Добрынины. Часть 1. Глава 52

 Обрадовавшись представившейся возможности поскандалить, он сделал вид, что решил защитить девушку, и завопил во всю свою пьяную глотку:

     - Заткнись, безмозглая! Специально меня на козлодром посылаешь? Я, значит, уйду, а вы, видя, что девчонку защитить некому, втроем ее мучить будете?!

     - О чем ты, Саша? - пьяно изумилась Зинаида Васильевна.

     - О том, что, пока я буду праздновать на козлодроме, вы Ляльке будете мозги своим Виноградовым выносить! - продолжил вопить Яковлев. - Неужели вам не надоело? Неужели вы не видите, что он ей не нужен? И правильно не нужен! Такого Козла Куролесыча к нашей нежной Лялечке на километр подпускать нельзя! Слышь, ты, Шапокляка недоделанная? Пока я жив, я не допущу, чтобы кто-то нашу Ляльку обижал!!! Ясно тебе, коза драная?!

     Находящаяся в соседней комнате Елена, прекрасно понимающая истинную подоплеку воплей соседа, согнулась пополам в приступе безмолвного хохота...

     Эти пьяные вопли стали последней каплей, переполнившей чашу терпения Нины Константиновны...

     Женщина прекрасно понимала, что образ жизни ее сына и его друзей-ровесников оставляет желать много-много лучшего...

     И, конечно, она очень хотела, чтобы сын ее познакомился с хорошей домашней девушкой, женился, остепенился, подарил ей внуков и т.д...

     Но это были ее желания, а не Костика...

     А Константин жил своей мужской, сложной и совершенно непонятной матери жизнью, и все, что она могла сделать, -  не вмешиваться в происходящее без настоятельной на то необходимости, чтобы ненароком не подстегнуть их и так очень и очень  непростую семейную ситуацию...

     Но трудности, связанные с Костиком, тревоги и душевная боль были только ее делом, и Шапокляк не собиралась делиться ими ни с кем...

     Это был тот самый случай и та почти единственная тема для разговоров, когда редкостная болтушка и неисправимая сплетница Нина Константиновна ни одной из своих многочисленных приятельниц никогда ничего не рассказывала...

     Не собиралась она обсуждать своего сына и с Александром Мироновичем...

     Закрыть поганую пасть Яковлева можно было только одним способом, и Нина Константиновна, не задумываясь, к нему прибегла...

     Совершенно неожиданно для пьяного Александра Мироновича из Шапокляк в его адрес вывалилась невероятно сложная, витиевато закрученная непечатная конструкция, отражавшая мнение госпожи Виноградовой по целому ряду вопросов, связанных не только с отношением господина Яковлева к ее сыну, но и с отношением господина Яковлева к Леночке Савельевой...

     От такого бурного и ничем не контролируемого потока информации, осложненного необходимостью перевода, "господин" Яковлев одновременно лишился дара речи, протрезвел и присмирел...

     В соседней комнате Елена получила огромное удовольствие от того, что сосед, наконец, услышал от милейшей Нины Константиновны о себе все, что девушка сама очень хотела бы ему высказать, но не могла... Пока не могла...

     А сразу после полного экспрессии выступления Нины Константиновны, из комнаты Зинаиды Васильевны раздался странный стук, весьма похожий на звук удара чем-то тяжелым по чьей-то голове, а вслед за ним - вопли Яковлева, дикий визг его жены и Зинаиды Васильевны, а потом, завершающим аккордом - довольный хохот госпожи Виноградовой...

     В то же самое время Елена услышала топот ног в коридоре и вопли убегавших домой Яковлевых...

     - Кажется, Сапог довыступался... - удовлетворенно подумала девушка. - Интересно, чем его Шапокляк так хорошо пристукнула?

     Через несколько секунд после этого из соседней комнаты раздался гневный голос Савельевой-старшей, выговаривавшей Шапокляк за то, что она обидела ее друзей...

     Меньше, чем через минуту, ее выступление тоже закончилось очень похожим звуком непонятного происхождения и треском...

    - Кажется, Шапокляк врезала и мамаше... - с удовольствием подумала девушка. - Давно было пора... Кажется, она приговорила одну из подаренных ею же мамаше сухарниц... Или обе... Умничка... И никаких претензий... Вот что значит - хорошая словесница... Я тебе сухарницу подарила, я ее об твою башку, при необходимости, и разобью...

     А еще через минуту в комнату заинтригованной Ляли пришла очень довольная госпожа Виноградова...

     - Нина Константиновна, дорогая, чем Вы их воспитывали? - тут же с большим интересом спросила девушка.

     - Керамическими сухарницами, подаренными мною Зинке на юбилей... - ответила Шапокляк. - Прости, девочка, но их обеих больше нет...

     - Одной из них Вы стукнули Яковлева?

     - Прости, но я не удержалась и хорошенько стукнула второй сухарницей еще и Зинку...

     - Давно пора было... - отозвалась Ляля.

     - Совсем нестерпимо стало? - поинтересовалась Шапокляк.

     - Угу... - ответила Ляля.

     - А если тебе насовсем перебраться на дачу так, как сделал это Миша Берсенев? - поинтересовалась женщина.

     - Заткнись, зараза драчливая! - раздался из-за двери недовольный голос Зинаиды Васильевны. - Не лезь не в свое дело!!!
 
     - Ты мне рот не затыкай, подстилка Яковлевская! - не осталась в долгу госпожа Виноградова.

     - Это клевета!!! - завопила Савельева-старшая, открывая дверь в комнату дочери.

     - Зина, мне уже не тридцать... - раздраженно ответила Нина Константиновна. - И я уже очень хорошо знаю, что такими лютыми зверями по отношению к своим детям бабы становятся исключительно по вине хорошо удовлетворяющих их алчных кобелей, имеющих какой-то очень большой интерес не к самой бабе, а к ее имуществу...

     - Да что ты говоришь? - язвительно отозвалась Зинаида Васильевна.

     - Правду говорю... - не осталась в долгу Шапокляк. - Неудобную для тебя правду...

     - Не лезь не в свое дело!!! - завопила Савельева-старшая.

     - Не буду... - пообещала Нина Константиновна. - Сейчас объясню Лялечке, что ей здесь ловить уже совсем  нечего и защищать от соседей некого, и больше вмешиваться не буду...

     - Не смей!!! - завопила Зинаида Васильевна.

     - Нина Константиновна, скажите все, как есть... - попросила Ляля.

     - Понимаешь, деточка, - ответила Шапокляк. - Взрослые дети женщин всегда мешают меркантильным интересам мужиков, с которыми эти женщины имеют глупость связаться... Можно сказать, что дети любовниц  являются для них серьезным препятствием на пути к вожделенному имуществу...

     - Поэтому все они стараются избавиться от детей своих якобы пассий самыми разными способами... - отозвалась Ляля. - А методы их при этом прямо зависят от соотношения серого вещества и наглости...

     - Да, Лялечка... Именно так... - ответила Нина Константиновна. - И потому эти наглые кобели самым бессовестным образом пользуются своим влиянием на этих окончательно потерявших ум и совесть подстилок с целью избавиться от своих естественных конкурентов - детей этих баб - с совешенно особым цинизмом и жестокостью, в том числе, и руками  самих сдуревших на сексуальной почве матерей... И ты права - их методы действительно зависят от количества серого вещества в их наглых и подлых головах...

     - С чего ты взяла это? - спросила Зинаида Васильевна.

     - Жизненный опыт, дорогая... - ответила Нина Константиновна. - А теперь, девочки, позвольте мне откланяться... Вам необходимо немного отдохнуть...

     И ушла домой...

     - Ляля, пойдем за стол... - позвала дочь Зинаида Васильевна.

     - Спасибо... - ответила девушка. - Я не голодна.

     - А просто посидеть?

     - Тогда сначала, будь добра, ликвидируй все следы присутствия за столом Яковлевых и замени сами салатницы и их содержимое...

     - Зачем?

     - Я не буду есть то, что этот мерзавец забрызгал своей поганой слюной... - ответила Елена.

     - Ты хочешь сказать, чтобы я выбросила такое количество хороших продуктов? - ужаснулась мать.

     - Они были хорошими, - ответила Елена, - но только до тех пор, пока Яковлев не начал орать за столом, а потом и чихать...

     - Ну, поорал немного...

     - Все вокруг забрызгал своей слюной и своими соплями...

     - И что?

     - Я не буду это есть...

     - Ляля, нельзя так... - попробовала урезонить ее мать.

     - Не забывай, мать моя, что мне известно, где находится еще одна сухарница... - устало ответила Елена. - Которую подарила тебе я...

     - Это угроза? - взвизгнула Зинаида Васильевна.

     - Пока только предупреждение... - спокойно ответила ей дочь. - Но если ты немедленно не оставишь меня в покое со своими уговорами жрать яковлевские слюни пополам с соплями и не уберешься из моей комнаты, предупреждение станет явью...

     - Ты посмеешь поднять руку на мать? - взвизгнула Зинаида Васильевна.

     - А после этого уеду на дачу... - ответила Ляля. - Насовсем... Обещаю... И навсегда забуду о твоем существовании... И это тоже обещаю...

     Савельеву-старшую вынесло из комнаты дочери с энергией баллистической ракеты...

     После ухода Зинаиды Васильевны девушка задернула плотные шторы, разделась и легла в постель...

     Одиночество, мягкий полусумрак, приятная прохлада и тишина благотворно подействовали на Лялю - к ней пришли сначала слезы, а вслед за ними и такой необходимый ей сон...

     Девушку не разбудили даже залпы салюта Победы... Она крепко проспала до самого утра.



Продолжение следует...