Туда и обратно

   Когда на работе заговорили о поездке в Лондон, Аркаша тут же навострил ушки. Обоснованная причина свалить куда-нибудь из дома хоть на короткое время, тем более на международный семинар и тем более за счет компании, где он служил, очень понравилась ему, и, понятное дело, желание эту поездку осуществить очень основательно засело в его, лысоватой уже, голове.
   Начальство, на удивление быстро, его просьбу одобрило, командировочные выдало, и совсем уже просто оказалось объяснить поездку жене будто бы указанием сверху, тем более, что и отсутствовать ему предстояло всего только несколько дней в самом начале наступившей уже по календарю, но все еще, как лето теплой, африканской осени.

    - Слетаю быстренько туда и обратно и через недельку вернусь, - пообещал он дома.
    - Ладно уж, лети себе. Может, когда-нибудь и не вернешься, - предсказуемо съязвила в ответ жена.

   К семинару он готовился тщательно: как никак, а люди со всего мира съедутся. Постригся, прикупил себе новый костюм, ботинки и рубашку, бритву и зубную щетку не забыл. В чемодан еще поместились сувениры на всякий случай, бутылка красного “Мерло”, чтоб на месте покутить, плавленный сырок и любимая шоколадка с коровкой на обертке. Гостиницу бронировать не стал, а выбрал вариант чуть дешевле и, как ему казалось, поинтересней - проживание в традиционной английской семье.

    - Так я и язык их смогу слегка подучить, - решил он, малость поразмыслив.

   Из дома выбрался еще утром, но в Хитроу прилетел только к ночи и минут десять стоял у входа на станцию метро, соображая ехать ли ему сразу в город или заночевать здесь же - в дорогом отеле аэропорта. До места, куда в ту ночь ему предстояло добраться, было несколько часов езды, а метро, судя по графику, закрывалось уже где-то через час. И все же денег зря он решил не тратить и, рискуя застрять где-нибудь по дороге, поперся на последней уже электричке до неблизкой совсем станции в Хэмпстеде.
Ему повезло: пассажиров в подземке оказалось совсем немного, электрички ходили скоро и пересадок было только две, так что к самому закрытию метро, где-то во втором часу ночи, выбрался он в нужном ему месте на поверхность. Едва шагнув в пространство ночного Лондона, ощутил он сильный порыв ветра в лицо, и, следом, неожиданный холод пробрал все его тело. Втянув голову в плечи и застегнув доверху прихваченную кстати куртку, схватил наш герой нелегкий свой чемодан и ринулся к месту предполагаемого ночлега.
   Пока он ехал в метро, выяснить как добраться до пункта назначения было не с кем, и теперь куда двигаться дальше пришлось разбираться ему самому, опираясь на знания, полученные еще дома из Интернета, а также на карту Лондона, которую приобрел он в аэропорту. Знал он все же, что от станции, куда только что прибыл, было хоть и не рукой подать, но не так уж и далеко до его нового временного жилища.
   И вот, как марафонец, двинулся он в путь, да в такой еще спешке, что только и успевал замечать очертания отдельных домов и фонари следующих одна за другой улиц. Километра через полтора добрался он, наконец, до притихшего во тьме квартала времен почившей давно королевы Виктории и принялся искать нужный ему адрес.
   Мертвецкая тишина, будто с тех еще, давних, времен поглотившая эту часть города, окружала Аркашу, ни души не встречалось ему на тревожном пути, а далекие и очень слабые огни колесивших где-то лондонских кэбов только усиливали чувство его беспокойного одиночества в этой малознакомой знакомой и чужой ему стране. Тут еще и усиливающийся с каждой минутой ночной холод все больше угнетал его состояние. Где удавалось, ускорял он шаг и даже пробовал бежать рысцой, но холод и подступивший вдруг страх, лишь на мгновение его оставляя, что дикие звери в темном лесу - тут же нагоняли его вновь. Совсем не представлял он, собираясь в заманчивую эту дорогу, что уже через день окажется в такой неприятной и очень опасной для него обстановке.
   А холод все пробирал, не щадил его и с каждой следующей минутой глубже залезал под кожу, добираясь уже до самых кишок, до костей и вынуждая всего его тело трястись будто в лихорадке. Закоченевшими пальцами с трудом вскрыл он неподатливый вдруг свой чемодан и, не разбирая во тьме, вынул и натянул на себя все, что казалось ему годным согреться, исключая, конечно, сменные в клеточку трусы и старый, завязанный мудреным виндзорским узлом, синий в горошек галстук.
   Вскоре, кажется, ему снова повезло. Коттедж, на фасаде которого слабо высвечивалась табличка с нужным ему адресом, оказался совсем недалеко, почти у края третьего по счету переулка, перпендикулярно которым он шел.
Однако новость, неприятная и тоже пугающая, ждала его уже и там. Оказалось, что глухой гнетущий мрак был внутри этого, напоминающего цитадель, особняка, и это серьезно насторожило Аркашу. Далее он обнаружил, что входная дверь, с боку которой нащупывалась цепь к домашнему колоколу, была наглухо закрыта, тяжелые непроницаемые шторы так же глухо, но теперь уже изнутри, занавешивали массивные деревянные окна, не пропуская свет ни внутрь, ни наружу, так что не удавалось Аркаше хоть что-нибудь внутри этого дома разглядеть. Звонок в дверях имелся, но среди ночи звонить наш герой не решился, опасаясь, и видимо справедливо, что так нарушит что-то ему неведомое, присущее только этим, незнакомым ему, местам.

    - Поздно сейчас к ним ломиться, - размышлял он, стоя у двери и, в то же время, желая звонить и сомневаясь в этом. - Неприлично, да и хозяев можно напугать. Как потом станут они ко мне относиться ?

И решил он, сам еще не зная как, у дома того до рассвета перекантоваться, тем более, что и заселиться в него, судя по договору найма, раньше утра он и права-то не имел.
   Затея его уже скоро оказалась мало и приятной, и бесполезной, поскольку хоть и двигался он много: бегал, приседал и размахивал руками - на самом деле согреться ему совсем не удалось, а, напротив, выбился он из сил и, когда вынужденно остановился передохнуть и глянул на часы, удивился, что стрелки показывали всего только третий час ночи.

    - Что же станет со мной за четыре следующих часа ? - потрясла его страшная мысль.
    - Ну и ладно, в армии я служил - авось, не помру, - успокоила его мысль уже следующая минутой позже. - Присяду лучше где не так дует, соберусь в комочек и как-нибудь до рассвета продержусь.

   Место, где ветер не так донимал, нашел он не сразу, пришлось еще побегать среди домов, пока не нашел он за чьим-то сараем укрытый, будто в нише, уголок и маленькую, у деревца, скамейку. Тут же на ней примостился, в одежки свои вжался и стал терпеливо ждать.
Время, однако, неторопливо двигалось вперед, и, поглядывая на часы довольно часто, Аркаша уже вскоре понял, что делать это совершенно бесполезно, поскольку стрелки, как бы пристально за ними он ни следил, и не думали никуда торопиться. Такое поведение стрелок очень неприятно подействовало на нашего героя, вселяя в него некоторое опасение лишиться и остатка сил, так и не дождавшись спасительного утра.

В четвертом часу ночи показалось ему вдруг, что издалека донесся неразборчивый, но явный, урчащий механический звук. Этот звук с каждой секундой усиливался, пока уже скоро совсем не определился, как шум некоего мотора, очевидно находившегося в каком-то авто, следовавшем к месту, где мерз Аркаша. Авто точно двигалось в его сторону и, мало того, шум его уже в долю минуты проник именно в этот квартал и принялся раздаваться и исчезать в переулках между домами. Машина действительно приближалась к пристанищу нашего героя.

    - Боже, кто бы там ни был, ехал бы он сюда, - взмолился Аркаша.

Прошла еще секунда, другая - шум нарастал, источником его был дизель, и он приближался. Вот машина свернула в сторону Аркашиного переулка, вот уже дизель тарахтит недалеко совсем, а вот уже - за соседними домами. Сейчас он взревел еще раз-другой и, наконец, замер. Прислушиваться и ждать чего-то еще теперь не было нужды. И тогда, подхватив снова чемодан и не чувствуя под собою ног, кинулся Аркаша к тому месту.

    - Только бы успеть, только бы добежать, пока не уехала машина или водитель куда-то не ушел.

Сил добежать хватило. Не прошло и минуты, как стоял он у припаркованного к “цитадели” такси и всматривался в таксиста - крепкого мужика что-то достающего из багажника. Несомненно этот человек имел отношение к вожделенному дому. Так хотелось Аркаше думать, да и думать о чем-то другом уже совсем не оставалось ему ни времени, ни сил.

    - Hello*, - прокричал он водителю настолько громко, чтобы тот обратил на него внимание.

   Слово это в тот момент оказалось единственным английским, которое в точности удалось ему воспроизвести, поскольку заготовленная на этот случай фраза, вдруг застряла где-то в его памяти и самостоятельно до языка добраться не могла. То ли память подмерзла на время, то ли извилины от холода перестали шевелиться в мозгу, но говорить, что нужно, никак у Аркаши не получалось.

И тут таксист сам выручил его.

    - Hello, - сказал он, всматриваясь в ряженое перед ним существо. - Who are you ? What are you doing here ?**

“О, да… так вот же оно - то самое” - тут же включился в тему и воспрянул духом Аркаша.
   Знакомые, пусть и чужие, слова и фразы из них, зазубренные раньше и многократно повторяемые на занятиях, вернули мозг его к действительности, запустили в нем необходимый механизм воспроизводства и распознавания. Холода больше не чувствовалось, память согрелась и заработала, как должна, извилины зашевелились снова и слова, что застряли в памяти, пришли в движение.

    - Hello, - повторил попытку таксист, -  who are you, what are you doing here, what do you want ?***

Эта новая волна, узнанных памятью слов, еще раз накрыла Аркашу и совсем уже вернула ему необходимый тонус:

    - I am Arkadiy****, - произнес он немедленно, - I am from… впрочем это ни к чему, - допустил он ненужное отступление на русском и перевел еще раз дыхание…

   А дальше… он еще не в точности объяснялся, и сам же себя следом за это ругал, но, как умел, продолжал говорить и, казалось ему, был неожиданно, и очень кстати, тем таксистом понят:

    - Я приехал на семинар и я должен здесь жить… сейчас ночь, темно и холодно… но звонить я не хотел...
    - А, так ты будешь у нас жить… - оживился англичанин, - Верно. Мы тебя только утром ждали. Жена моя здесь всем руководит и, похоже, спит уже. Пойдем, я сам тебя сейчас устрою.

Он подхватил Аркашин чемодан, его самого, измученного, и поволок в дом. На верхнем этаже без труда нашлась маленькая, но вполне обустроенная, комната.

    - Располагайся, а я пока сделаю тебе чай. С сахаром или без ? - продолжал хозяин, уже спускаясь по внутренней лестнице.

Оставив не разобранными вещи, но не забыв про чай и, наконец, согревшись, забрался Аркаша под чужое, но такое приятное сейчас, одеяло, вытянул блаженно измученное свое тело и, словно в бездну, провалился в сладкий, долгожданный сон.

    - Все у тебя в порядке ? - слышалось ему еще какое-то время.
    - В порядке… порядке, - бормотал он в ответ, пока совсем не перестал что-либо чувствовать.


   Наутро, часов около восьми, проснулся он от негромкого стука в дверь. Женщина лет пятидесяти, приветливо улыбаясь, с ним поздоровалась и тут же вкратце сообщила кое-что о доме, о себе, о муже и сказала, что о прошлой ночи все ей уже известно. Сказала еще, что теперь все будет “alright”***** и что завтрак подается по утрам к восьми, а в это утро, поскольку воскресенье, будет он в девять. Как выяснилось за завтраком, хозяйка была родом с Шетландских островов на самом севере Британии, говорила, по большей части, на тамошнем диалекте, перемежая фразы английскими словами, из чего Аркаша, естественно, понял, что усовершенствовать свой английский в этом доме ему никак не придется и от этой части своей программы тут же отказался.

   Зато, наевшись с удовольствием и получив еще кой-какую информацию, отправился он обозреть местные достопримечательности, надеясь включиться в английскую жизнь еще до того, как нужно будет посвятить себя семинару.
   Район, где себя он обнаружил, оказался весьма живописным и утопающим в зелени, разделяющей участки старинных, и по-своему оригинальных, викторианских построек. Погода стояла солнечная и, на удивление, приятная, будто бабье лето посетило этот далекий от южных параллелей регион, и оттого тяготы прошедшей ночи как-то забылись нашим героем, отошли далеко на задний план, а на передний выступило теперь только долгожданное его, будущее недельное, удовольствие.
Побродив таким образом по округе и изучив подробно разные занятные места, уже на обратном пути, у старой англиканской церкви, простоявшей, видимо, не одну сотню лет и с виду слишком уж запущенной, повстречалась Аркаше неопределенных лет женщина, напоминающая отчего-то окрашенную в черный цвет цыганку или ведьму-негритянку из фильмов ужасов. Черная женщина жестами и разговором своим будто зазывала Аркашу зайти в это заведение.

    - Я не местный… не понимаю… - отказал он ей осторожно, с трудом подбирая нужные для этого слова.
    - Ну да, так я тебе и поверю, - как показалось ему, сказала та в ответ и, продолжая настаивать на своем, чуть ли не стала заталкивать его внутрь силой.

Не вступая с ней в препирательство, тем не менее сменил Аркаша направление свое и бочком-бочком, на всякий случай, перебрался на противоположную сторону улицы, где, уже в безопасности, обнаружил, что “ведьма” и сама от него отвернулась и, видимо потеряв к нему всякий интерес, стала приставать уже к кому-то другому.


   Семинар открылся, согласно плану, в понедельник утром, публика оказалась разнообразной, очень приветливой и, к счастью, мало разговорчивой. Утром пили чай, в обеденное время расходились по ресторанам и кафе обедать, а часам к двум возвращались снова в конференц зал, где еще пару-тройку часов с увлечением, а иногда и без, слушали доклады выступающих.

    - Если поймешь и усвоишь хоть половину из всего, что там будут говорить - уже хорошо, - напутствовали Аркашу перед отъездом сотрудники.

К этой половине он, в принципе, и стремился. А еще собирался погулять по Лондону, зайти в один-два известных музея, посетить, если удастся, какой-нибудь театр и прикупить что-то подходящее из вещей в парочке приличных магазинов. И за неделю, что у него была, он, можно сказать, почти со всеми делами справился.

   В первый же день обратил он внимание на то, что публика, приехавшая на семинар, вообще-то большими знаниями в английском не обладала. На это указывали частые разговоры в рядах слушателей в виде разъяснений предлагаемого им материала. Так почти ежеминутно расспрашивали о чем-то друг друга сидевшие впереди и сзади от него итальянцы и немцы, французы крутили головами, а японцы, находясь, как всегда, в первых рядах, не столько слушали, сколько читали что-то в привезенных с собой брошюрах. Японцы, кстати, все время, как на картинках, улыбались, дружески кивали головами, словом, проявляли заметный интерес к присутствующим.
   На второй день организаторы повезли всех на какую-то выставку, где расхаживая вперемешку по залам, “семинаристы” рассматривали экспонаты, друг с другом, опять же, раскланивались, а в одном интересном месте у стендов с замысловатой техникой миниатюрная японка, на лицо - лет сорока, а с виду - будто девчушка, с маленькими глазками и маленьким же, но всегда чуть приоткрытым, видимо ради объема, ртом, прижимаясь к Аркаше одновременно спереди и чуть сбоку без сомнения присутствующей, но весьма условной, собственной грудью, просила подобную же ей японскую подругу в точности запечатлеть ее с ним на одном фото и затем еще несколько дней подряд посматривала как-то уж чересчур приветливо в его сторону со своего переднего ряда, в перерыве подходила, присаживалась совсем рядом и пыталась на непонятном, но будто английском, языке что-то ему говорить. Получив подобный же невразумительный его ответ, удалялась она на законное свое место, там все еще вертелась и оглядывалась уже до конца лекций, а когда все заканчивалось, ждала Аркашу в фойе, провожала обязательно до выхода, а там только и могла, что обменяться с ним на прощание единственно понятным и доступным каждому из них словом “goodbye”******.

   В музеи он сходил, в театр, как и чувствовал заранее, не попал, на Oxford Street, наблюдая толпу итальянских туристов, прилетевших, очевидно, исключительно ради шоппинга в невиданно дешевом универмаге Primark, пошел следом за ними, взял из общей кучи на нижнем этаже что-то подобное огромной рыбацкой сети и, подобно же итальянцам, принялся вылавливать изо всех отделов на пути своем всякое тамошнее шмотье, порядком подустал, затем с воодушевлением в кассе за все по дешевке расплатился и, возвратясь вскоре на родину, сам же по причине ужасной аллергии все покупки на помойку и выбросил.

   По общим итогам поездки Аркаша позже решил, что командировочное задание свое почти по всем показателям он выполнил.


   В утреннем “Боинге”, на обратном пути домой, милая, еще совсем юная, девушка оказалась в кресле с ним по соседству. Около часа летели они молча, делая вид будто заняты каждый своим делом, но потом, когда стюарды разносили всем обед, стали делиться булочками и печеньем, попробовали было на английском друг другу что-то сказать и, буквально после первых же фраз, были рады догадаться, что родной язык их - русский, а потом болтали уже без умолку до самого прилета в Бен-Гурион.
В ходе полета она рассказала ему, что и сама с месяц жила в Лондоне с каким-то богатеньким джентльменом, а теперь, свободная для новых отношений, возвращается обратно домой. Она, как и та японка с семинара, была трепетна, держалась близко, а уже по прилету в аэропорт не отходила от Аркаши ни на шаг до самого паспортного контроля и, лишь пройдя его, отлучилась всего на минутку в туалет.

    - Ну вот, - усталый от за неделю пережитого, но с присущей иронией, поведал он самому себе, - кажется, и с проституткой на обратном пути повезло…



* привет (англ.)
** кто Вы, что здесь делаете (англ.)
*** что Вы хотите ? (англ.)
**** я - Аркадий (англ.)
***** в порядке (англ.)
****** до свидания (англ.)