Шавка

     Украинские лидеры, понуждающие русскоязычных граждан своей страны расстаться с родным для них языком и перейти на «мову», нередко сами явственно проявляют свои русские языковые корни, а на украинском языке говорят, как на языке выученном, а не родном. Мне, уроженцу Украины, это очевидно, так как все школьные годы я учился на Украине и жил в языковой русско-украинской среде. Трагедия Донбасса и других областей, ставших российскими или готовящихся ими стать, заставляет обратиться к тем далеким временам, когда многие молодые этнические украинцы дома и в публичных местах говорили на русском, не задумываясь над тем, что когда-нибудь, через два поколения, это будут рассматривать как преступление. Сейчас мне захотелось вспомнить те года, когда классы в школах были сформированы этническими русскими, украинцами и евреями, жившими дружно и не представлявшими себе похожую на дурной сон ситуацию, когда их сыновья и внуки окажутся по разные стороны от «линии боевого соприкосновения».

… Нина Акимовна преподавала украинский язык и литературу в одной из русских школ, расположенных в центре Киева. К слову, количество часов в неделю, выделенное для изучения украинской литературы, было таким же, как и для изучения русской и зарубежной литературы. В этой школе мне в советское время довелось проучиться 3 года в старших классах. Тогда еще не было специализированных школ, за исключением школ с преподаванием ряда предметов на английском языке. Но наша школа считалась элитной, с явным уклоном на гуманитарные предметы. Об этом говорит и тот факт, что в восьмом и девятом классах нам, кроме английского, преподавали латинский язык. Возможно, оттого, что образование старались приблизить к гимназическому. Много лет спустя, наша школа превратилась в гимназию с преподаванием на украинском языке. Когда я попытался в одну из поездок в Киев заглянуть в родную школу, чтобы походить по знакомым ее коридорам и классам, меня туда не впустили. Почему? На этот вопрос мне так ответила сидевшая у входа некая тетя Мотя, тщательно подбирая русские слова:
- Вы поймите – для нас вы теперь совершенно чужие люди. Для того, чтобы вас пропустить в гимназию, требуется разрешение ее директора. Его сейчас нет, приходите в другой раз с заявлением на его имя. Если разрешит, я вас пропущу.
 
Недалеко от входа переминался с ноги на ногу вахтер, которому было явно стыдно за тетку, не пускающую в школу ее выпускника, причем медалиста.

Близился один из юбилеев окончания школы, но желания в нее попасть у меня больше не возникало.

Нина Акимовна, о которой дальше пойдет речь, отлично знала свой предмет. Возможно, того же она хотела и от учеников, но достичь этого  никак не удавалось. Интерес к украинской культуре прорезался под ее влиянием лишь у отдельных личностей, включая меня. Благодаря ей, я основательно познакомился с украинским возрождением и современной украинской литературой.

Глухота большинства русскоязычных школьников к украинской культуре возмущала Нину Акимовну до глубины души. Скрывать свое возмущение она не хотела и не могла. Частенько срываясь на крик, она отчитывала нерадивых учеников, не желавших не только ходить в библиотеку, чтобы в читальном зале знакомиться с первоисточниками, но даже спокойно сидеть на уроках и ее слушать, а тем более – отвечать у доски на «мове».

Жила Нина Акимовна где-то в пригороде и добиралась на занятия в школу электричкой и затем городским транспортом. Вид у нее нередко был не выспавшийся, а о прическе своей она, похоже, вообще не беспокоилась, приколов волосы булавками кое-как. Настроение ее, особенно с утра, редко бывало хорошим. А тут еще и ехидные вопросы школьников…

Когда изучали творчество Павла Тычины, в одном из его стихотворений учащиеся наткнулись на строчки, неизбежно вызвавшие вопросы:

Не на Рейнi, не на Марнi –
В МТС пошлем друкарнi,

  Рейн и Марна – это реки в Европе, МТС – это машинно-тракторная станция. А «друкарня» в переводе на русский язык – типография.  Так вот, у Нины Акимовны любознательные ученики домогались ответа – зачем патриот Украины, профессор и академик Тычина собирается в МТС послать типографии? Подобные вопросы доводили учительницу буквально до бешенства. Не умея ответить на столь явно провокационные вопросы, она снова переходила на крик и швыряла с силой на стол классный журнал, который тут же слетал на пол. Народ ей мстил, вполголоса произнося известную эпиграмму в адрес элитного советского поэта:

Ой Павло Тычина, милый наш профессор!
Пишешь ты как Пушкин – жалко нет Дантеса.

Когда вражда между Ниной Акимовной и агрессивной частью класса достигла апогея, один из учеников под смех своих единомышленников предложил называть ее между собой не по имени и отчеству, а просто – «шавкой». И когда учительница вновь переходила на привычный для нее крик, в наступившей затем тишине явственно звучало подобно шипению: «Вот шавка!» Нина Акимовна эту дерзость пропускала мимо ушей. Но когда в классе на манер уважаемых аудиторий водрузили пахнувшую краской кафедру, то вскоре чей-то перочинный ножичек нацарапал на ее верхней поверхности слово «шавка». Когда вскоре Нина Акимовна, перемещаясь по классу, подошла к кафедре, то не могла не заметить это слово, изуродовавшее гладкую поверхность. И когда она в недоумении его произнесла и затем с немым вопросом обратилась к классу, то в ответ услышала лишь хохот…

Справедливости ради, надо отметить, что балбесы, доводившие Нину Акимовну до грани нервного срыва, вели себя совершенно по-другому на уроках русской литературы. В Лию Семеновну, читавшую этот предмет, были влюблены буквально все. Когда она наизусть читала стихи русских и советских поэтов, класс буквально замирал. Многие под ее влиянием подумывали о профессии журналиста, писателя или филолога и смогли после окончания школы поступить в университет, легко написав сочинение на вступительных экзаменах. Они великолепно владели  словом, независимо от их профессии. Обаяние этой женщины не исчерпывалось великолепным знанием ею отечественной и зарубежной литературы. Когда народ узнал о том, что она на довольно высоком уровне занимается фигурным катанием, то будущие женихи стали корректировать стереотипы своих невест…

Когда Лия Семеновна ушла в декретный отпуск, ее на это время заменила молодая специалистка. Читала она свой предмет по конспектам, лишь изредка отвлекаясь от них. Ребята ей это прощали, так как она ни на кого не кричала, внешне была весьма обаятельна, а на ее курточке красовался значок перворазрядницы по гимнастике. Возвращение Лии Семеновны из отпуска встретили бурной радостью и вручили ей огромный букет роз.

Прошло много лет после окончания школы, но часть моего класса продолжительное время смогла поддерживать между собой отношения. Часто вспоминали своих учителей. Их имена и отчества, как правило, не забывали. Но когда дело доходило до Нины Акимовны, то здесь без ее неблагозвучной клички «шавка» обходились редко…