Земляничная поляна-1

Станислав Андреевич Скворцов был созерцателем по натуре: человеком, который смотрит, наслаждается увиденным, но не видит ничего, кроме того, что находится рядом. Его взгляд скользит по поверхности, не проникая вглубь. Он не способен анализировать или делать хоть какие-нибудь выводы. Он сам в себе и сам по себе и этого вполне достаточно.

Его ум подобен чистому листу, на котором ни единой мысли. Он не мог сосредоточиться на чём-то одном, конкретном и хотя бы немного удерживать там своё  внимание. Он постоянно спешил дальше. При этом был чувственным эмоциональным человеком, остро реагирующий на всё, что происходило вокруг... Зато он часто витал в облаках и лишь изредка возвращался на землю. Это происходило, когда жена своим криком или просто недовольством напоминала ему, что он всё ещё живёт на земле, и ходит по ней ногами, а она не всегда представляет собой зелёный луг с ромашками и порхающими разноцветными бабочками.   

В свои сорок пять он оставался наивным ребёнком. Безвременье 80-х годов прошлого века, с небольшим ускорением в конце, вполне способствовало этому.

Чтобы получать минимум, необходимый для покупки товаров в магазинах, достаточно было просто ходить на работу и ничего не делать. Однако вход в подсобки и служебные помещения был закрыт. Хотя там можно было найти больше товаров, включая дефицитные, для получения доступа туда требовались знакомства и дополнительные деньги, которых в их семье никогда не было.

Поэтому он жил, созерцая мир, занимаясь философией и изучая практики тибетских отшельников. В крайнем случае он познавал карму по Лазареву. Никто не запрещал ему это делать. Главное — не опаздывать на работу и покидать помещение по звонку. В противном случае можно было получить нагоняй и лишиться премии. 

Каждый приезд на дачу сопровождался суетой и постоянным ворчанием жены. Вместо того чтобы отдохнуть на свежем воздухе и насладиться спокойствием, она, не успев вымыть руки, сразу же приступала к готовке.

Первым делом она очищала плиту, объясняя, что зимой здесь, возможно, играли мыши, и ей было неприятно готовить еду в такой грязи. Затем с кухни неслись звуки: стук тарелок, грохот кастрюль, звон вилок и ложек в столе. Вся эта какофония, казалось, только подтверждала её хозяйственность. Было сразу видно, кто здесь главный — кто всегда занят делом, а кто просто баклуши бьёт, не зная, чем себя занять.

И это научный сотрудник какого-то НИИ! Хотя, честно говоря, он мало что знал о жизни за пределами своих пробирок и микроскопов, наблюдая за жизнью амёб и инфузорий.

Жена не могла поступить иначе. Ей нужно было накормить всех приехавших. Ведь эти люди, словно из «голодного края», сильно отощали в дороге, питаясь только хлебом и водой.

К сожалению, город негативно сказывается на здоровье человека. Только здесь, на лоне природы, можно свободно дышать и полноценно питаться. Хотя все продукты привозятся из города, но здесь они перевариваются иначе. А туалет на свежем воздухе помогает организму естественным образом избавляться от шлаков.

А тут ещё и муж — как будто не может успокоиться, постоянно ходит вокруг, как будто сказать что хочет. Сбагрить бы его куда?! Лишь бы перед глазами не маячил.

— Стас, помнишь, как мы каждый год в июне ходили за ягодами? — спросила жена, улыбаясь.

— Когда это было? — зевнув, ответил муж. — Сейчас не лес, а настоящая помойка. Под каждой ёлочкой  консервные банки и пивные бутылки лежат.

— Тогда сходи за «брошенные» дачи, — предложила жена. — Туда вообще никто не ходит. Трудно сказать почему, возможно, боятся. Там была замечательная поляна с ягодами, помнишь? 

— Так оно и есть. Кому там собирать? — согласился муж. — На тех дачах толком никто и не жил. Их сразу признали незаконной постройкой. На их участках теперь, наверное, подлесок вырос, даже гуще, чем в лесу стало. Я там не был, но люди говорят, что так и есть, — добавил он.

Жена, протирая тарелки, приготовилась слушать мужа, но, как назло, тот замолк. Станислав Андреевич, сев за стол, стал умильно разглядывать рисунок на клеёнке, будто та представляла собой музейный экспонат. В комнате воцарилось хрупкое молчание. Каждый из присутствующих ждал принятия решений от своего оппонента.

— Ладно, ладно, — уговорила. Чего бы ты ни задумала, а своего всё равно добьёшься. Лучше уж согласиться, чем твои упрёки выслушивать...

Бросив в сумку пластмассовую баночку из-под импортных конфет, пару бутербродов и бутылку газировки, Станислав Андреевич выдвинулся на исходные позиции, если так можно назвать расхлябанную бетонку, ведущую в сторону леса. Он хорошо знал, что сейчас лучше исчезнуть. Это самое лучшее, что можно сделать в данной ситуации. Пока жена не приготовит еду и не приведёт всё в надлежащий порядок, пожалуй, ей лучше не мешать.

Лето стремительно набирало силу, и дни летнего солнцестояния неумолимо приближались. Казалось бы, живи и радуйся жизни! Всё вокруг должно было звучать и двигаться, как в улье в жаркий день. Но улицы были пусты, а дома смотрели на мир унылыми глазницами окон. Лишь иногда за ними проскальзывала бесплотная тень. Ни дуновения ветерка. Всё замерло в ожидании чего-то необъяснимого.

Правда, кое-где ещё розовела запоздалая сирень, а по палисадникам белел разбросанный то тут, то там поздний чубушник. Воздух был насыщен его чарующим запахом! Но любоваться этой красотой было совсем некому. Пусто. Где-то впереди скрипнула калитка, а затем хлопнула входная дверь. Казалось, что это они сами открывались, а потом какой-то сторонней силой возвращались на исходную позицию. А людей как не было, так и нет.

Солнце палило нещадно, и воздух дрожал от зноя. В этом застывшем мире время словно остановилось, и только звуки природы нарушали тишину. Где-то вдалеке слышалось, как птица сорвётся со своего насиженного места, решив перелететь на другое, и опять тишина, а иногда доносился отдаленный лай собаки. Но всё это казалось лишь отголосками прошлой жизни, призраками былого веселья. 

Казалось, что даже бездомная собака, мирно лежавшая на дороге, превратилась в изваяние. Однако, заметив массивную фигуру Скворцова, она лениво встала, отряхнулась от пыли и, жалко виляя хвостом, заковыляла прочь. 

Где же вы, люди? Вокруг никого, только изредка доносится шум ведра, опускаемого в колодец, и снова тишина. Возможно, и прошлым летом здесь было так же безлюдно, но разве он мог это заметить и тем более запомнить? Стас  и сейчас бы прошёл мимо, не придав этому значения, но, решив посчитать количество встреченных на своём пути прохожих, он убедился, что их нет совсем. Лишь изредка пробегала одинокая собака, да ветер колыхал листья на деревьях. Посёлок словно замер в ожидании чего-то неведомого, и только тени от домов вибрировали в жарком воздухе июньского полдня, создавая на траве причудливые узоры. Скворцов почувствовал, как холод пробежал по его спине.  Остановился, пытаясь понять, что происходит с ним и вокруг.  Прислушался. Ни звука, но  воздухе ощущалось нечто странное, необъяснимое, и он вдруг осознал, что здесь царит не просто пустота, а какая-то зловещая тишина, нарушаемая лишь его собственными шагами...

Даже бездомные собаки не кусали Скворцова. Они словно не замечали его присутствия, словно он был призраком, бесплотным существом, скользящим по земле. Казалось, что Скворцов и сам не излучал никакой  энергии. Он не замечал их, а они не замечали его.

Время, когда каждое лето посёлок наполнялся дачниками, детскими голосами и звуками женских споров на перекрёстках, ушло в прошлое. Сейчас здесь царит тишина, словно все затаились в ожидании чего-то неизвестного. Всё кажется таким хрупким и непредсказуемым, словно мир балансирует на грани между прошлым и будущим. Лишь редкие птицы нарушают эту тишину, пролетая над опустевшими улицами. Каждый уголок, каждая тропинка хранят воспоминания о былом веселье и суете. 

Эта часть посёлка заканчивалась, и сразу за ней начинался лес. Он, наконец, мог дать долгожданную прохладу. Была бы просто жара, а то душно, как в бане. Казалось, вот-вот пойдёт дождь, но на чистом, выгоревшем небе не было ни облачка.

В ближайшем кустарнике пряталась узкая, уже зарастающая тропинка, которая выводит к дороге к «брошенным дачам». А тут от крайнего дома к бетонной дорожке были выложены еловые ветви. Это указывало на недавние похороны. Скворцов и не мог знать об этом. За всеми не уследишь. 

Люди уходят из жизни. Не все сразу, конечно, но одно поколение сменяет другое. Это нормально, когда кто-то идёт впереди, а у тебя ещё есть время подумать. Когда «авангард» исчерпает свои ресурсы, на смену ему придёт другое поколение, поколение Скворцовых. Они станут первыми, а другие последуют за ними. Но это всё потом, а сейчас настоящая жизнь только начинается, и нужно брать от неё всё, что она может дать.

Однако Стасу не нужно ничего особенного. Главное, чтобы его оставили в покое и ничего не менялось. Только глупые люди стремятся к постоянным изменениям, а для него главное — это стабильность. Любое новшество — это стресс, а разве ему это нужно? 

Лес не принёс желанной прохлады, о которой он так мечтал. Здесь царила всё та же духота. Воздух словно стал густым и липким, дышать было тяжело.

Единственное, что радовало — это то, что прямые солнечные лучи, запутавшись в густой кроне деревьев, не падали на землю, а оставались наверху. Лишь немногие из них прорывались к земле и, словно мелкий солнечный дождь, покрывали траву жёлтыми пятнышками,  да и то в небольшом количестве.

Тропинка петляла, и человек, не знакомый с местностью, мог бы потерять надежду и сдаться. Казалось, что эта едва заметная «змейка» вряд ли сможет привести  куда-нибудь. Но Станислав знал, что делает, и уверенно шёл к своей цели. Примерно через километр-полтора она должна была вывести его на старую проезжую дорогу, которая вела прямо к дачам и, соответственно, к земляничной поляне. 

Эта дорога производила удручающее впечатление. Сложно представить, как по ней могли ездить автомобили, да и когда по ней проезжала последняя машина — неизвестно.

Когда-то это была ровная дорога, покрытая щебёнкой, но теперь её почти полностью съела земля, а глубокие рытвины сделали её похожей на лунный пейзаж. Сейчас в сухую погоду по этой дороге можно передвигаться, обходя особенно глубокие выбоины, но можно только представить, что здесь творится осенью и весной. 

«И куда тебя понесло?» — думал Скворцов с явным раздражением. — «Кому это нужно?» 

Однако, когда впереди показалась дачная ограда, он почувствовал облегчение. Теперь можно было свободно вздохнуть. Отсюда до заветной поляны рукой подать, осталось только собрать ягоды, но это было не так уж и важно.

Кому нужны ягоды? Разве что жене, чтобы потом рассказывать подругам, как они ходили в лес и как им было страшно. Но разве это было так? Конечно, она могла бы придумать что-то более увлекательное, ведь она женщина, а её подруги — тоже женщины, которые будут улыбаться и делать вид, что верят в её истории. А ты всего лишь курьер на побегушках, и больше никто.

Ты должен справиться с этим заданием, а уж потом будет видно, стоит ли тебя хвалить или ругать. Но в любом случае, на особое признание рассчитывать не приходится. 
 
                (продолжение следует)

                Февраль 24г.*)