Случайная встреча

 

     Очередная ежегодная медицинская комиссия начиналась с подвала. В подвале располагался кабинет Флюорографии, в народе называемой «флюшкой».  Очереди не было.  Я облегчённо вздохнула и села на скамейку, ожидая, когда кабинет освободится. С конца длинного коридора ко мне приближалась мелкими шажками пожилая женщина. Это была маленькая щупленькая старушка: в тёплой малиновой мохеровой кофте, в беретике, войлочных бурках – «прощай молодость». Старушка поздоровалась. Я подвинулась, она присела рядом и повернула ко мне голову…
— Вот, сказали – «надо пройти» …
 На меня смотрели карие глазки-«бусинки», как у мышки. Не те, какие в это время видишь гораздо чаще: потускневшие глаза, полные тоски, одиночества и обречённости, затянутые «сеткой» опыта трудной, долгой жизни. Её глаза излучали какой-то необыкновенный глубинный свет и радость. Они придавали её личику в частых морщинках приветливое выражение. Вся она была такая аккуратненькая, прибранная и уютная. Я «поймала» себя на ощущении, что знаю её давно, хотя, видела -- в первый раз.  Мне очень захотелось заговорить с ней. Обменявшись дежурными фразами, я спросила:
-- Бабуленька, сколько вам лет?
-- Восемьдесят шесть, – беспечно ответила она.
Не скажу, что про себя я ей "дала" не на много меньше, но в старости каждый год имеет уже большое значение. Моей маме тогда было восемьдесят четыре, и выглядела она совсем иначе.
-- Одна живёте или с детьми? – продолжила я.
-- Одна. Уж, много лет. Дети живут и работают в Москве, приезжают только в отпуск, но я с ними каждый день разговариваю по телефону, деньги присылают, а куда мне тратить? Всего хватает. Беспокоятся… А чего беспокоиться, что со мной станется? Помру только, так все там будем. А у них работа ответственная -- не разъездишься. Опять же – внуки уже взрослые, правнуки. Их – то в одну школу, то в – другую: кого -- на хоккей, кого – на гимнастику. Приезжают, всё мне показывают. Сейчас телефоны такие, всё можно показать, вроде как, там и побывала.  Предлагали мне такой купить, только я отказалась; со старым – оно привычней.
Старушка помолчала…
-- Одного сыночка – схоронила, на самолёте летал… Погиб при выполнении боевого задания… На Афганской… Медаль только и осталась, да вот – пенсию платят…
Она вытерла слезу, скатившуюся по щеке, и продолжила с улыбкой:
-- У меня соседи хорошие. Каждый день меня навещают, присматривают. Когда, в карты играем. Я, бывало, соседу ещё «погонов» навешаю: то «шестёрками», а то и до «тузов» дойду, если голова работает, по-разному ведь бывает.


Я рассмеялась: знаю, что это такое. Мама тоже любила в «Дурака» сыграть. И самой огромной радостью было – «повесить погоны» сопернику, начиная с «шестёрок», соперником был дед.  А уж, если до «тузов» дошло – высший пилотаж! Заканчивалась такая игра всегда хлопаньем дверей, с досадой энергично уходящего деда, и со словами: «Больше не приду! Шельма детдомовская!». Мама не обижалась, со смехом говорила:
-- Завтра придёт!
И, действительно, на следующий день всё повторялось: дед приходил и снова предлагал «разок сыграть», с обещанием, что сегодня обязательно обыграет «шельму».
-- А по дому я всё сама управляюсь, -- продолжала старушка:
 -- Где -- посижу, где – полежу, с кошкой да собакой, так и живём. Переживаю только, куда мои Васятка да Белка пойдут, когда помру: они ведь у меня тоже старые уже, авось, вперёд меня «приберутся».

      Я слушала её, не перебивая, давая выговориться: для стариков – это важно. К сожалению, пока мы молоды, мы этого не понимаем, только всё куда-то спешим. Не живём, а гонимся, пока нас не остановит случай или смерть близкого человека. Тогда мы понимаем: не договорили, не доехали, не до поняли, не до любили, не успели …


Из кабинета вышел предыдущий пациент, и мы расстались. Я обняла её на прощание, как родную.  Тихонько шла домой и думала, какой разной бывает старость: одни, несмотря на все невзгоды, излучают свет и доброту, другие – совсем иначе. Как прожить без зависти и ожесточения, без желания винить во всём «всех и вся», только не себя?  Как сохранить в себе это притяжение любви?.. Ответ остаётся тайной Вселенной и Господа Бога. Но мы -- люди, и каждый делает свой выбор на пути к познанию этой тайны.