный аромат.
— Давай зайдём! — потребовала Весёла и потащила меня внутрь.

Здесь было темно. Горела маленькая свеча в белом резном подсвечнике, оставляя вокруг колыхающиеся витиеватые узоры света. Вошла и села среди подушек темноволосая красивая женщина с глазами-звёздами и руками-крыльями. Тонкими пальцами она поправила свою кружевную накидку на плечах и с поклоном пригласила нас сесть рядом. Только мы сели, как откуда ни возьмись заиграла очень грустная чудесная музыка.

Я наклонила голову и почувствовала, что уплываю куда-то... Женщина что-то подсыпала в огонь, и пошёл лёгкий дымок... я переместилась в другое измерение, в другую реальность.

Велес стоял передо мной. Такой мужественный, такой сильный! Он что-то строил, стоял с поднятыми вверх руками, тянулся к чему-то. Я сидела и любовалась его сильными ногами в сандалиях. Он вдруг заметил меня, обнял крепко и с чувством, не свойственным его миру, воскликнул:
— Нея! Любимая! Ты здесь! Ура!
— Велес, я так рада! — я обняла его и ощутила себя такой счастливой, такой любимой!
— Я хочу быть всегда с тобой! — сказала я.
— Я тоже об этом мечтаю, любовь моя! — Его лицо стало растворяться, растворяться, растворяться в тумане...
— Вот и всё, — сказала гадалка Веселине.
Веселинка выглядела счастливой, то, что ей напророчила волшебница, было для неё слаще мёда. Я всё время моего перемещения сидела рядом с ней и даже не уснула, но меня в то же время с ними и не было.
Фрея (так звали гадалку) повернулась ко мне и молвила:
— Эб кари тхана даши! Ты не сможешь так долго!
Я испугалась и расплакалась. Я просто взорвалась, и потоки слёз с рыданиями вырвались из меня. Мои надежды, так бережно хранимые мною, оказались такими хрупкими!
— Эн пару ка преси да. Ходи твёрдо по этой земле, — вновь произнесла Фрея.
— Смотри сюда, дорогая! — она указала на платок на ковре, а затем молниеносно сдёрнула его, передо мной оказались разные предметы.
— Этон на ка! Возьми что-нибудь.
Я взяла удивительный закрученный рог.
Женщина призадумалась. Удивление застыло на её красивом загадочном лице.
— А почему ты не взяла перстень или подкову? Я взяла бы вон тот странный фрукт или шкатулку, — накинулась на меня подружка.
— Это потому, что ты, Настя, — Эб Ма! Женщина-мать, — повернулась к ней Фрея. И тут её осенило:
— Твой путь витиеват, дева Рада. Ты — Ганима Макеша.
— Что это значит? — недоумевала я.
— Ты знаешь что. Ты — живущая в двух мирах.
— И что же мне делать? Я мечусь между этими мирами. Я хочу в тот, а оказываюсь всё время в этом, — я вытерла слёзы и почувствовала, как что-то вот-вот прояснится.
— Веселина, я хочу сказать что-то Раде наедине, что-то для неё одной важное, пойди, подожди её где-нибудь снаружи.
— Хорошо, Радочка? — спросила Весёла и, получив моё согласие, с радостью выскочила на свет. Грядущие события захлестнули её с головой: свадьба, новый терем, который они с Колей выстроят для своих будущих девяти детей.
— Ложись, Рада, — сказала кудесница, показав на подушки и накрыв меня вуалью, запела на незнакомом языке, затянула, заволокла...
Он держал меня на руках, когда я проснулась на лугу под лазоревым небом его мира.
— Велес, как я появилась? — удивилась я тому, что на этот раз любимый первый увидел меня.
— Ты появилась вот здесь на траве спящая, и только я поднял тебя, ты проснулась. — В его глазах было столько ласки и нежности ко мне!
— Как же быть? Как нам быть? — в отчаянии воскликнула я.
— Я долго думал и понял: чтобы нам быть вместе, либо мне надо осуществить переход в ваш мир, став более тяжеловесным, материальным, либо тебе перейти в наш, став более тонкой, возвышенной. Я готов пройти этот путь, любимая, я очень хочу быть с тобой!

Он посмотрел на меня отважно, и я поняла, как много он потеряет! Его мир более возвышен, более чист и прекрасен, более волшебный, а значит, и сам он тоже такой.

Безусловно, это именно я должна подняться к нему, но неужто это возможно? На мои мысли отозвались небесные колокольчики в ветвях удивительно стройных деревьев-великанов.

— Нет, милый мой! Я не желаю твоего падения. Я постараюсь возвыситься, лучше мне пройти этот путь к тебе. Я сделаю всё, чтобы дойти до тебя, сокол мой ясный! Ты дождёшься меня? — я дотронулась до его светлых сияющих волос, и нежность наполнила меня слезами.

— Конечно, Нея! Я буду ждать сколько надо. А сейчас пойдём, сходим к моему прапрадеду, он подскажет, как это осуществить. — Он поставил меня, и, взявшись за руки, мы пошли вперёд, между домами до восхитительной красоты арки из белых роз.
— О! Здравствуйте, солнцеликие Нея и Велес! Я так Ра-давал за вас!
Дедушка вышел к нам из сада, покрытый лепестками каких-то загадочных лиловых цветов. Лепестки были даже в его длинной белой бороде и волосах, должно быть, они облетели с какого-нибудь дерева в саду. Он обнял нас и молвил, улыбаясь и ведя за собой вглубь сада:
— Нея, хорошо, что ты решила сама подняться для перехода в наш мир. Для этого ты можешь делать специальные упражнения на восходе солнца, дыхательные и физические, ты можешь регулировать свои эмоциональные вспышки, каждый день общаться с богами, отказаться от пищи, ты можешь отправиться в путь, на котором будешь совершать много добрых дел, но всё это помогло бы, если бы ты была мужчиной. Знай, у дев всё иначе. Строгость к себе и дисциплина иссушают девичье сердце, а одинокие скитания опускают вниз её голову. Для девы важно пропитать жизнь свою любовью. Любовь выразится через постоянное желание заботиться, а не наслаждаться, через служение. Мой совет тебе, Нея, таков: всё, что с этого момента даст тебе Жива (жизнь), прими с благодарностью, позволь осуществить ей свой план. Иди по жизни добро. Принимай совет своих стариков — мудрость вашего мира в них, в них и закон, по которому вы, людины, жить должны. Когда каждый твой день будет освещён истинной любовью, только тогда ты сможешь стать человеком и перейти. Слушай своих дедушек — они хранители вашего Косма (космоса, духовных знаний). Делай всё, что скажут они. Только так ты пройдёшь через Небесные врата к нам. Запомни, Нея! Ох, милая, и будь здорова! Мы ждём тебя!

Мы подошли к круглому фонтану, и я увидела, как в нём плещутся золотые рыбки. Я опустила руку и дотронулась до одной.

— Дедушка, а это восхождение для Рады долго продлится? — нахмурился Велес.
Дедушка что-то тихо ему ответил, и Велес, закрыв глаза, как-то потемнел весь. Прогнал от себя муху.
— Не плоди мух, внучок! — засмеялся старик. — Ты же знаешь, каждая наша никудышная мыслишка, каждый испуг рождает этих вездесущих насекомых. А муха — это нетерпение.
— Знаю, милый дедушка, знаю.
— Как это — мысль рождает насекомых? — не могла понять я, глядя, как та самая муха упала в фонтан и рыбка тотчас же проглотила её.
— В вашем мире людей очень много разнообразных насекомых. Всё это от нечистоты ума. Прости, если обидно сказал, — пояснил дедушка, гладя меня по руке.
— Не обидно, — улыбнулась я. — Я просто всегда поражалась, как муха появляется невесть откуда и исчезает вдруг! А что же тогда клюют ваши птицы?
— Птицы — существа лёгкого мира и питаются зерном и глупыми мыслями, — засмеялся дедушка, поглаживая бороду и глядя куда-то вдаль, взглядом неумолимой вечности.
Я вдруг неожиданно очнулась в шатре гадалки. Фрея сама разбудила меня, объяснив, что время моё закончилось и все ответы у меня уже должны быть.
— Ох. Спасибо, дорогая Фрея! Ты мне так помогла! Я всё поняла и теперь знаю, что буду делать. Я зайду к тебе с яблочным пирогом?

Волшебница кивнула и, закрыв глаза, задремала.
Я побежала к родным. Они торговали вовсю, даже не подозревая, какие перемены происходят с их дочерью. Всё шло своим ходом. Рынок гудел. Менялись так: люди подходили друг к другу, ведали новости, приглашали на праздники и попутно предлагали взять себе несколько пар лаптей, на что в ответ получали мешок или больше зерна или ещё чего.

— Наконец-то я тебя дождалась, дочка! — охнула матушка, всплеснув руками с новыми перстнями на пальцах.
— Гляди, что мне батюшка твой приобрёл! — Она протянула мне руки.
— Ой! Какие изумруды! — восхитилась я, радуясь за маму.
— Милая, давайте берите с сестрицей хлеб и пироги, идёмте одарим странников и гусляров!
Мама раздала нам свежую выпечку, и мы пошли в конец ярмарки, как раз туда, где была палатка Фреи. Мама с сестрой пошли дальше, а я заскочила к моей благодетельнице с бабушкиным пирогом.
— Благодарю, дорогая Рада! — протянула руки-крылья гадалка и, поклонившись, взяла угощение.
— Я тебя благодарю! — воскликнула я.
— После твоего ухода сегодня я взяла руны, и одна выпала из рук, я посмотрела на неё, и мне открылось твоё будущее, милая, — начала таинственно Фрея. Я с интересом вслушивалась в её бархатный голос: что-то сейчас должно проясниться.
— Доверься богу! Аль ка ра ми! — произнесла Фрея.
— И всё?
— Да. Нужно лишь твоё полное доверие, Рада.
— И я буду с Ним?
— И будет всё прекрасно! Су сэн! Аль ка ра ми!
— А где мы встретимся в следующий раз?
— Этого я не знаю, милая, прощай! Пау!
— А ты приедешь сюда через месяц в листопад?
— Как бог даст.
— Ох. Пау, Фрея! — с неохотой закончила я, вышла и поспешила к маме.

Они наслаждались пением гусляра-чужестранника, поющего о дивной загадочной птице, которую очень трудно найти, но если повезёт услышать её пение, вместо него услышишь голос самой Лады-богородицы!

Я присела тут же на скамейке и сразу почувствовала, что меня разглядывают. Я повернула голову и на короткий миг разглядела синие глаза. Меня бросило в жар. Я подскочила, стала всматриваться в лица, но не увидела того, о ком мечтала.
День прошёл незаметно — мы торговали и торговали. Нам с Ладушкой родители купили удивительной красоты ткани на платья, ленты, тесьму, бисер и пряжу для рукоделия, новые сапожки. Братьям и отцу — порты и сапоги, кое-какие инструменты, бабушкам — саржу и ситец и ещё продуктов полтелеги.

Вечером был большой костёр и хоровод, на который сил уже не осталось. Самые боевые, к примеру моя Веселина, хороводили, а все остальные разбились группами и общались, распивая чаи и доедая сладости возле костра.
Я сидела на ковре и любовалась искрами, с радостью улетающими в высь бескрайних небес. Вдруг кто-то закрыл глаза мне ладонями, и я почувствовала дыхание на своей шее и, боясь шевельнуться, спросила:
— Кто это?
В ответ я почувствовала аромат лесных трав, тот же, что был при первом поцелуе на Купаладу в месяц кресень. Я, боясь обернуться, так и сидела не шевелясь. Потом я взяла эти крепкие тёплые ладони в свои, чувствуя, как сердце пташкой скачет внутри меня.
— Вот ты где! — воскликнула мама, внезапно появившись передо мной.
Руки, закрывавшие мне глаза, тотчас же исчезли. Я обернулась с надеждой увидеть его, но уже никого позади не было.
— Мамочка, я сейчас! — крикнула я, сорвавшись и ныряя в темноту прочь от костра. Я бежала и звала: — Где ты, любимый?! — бежала и звала, бежала и звала...
Бежала мимо палаток, мимо людей, знакомых, незнакомых, мимо, мимо... Потом где-то в поле, упав в траву, разрыдалась.
— Боже, боже, где ты?! Отец небесный, матушка Ладушка, простите меня за печали эти!

И тут в сердце сладким бальзамом полился нектар божественного присутствия, и чувство благодарности за самоё моё существование на этом свете заполнило меня до краёв. Я ощутила, поняла, что никогда на этом свете не была одна, всегда со мной был Бог. Как бы трудно мне ни было, он держал меня в своих ладонях, прижимая к сердцу. Ощутив невероятную благодать, я поднялась и впервые увидела, как вся полянка вокруг меня светится огоньками светлячков, я вдохнула тёплый полынный ветер и не торопясь пошла в сторону ярмарки, к родным. По дороге на меня налетели Мила с Яриком:
— Наконец-то мы тебя нашли! — воскликнула подружка и прошептала на ухо: — Радочка, завтра перед рассветом я проухаю совой перед твоими воротами, ты сразу выходи.
— А Весе ты сказала?
— Да! Она будет нас ждать уже на горе! До завтра, подружка!
— Спокойной ночи, Милашка, — молвила я, направляясь под свет костра.
Ночью, засыпая в своей постели, я думала, что это обязательно должен быть он, Велес, там у костра. Я уснула и, видимо, так утомилась за день, что не видела снов. Разбудил меня обещанный крик совы у ворот. Было ещё темно, я умылась и, накинув наспех что-то, пробралась на улицу. В лицо пахнул сырой холодный воздух, наполненный надеждами и новыми тревогами. Я побежала к калитке. Вот и Мила с Весёлой. Мила, видно, не спала совсем. Веся не пошла сразу на гору, а пришла к нам, сделав крюк. Обе они были в ночнушках, растрёпанные и довольно сонные. Вместе мы — как сони-заговорщицы. Смех, да и только!

— Бежим на гору! — скомандовала Мила, и мы побежали, спотыкаясь о кочки, к высокому холму недалеко от реки.
— Испытание будет проводиться у Пяти дубов. Мы с Яриком вчера старейшин-волхвов видели, они сказали ему быть здесь с первым петухом.
— Бежим, девчата, скорее, кажется, уже светает, — переживала Веселина.
— А Ярик знает, что мы смотреть придём? — спросила я Милу.
— Догадывается, но он не против, по-моему.

И вот мы уже на холме. Перед нами внизу небольшая равнина, окружённая царями-дубами. Посреди поляны старейшина совершает поклонения богам, поёт, умывается огнём, кормит Агни (бога огня) священным маслом, ветками можжевельника. Вот подошли ещё шестеро старцев: поклонения продолжились.

Через некоторое время они занялись подготовкой к испытаниям: натянули верёвки, разложили какие-то предметы в середине поляны. Один из волхвов затянул на дуде проникновенную мелодию. Солнце начинало свой путь над нами, когда подъехал на своём жеребце красавец Ярослав. Спешился и, привязав коня, поклонился в пояс старейшинам. Затем встал на колени возле Агни и отдал земной поклон всем богам.

Заиграла бодрая музыка, призывающая начинать. Для начала Ярика подвели и заставили выбрать из десяти предметов один. К великому нашему разочарованию, мы не смогли разглядеть, что он выбрал. Но зато всё остальное мы хорошо разглядели: как он скакал, преодолевая все преграды на своём молодом жеребце, как метко стрелял из лука. Затем, к нашему изумлению, к Ярославу подвели Власа, самого сильного парня в округе из рода Долгохода. И он боролся с ним врукопашную. Влас победил, прижав нашего героя к земле коленями, хотя боролся Ярик славно.

Мила, всплеснув руками, воскликнула:
— Ну всё! Ничего не вышло! Какой ужас!
— Да погоди ты! — рассердилась Весёла. — Смотри, они его подбодрили и дали следующее задание.
Ярик сел перед костром и закрыл глаза. Вновь заиграла дудка, и старейшины пошли по кругу, образовав вокруг костра и Ярика хоровод. Они тянули какие-то странные песни-заклинания и то сжимали круг, то расходились в стороны. Костёр, казалось, был с ними заодно: то дымил какими-то кольцами и зигзагами, а то полыхал беспощадно. Ярослав сидел и немного раскачивался под звуки дуды. Будто он впал в какое-то пограничное состояние. Сначала через полуприкрытые веки он видел только костёр, затем старцев, в какой-то миг он разглядел медведей и львов, танцующих вокруг, а затем рядом стали кружиться и манить прекрасные голые девы. Он любовался ими и, должно быть, улыбался от удовольствия. Одна из них вдруг поманила рукой к себе. Вот он встал и уже хотел поддаться, как видение исчезло и он чуть не оказался в огне. Остановил его старик, схватив за кушак.

Мы, конечно, всего этого вместе с Яриком не видели, для нас он просто сидел, а старейшины ходили вокруг и пели... Потом он встал и с лёгкостью шагнул в огонь. Танец закончился. Ярик стоял как громом поражённый. Волхвы совещались. Потом они что-то сообщили ему, и он озадаченный поклонился и грустно побрёл восвояси.

— Всё! Не прошёл! Провалил испытания! — запаниковала Миланья.
— Да перестань! Не понять же ничего! Успокойся, — утешала я.
Мы обняли подругу.
— Сегодня встретимся в лесу, и ты нам расскажешь, каков результат, да? Ты же спросишь у Ярика?
— Да, — согласилась Мила, немного придя в себя.

Мы разошлись по домам. Дома все только начинали подниматься, я тихонечко пробралась к себе и стала приводить себя в порядок. Из шкатулки, где хранились мои бусы, выпала лента, я взяла её и приложила к губам — это была лента из моего детства, хранящая воспоминания о моём возлюбленном. Я бережно вплела её в мою косу. «Как же я хочу его встретить ещё!» — воскликнула я, потом вспомнила про Небесные врата и про то, что, чтобы пройти их, мне надо изменить себя, преобразиться.
— Голубушка, Радочка, встала? — спросила, заходя ко мне, матушка. Лицо её сияло удивительным светом, каким наполняется сочное наливное яблоко. Свет этот был предвкушением чего-то важного, нового.
— Доченька моя, ты знаешь семью Лебедя, слышала что-нибудь о них? — и, видя мой отрицательный ответ, мама продолжила:
— И Светозара Лебедя тоже не знаешь? — Глаза её улыбались, и в этой улыбке были все ответы на все вопросы. Это прекрасное имя Светозар Лебедь вело моё воображение в далёкие леса к берегам какого-то глубокого озера, к каким-то таинственным местам, где я не была никогда…
— Мамочка, говори же скорее, в чём дело! — не удержалась я.
— Лебеди — старинный род, они живут чуть дальше всех наших родных и немного севернее нас. На ярмарке мы познакомились, а сегодня ни свет ни заря гонец от них примчался — сваты к нам сегодня собираются! Спрашивали про тебя, родимая. Так что готовься, Радочка, время, видимо, пришло. Наряжайся, одевайся, да не бойся ничего, батюшка тебя абы кому не отдаст!
— Ка-а-ак? — протянула я, впадая в дикую панику. «А как же моя любовь из за тридевяти земель?!» — кричало моё сердце.
— Ох, милая, не бойся ничего. Положись на батюшку. Доверься. Всё будет хорошо. Наряжайся, Ладушку к себе позови, не ходите сегодня никуда, всё самое интересное сегодня здесь будет происходить! — матушка, поцеловав мою макушку, поспешила вниз, надо было всё подготовить, на ходу прокричав мне: — Иди завтракать, бабушки уже на радостях блины напекли!

— Привет, сестричка! — вбежала, чмокая меня, Ладушка.
— Я всё слышала! Так здорово! Ты рада?
— Страшно мне, милая, — пробормотала я.
— Конечно, мы же его не то что не видели, даже и не слышали ничего о нём! Ох, увезёт тебя за тридевять земель, Радулечка! Как же я без тебя буду?
— Ужас! — Я стала выходить на какую-то новую орбиту понимания творящегося вокруг. Пространство моей жизни как-то начало сужаться, сдавливать, наверное, чтобы вытолкнуть в тот, другой мир, в мир, где живёт мой Велес, где происходят настоящие чудеса и боги ходят по земле, касаясь пальцами серебряных колокольчиков в ветвях деревьев. А в этом мире я больше не хотела находиться, лишь любопытство, как синица, пронырливо клевало семечки сегодняшних событий, не давая мне покоя.

— Что же делать? Что же мне делать? — всё вскрикивала и вскрикивала я. Тут на пороге моей комнаты возник дедушка и, тепло улыбаясь, погрозил мне пальцем:
— Ну-ка сядь. Сядь, моя хорошая! — приказал он, я послушалась и села.
Дедушка редко воспитывал меня, а вот захваливал всегда, дня не проходило. Мне всегда казалось, что я у него самая любимая. Сейчас он собирался сказать мне что-то важное. Он с гордостью посмотрел мне в глаза, пригладил свою длинную белую бороду, и я почувствовала, что со мной ничего плохого не случится, его уверенность передавалась и мне.
— Рада, матушка тобой гордится и очень дорожит. Неужто ты думаешь, что она отдаст тебя за выродка какого? А?
— Нет, — мне стало стыдно за своё недомыслие.
— Конечно, не отдаст! — продолжил дедушка, немного смягчившись. — А может, ты ждёшь кого-то другого? Нет? Тогда, моя хорошая, слушай: ежели батюшка с матушкой так решат, то и быть тому! Смирись. Любовь придёт, если будешь трудиться, служить своему мужу, в этом служении и рождается любовь.

Я обняла дедушку, я так его любила — и в тот миг больше, чем всегда, но рассказать про Велеса я не могла: как он сможет понять и помочь? Никак, конечно.
Дедушка ушёл во двор пить чай, а я села на кровать и больше всего на свете хотела уснуть, чтобы уйти в тот мир, но меня так трясло от волнения, что я понимала всю тщетность моих попыток, это было не реально.

Я спустилась расстроенная к завтраку, но, увидав всю семью за большим столом, повернувшуюся ко мне с любопытством, и почувствовав аромат свежего чая, мёда, блинов и яблок, я незаметно для себя наполнилась их любовью и радостью перемен. Вспомнив слова Фреи «Аль ка ра ми!» («Доверься богу»), я погрузилась в сегодняшний непростой день. И когда волна паники начинала подходить к моим берегам, я повторяла себе под нос: «Я доверюсь, раз так надо, чтобы пройти Небесные врата».

— Вот моя краса идёт! Моя любимица! — молвил отец, любуясь мною. Затем он поднял руки и благословил еду: — Пусть этот завтрак станет пищей нашим телам и радостью нашим делам!
Все загалдели и стали есть.
После завтрака матушка пошла меня наряжать. Мне надели тончайшую шёлковую сорочку, расшитую птицами, поверх которой навершие из тёмно-синей парчи, которая обозначала мою печаль ухода из родительского дома, и я волей-неволей почувствовала, как меня, словно лёгкую лодочку, уже понесла бурная река прямо в открытый океан.

Потом ко мне забежала озорная Весёла и защебетала о своём:
— Что ты не пришла? Ярик-то всё прошёл и получил-таки посвящение! Волхвы дали ему новое имя — Доброхлеб — и приказали: «Срочно жениться!» Таково напутствие. Вот так.
— А какой предмет он выбрал в начале?
— Бает, там были нож, меч, молот, рубанок, стрела, платок, колос, свеча, рог, свирель, перо, сбруя и бусинка…
— Он, наверное, выбрал стрелу? — перебила я.
— Нет! Угадывай ещё! — засмеялась Веся.
— Свирель? Нет? Нож? — засомневалась я.
— Нет, нет и нет! — торжествовала подруга. — Он выбрал бусинку! — Она хохотала, и я вместе с ней.
— Да, верно, это значит, жениться ему надо! — заливалась я, вспоминая, как страстно Ярик смотрел на Миланью.
— В общем, всё! Ярик, то есть Доброхлеб, женится на нашей Миле! Ура! Скоро свадьба! — Веся прыгала, и щёки её полыхали вместе с огненно-рыжими кудрями, растрепавшимися от бега и веселья.
— А ты не знаешь, Веселина, день свадьбы не назначили ещё? — спросила я.
— Пока не знаю, но, думаю, очень скоро! — захихикала Веся.
— И у тебя через три дня! — добавила я, обнимая подругу.
— Да, Радочка! Ты будешь со мной?
— Конечно! Я приду и буду помогать тебе во всём и в обрядах участвовать! — порадовала её я.
— А к нам тоже сегодня сваты пожалуют! — добавила, краснея.
— Ух ты! Вот здорово! А кто жених? За кого сваты просить придут тебя? — она прямо сгорала от любопытства.
— Светозар Лебедев. Не знаешь Лебедевых?
Веселина нахмурилась и попыталась вспомнить что-то…
— Нет, даже не слышала.
— Вот и я — не видела и не слышала. Боюсь я, Весенька! — вздохнула я и поникла.
— Эй, ты чего?! — затрясла меня она. — Ты только посмотри, сколько всего хорошего происходит вокруг, сейчас просто не может произойти что-то плохое! Благость богородицы сошла на всех — чудеса творит, судьбы правит! Успокойся, Радочка. Тебе что Фрея в палатке предсказала? Не это ли?
— Нет, Весёла, не это. Ну да ладно! Всё будет хорошо, на сердце не тревожно совсем.

Веся чмокнула меня и ускакала к подружкам делиться новостями.
Тут на моё окно прилетела ласточка, заглянула ко мне и застучала клювиком, дескать, «сваты идут, встречай!».
Надела я на шею ожерелье из самоцветов, расчесала волосы, приладила свой синий очельник с вышитым серебряной нитью небесным крестом. Склонилась перед Матушкой Царицей Небесной:
— Слушаюсь тебя, Матушка! Смиренно иду, держась за руку твою, следую за сердцем твоим… — сказала я вслух и пошла навстречу своей судьбе.
Мама с отцом сидели принаряженные у накрытого белой скатертью стола и тоже ждали. Молчали. Лада увела братишек к соседям Берестовым. Бабушки ещё одевались, прихорашивались. Вот собрались и они. Тихо стало в нашем тереме. Взгляды родных, освещённые улыбками и благословениями, устремлены на меня. И вот послышался стук копыт.
— Подъезжают! — закричали наши бабуси и бросились к воротам. Я почувствовала, как зарделись щёки. Батюшка с дедушками пошли встречать гостей. Матушка села рядом со мной и взяла меня за руку.
— Спокойно, Радочка, не бойся. Я тебя не отдам, если почувствую что-то неладное. Не волнуйся, дочка, — она ласково погладила меня. Я выдохнула, и с этим выдохом вылетело напряжение, сковывающее меня за горло. И вот отец и мать жениха зашли в светлицу.
— Здравствуйте, благородные! — возвестили они, кланяясь.
— Здравствуйте и вы, благочестивые! — мы встали, отвечая на их приветствия, пригласили за стол. Видно было, родители волнуются, надо бы накормить всех вначале. Во время обеда я украдкой разглядывала незнакомую мне женщину. Красивая и статная, а морщинки вокруг глаз говорят о лёгком весёлом нраве. Лицо русо, наши черты, светлые. Головной убор изыскан и богат, с густым тёмным орнаментом. Отец тоже светловолос и такой спокойный, сдержанный, будто и не переживает вовсе.
— Сын наш, Светозар, поскакал с товарами домой, дабы поскорее доставить в терем, а мы к вам по его просьбе явились, — начал отец, глядя на батюшку.
— Ох, жаль, что с вами не приехал!
— Да, да, но ничего, бог даст, всё само выйдет. Мы в следующий месяц вновь к вам прибудем, уж тогда все вместе. Да и потом все на свадебку к нам двинемся? Да?
Я почти потеряла сознание. Сердце било в ушах в большой барабан.
— Возможно, — мягко ответил отец, взглянув вопросительно на матушку. Мама ему кивнула.
— А на ярмарке вы по каким делам были? Какой у вас обмен был? — поинтересовался он.
— Не волнуйтесь, кум, мы богатые! — улыбнулся простодушно отец Лебедев, — торгуем конями, редким деревом. Терем у нас тёплый, земли много, да и помощников хоть отбавляй. Ну не буду хвастать, приедете, сами всё увидите.
Матушка моя, слушая бархатный успокаивающий монотонный голос, уверилась в моём благом будущем, и взгляд её стал по-домашнему уютным и любящим. Она посмотрела на меня и поцеловала в щёку:
— Чувствую, родная, всё будет хорошо, — прошептала она мне на ухо.
— Спасибо, что разъяснил, брат! — поблагодарил отец.
— А как ваша дочь, не сосватана ещё никому? — спросила мать жениха и прямо посмотрела на меня. Я опустила глаза, боясь, что в них отразится мой Велес. «Сосватана, сосватана! Велесу любимому. Никто не нужен мне боле!»
— Нет. Голубушка наша свободная.
— Я видела тебя на ярмарке, когда вы с матушкой у прилавка стояли. Очень искусные уборы меняли! Это твоё рукоделие, Рада? — прямота этой женщины пугала и в то же время делала её моей старой знакомой, как бы убирая незримую преграду чужого человека, сближая её со мной.
— Да, это мы с сестрицей шьём, — сказала я кротко.
— А у нас для тебя подарок от Светозара! — заявил отец и позвал помощника, мальчика лет двенадцати. Тот принёс малахитовую шкатулку, обёрнутую расшитой звёздами материей, и передал её отцу, отец вручил её мне.
— Вот, держи. Светозар очень просил принять, даже если не люб будет. Так сказал.
— Что ж не люб? — возразил мой батюшка. — Авось люб. Посмотрим. Вижу, вы люди хорошие, достойный жених, значит. Конечно, жаль, не свиделись с ним пока, ну да ладно, что уж там медлить, сделаем, как предлагаете.
— Значит, через месяц на ярмарке, а потом и на свадебку? — подхватил с радостью Лебедев, обнимая одной рукой жену, а другой хлопая по плечу моего отца. Тот взглянул на матушку, глаза у неё сияли от восторга и предвкушения моего хорошего замужества:
— Да, решено!
Отцы обнялись, и матушки тоже.

Я взяла шкатулку и подумала, что всегда могу взять и себя-шкатулку с воспоминаниями-драгоценностями с собой куда угодно и что я всё равно смогу отправляться к моему возлюбленному. Никто не запретит и не узнает.
В своей светлице я открыла подарок. Там на бархатной белой подушечке лежало ожерелье-лунница серебряное, как и подобает быть оберегу Царицы Небесной, с изумительно синими сапфирами и белым жемчугом и такими же серьгами!

— Боже! — воскликнула я, оробев. Это было невероятное рукотворное чудо!
— Красота-а-а! — воскликнул, зайдя ко мне, дедушка.
— Жених, значит, богатый достался, да, внученька?
— Да, дедуля. Боюсь, не полюблю его, хоть и должна.
— Ох, милая моя, если добрый человек, а сердце моё чует, что добрый, хороший, то полюбишь его, — дедушка ласково погладил меня по макушке и ушёл, оставив меня наедине с моими страхами.
— Светозар… — попробовала я произнести имя суженого, и в груди словно вспышка света!

Ночь опустила туман, отгородив от всего мира мои страдания своим холодным покрывалом.

И вот я снова шла по дороге Его мира. Она была пустынна, видимо, я куда-то не туда переместилась. Никак не могу понять, где город. Я искала его всю ночь, и только на рассвете в полуяви пробуждения я увидела лицо Велеса. Он как будто ждал меня и обрадовался, когда я появилась. Мы были на холме его мира, и там тоже струились божественные солнечные восходящие лучи.

— Любимый! — прошептала я, и птицы, похожие на канареек, вспорхнули из зарослей травы и полетели к солнцу.
Велес взял моё лицо в свои ладони и поцеловал так нежно и трепетно, что на миг я ощутила себя в облаках. Он гладил мои волосы и молчал.
— Доброе утро, невеста! — бодро приветствовала меня моя мама, входя в опочивальню.
— Доброе утро, мамочка, — сказала я, потягиваясь в лучах — свидетелях двух миров.
— Жених не приснился? — лукаво спросила она, поправляя свои бусы.
— Приснился, — сладко потянулась я.
— Ха-ха-ха! — матушка взлохматила мои локоны и ушла, весело крича на ходу: — Вставай, вставай! Завтрак ждёт!

В этот день мы собирали лепестки Иван-чая, и, к моему счастью, Веселина и Миланья были со мной. Всё, что накопилось в сердце, вышло наружу, и сразу это принесло облегчение. Девушки меня утешали и, видно было, не верили до конца, что всё с Велесом было реально. Веся говорила, что раз слышала, как волхвы ведали, давно это было, сам Семаргл приходил к деве, якобы с небес, что любил её и взял с собой в небесный храм. Коляда тоже полюбил земную красавицу и каждый год в одно и то же время, в день Купалады, приходил к ней. Но было ли это на самом деле или нет, да и ведь это боги были, а Велес? Кто он? Никто его не знает. Вот был бы он богом, тогда и смог бы меня к себе забрать. Но он не может.

Новости у самой Весёлы таковы: к её свадьбе все родные готовятся, она сама с приданным хлопочет, что-то там быстренько дошивает, ведь невеста должна в день венчания всем своим новым родственникам рукотворные подарки предложить, а жениху полный комплект одежды выдать, да не простой, а вышитый, праздничный! Недолго уж ей незамужней ходить осталось — всего пару деньков.

— Ты уверена в Николе? Именно он должен быть твоим мужем? — пытали мы её.
— Ой, девочки, пусть будет он. Хоть и не богатый, а зато такой родной и добрый! С детства ж знаем! — отвечала Веселина.
— Да. А вот я сосватана и даже с женихом не знакома! — горевала я.
— Так даже интереснее, Радочка! — воскликнула на мои причитания Мила. — Очень интригует! Представляешь, окажется такой красавец, что ах! И ты рухнешь без сознанья!
— Ага! А если наоборот?
— Да нет, девочки, всё у нас хорошо будет. Боги милосердные нас не оставят, — обнадёжила нас Веселина.
— Аль карами! — задумчиво пролепетала я.

На следующий день началась подготовка к Весиной свадьбе. Все соседи были каким-то образом задействованы в приготовлении прощальной пирушки-девичника. Гирлянды из цветов плели все женщины в округе, помогали готовить с песнями и весельем, разговорами и обрядными приметами. Вечером была девичья баня — невесту парили.
Утро следующего дня началось очень рано: до рассвета мы встали, помолившись, умылись, оделись, нарядились и собрались красивые у Весёлы. Распевая песни, причёсывали её длинные рыжие кудрявые косы. Потом водили вокруг неё рассветный хоровод на долгую и счастливую жизнь. Потом мы наряжали её в подвенечные наряды: белоснежную, расшитую оберегами рубаху, навершник из шёлка с вышивками, кумачовый пояс с кистями. Надевали из тончайшей бересты с жемчугом свадебную резную каруну и украшения, что подарил жених.

Ощущение причастности к какому-то дивному ритуалу кардинального преображения захватывало нас.
Все мы ощущали себя на пороге тайны бытия.

К середине дня мы семьями пришли к Пяти дубам, и великие старцы венчали молодых. Потом мы с песнями пошли до Осинки. Всё шествие было красиво и торжественно. В саду у терема Николая всё украшено лентами и цветами, накрытые столы ломились от свадебных яств. Пир сопровождался костровыми обрядами и танцами до упаду. Хороводили все, даже наши прабабушки! Такой весёлой свадьбы я ещё не видала!
В какой-то миг я осознала, что этот мир со всеми нашими обрядами, хороводами, громким смехом, порывистыми поступками, криками журавлей, огромными кострами до небес, горестями и танцами до упаду — самый замечательный из всех миров и поэтому я живу именно здесь! А потом я затосковала по Велесу и, вернувшись домой, отдалась нахлынувшим слезам вдоволь. По солнечному городу, по безмятежной красоте, по моему возлюбленному… Так и уснула. Помню, как ночью Велес был медведем и я расчёсывала своим гребнем его мех, мягкий, густой и тёплый, и вдыхала ароматы трав, исходившие от него, тихонечко ему напевая.

Как же нам встретиться, чтобы не расставаться, милый?
Весь месяц я работала в полях, как обычно: собирали лён, урожай овощей и с бабушками занимались заготовками. А ещё мы с матушкой перебирали и дополняли моё приданное: вышивки, фартуки, платки, скатерти, рушники, панёвы и всё остальное, что я приготовила за двадцать лет с мыслями о любимом.

Последнюю неделю до ярмарки всё раскладывали по сундукам: гребни, заколки, мои рукоделия и принадлежности к ним. Велеса я видела ещё несколько раз и всё в образе либо медведя, либо огромного быка или вообще бродила по его миру одна. Будучи в животном теле, он ничего не мог мне сказать или объяснить. Зато Фрея снилась много раз: то вела меня куда-то, то что-нибудь говорила на своём странном языке и при этом каждый раз одаривала подарками: то сапожки новые, то браслеты или шкатулки. «Аль карами, Нея!» — звучало каждый раз.

К самой ярмарке я сшила всего две сороки, украсив их обережной вышивкой, но ощущение у меня было такое, будто я целый воз их наготовила! Ладушка переживала мой скорый отъезд и всё обнимала меня и никуда не отпускала.
— Сестрица милая, как же я без тебя буду? Как жениха выберу? Как же вообще я буду жить без тебя, родимая?! — страдала она.

Я всякий раз гладила её по головушке и успокаивала. Так вот и получалось, что не меня приходилось утешать, а я утешала их: то бабушку, то сестру. Я поняла, что смирилась со своей участью, надеясь, что чем скорее все страсти улягутся, тем быстрее с моим Велесом мы встретимся хотя бы во сне.

Прощальный пир решили устроить до ярмарки, так что сегодня все собрались у нас за накрытые столы. Приехали и Веселина с Николаем. Веся нарядная, как и полагается замужней жене быть: серьги драгоценные, кольца, браслеты, на шее монисты в шесть рядов самоцветные, волосы окручены под платком, и юбка-панёва такая красивая, в клетку! Красота, да и только! Николай держит себя по-важному и жинку так бережно под ручку ведёт!

Миланья со своим соловьём Доброхлебом совсем иначе: видно, что у них ещё всё впереди. Краснеют, бледнеют, глаза опускают.

Пели мне песни прощальные, хороводили меня, я поплакала немного. Растревожили душу, родимые. После в баньку пошли, как положено, хоть до свадьбы ещё не один день, да перед дорогой надо.

Взяли рубашки белые, до пят сшитые, веночки надели, а там нас уже ждали чай, мёд, полотенца и гребни — и началось! Нас на этот раз было уже не много — всего пять девиц. Мы с Ладочкой, Черника (сестра Ярика-Доброхлеба), Веся и Миланья. Весёле было уже не положено с девами, но она незаметно к нам пробралась. Как же без Веселинки — веселье совсем не то! Она то пошутит, а то напугает или придумает что-нибудь. Вот и теперь! От нашей бани до реки было недалеко совсем, небольшой лесочек, но хоть и бочки с водой у нас были заготовлены, задумала Настя потеху — бежать после парной к реке, чтоб окунуться там в студёную водицу! Ой-ёй-ёй!

Уже смеркалось. Но тёплое бабье лето окутывало наши разгорячённые тела в свои золотые вечерние лучи, как в одежды. Мы бежали в нарядах лесных фей, хохоча, через лесок, и только длинные до пят распущенные волосы летели за нами как крылья. Когда я прыгала в реку, вода обжигала резким холодом, и я вместе со всеми выскакивала на берег. Так мы бегали несколько раз. Место такое безлюдное, дикое, красивое: лебедь с лебёдушкой плавали недалече, древние ивы склонили свои космы, смотрясь в свои отражения. Последний раз я побежала после девушек: они уже возвращались, а я только прыгнула в воду.

Я быстро поплыла на середину и обратно. Вышла, выжала косы и пошла к лесу. Настроение чудесное, лёгкость невероятная! Голова кружится, и на какой-то миг я зашаталась и, потеряв равновесие, стала падать, но вдруг чьи-то руки подхватили меня и прижали к себе. Я в ужасе оттолкнула человека и подняла голову. Это был мужчина. Я на секунду испугалась, но та нежная забота, с которой он смотрел на меня, развеяла страх. Я опешила и не знала, куда себя деть. То, что я стояла перед ним совсем раздетая, ввергло меня в такую панику, что ух!

— Ра-да! Где ты? Иди, чай остывает! — звали меня Веселина с Милой.
— Прости меня, Радочка! — незнакомец искренне сожалел о своём порыве: — Не так мы должны были встретиться. Я твой жених Светозар Лебедев. Не гневайся, прости.
— Боже! — только и смогла прокричать я, убегая от него что было мочи.
— Что с тобой, Радочка? — закричали подруги, увидав, как я бегу стремглав из леса с вытаращенными глазами. Я отдышалась, закутываясь в одежду, и упала на скамейку рядом с Милой.
— Меня в лесу поймал мой жених! — только и смогла выговорить я.
— Ка-а-ак?
— Выследил, наверное, как-то.
— Ой-ёй-ёй! — засмеялась Настя.
— Ты так для него нарядилась! — хохотала она.
— Вот и познакомились!

И мы покатились со смеху. И заливались ещё долго, и пили ещё чай, и напоследок ещё парились, но в лесок больше не бегали. Ох уж эта Веселинка со своими затеями!