Агент в исторической реальности гл. 13 Ксения ч. 1

     Но Фрэд повез меня не домой. Я дремала в машине, когда он остановился. Очнувшись, посмотрела в окно. Какой-то незнакомый мне комплекс из нескольких небольших домиков и одного большого. « Что это?- проговорила я, растирая руками лицо - Куда ты меня привез?» « А … это подарок от Лаврентия Палыча»- с улыбкой ответил Фрэд, подавая мне руку в открытую дверь машины. Меня провели в комнату на втором этаже. На полу мягкий светлый ковер. На фоне темной стены стояла большая, с белым изголовьем кровать, в мансардной нише у окна диван, столик и два кресла. Столик накрыт на двоих. Кофе, сливки, масло и булочки. Я стояла, молча разглядывая этот сюрприз от шефа. Фрэд помог мне снять шубку и платье с корсетом, предложив на смену белый махровый халат. « Сейчас мы немного позавтракаем, совсем чуть-чуть, чтобы заморить червячка. И ты пойдешь на процедуры. Поверь, тебе понравится. Отдохнешь, расслабишься, и голову, кстати, тоже расслабишь. А то вид у тебя замученный, как будто ты не Петербургских гостиных была, а где-то застенках. Давай, садись, пей кофе, и я с тобой, с удовольствием, выпью» - муж бережно усадил меня на диван. Дальнейшее времяпровождение было сказочным. Скажу только, что в течение нескольких часов я получала одни только удовольствия. Сауна, пилинг, ароматическая ванна, а потом шоколадная маска на все тело. И между ними массаж головы и стоп. И травяной чай. Легкость наполнила меня. Блаженство растекалось по моему лицу улыбкой. И в довершение всего – бокал шампанского. Затем меня, всю такую расслабленную, провели обратно в номер и уложили на кровать. Свет погас немедленно. Сколько я проспала, я не знала, но открыв глаза, поняла, что уже вечер. За окном были сумерки. На столе горел ночник в виде свечи. Я села на кровати. Где я? Тут что-то зашевелилось на диване. Это Фрэд, услышав меня, тоже поднял голову от подушки.

- Дорогая, как ты себя чувствуешь? Сможешь поужинать со мной? Я жутко проголодался.

«Конечно, я тоже не против, съесть слона, например» - ответила я ему, вставая.

Ужин в ресторане был очень хорош. Профитроли с творожным кремом и семгой, салат с языком, пожарская котлета с отварным картофелем и горчичным соусом. А на десерт - торт Наполеон. И шампанское. Негромкая музыка сопровождала этот гастрономический праздник. Я ела и отдыхала. Отдыхала и ела. Все это время, там, я не могла себе позволить столько еды. Никита, конечно, приносил мне то немного каши, то чай с хлебом, да и на прощальном ужине я чуть-чуть поела картофеля. Но мысль о том, что туалета как такового нет, глушила мой голод. Я видела, конечно, в кабинете Д*Аршиака его ночную вазу, но это была его ночная ваза. Слава Богу, что я вернулась в мир, где есть водопровод и канализация. После ужина мы немного погуляли по территории. Но все засыпано снегом, так что мне не удалось рассмотреть местные красоты. Один только открытый бассейн с подсветкой. И несколько отчаянных моржей, которые делали в нем заплывы. Фрэд прошептал мне:« Я заказал еще пару фруктовых десертов в номер. И коньяк. Ты не против?» Я была не против. За коньяком я рассказала обо всем, что произошло там. А потом предложила поехать за запиской Пушкина в Лилль: «Представляешь, если повезет, у нас будет автограф Пушкина! Ну, даже не это ценно. А то, что моя командировка не была напрасной. И он реально остался жив. И доехал до Франции». Фрэд кивал головой.

Следующим утром мы уехали домой. И сначала мне показалось, что как будто и не было ничего. Ни Пушкина, ни Д*Аршиака, ни Никиты. Но нет, такое длительное погружение чревато последствиями. Мне стали снится сны о том, что произошло там. Потом мне начала снится бабушка Лида. Давненько я ее не видела. Она снилась мне и ругала меня за что-то. За что, я не могла понять. Грозила пальцем, даже один раз топнула ногой. Боже, что я такое сделала? Придется связываться с бабушкой и просить прощения. Только пока не знаю за что. Перебирая остатки бус, решила все-таки восстановить их. И когда с отчетом поехала, обратилась с этим к Лаврентию Палычу. Мне же нужна старая нитка. Довоенная. Тот, согласился помочь, ему тоже стало интересно, чем так моя бабушка разгневана. И дня через три позвонил, сообщил, что все готово и можно забрать бусы. В кабинете долго смотрел на меня, прежде чем отдать мой заказ.

- Анна, Вы знаете, когда Вас тут ждали последний раз, нам с Федором Николаевичем волей-неволей пришлось много общаться, разговаривать, и даже спорить. Так он мне много интересных вещей поведал. Их в книжке у Вас нет. Оказывается, эта волшебница или ведьма Элис-Лиза была его первой женой?

- Ну и что с того? Была. Я с ней общалась. Ну уже после того, как… С этого, собственно, и началось развитие моих способностей. Фрэд очень горевал по ней. Ну, я, сочувствуя ему, и предложила ему… эксперимент. Он, правда, назвал меня сумасшедшей, но на эксперимент согласился. И смог слышать наш разговор. Я не знаю как. Я предположила, что украшение, которое было использовано для этого, он сам ей подарил. Может этот подарок был пропитан сильным чувством. И такие глубокие эмоции дают дополнительные возможности. Не могу точно сказать. Больше подобных экспериментов у нас не было. А Вы это к чему? К тому, что Фрэд тоже может быть Вашим посланником? Может. Только мужчину в тиаре не везде воспринимают правильно. Например, в случае с известной Вам Лалой Вахтанговной, ее отец Фрэда в тиаре не воспринял правильно, а счел его появление чуть ли не за оскорбление. Ну, так он мне потом сам сказал. Я ж, сказал, грузин или кто? Да, принял его за голубого. Так что, если найдете, какой-то другой артефакт, работающий также, как тиара, то Фрэд вполне сможет путешествовать, во всяком случае, он знает что это такое. Так, всё Вы узнали? Давайте бусы, распорядитесь на счет вознаграждения и я пошла.

А в марте мы с Фрэдом отправились во Францию. Оставили машину в пригороде Лилля Вильнёв д'Аск и поехали в город на метро. Метро Лилля состоит из двух линий, сами поезда - из двух маленьких узких вагончиков, а сам поезд без машинистов. Вот это прогресс. Погода была переменчивой - то дождь, то солнце. Городок такой небольшой, что весь его центр можно обойти за час- полтора. Осмотрели все достопримечательности пока шли до Сент Морис. И биржу восемнадцатого века во фламандском стиле, и театр начала двадцатого века, и собор Нотр Дам де ла Трейль, со статуей епископа Лилля во дворе. Но церковь Сент Морис , конечно потрясает. Ее строительство начали в конце шестнадцатого века. И она, реально, готическая. И служители в ней готические. Мы, вооруженные разговорником, достаточно быстро нашли с ними общий язык. И как результат, вскоре запечатанный конверт с моим именем на титуле был у меня в руках. Правда, руки у меня дрожали. Мы вышли за пределы церковного двора и опустились на ближайшую скамейку. Фрэд, видя мое состояние, аккуратно вскрыл конверт. Там была уже почти прозрачная записка: «Mon ami! Gr;ce ; vos soins, j'ai travers; la fronti;re fran; en bonne sant;, seul mon ;me et mon c;ur d;sirent la gu;rison. Merci pour A. P. P.S. En se souvenant de notre conversation sur le fils de mm-l Marie R, oserais-je l'adopter? Tout est possible».* Фрэд глядя на меня произнес: «Аня , тебе кто-нибудь говорил, что ты фантастическая женщина?» На что я ответила : « Нет. Ты – первый». Про Париж, Ниццу и Лазурный берег отдельный и восторженный рассказ. Странно, вроде у нас в России везде наследили исторические знаменитости, известные писатели и художники, они где-то родились, воспитывались и жили. И мы также, родились, воспитывались и живем в России. Но только заграница приводит нас в состояние поросячьего восторга. Почему? Не знаю, не могу объяснить. Может Россия, для большинства населения - это страна труда, познания, ограничения и мужания? Здесь есть только недолгие праздники. А Европа воспринимается как вечный праздник? Культурный, легкий и непринужденный. Там нет материальных проблем, потому что все приезжают с деньгами, проблемы с общением воспринимают, как некую пикантность. Зато, какой культурный пласт открывается. О нем все только в книжках читали, или, как минимум, в путеводителях. И возможно потому, что посещаем мы европейские страны один раз в жизни. Может, если мы туда зачастим, то будем также говорить: «Лувр? Ну, уж надоел ваш Лувр. Прадо? Да скучно! Собор Рождества Девы Марии? Ну, готика и что? Белый мрамор? Я вас умоляю, какой он белый!»

Наконец пришло время встретиться и с бабушкой. Я одела тиару и бусы. Я сидела, как в тумане, и чего-то ждала. Но очень долго ничего не происходило. Наконец, начал проявляться силуэт, а затем лицо. Да, вот что значит собрать артефакт заново. Как будто проводочки соединили не совсем верно. Связь есть, но качество не очень. Лицо бабушки приблизилось, и она, слава Богу, улыбнулась.

- Аннушка, внученька. А я все зову тебя, зову, ты не откликаешься.

- Ба, прости, бусы порвались, надо было их починить, но на это время ушло.

- Ладно, ладно, починила и хорошо. Наконец, я тебе сказать могу, что должна.

- Что же это такое важное, что ты и пальцем грозила, и ногой топала. Я в чем то провинилась? Вроде, живу правильно, никого не убила пока, не краду, никому не завидую, никого не оговариваю, живу с одним мужчиной, и кумиров никаких у меня нет.

- Да в этом то, ты молодец, спору нет. Только вот начала ты наследство свое использовать не по нужде своей, а по наущению чужому. Нельзя, Аннушка, ход времени нарушать, поворачивать дело так, как тебе хочется.

- Так, а что я нарушила то? Узнала, что один наш кумир – и не кумир вовсе, а только коммерсант на чужих жизнях? Или помогла великому поэту стать великим писателем? Ты сама же мне часто его стихи читала, помнишь? «Жил старик со своею старухой у самого синего моря»

- Что кумиров развенчала, так к этому здесь никаких претензий нет. А вот великий поэт то! Он ведь и гуляка был, и картежник, и прелюбодей, и развратник, каких мало. Может он смерть свою заслужил, а ты ему другую жизнь дала? Ты ведь не Господь Бог, чтобы так жизнью и смертью распоряжаться. Эдак, и до недоразумений разных недалеко. Да что я говорю, какие недоразумения. Смерть до срока, я имею в виду. Захотят тебя остановить в твоем деле неразумном, и остановят.

- Так, ба. Неужели не жаль тебе поэта, ведь при том ранении, что он получил бы, мучился бы и страдал до самой смерти. А так напишет еще много прекрасных книг, поостережется потом гулять, и, как ты не скажешь, прелюбодействовать без меры. Он ведь искупит свои прежние грехи своей будущей жизнью.

- Все так, все так, внученька. Только и ты поостерегись. Бог, ведь, не Микишка, у него своя книжка.

Сначала лицо, потом и силуэт стали медленно растворяться в тумане. Ух ты, подумала я, снимая тиару. Вот это совет мне бабушка дала. И что теперь я Лаврентию Палычу скажу?


* Мой друг! Благодаря Вашим заботам я пересек границу Франции. Почти здоров телом, только душа моя и сердце желают излечения. Благодарю Вас за все. Ваш А.П. P.S.Помня наш разговор о сыне мм-ль Мари Р, решусь ли усыновить его? Все возможно.