Первомайка

1. На перепутье трёх дорог
    Посёлок Первомайский или в просторечии – Первомайка считается сейчас одним из отдалённых пригородов Кунгура. По существу  это – спальный микрорайон райцентра.
   Название микрорайона связано с советским праздником солидарности трудящихся всех стран 1 Мая. Сейчас это праздник весны и труда. Это более логичная версия названия посёлка, поскольку в советские времена имена новых населённых пунктов традиционно связывали с 1 мая. В романе Александра Фадеева «Молодая гвардия», например, упоминается пригород Краснодона Первомайка. Впрочем, кунгурские архивисты считают, что такое название кунгурский посёлок получил в связи с майским решением горисполкома об отведении земель под жилищное строительство: «Поскольку оно принималось в мае, присвоили Первомайский».
   Микрорайон расположен в долине, излучине реки Ирень. Его рамками можно считать карстовый хребет с сосновым бором с одной стороны и береговую линию – с другой, а территориальный потенциал жилищного строительства – луговину в сторону Новой Деревни.
   Почему эта, вроде бы благоприятная для жительства долина не заселялась в прежние времена? Виной тому – заболоченность местности, обилие озёр и частые наводнения.
   Общеконцептуальная характеристика этого уголка природы была дана учёными в Х1Х  веке. Они отмечали, что геологические образования связаны с примесью «пород обломочных» с западных «отклонов» Уральских гор. В частности,  «простираясь до Кунгура, эти красноцветные медь содержащие осадки, заключающие огромные скопления гипса, теряются под пространственным покровом чернозёма между Кунгуром и почтовой станцией Моргуново».
   Иными словами, основа почвы на Первомайке – глина, а сверху – толстый слой чернозёма. В этом убеждались и жители, когда рыли канализационные колодцы в черте посёлка, и строители, например, детского сада в сентябре 2017 года при рытье котлована под фундамент.
   Характеристика современного природного своеобразия местности дана в одной из краеведческих книг. Ограничимся небольшой цитатой: «В понижениях микрорельефа в составе растительности появляются гравилат речной, хвощ лесной, герань лесная, кочедыжник женский, таволга вязолистная, лютик многоцветный и др. По опушкам сосняка, выходящим к озеру и жилым  кварталам, травянистая растительность приобретает сорнорудеральный  облик».
   В прошлые времена подобная труднопроходимая местность, поросшая мелким лесом или кустарником, называлась «Согра».
   По оценке краеведа Сергея Мушкалова, «в городскую черту эти земли вошли, скорее всего, в первой половине ХIХ века». «Использовались, в силу естественных неудобий, незначительно, - отмечает он. – Часть территории сдавалась в аренду в качестве сенокосов. Кроме того, здесь находился завод кунгурского купца Л.И. Щербакова, выпускавший смоляные канаты. Однако впоследствии, из-за болезни, а затем и преждевременной смерти владельца, производство было закрыто». Хотя канатное производство было успешным – более двух тысяч пудов в год плюс сбыт в Кунгуре, других регионах, участие в Ирбитской ярмарке, - оно не вызвало ни жилищного строительства в Иренской долине, ни развития другого производства. Сырость и наводнения были главными препятствиями в освоении излучены Ирени.
   В исторические хроники Кунгура эта местность попала во времена Пугачёвского бунта. 4 января 1774 года пугачёвцы выманили группу защитников города на окраину и убили их. Подпоручик Посохов «купился на приманку в стиле индейской войны, когда группа всадников разыгрывает бегство и заманивает более сильного противника в ловушку». В итоге: пятеро заколото, один ранен, пятеро попали в плен.
   В ХIХ  веке в долине Ирени действует военное стрельбище. Оно далеко вдавалось в сторону Новой Деревни и касалось берега Ирени. В 50-60-е годы прошлого века на его месте были картофельные поля. Здесь «мальчишки находили крупные свинцовые пули без оболочек». По словам сторожила этих мест Павла Третьякова, он набирал до ведра пуль и в медной оболочке. А сейчас территория под жилищной и дачной застройкой. Глухое место предпочтительно для выбора стрельбища. Поэтому даже как объект эксплуатации, требующий обслуживания и создания инфраструктуры, оно так и не повлияло на судьбу нашего населённого пункта.
   К слову, в 40-50-е годы прошлого века в этой местности действовало ещё два стрельбища. ДОСААФовское было специально, с обваловкой оборудовано на опушке сосняка у дороги к садовым участкам. Сейчас к нему примыкают жилые постройки, возникшие в черте бывшего питомника, то есть подсобного хозяйства горпищекомбината. Домовладельцы превратили эту площадку  в мусорную свалку. Второе стрельбище, никак не оборудованное, облюбовало в паре сотен от первого, склон сосняка, площадку с открытой карстовой воронкой. Использовалось сотрудниками исправительно-трудового учреждения, что наверху, за сосняком через Сибирский тракт. Существование первого стрельбища  подтверждают находки – свинцовые пули малого, 5,6-мм  калибра, а второго – гильзы патрона 7,62х25, применявшегося в пистолете ТТ и пистолете-пулемёте Шпагина /ППШ/. Доступ ко второму стрельбищу затруднён лесоповалом после лесозаготовок осени-зимы 2017 года.
    С заселением первомайской низины необходимость в использовании этих стрельбищ отпала. Эксплуатировать их было небезопасно. К концу 50-х годов прошлого века они уже пустовали без всяких признаков стрелковых площадок и стендовых сооружений. Стрельбище курсантов учебной военной части, «нависавшей» на возвышении над Первомайкой, справило новоселье в лесах в стороне от посёлка Голдыревский.
    С конца 60-х до конца 80-х годов минувшего столетия карстовая ниша второго стрельбища использовалась для канализационных нужд ИТК. По лесополосе к карстовой воронке, некогда прикрытой дощатыми мишенями, протянули на стойках узкие, деревянные лотки с открытым верхом. По ним серо-молочная водяная масса мчалась мощным потоком в земное чрево, ежесекундно, неконтролируемо, без колокольного звона экологов, при полном попустительстве руководства учреждения и городских властей. Какими карстовыми пустотами должна была обладать Первомайка, чтобы поглотить и скрыть этот натиск почти двух канализационных десятилетий? По оценке заведующей Кунгурской лабораторией-стационаром Горного института УрО РАН Ольги Кадебской, карстовых пустот под Первомайкой нет. Значит, несмотря на карстовые первомойки нечистотами, строение «умытой» земной коры не предполагает здесь вселенских катастроф. Скрытая под натасканным наводнениями чернозёмом глинистая почва удерживает влагу. Правда, некоторые владельцы канализационных колодцев в центре посёлка недоумевают, что их нечистоты исчезают бесследно, без участия ассенизаторских машин. Неисчерпаемыми богатствами и неразгаданными тайнами полна ты, землица первомайская!
    До мая 1949 года долина Ирени была безлюдна. Краеведы  справедливо связывают рождение посёлка с лесосплавом. «31 мая 1949 года горисполком своим решением выделил земельный участок  лесозаготовителям для индивидуального строительства площадью 4,5 га на Иренских лугах, выше железнодорожного моста, для строительства  40 домов», - отмечает краевед Зинаида Лепихина.  Хроника активной застройки 1949 года такова. Июнь – выделено 20 земельных участков на две улицы. Август – 54 участка на три улицы. Среди первых жителей - семьи Рогожникова, Сатарова,  Гениятова, Тютикова.
    В 1951 году в посёлке насчитывалось более 100 домов. К домовладениям примыкали огороды, картофельные поля. В 60-е годы местные школьники проводили опрос жителей по поводу новоселья. Выяснилось, что переселенцами были не только крымские татары, но и жители близлежащих сёл и деревень. Вместе с нехитрым домашним скарбом они привозили пчелиные ульи, домашнюю живность.
   Поначалу все улицы назывались Иренскими под порядковыми номерами. В декабре 1954 года они по решению горисполкома переименовались. Предпочтение при выборе названия отдавалось именам известных личностей, героям Советского Союза, писателям и поэтам. По данным на начало нынешнего столетия /2004 год/, в посёлке насчитывалось 20 улиц, 440 домов и 1260 жителей.
    Примечательно, что центральная улица посёлка названия не имеет. Она в виде главной транспортной артерии, отданной под автобусный маршрут, проходит по центру посёлка, а её жилые строения отнесены к улицам, перпендикулярно пересекающим эту магистраль. По центральному расположению и транспортной нагрузке она сравнима с осью, вокруг которой сосредоточено всё событийное движение в посёлке и благодаря которой очевиден весь смысл первомайской жизни, погружённой в повседневные бытовые заботы.
   Экономический фактор очень слабо повлиял на судьбу  Первомайки. Река Ирень, взявшая на себя нагрузку по лесосплаву летом, в конце 1960-х очистилась от брёвен. Шпалозавод прекратил существование. На его территории действует «Водоканал».
   Питомник  горпищекомбината, возникший в 30-х годах прошлого столетия на площадях от опушки сосняка в черте карстового озера и оврагов, недолго снабжал Кондитерский цех Кунгура ягодами – смородиной и иргой, а жителей – рабочими местами. Например, сборщик ирги за три литра получал пять рублей. В конце 1970-х эта территория, обход которой вели сторожа братья Тонковы, стала отходить под садовые участки. Вообще с середины ХХ века дачное строительство на окраинных землях  Иренских лугов усилилось.
    В конце 1950-х в черте садоводческого товарищества, на опушке сосняка, появился  первый жилой дом. В нём жила многодетная семья по фамилии Тёплых. Она насчитывала двух ребятишек школьного возраста, а старший сын уже отучился. Весной талая вода отрезала их жильё от посёлка. Приходилось добираться обходным путём: огибая военный городок, выходить на карстовые кручи сосняка, спускаться к его опушке. В Кунгуре это называется «через Филипповку в город», а в Архангельске, например, «через Ширшу в Маймаксу». Некоторые ребятишки и их приятели на свой страх и риск добирались домой по верху крепкого досочного забора питомника длиной метров в триста. В тайне от родителей они упорно передвигались, нависая над широкой водной гладью глубиной свыше одного метра, срывались, но удерживались и черпали воду почти по колено. В такую ловушку ребячья беспечность забиралась по забору так далеко, что отступать уже не было смысла.
    В начале 60-х на окраине питомника вырастают ещё два жилых дома. В одном из них жила семья Мерчаловых, позднее переехавшая на дальнюю окраину Кунгура. Сейчас свыше десятка жилых построек освоили территорию садовых участков, и эта тенденция развивается.
    На жизнестойкость Первомайки, упершейся в «перепутье» трёх «дорог» - векторов развития, в большей степени повлияли не природные и экономические, а  социальные факторы. Иными словами, главной опорой освоения земель стало ведомственное жильё, а создание инфраструктуры взяли на себя городские власти. Основные вкладчики в жилищный фонд - это такие предприятия, как управление механизации «Пермсельстрой», молкомбинат, моторо-ремонтный завод, ПМК-4, грузовое предприятие /в первомайском просторечии – «авторота»/, ГКО «Растениеводческое», трест столовых. Свою лепту в обеспечение ведомственным жильём на Первомайке внесли местная воинская часть  и исправительно-трудовые учреждения.
  Десять гипсоблочных четырёх квартирных домов на улице Первомайской  получили неофициальное название «офицерских». В начале 60-х здесь жили три офицерские семьи, две – военнослужащих–сверхсрочников из состава старшин, а также несколько семей военнослужащих-отставников и гражданских лиц из военных структур /военгородка и военторга/. Ведомство обеспечило жителей этих домов общественными постройками: двумя  туалетами на десять мест каждый, комплексом дровяников по типу коммунальных  квартир, с подъездами, ячейками,  разнообразными пристройками, двумя колодцами и одной водозаборной колонкой. Помимо грядок под окнами, жители этого своеобразного и уникального для своего времени микрорайона пользовались дополнительными огородными и картофельными участками в черте жилищных  и хозяйственных построек. К сожалению, «офицерские» дома к концу 1970-х  были полностью разрушены из-за бесхозности или по причине частых наводнений. Жилищное строительство на этом месте возобновилось только в начале 1990-х после десятилетия запустения.
   Исправительно-трудовые учреждения построили в конце 50-х – начале 60-х годов прошлого столетия пять двухэтажных  домов, по тем временам - самых высотных в посёлке. Они получили название «колонских». Из них до сей поры эксплуатируются первые два – на улице Садовая, номера 29 и 30. Один из них отмечен трагедией начала XXI века: собутыльник убил хозяина квартиры Юрия Друзина. Одноклассники считали его талантливым футболистом. Дом «отреагировал» облицовочным, планочным «флюсом» на фасаде первого этажа, обозначив квартиру погибшего. Вот уж верно: без хозяина и дом - сирота. Рядом в глубине улицы примерно в те же годы погибла его одноклассница Галина Вавилова. Муж-алкоголик ударил бутылкой по голове. Та же участь, как под копирку, постигла Людмилу Борисову. Она жила в школьные годы на соседней, Первомайской улице. Через десять лет её муж Костя вернулся к повзрослевшей дочери. Два других колонских дома, построенных на улице Первомайской в 1960 и 1961 годах, а также один в переулке Целинный прекратили существование примерно в 2010-2015 годы. Стены одного из домов, снесённого на половину, ещё пять лет служили укором разрухи. Теперь всё это пространство, что обживали почти двадцать семей с двух улиц, находится под частным владением четырёх семей, преданных новому стандарту жизни - коттеджу.
    С 1953 года в посёлке действует начальная школа. В 1962 году в новом двухэтажном бревенчатом  здании заработала восьмилетняя школа. Выгоду первыми ощутили родители. Они в разгар строительства наведывались сюда с вёдрами и тазами, собирая на растопку печек бревенчатую «строганину». Чернозёмные улицы и тропы, которые вели к школе, не отличались благонадёжностью. Пешеходное искусство первомайского школьника заключалось в том, чтобы выбрать из разнообразия поселковой грязи по возможности щадящие, «намоленные» маршруты к школьному крыльцу и поменьше задерживаться у обувной мойки – корыта с водой и метёлочным лыком. Школьники в зимние вечера, что попали в пересменку лет,  с 1969 года на 1970-й,  устраивали беготню по фундаментным блокам, складированным на школьном дворе. А в 1971 году переехали в двухэтажную новостройку из серого кирпича.
    Верхний этаж бревенчатой двухэтажки более чем на десятилетие был отдан под жильё. После здание долгое время находилось в запустении. Во втором десятилетии XXI века его «закатали в асфальт»: свой клочок земли оно отдало кадетскому плацу. На его кромке один из бывших учеников поднял пару старых гвоздей квадратного сечения – то зримое, что осталось от школьной памяти. Сентиментальные старички напрасно задаются вопросом: каково это – маршировать на могилах их школьных знаний? Ведь жизнь продолжается.
    Крохам детсадовского возраста из ранней Первомайки приходилось выживать в жёстких условиях. Одни обитали на улице под присмотром соседей. Их фраза «пойду бегать» означала: «играть на улице». Других запирали в квартирах с утра и до прихода родителей с работы. Счастливчиков раскидывали с ночёвкой на всю рабочую неделю – с понедельника до 14.00 субботы -  по детсадам Кунгура: от  ближайшего, что уживался с ИТК-30 напротив, до самого дальнего, за Иренью, под номером 18 на улице Блюхера, нынешнего филиала детсада номер 13. 2 февраля 2018 года рядом со школой состоялось официальное открытие детского сада, удостоенное посещением губернатора Пермского края. Как тут не поддержать веру внуков в детсадовское счастье, в то, что  и у бабушек-дедушек тоже было счастливое детство? По-другому и быть не могло.
    В 1951 году на улице Островского /дом 19/ заработал продуктовый магазин. Когда-то это бревенчатое строение, похожее на основательную деревенскую избу, считалось центром цивилизации, атрибутами которой были телефонная будка слева от входа и пункт приёма стеклотары справа на задах.
   Со временем там же, у стеклотары, возникла дощатая пристройка - поселковое кафе, облюбованное по вечерам шумными подростками. Оно смахивало на тесный, затемнённый вертеп, что не соответствовал не только советским стандартам, но и, как оказалось, незатейливым вкусам поселковой молодёжи. После недолгой разгульной жизни пристройка осталась наглухо закрытой на все годы. К слову, на противоположной окраине Первомайки кафе в кирпичной строении у нового магазина тоже не прижилось, как и после него - хозяйственный магазин. Стандарты, вкусы – всё это ни при чём. Молодёжь выбрала домашний уют, в котором  больше цивилизованных возможностей.
     Древний магазин держал марку первого и единственного. Случалось, что в выходные к нему подкатывала  полуторка с парнями из Новой Деревни. Они, шумные, возбуждённые новизной ситуации, выпрыгивали через борта, сбивались в кучу, как угловатая детсадовская детвора, и затихали, не привлекая внимание «городских»  парней. Ясно, для чего они здесь, - затариться выпивкой.
  Машины у магазина в 1960-е годы были редкостью. Для их минутной остановки хватало скромного пятачка  под окнами магазина. Рекорд стоянки в те годы - у  возчика с лошадкой. У розвальней, прикрытых для комфорта сеном, он – жертва ДТП - дожидался приезда милиционера, морщась и корчась от боли в бедре, задетом автомобилем. Преступный транспорт между тем скрылся. Появившийся в чёрном овчинном полушубке нерасторопный и непонятливый милиционер вызвал осуждение зевак. Был без блокнота. Фамилию возчика  записал карандашом на спичечном коробке. 
  Магазин продержался до 2021 года и закрылся по причине ветхости здания. Бывшему хозяину обыватели перемыли косточки: не строится и участок не продаёт. Скоро и от этого сублимированного прошлого не останется и следа.
    На гребне «демократической» волны в посёлке появились два магазина-«частника». На смену пионеру первомайской торговли пришёл в декабре 2022 года продуктовый магазин, хозяйка которого выбрала место жительства и место работы на подходе к улице Первомайской. Вид новостройки под стать европейской: много павильонной коричневой краски, и стёкла от  фундамента до крыши.
    Продуктовых магазинов в посёлке по-прежнему три, из них два - на центральной улице. Летний потребительский «пейзаж» посёлка иногда оживляет пара торговых киосков в черте частных строений. Выбор продуктов там невелик. Промтоварным магазинам в посёлке не везло. В 1960-е годы такой магазин трижды менял прописку – между улицей Островского и переулком Иренский, на улицах Первомайской и Островского. Частный хозяйственный магазин возле улицы Матросова тоже не выдержал конкуренции в современной Первомайке. Сейчас мелкие хозтовары реализуются через отдел продмагов.
    Было бы примитивным и ошибочным рисовать благостную картину Первомайки как исключительно спального микрорайона Кунгура в чистом виде, где люди просыпаются, уезжают утром на работу в город, а вечером возвращаются к хлебосольному кухонному столу и податливому телевизору. Всё, как показывает история строительства, чуть-чуть сложнее. Посёлок опутан «паутиной» частнопредпринимательской деятельности.
    Конечно, вы не увидите здесь ярких вывесок, офисных зданий и высоких заборов. Пройдёте мимо  проулка, перекрёстка и не задумайтесь над вопросами, лежащими на поверхности. Под какую застройку отдан этот клочок земли, под жилищную или предпринимательскую? Из каких первомайских недр попадает в магазин по утрам ежедневная свежая выпечка: пирожки с картошкой, капустой, повидлом, шаньги и чебуреки? В какой магазин и по какому маршруту поступает продукция не с Кунгурского хлебокомбината, а с двух сельских пекарен, хлеб которых вкуснее? Наконец, где на улице Сухарева тот самый коттедж-спрут с офисным залом и компьютерами, что опутал не только посёлок, но и весь город услугами по телеантенному оборудованию и обслуживанию?
    По этим невидимым артериям пульсирует жизнь посельчан. Они не только «плетут тенёта», но и «подкармливают» их своим интересом, участием, потребностью. Некоторые вышагивают за первомайский горизонт. Их встретишь на вещевом рынке города в собственной палатке среди лотков со спортивной обувью. Впрочем, это предпринимательство не делает погоды в доме. Оно из разряда «подрессоривания» житейских трудностей. Торговая выручка выведет тех, кому до пенсии ещё далеко, на ежемесячные 15-20 тысяч рублей, что сравнимо с терпимым пенсионным уровнем. В лучшем случае пирожно-кроссовочный риск посулит что-то вроде средней зарплаты на хорошем производстве. Кто-то с охотой прильнул бы к нему. Да где у Первомайки под боком промышленность?  При всём при том здесь не найти желающих вычеркнуть посёлок из списка кандидатов на возрождение кунгурского благосостояния.      
   Сильную поддержку торговле в посёлке оказывают дачники. По существу со всех сторон он окружён садовыми участками. Их площади за последние 20-30 лет расширились в несколько раз.  И не просто так. Закормленность горожан полуфабрикатами и диванная пыль тут не при чём. Просто территория со свежим воздухом стала комфортнее, надёжнее. Позиции Первомайки, как перспективного микрорайона, укрепило развитие такой инфраструктуры, как дамба и автомобильная дорога. А ведь ещё недавно о вселенском потопе  жители узнавали не из библии, а по волне у подоконника.
   Наводнения накрывали Первомайку с  периодичностью раз в два-три года. Вот как отразил наводнение 1966 года в личных дневниковых записях один из учеников 4-го класса первомайской школы номер 17: «17 апреля. Вода в реке прибыла. Часть дороги затопило. Даже в болотных сапогах не пройти. К железнодорожному мосту в туфлях пробраться трудно. Катер начал перевозить людей. Из-под него летели брызги. 18 апреля. Вода прибыла. Дорогу к нашему дому затопило. Только не всю. Когда я пошёл в школу в ботинках, я перебрался по забору, а потом по доскам. Так я добрался до школы. Когда я возвращался из школы, вода прибыла. Я хотел идти по доскам, но они плавали. Я переплыл на лодке. 19 апреля. Река вышла из берегов. Озеро разлилось и скрыло мостик. Наше крыльцо окружено водой. В городе много воды. Мы ушли в школу, а когда пришли из школы, всё у нас было поднято наверх.  Нам не пришлось учить уроки. Я вышел на крыльцо и посмотрел на воду. Вода прибыла. Потом я и Люська /сестра/ пошли к папе /в город/, потому что скоро у нас дома будет вода. 20 апреля. Река разлилась. Школу окружила вода. Никто не учится. Я два раза прокатился бесплатно на катере. Люди говорят, что вода прибудет на 3 метра. На  Сылве вода прибыла на тридцать сантиметров. День, как  всегда, был ясный».
  А вот описание наводнения 1969 года семиклассником той же школы: «27 апреля. Воскресенье. Вода значительно прибыла, нахально лижет бугорки, землю, подтачивает берега. Дорогу перекрыло. Около школы вода. Хотя и воскресенье, мы учимся. Колонский дом вода уже полностью окружила. Погода переменчивая. На небе тучи. Смотрел на  воду. Она мутная, холодная, и несёт от неё чужим, незнакомым запахом, холодом. Катер перевозит людей. Я на нём ещё не катался. Соседи приготовились к натиску воды, а мы живём ещё спокойной жизнью. Воды в подполе нет, но мама на всякий случай убрала картошку из подполья. Наводнение будет – это ясно. 28 апреля. Понедельник. Проснулись в 5-м часу. И сразу же начали вести спасательные работы, т.е. ставить козлы и ставить на них мебель и вещи. Вода прибывала с огромным размахом. Наш дом  оказался в кольце воды. Вода подступала к самому крылечку. Кругом вода, но в голбце у нас воды не было. Наконец вода стала сочиться сквозь стенки голбца. Через несколько минут она его наполнила. Крышка голбца так и подпрыгивала от напора воды. Папа хотел крышку заколотить, но мама предупредила его, что вода может разворотить пол. Вода начала сочиться  из щелей пола. Идешь по полу, только сапоги хлюпают. На улице всюду лодки, бежит оранжево-серо-мутная вода. В квартире оставаться нельзя».
    Самым мощным и разорительным было наводнение 1979 года. Подъём воды перекрыл прогнозы. Стихия подобралась к скарбу, закинутому в доме на козлы. И тогда пришлось заново спасать нажитое. Вот двое парней – братья Борисовы - причаливают на лодке к окнам. У каждого при виде бедствия своё мнение, что взять на борт. Возникает спор. Ругань, жесты, порывистость, спешка на шаткой посудине, но в студёной воде, остудившей их пыл, - старший из них. Он бредёт, окунувшись по грудь. Всё равно нет другого способа подобраться к вещам. Он попутно «спасает» пачку документов, о которых при эвакуации забыли в последний момент.
    Наводнение переполнило чашу терпения и жителей и властей. Была сооружена вдоль первомайского берега Ирени высокая насыпь. Теперь она надёжно сберегает жителей посёлка от половодья. Вековая эпопея наводнений закончилась.
   Но вера в неизбежность первомайской сырости осталась. Одних она подвигла на использование для домашних нужд собственной скважины, других – на многолетнюю борьбу с подвальной мокротой. Может показаться, что страдает только коттеджная цепочка, сильно продлившая улицу Первомайскую на месте бывших картофельных полей.
    Когда-то это были задворки весенне-осеннего озера, почти полностью исчезавшего летом. К концу зимы здесь формировалась прочная снежная корка, и на просторах белого безмолвия сновали подростки, словно шустрое паучье сообщество в раннюю мартовскую оттепель. Пружинистый наст, как ещё недавно озёрный лёд, провоцировал ребячью беготню. Замес адреналина зависел от попытки не провалиться. Риск в этом случае был минимальный: зачерпнуть снежок голенищем валенок по полной.
    Весеннюю сырость прибавляли высокие и плотные заборы питомника. Они работали на снегозадержание. Зимой в снежных наносах возникало кротовье царство. Подростки рыли в сугробах глубокие, длинные пещеры, превращая их в крепости и тайные подземные ходы. Война начиналась с длительных бомбардировок и перестрелок – обмена снежками, а заканчивалась полным обрушением так кропотливо возводившихся сооружений. Они в итоге питали апрельский разлив. Сейчас в этих палестинах рытьё канав слабо работает на водоотведение и осушение: стоит вода у стен и в подвалах.
    Иезуитски подкрадывалась влага к жилью и в центре посёлка. Её оставляли стаявшие сугробы на огородных участках. Она непредсказуемо сочилась из земных глубин, годами испытывая терпение жителей и провоцируя их исход с первомайских земель на кунгурское взгорье, где заново строились переселенцы. Две семьи Третьяковых и одна – Поспеловых переехали в посёлок Кирова. Поредевшая семья Балчуговых оставила только что отстроенный дом  на улице Есенина и предпочла Филипповку.       
   Новую жизнь в Первомайку вдохнула цивилизованная автомобильная дорога. Долгие годы посёлок обходился без брусчатки и асфальта. Брусчаткой выложили только спуск с горы от военного городка в Иренскую низину, а дальше шла до посёлка грунтовая дорога, а по существу – вязкий чернозём. Один из жителей вспоминал, как пятилетним ребёнком он и его сестра вязли на повороте у Ирени в чернозёме, не могли вытащить ноги из колеи. Силёнок не хватало. Дети кричали в отчаянии. Отец попеременно вытаскивал их из грязи и ставил туда, где посуше. Так продолжалось почти на всём маршруте до дома.
   В начале 1960-х был организован автобусный маршрут «Первомайка-Город». Выделили небольшой автобус КАВЗ на базе ГАЗ-51 – около 20 сидячих мест. Остановка у магазина. «Утром автобус брали штурмом. Он набивался полностью, - вспоминал один из старожилов. – Детей, чтобы заполнить весь объём салона, размещали по бокам у водителя, ближе к ветровому стеклу и рулевой колонке. И всё равно мест не хватало. Мороз и зимник сглаживали ухабы, но на заднем сидении, что во всю ширину салона, очень трясло. Это нравилось детям. Их высоко подкидывало на кочках, как на батуте. Это вызывало бурю детских эмоций и восторгов».
   Сейчас через весь посёлок  проложена брусчатка, организованы три автобусные остановки. Действуют три вида маршрутного транспорта: два автобусных за номерами 5 и 5а, а также маршрутка-«газель». 2018 год можно назвать годом тротуаров и для Кунгура и для Первомайки, где обочины обросли асфальтом и бордюрным камнем.
   Можно надеяться, что будущее Первомайки крепко связано с третьим вектором - социальной стратегией развития. Жители рассчитывают на улучшение условий жизни, совершенствование инфраструктуры. Их надежды – на повышение качества жизни. Социальный вектор развития становится  определяющим в жизни Первомайки на долгие годы.
 
   2. На первомайских развалинах
   Посёлок Первомайский – это пригород Кунгура с динамичным жилищным строительством. Он, как отмечалось, расположен в низине, в излучине реки Ирень. На протяжении нескольких столетий, со времени зарождения Кунгура,  это было самое глухое и в жилищном отношении неосвоенное место из-за болотистых, озёрных и затапливаемых наводнениями уголков и площадей под боком у города. Редкий выпас скота, сенозаготовки и проторенные маршруты в окрестные сёла и деревни оживляли пейзаж.
   Посёлок зарождался благодаря окраинным изменениям Кунгура. Построенный через Ирень железнодорожный мост спровоцировал первое, в нескольких метрах от него, жилищное строительство, в предвоенные годы, накануне Великой Отечественной. Домик караульного помещения стал первым жилым строением посёлка Шпалозавода – Шпальника. Сейчас это до сих пор востребованный жилой дом, самый близкий к Ирени, прикрытой дамбой из связанной металлической сеткой щебёнки и грунта. А после войны, тоже в шаге от моста, с противоположной стороны, возник домик сменившего железнодорожную стражу обходчика, с палисадником и картофельным огородом. Он не сохранился. Удивительно, как он держался на узкой кромке береговой обваловки, а его жители выдерживали на этом крохотном пятачке ежесекундный грохот проходящих составов и мощнейшую вибрацию моста.
   Лесосплавщики из числа крымских татар и подтянувшиеся к ним из соседних деревень семьи стали обитателями рабочих бараков, скромных изб, домиков и других частных построек на первомайской низине. Они дали пример динамичному послевоенному покорению пустошей, освоение которых идёт столь же упорно и стремительно в наши дни.
   Наиболее цивилизованный, коллективистский вид посёлку придала отстроенная в конце 1950-х  - начале 1960-х годов окраинная улица Первого Мая. Так она обозначена на сохранившихся почтовых конвертах первых адресатов. Сейчас её называют Первомайской. Тогда её прочертила просёлочная дорога – ответвление от главной. Улица едва превышала пару сотен метров. Она упиралась справа в озёрную болотину, которая подпитывалась высокими снежными заносами и разливами Ирени, а слева – в луговину с тропкой к дачным участкам. Современное продолжение Первомайской на этом отрезке – спортгородок и коттеджи. 
   С левой стороны от этого просёлка в то дальнее советское время выросли десять четырёхквартирных домов из крупных гипсоблоков, под двускатными шиферными крышами. Дома назывались офицерскими, поскольку новосёлами стали семьи офицеров и старшин-сверхсрочников из расположенного у стен первомайской низины военного городка.
   Там располагалась учебная воинская часть Ракетных войск стратегического назначения. По одной из версий, она готовила сержантов срочной службы для ПВО Сухопутных войск. Но можно догадаться, над колоннами какой техники они контролировали небо. В секретном справочнике советских военных цензоров в/ч значилась в списке объектов, не подлежащих упоминанию. Для кунгуряков секрета в её существовании не было. В 1960-1970-е годы военные раз в неделю возбуждали патриотическую гордость горожан, проходя парадными «коробками» к городской бане по улице Ленина. А в 1980-е радовали молодецким видом горожан на противоположной, вокзальной окраине Кунгура, предпочтя еженедельную помывку там. В «горбачёвские» и «ельцинские» времена секретный объект до полного исчезновения к началу XXI века стал местом паломничества зарубежных делегаций.   
    Для обывательской Первомайки, не избалованной фонарными столбами и уличным освещением, военный городок служил маяком цивилизации, особенно в зимние сумерки. Он дарил карстовому склону и сосновому частоколу россыпь огней и поддерживал веру первомайской детворы в зайчиков и лисичек. Их избушки подмигивали оконным светом сквозь вековые сосны.
   «Офицерские» квартиры обживались и гражданскими служащими военгородка и военторга, а также ветеранами армейской службы. Жильё выстроили в виде микрорайона: по пять домов в два ряда. Все квартиры  были однокомнатные, длиной в три окна, включая кухонное. Зимой в оконные проёмы вставлялись дополнительные рамы. Их утепляли. На подоконнике между ними укладывали горкой тряпьё. Белой бумагой или кусочком простыни маскировали его под снежную кромку и украшали снежинками из конфетной фольги.
   Комната отличалась простором. Обои исключались. Доступной была только побелка. Ширина комнаты включала торец детской кровати, длину взрослой и размах шифоньера. А с противоположной стороны укладывались диван и ещё одна взрослая кровать. Оставалось место и для тумбочки. Традиционно между двумя комнатными окнами ставился комод. А по середине комнаты над лампой под жёлтым или оранжевым тряпичным абажуром – круглый стол как центр семейного единения. Семьи насчитывали от двух до пяти человек.
    У кого в углу на тумбочке, у кого у стены на комоде маячил массивный радиоприёмник. Он привлекал внимание не только звуком и проигрывателем, но и светящейся шкалой крупных городов, в том числе зарубежных столиц. Надежду достать их в эфире сулила омеднённая проволока, уходящая антенной от радиоприёмника к потолочному пространству и карнизу гардин. О телевизоре тогда только мечтали. Его цена и, по преимуществу, дефицит были для многих семей преградой. Первым владельцем телевизора стала семья Ахидовых на противоположной стороне улицы.
   Стены не во всех квартирах, но всё же  украшались коврами над кроватями. От взрослых щедрот перепадало и детям. Над их кроватями редко висели мелкие ткацкие ковры с узорами, чаще - полотняные под скатерть или накидку с изображением жанровых сцен из лесной жизни и приключений сказочных персонажей. На пол стелили домотканые половики. Их ткала бабушка Тонковых с переулка Целинный, куда заказчицы приносили уже готовые клубки из разноцветного тряпья, нарезанного на ленты.
   Не в пример комнате кухня выглядела сиротой, В её длину с одной стороны укладывались скромный стол с табуретками по бокам и кухонный буфет с треугольным сечением под угол. А с противоположной вытягивались скамейка под оцинкованный бак с колодезной или колоночной водой и низкая печка с чугунной плитой на две конфорки. Она упиралась ступенчатой кромкой в стену вправо от окна. Поверхность этого нагреваемого кирпичного уступа заполнялась кухонной утварью, противнем или мешочками с сухарями. Некоторые жильцы превращали печь и часть стены с просветом у потолка в широкое печное сооружение. На его площадке под потолком просушивались луковицы, бобы, грибы, травы. Узость пространства - и в ширину, и по высоте - не предполагала лежанку. 
   Сразу за порогом кухни угадывался люк голбца. Эту подвальную яму первомайская низина, верная весенней сырости, заполняла водой. К лету и ранней осени тут просыхало. Сырость уступала место картошке. На её насыпи для душевного равновесия ставили несколько мышеловок.
   Между входной и комнатной дверями обозначалась узкая прихожая. В углу у порога ютился рукомойник с так называемым поганым ведром. Бедность жилища выдавали небольшой двухлитровый сосуд с соском, жестяная раковина с облепленной слизью воронкой под широкое оцинкованное ведро. Умывальник в виде жестяного шкафа с нижней дверцей под узкое и потому не очень практичное ведро считался роскошью. Рядом маячил эмалированный детский горшок с крышкой. Зимой порог в прихожей обкладывали старым пальто, а дверь занавешивали домотканым половиком. Дверной проём при этом по воле мороза украшался крупной серебристо-белой изморозью.
   Вход в квартиру с улицы – по два с торца дома, с крыльцом на одну ступеньку угадывался благодаря скромной дощатой пристройке. Её мелкий чердак был настолько низок и узок, что не поместил бы и ребёнка. Тот, впрочем, напрасно лазил туда, рискуя пропороть подошву сандалет торчащими гвоздями. В этой холодной прихожей хранилось, у кого что: кровать или лежанка для сна летом, бочка с малосольными огурцами, горка полешек на два-три топки, огородный инвентарь и всякий скарб, которого не жалко лишиться при открытой двери. В последующие годы на этом месте вырастали во всю законную половину торцовой стены веранды с гаражными створками под мотоцикл с коляской, с окном из мелкой паутинки рам. Стоимость этого сооружения из тонких брёвен, балок и изношенных досок не всем была по карману и составляла не менее 30 рублей: зарплату охранника мелькомбината, половину ставки продавца, стоимость поездки школьника в Ленинград в составе экскурсионной группы.
   В первые годы под окнами каждой квартиры располагалась луговая площадка, обозначенная очень низким, менее полуметра высотой штакетником. Эти площадки были под присмотром рабочих ЖКХ. Летом они с мастерками занимались прихорашиванием фасада. Побелку стен вели с помощью трубок-пульверизаторов и баллонов с белой и розовой известью. Бетонировали козырёк фундамента, чтобы дождевые стоки не проедали почву. Красили «детсадовский» палисадник. Но со временем жильцы брали «приусадебные» площадки в свои руки. Огораживали их высоким, до подоконника штакетником, разбивали грядки, саживали кусты черёмухи, малины, смородины, ирги или чаще всего – клёна. Он-то и пожирал грядки, на которых мало что вызревало. Зелёные помидоры, например, дорумянивали бока на подоконнике. Под занавес жизни «офицерских» домов этот огород утопал в густой траве и зарослях крапивы.
   Линию домов и палисадников от дороги разделяла чернозёмная, растрескавшаяся летом  тротуарная лента. Ещё и поэтому, наверно, огороды здесь, на виду, в тесноте, под натиском детских игр, не приживались. Зато на противоположной стороне «микрорайона», огородное пространство не знало границ, ширилось ягодным кустом, огуречной грядкой и картофельными плантациями. Правда, и здесь всё «колосилось» до поры до времени, до удачного набега детворы.
   Дома в «микрорайонной» стороне улицы Первомайской выстраивались почти в стык  друг другу, в две цепочки. Поэтому проулки были узкие. Густой первомайский чернозём впитывал здесь древесную щепу, осколки кирпича и бутылок, шиферное крошево и древесную золу. Всё это поглощалось травой, которая наиболее уверенно чувствовала себя у кромки заборов, где набирались смелости густая ромашка, рослая полынь и сочный конский щавель. Растительность манила ребятишек пройтись босиком. Но всегда был риск напороться на осколок стекла, ржавый гвоздь, кусок керамики или шифера.
   Проулки, особенно там, где залежалось два-три бревна, манили и взрослых. Во время радиотрансляции футбольных матчей сосед выносил большой радиоприёмник на улицу. Сразу собиралось с полдесятка слушателей. Игру обсуждали скупо, досаду выражали тихо, чтобы не заглушить радиокомментатора и не помешать другим. А когда из радиоприёмника польётся песня о друге и любви из фильма «Путь к причалу», кто-то вдруг вспомнит, как в Берлине при праздновании Победы у сослуживца, поднявшего чарку, сработал ТТ, засунутый в кармане галифе. И нет человека. Дед Полковников, воевавший под Ленинградом в составе гаубичного полка, вспомнит убитого Сашку-белоруса.
   Мальчишки в проулке отмечают футбольную тему пинками по резиновому мячу, целя в двери прихожей. Пусть так, чем шалить у костра и сбрасывать в огонь после ремонта крыш куски шифера, который взрывается, как граната, и швыряет горячие осколки.
   Девчонки, положив на круглый бок чурбана доску, устраивают прыжки. От них дух захватывает у тех, кто полегче. Потому и взлетают выше. Мальчишки снисходительны к этим забавам. Вот была забава на школьном дворе в большую перемену: на один конец доски сложили найденные у забора банки из-под краски, а на другой сбросили с деревянной зимней горки ржавую бочку. Салют из ржавых, помятых банок взметнулся выше крыши двухэтажной, бревенчатой школы. Хорошо, что об этом не прознали дома.
  Женщины через весь проулок развешивают выстиранное бельё. Малышня на утоптанном до асфальтовой гладкости клочке чернозёма выписывает фигуры на крупном трёхколёсном велосипеде. Пара мальчишек завидует счастливчику и дожидается своей очереди. Подросток постарше на самодельном, деревянном самокате с колёсами – крупными подшипниками – рассекает по тротуарной тропе.
    Какая-то женщина перехватывает за околицей соседского мальчугана с пустым мешком. Она отводит малыша, собравшегося в лес за медвежонком, к родителям.
   Иногда это традиционное роение улицы оживляет заплутавшая белка. Она стремительно взмывает вверх по Л-образному фонарному столбу, также молниеносно скользит вниз и выскакивает на тропку вдоль дороги. Погоня мальчишек и взрослых за ней неожиданно заканчивается исчезновением гостьи.
    Эти проулки, особенно с крайними у луговины домами, поглощались снегом. Сугробы достигали козырька крыш. И неудивительно. Ведь пространство от Новой Деревни до этой улицы было пустынным, голым, открытым для ветров и метелей. Удар снежной стихии принимали на себя заборы, крылечные пристройки и стены домов. Зато ранней весной эти закоулки в снежной паутине ручьёв наполнялись причудливым скоплением заснеженных вершин, ледяных каньонов, бурных рек и заливов с айсбергами.
    «Общежитие» улицы Первомайской дополняли и общественные объекты. Одну из квартир в центре «микрорайона» отвели под промтоварный  магазин. Продавец тётя Аня Благодацких выкладывала на прилавок груду отрезов, стопки трикотажа и россыпь канцелярских товаров. Все стены и окна тесноватого, плохо освещённого помещения были «задрапированы» одеждой на вешалках-плечиках, струящейся материей, домашним инвентарём. На проулочном перекрёстке  у магазина стояла сторожка. Этот крохотный домик с подслеповатым оконцем едва вмещал взрослого и со временем стал бесхозным пристанищем подростков.
   Тоже по центру «микрорайона», между домом номер пять и дорогой, под окнами семьи Игошевых,  красовался дощатый колодец под двускатной  крышей. Вода в нем считалась технической, для полива огородов. В нём плавали щепки и палки. Зимой мальчишки брали воду для сооружения ледяных горок в проулках и наледи у крыльца для хоккейной возни в валенках с самодельными клюшками из непрочной фанеры. С этим колодцем связана мальчишеская легенда об утопленной здесь с Гражданской войны винтовке. Выдумщикам было невдомёк, что строилась улица через десяток лет после другой, более поздней войны. Кое-кто из старожилов этой улицы уже в преклонном возрасте верил в достоверность легенды. Теперь на этом месте – детская площадка с мощным пнём от тополя-сторожила под окнами частного дома.
   Правда, нет дыма без огня. Однажды один из мальчишек нашёл в соседнем доме /номер семь/, уже бесхозном, очень укороченный обрез винтовки Мосина. Его припрятал там незнакомый мужчина. Опасную находку потом сдали в милицию.
   Ещё один колодец такого же типа и назначения был сооружён на окраине, откуда открывался вид на огороды, картофельные поля и ту линию горизонта, которую здесь связывали с ближайшим сосняком. Дефицит питьевой воды был главной проблемой жителей Первомайской улицы. Непродолжительное время её брали из рычажной колонки во дворе семьи Кирьяновых у дома номер десять. Потом тем же способом выкачивали воду в переулке Целинном у дома Тонковых, а в 1968-1970 годах носили воду на коромысле с похожего источника: вода тоже добывалась из скважины с помощью ручного рычажного механизма на улице Садовой.
     Помимо колодцев, основу общественного достояния самоназванного «микрорайона» «Офицерские дома» составлял крупная система хозяйственных построек. В неё входили два многоместных общественных туалета с разделом на «М» и «Ж», две выгребные ямы в виде колхозного, сундукообразного ларя для хранения сыпучих веществ, с крышкой, и многочисленные дровяные сараи. Их  выстроили  единым комплексом в виде расширенной буквы «П» по коридорному типу коммунальных квартир. По высоте они соперничали с двухэтажным домом, прочность стен которого гарантировали добротные, широкие доски. Перегородки внутри не достигали крыши. Но они тоже были настолько высокими, что ни дотянуться, ни допрыгнуть до их верхней кромки. «Офицерские» дровяники могли бы стать архитектурной и экскурсионной жемчужиной Первомайки, доживи они до наших дней.
    Обычно тихие и опустевшие в будни, эти окрестности дровяников по выходным наполнялись шумом: гомоном детворы, играющей в войну и прятки, или визгом бензопилы в окружении мужской группы. Война, как и распилка брёвен под дрова,  – дело мужское и коллективное.
    Крыши дровяников осваивали подростки. Отсюда открывался завораживающий вид: посёлок, Иренская луговина с огородами и картофельными полями, питомник с озёрным полумесяцем, оврагами, беспорядочными посадками ирги, яблонь, примкнувшими к ним акациями и с правильным построением, словно по школьной тетрадке в клеточку, смородиновых кустов. И тогда улетучивалась казарменная скученность домов и хозяйственных построек. Коммунальное сознание вытеснялось ощущением космоса. Казалось, что окружающий мир широк и прекрасен.
    Но подросткам не до лирических настроений. Их салочки и «войнушки» переходили на новый, высотный уровень и балансировали на хребтах основного строения, карнизах боковых ответвлений дровяников. На тыловой стороне этой мощной хозяйственной постройки расшалившихся подростков высматривали снизу насыщенные мягким, рыхлым чернозёмом грядки или высокие сугробы, гасившие не одно сальто смельчаков. Рядом в нескольких взмахах ввысь соседствовал хищный оскал досочного частокола. Забор по стати не уступал дровяникам, но был настолько привычен глазу, примелькался, что его не замечали те, кто отдавал предпочтение скатам и кромкам крыш. Как тут не затаить злобу и не помышлять о звёздном часе? И он пришёл. Забор выместил обиду.
    Толя М., прозванный по понятной причине Туберкулёзником, неосторожно «дотронулся» в игре до Вити Б., и тот спикировал не в сугроб. Мальчишка не читал о казнях бунтарей Стеньки Разина, сажавшихся у придорожных канав под Арзамасом, но пережил это ощущение. Друзья мгновенно пришли на помощь, сняли с забора, уложили на санки и передали в руки медиков «скорой помощи». Переживший незабываемое чувство полёта выжил, восстановился. Не надо напоминать ему об этом.    
   Дощатые санитарно-гигиенические сооружения на Первомайской и в лютую стужу содержались в чистоте и выкрашивались в белую известь. Дощатая плотность обеспечивала тайну посещения. Так же побелённые «выгребные ямы», несмотря на очень скромные, по современным меркам, размеры, вполне соответствовали своему назначению. В те времена мир упаковок был очень примитивен и беден. Не досаждала мусорщикам и ненужная утварь.
   «Ямы» принимали в основном кухонные очистки. Их забирал возчик коммунального хозяйства, конюшня которого находилась на улице генерала Микушева. Телега была с высокими бортами. На передке располагалась пружинное, обтянутое дерматином автомобильное сиденье. Чистка «ямы» иногда происходила в окружении детворы. Знакомый ей ассенизатор-возчик без кисти левой руки иногда высматривал и бойко извлекал из мусорной кучи побитую игрой в чиру, без колодки медаль «За взятие Кёнигсберга» и увеличительное стекло от сломанных очков. Порой первомайская детвора, очарованная лошадью, сопровождала коммунальщика и на последующем маршруте, на улицах сылвинского левобережья. Его мусор, как и первомайский, с той же легкостью поглощался безразмерной ассенизаторской телегой.
    Оставалось несколько пустошей вокруг бытовых и хозяйственных построек для коллективного пользования. Одна  в виде широкой поляны ограничивалась крутым склоном сырого оврага, что вёл через территорию питомника горпищекомбината к настоящему озеру. Склон попытался приватизировать местный житель. Но ни его мелкий сарай с широкой дверью и массивной металлической рейкой запора, ни брусья авторемонтной ямы после исчезновения сарая здесь не удержались. Зимой склон служил детворе. Его крутизны, как и ширины оврага, едва хватало детским лыжам и санкам для разгона. К весне овраг наполнялся талой водой и не уступал полноценному озеру, глубину которого однажды пришлось измерить местному подростку. Он не удержался на вёрткой лодке и по грудь оказался в ледяной воде. Летом тут было сухо.
    Не всё было просто и с полянкой у оврага. Вначале её облюбовали подростки, игравшие в лапту и салочки. Иногда на середину опустевшей проплешины выходил в окружении двух-трёх приятелей паренёк постарше, чтобы испробовать лук и стрелу с наконечником из жести, скрученной в тонкую воронку. Конечно, они рисковали, наблюдая вертикальный взлёт стрелы и её непредсказуемое возвращение.
   Взрослые тоже не дремали. У края поляны, под забором питомника возникло очень скромное гаражное строение под не менее скромный серо-голубой «Москвич-401». Им, редкостным и почти нереальным по тем временам приобретением, обладала одна семья Кузнецовых из двух семей-однофамильцев на улице Первомайской. Отец трёх ребятишек работал на машине-хлебовозке. Он гарантированно возвращался с работы с буханкой свежего хлеба, в то время /1963-1964 годы/, когда не всем, простоявшим в хлебных, хрущёвских очередях, такая возможность выпадала.
   «Подвиг» автомобилиста Кузнецова повторили со временем две семьи. Два старших брата из семьи Василенко обладали мотоциклом и голубоватым «Запорожцем» ЗАЗ-965А, а семья Останиных – мотоциклом «Иж-Юпитер» с коляской.
   Где на пустоши гараж, там и погреб. Да не один, а три для тех, кто, как говорится, вовремя подсуетился. Погреба в три-четыре раза были младше домов, а ушли в небытие вместе с ними.
   Пустошь с противоположной окраины «микрорайона» была настолько неказистой, что ненадолго приютила самодельную карусель для двоих: врытый столбик с подвижной доской под массивным, как рельсовый костыль, гвоздём. Поодаль главы семей Беляевых и Кирьяновых выстроили бревенчатую баньку, которая преданно служила ближайшему народонаселению. Когда не хватало холодной воды, черпали из свежей  дождевой лужи. Эта банька не шла ни в какое сравнение с другой, мелкой и подслеповатой, что построили Запиваловы и Бачурины на противоположном торце микрорайона у дикой яблони. Сейчас там пустошь в виде искусственной насыпи, куда тянет разлетающуюся упаковку, полиэтилен и бумагу от мусорных баков при въезде на улицу Первомайскую.
   За дровяниками и беляевско-кирьяновской банькой черной лентой тянулись огороды с картошкой, подсолнухами и капустой, прижатые забором питомника горпищекомбината.
   Все эти площади, так дотошно обживавшиеся в течение почти одного десятилетия, с 1959 по 1969 годы, поглощены сейчас более обширными огородами новых жильцов и новых домов, а также дачными участками. Под их натиском сдался питомник в начале 1970-х. Зализанный склон похоронен под несанкционированной мусорной свалкой. Глубокий овраг подмят и обезображен мощным кустарником.
   Угасание «офицерских» домов и хозбытпостроек шло параллельно с их обновлением, в то же самое время. Было неуловимым и не тревожило никого. Хватило отъезда одной семьи, одной пустующей  квартиры, одного заброшенного дровяника, чтобы пошла цепная реакция разрушения по жилым домам и постройкам. Некоторые квартиры по два-три раза меняли жильцов. Новосёлам казалось, что опустевшая квартира в доме той же постройки лучше, чем предыдущая в том же гипсоблочном доме, но у дороги или на окраине «микрорайона». Кто-то захотел отделиться от коммунальных сараев, пристроил сбоку курятник или свинарник и забросил дровяник. Кто-то перенёс дровяник к крыльцу и к огороду. Это смяло привычный, когда-то чётко разлинованный ландшафт, породило хаотичный передел территории и агрессивную бесхозяйственность.
   Но люди не испытывали ни потрясений, ни ужаса, ни собственной вины. Наоборот: ощущение нарастающего позитива было общим. Его чувствовали и отъезжающие. Офицеры и старшины получали новые квартиры в микрорайоне «Черёмушки», будущие отставники и ветераны строили дома для себя на дальних окраинах посёлка. Случались переезды в другие города. Люди тянулись к благоустроенному жилью, к новым стандартам благополучия и сообщества. Радовались лучшим переменам и оставшиеся семьи. Пространство их бытия расширялось. Люди занимали по две квартиры. Семья Василенко через торцовую стену прорубила дверь в опустевшую квартиру Останиных, которая оказалась самой «заезженной» из всех. Здесь прежде попеременно проживали семьи Комляковых, Афанасьевых, Канищевых. Семья Борисовых, переехавшая в бывшую квартиру старшины Силенко, приспособила покинутое жильё Беляевых с выломанным полом под дровяник и кроличьи клетки.
   Однажды случилось новоселье другого порядка. Освободилась квартира Деньгиных в пятом доме. Глава семьи допился до хмельников – чёртиков белой горячки и тёмным зимним вечером склонился с молотком над головой спящей жены. Протрезвев, он уверял, что мимо него, когда входил в квартиру, прошмыгнул её любовник. Лучшего оправдания не придумаешь. Мальчишку Деньгиных, пока шло разбирательство, приютила на ночь дочь деда Полковникова. А вскоре и дед и бабушка съехали от детей и внуков в освободившуюся квартиру.
    Всех потрясла гибель женщины. Подростки переживали по-своему. Лишились классного игрока, отправленного в детдом. Этот паренёк сутками напролёт пропадал у крыльца:  летом - с мячом, а зимой - с клюшкой  и шайбой. Было загадкой: садится ли за уроки? А когда в составе команды выходил на поле или озёрный лёд, противник сникал. Игра против такого виртуоза не в радость. На горизонте маячила полная и безоговорочная капитуляция.            
   Власть над нагрянувшей разрухой попыталась взять природа. Она пригрозила жильцам сильными наводнениями в 1966 и 1969 годах, нагнало воду сверх подоконника и подхлестнула разруху. Но в итоге её проводником стали подростки. Они устраивали в опустевших квартирах и сараях игрища «в войнушку», посиделки, танцульки. Им понравилось выламывать окна и пол. Восторг и потрясение от разрушения первым испытал тот, кто с грохотом и пылью обрушил на пол печную стену. Эмоций захотелось и другим. Вслед за печкой отправились крыши, чердаки и стены. За пустующей квартирой потянулись половина дома, весь дом, целый ряд домов, а затем в небытие и в груду мусора ушла вся левая, «офицерская» сторона улицы Первомайской. По той же схеме  разрушались сараи и туалеты. От колодцев тоже не осталось и следа.
   К концу 1970-х «робинзоном» «офицерского микрорайона» оставалась среди груды щебня, кустов и деревьев семья Борисовых, родители и трое детей. Они обитали в жилом обрубке из двух квартир. Их опознавательным знаком служила высокая, статная берёза у крыльца. Туалетом называлось низкое сооружение из реечного каркаса и холщёвой накидки. Борисовы, вслед за некоторыми семьями из последнего остатка, получили квартиры в засылвенской части города, справив новоселье дважды, поэтапно: сначала в деревянных двухэтажных домах у лесотехникума, а затем в панельном пятиэтажном доме на повороте у современного спорткомплекса.
   Как Борисовым одним жилось почти пять лет на развалинах улицы Первомайской, никто из них уже не расскажет. Все умерли. Последний из пяти членов семьи 53-летний Геннадий Артёмович Борисов умер 6 января 2009 года в деревне Болотово инвалидом, без обеих ног и без глаза.   
  История гибели и обновления правой стороны улицы Первомайской выглядит проще. Эта сторона состояла из двух двухэтажных домов, так называемых колонских, и одного частного дома. Двухэтажные строились в начале 60-х прошлого века. Они пришли в упадок в веке нынешнем до полного исчезновения. А вот владельцы частного дома сохранили верность этой улице с момента её возникновения и до наших дней. В нём, не меняя постройки вот уже более 60 лет, живёт семья из коренных, уральских татар. Рядом выросли два коттеджа. Первыми новое жильё на старом месте освоила семья военнослужащего запаса.    
   Новое жилищное строительство на левой стороне улицы возникло в начале 1990-х, после более чем десятилетнего застоя. Возвели на месте исчезнувших десяти четырёхквартирных домов пять двухквартирных. Их цепочку продолжил ряд коттеджей. Что будет дальше? Наверно, всё тот же спор между человеком и озёрной сыростью первомайской долины. Несмотря на красоту её и речной излучины, нам всё равно придётся искать компромисс с природой, отстаивать своё право на комфортное, цивилизованное существование и не отказывать в этом праве окружающей среде.
    
    3. Освоение окрестностей
    Эта низина за городом Кунгуром в излучине реки Ирени во все времена привлекала внимание местного населения до возникновения города и горожан - после его рождения. Необжитые пространства, заливные луга, рыбные озёра манили потенциальных переселенцев. Но болотистая почва, частые наводнения останавливали их. Тем не менее, кое-какие попытки хозяйственного освоения этой местности предпринимались: канатное производство, выпас, сенокосы, собирательство, рыболовство.
    Здесь в 50-е годы века прошлого зарождался посёлок Первомайский. Одновременно началось освоение  окружающего природного ландшафта местными жителями. Их активность подпитывали не только хозяйственные, но и культурные потребности, так называемый досуг  выходного дня. Каковы механизмы этих побуждений? На какие годы приходится пик их активности? К каким  природным изменениям это привело?
    К концу 60-х – началу 70-х годов прошлого века окончательно сформировался центральный облик посёлка. Его  «фасадную» сторону составило несколько жилых и социальных объектов. Наиболее приметными  стали десять гипсоблочных одноэтажных домов в четыре квартиры каждый на улице Первомайской. По профсоставу жителей их называли «офицерскими». К приметным жилым объектам также относились пять двухэтажных домов: по два на улицах Первомайская и Садовая и один в Целинном переулке. Дома получили название «колонских». Там проживало и несколько семей служащих исправительно-трудовых колоний.
    В число объектов казённого назначения входили два магазина – продуктовый  и промтоварный на улице Островского, а также два бревенчатых здания восьмилетней школы номер 17 на улице Матросова. В ранее построенном, одноэтажном утром и днём хозяевами были ученики второго класса, а вечер коротала здесь группа продлённого дня. Учебный класс также использовался и для праздничных мероприятий: новогодних, патриотических, с рассказами о подвигах юных партизан и разведчиков, для концертов приезжих артистов и для вечеров школьных КВНщиков. Отдельное помещение служило для проведения уроков труда. Его оборудовали станком с циркулярной пилой, верстаками для столярных и слесарных работ. В свободное время действовал кружок «Умелые руки»: ребята учились выжиганию по дереву. На другом конце улицы главенствовало основное, двухэтажное здание школы, мало приспособленное для массовых мероприятий. Торжественные построения учеников, пионерские линейки и подобные им торжества проводились в холодное время в коридорах первого и второго этажа между классными комнатами, а в тёплое время -  в тамбуре при входе в школу. Этот «предбанник», вопреки роли «проходного двора»  и соседству «холодных» туалетов, использовался для занятий по стрельбе из пневматической винтовки. В редких случаях школа пользовалась кинозалом в поселке Шпалозавода и Домом культуры производственного комплекса «Элеватор-Мелькомбинат».
    Другим поселковым улицам тесноту обеспечивали частные жилые и хозяйственные постройки. Их дальнейшее продвижение шло по участкам правого берега Ирени, лугам и картофельным полям курсом на   Новую Деревню. В этом плотном архитектурном ландшафте не нашлось жителям посёлка ни места, ни условий для цивилизованного отдыха, полноценного занятия спортом, разнообразного досуга.
    Население выбрало простой и предсказуемый путь решения этих проблем - освоение природных окрестностей. Безлюдные территории отличались открытостью пространств, травянистой зализанностью оврагов, низкими, пустынными берегами Ирени, озёр и водоёмов, первобытными чащобами сосняка, зацепившегося за известняковые отроги Предуралья. В целом диспозиция этой местности определялась по центру: растущим посёлком, зажатым рекой и холмистым лесом. И в этом пейзаже выделялся коридор в виде луговины, открытой всем ветрам. Природа сама указала места для досуга и отдыха: речка, лес, неудобья  дачного /мичуринского – по местной терминологии/ освоения, озёра и временные водоёмы. Ведь некоторые овраги и низины становились после зимней спячки озёрцами, подверженными летнему высыханию. Но одно, серповидное озеро, берега которого в черте посёлка обозначались высокими тополями и низким кустарником ирги, отличалось живучестью воды, кувшинок и стойкостью пиявок.
    Часть первомайской низины в те годы занимали садово-ягодные плантации горпищекомбината. Этот питомник выделялся с внешней стороны добротным забором из грубых, хищно заострённых  досок с остатками коры и глубокими канавами-преградами, вырытыми тремя жителями-подрядчиками из семьи Василенко. За оградой просматривались строгие ряды смородины, отдельные посадки ирги и таких яблонь, чьи очень мелкие плоды слёту набивали оскомину сухостью, горечью и кислятиной. Судьба этой территории печальна. Хозяйство постепенно и окончательно уже тогда сдавало позиции голым оврагам, картофельным  участками, сорным зарослям ив и акаций, а в конечном итоге – дачным товариществам, гаражным кооперативам и жилищному строительству.
    Самыми лакомыми «кусочками» для обывательского интереса оставались река и лес. Они служили людям в любое время года. История взаимоотношений человека и природы в этой точке планеты обыденна. Уголки и заводи природы уже тогда трещали под напором человека из Первомайки и шаг за шагом капитулируют до сих пор. Но тогда, в рассматриваемые годы, хрупкое равновесие сохранялось, хотя и не везде и не всегда. В целом человек присматривал за природой. Она подставляла плечо и кормила.
    Зимой Ирень в черте посёлка была отмечена чёрными блюдцами полыней с закруглёнными ледяными бортами купоросного цвета. Хозяйки регулярно полоскали бельё на речке. Эта традиция ушла в прошлое и поддерживается лишь женщинами посёлка Шпалозавода на полузатопленных бетонных плитах под железнодорожным мостом. Редко в те зимы увидеть на Ирени рыбака. Зимнюю рыбалку останавливал дефицит снаряжения.
    Весной река манила посельчан. Выходили семьями любоваться ледоходом. Высматривали на прибрежных льдинах головки и стебли водного ореха. Опасливо наблюдали поднятие уровня реки, служившей артерией лесосплава. Она не только служила – выискивала жертвы. Бывало, лесосплавщики окунались в ледяную купель и умирали от воспаления лёгких. Так семья Баскаковых потеряла деда. Весной 1963 года прогулка по берегу Ирени двух первоклассников закончилась трагедией. Сыпучая кромка берега обрушилась, и Колю Шмидта из многодетной семьи поглотила река. Его приятель Саша Мокин в страхе бежал домой и позднее, после настойчивых расспросов  рассказал взрослым о случившемся.
    Впрочем, школьники искали рискованных приключений и на мелком озере под окнами школы, бегая по прогибающемуся льду, черпая воду сапогами. Здесь в разный сезон катались на лодке, на коньках. Даже купались. А в засушливую пору играли в футбол на уроках физкультуры. Сейчас тут обустроенный спортивный городок. 
    Когда вода спадала, низкие речные берега насыщались десятками добытчиков с запрещённым орудием лова -  саком. Этот длинный шест с крестовиной на конце, обтянутой сеткой из полотняных ниток, утопал в речной пучине, ещё не освободившейся от мутных вод, бороздил дно и подтягивался к владельцу. Его редко баловала вниманием достойная рыбёшка. Зато береговая слизь кипела от едва различимых мальков, которые равнодушно оставлялись на земле на погибель. В ту пору береговую полосу неизменно обходил инспектор Рыбнадзора, вырывал саки и, наступив, переламывал шест. Как тут не порадоваться, что орудие лова легко восстановить?
    В знойную летнюю пору те же персонажи терпеливо стояли по пояс в воде у отмели, на последнем повороте реки к железнодорожному мосту, и удачливо, без подкормки тягали пескарей, ершей и окуня. А ближе к берегу по мелководью среди подводного плиточника бродила детвора, приподнимала камни и пронзала столовой вилкой стремительных широколобиков, вытаскивала раков. В прозрачных глубинах каждый – и взрослый, и ребёнок – что видел, то и добывал. Были в речных обводах посёлка места глухие и тихие, намоленные на клёв и на удачу отдельными «схимниками». Рыба и раки в Ирени были.
    Речное купание на Первомайке осваивалось на дальних временных подступах. В одном детском блокноте сохранилась дата открытия автором купального сезона – 26 апреля. И то он не был первооткрывателем. Сверстники раньше его плескались, как утки, в так называемой яме, в овраге, прошедшем почти через всю территорию питомника. Зимой было доблестью пройтись на лыжах по острому козырьку сугробного навеса  над оврагом. А весной здесь, в самой низине, собирались талые, прогретые воды, и детвора не упускала случая торопливо понырять в мутный бульон, настоянный на глине и чернозёме, разбавленный пиявками. Время было дорого. Водоём мелел, высыхая. Учитывалась и другая опасность – появление родителей. Они ужасались антисанитарии купания. Были такие места и в черте посёлка. Их ценили за дождевую воду. Она вычерпывалась из  глубоких луж взамен холодной, если не хватало колодезной во время мытья в бане.
    Примирение в семье наступало в июльский зной - в  пик купального сезона, утверждённого не одним поколением кунгуряков повсеместно. Посёлок пропадал на реке по всему правобережью, от дальних окраин до железнодорожного моста. Каждое пляжное место разделяли длинные полоски береговых спусков, похожих на волнорезы. Самой неудачной для купания считалась в пляжной полосе центральная заводь, на кромке рыбацкой отмели. В этом «заливе» под названием Яма глубина таилась в нескольких шагов от берега, изобиловала холодными  подводными течениями. Ирень считают холоднее Сылвы. А здесь, на Яме, похоже, обозначился полюс речного холода. Несмотря на береговую обособленность речной заводи, редко кто из пловцов решался преодолеть её холодные, коварные воды от берега к тёплому фарватеру, за «волнорез». Место считалось гиблым. Здесь и тонули и спасались. Здесь Вовка Полковников вырвал  из объятий реки прощавшегося с солнцем и голубым небом восьмилетнего мальчишку.
    В памяти старожилов – гибель в конце 1960-х в погожий сентябрьский денёк горожанина  на автомобиле. «Москвич 407» салатного цвета не удержался на уклоне и ушёл под воду. В ожидании спасателей зеваки склонялись над сгорбленной крышей автомобиля в прозрачной глубине и удивлялись: ведь у самого берега и так далеко. Толпы выстраивались у береговой линии, на обочине дороги и к часам четырём вечера дождались: аквалангист извлек утопленника, а спасатели на лодке подцепили его багром. «Ну, там и течение», - сказал аквалангист.
    По иронии судьбы, теперь Яма – почти единственное место массового купания жителей посёлка и горожан-дачников на первомайской излучине Ирени. Неровности дна устранили насыпным речным песком. Глубина приглянулась подросткам. Они ныряют с ветки-«тарзанки» под урчание электромотора, гонящего речную воду на дачные участки.
     Наиболее востребованной для пляжного отдыха считалась береговая полоса от отмели до железнодорожного моста. Этот речной поворот служил накопителем сплавного леса, брёвна которого попутно использовались бонами для купавшихся солдат из воинской части. Место облюбовали и жители барачного дома, что тесно соседствовал с площадкой «1533 километр». Каждое лето разносился слух: «Солдат утонул». Людская назойливость настолько «облизала» берега, что кустик был редкостью. Сейчас всё «пляжное» побережье заросло высокими тополями, густыми клёнами и прочим кустарником так, что в отдельных местах к воде не подступиться.
   Любимым развлечением было путешествие в обнимку с бревном по середине реки. Цеплялись от бревна к бревну, чтобы перебраться на высокий, противоположный берег. Там счастливчика ждали бесхозные кусты редкой в этих краях ягоды ежевики. Там же иногда оживляли пейзаж палатки туристов.
   Противоположный берег всегда манил первомайских подростков. Летним вечером они стайками  по железнодорожному мосту перебирались  на неисследованные луговины и бродили по «чужой» территории до утра. Однажды они наткнулись ночью на «охотника» за чужим сеном. На пути деревенского мужика встал паренёк из «офицерского» дома, сын старшины-контрактника Витька Челышев. Среди сверстников он, рослый, полноватый, круглощёкий, выделялся  офицерской рубахой. Надо ли было говорить ему, что он член добровольной народной дружины? Не  получил бы тогда в грудь заряд дроби из обреза охотничьего ружья. Но Витька пережил когда-то унизительный эпизод: после словесной перепалки получил от незнакомого, костистого и сумрачно молчаливого подростка удар по лицу на виду у приятелей и не ответил на вызов. А сейчас не уступил. Ребята подхватили тяжелораненого, переправили на родной берег. Спасти его не удалось. Рана была смертельной.
    Мать, скупая на слезу, застирывала по привычке рубаху. Ткань расползалась, превращаясь в крошево. Сокрушаясь, покачивая головой, женщина показывала постиранное: всё зря, напрасно старалась. И натыкалась на молчаливое несогласие соседок. Нет, не напрасно. Забота о сыне в последний раз. Когда же ещё? Они без слов понимали друг дружку. А мимо стирки, устроенной у крыльца, шли в дом подростки, где их старший товарищ с заметной небритостью и веснушчатой сыпью на восковом лице вытянулся на табуретках и, наверно, был не против, если наполнят копеечной мелочью блюдечко в головах. А рядом его покой охраняла сестра, полноватая, крепко сбитая девица, почти его ровесница, но противоположность его мягкому характеру. Мальчишки её побаивались. Она догадывалась, кто со скинутой копеечкой как бы нечаянно, увы, зачерпнёт горсть подношений.
    Наиболее обжитым местом «за рекой» считались «Верблюды» - карстовые провалы с крутыми склонами для очень рискованных лыжников. Этим же слаломным и трамплинным риском славился зимний отдых в сосняке, где многие карстовые провалы не зарастали кустарником из-за назойливости лыжников. Они также облюбовали на высоком, крутом склоне длинную просеку, нарастили из снега трамплин и повышали адреналин опасным спуском до дачной ограды. А солдаты из соседней воинской части в любую погоду накатывали лыжню вдоль опушки всего сосняка, от дорожного спуска на Первомайку до Новой Деревни. Лыжня школьников была намного короче, в виде перпендикуляра к солдатской лыжне через «проулок» меж двух заборов – питомника и дачного товарищества. Этот маршрут утопал в сугробах и порой считался непроходимым. Зимой от летней  тропы там не оставалось и следа. Метели скрывали её и от лыж и от валенок под безобразным нагромождением снежных баррикад.
    В любое время служил людям склон с тропкой вдоль забора автопредприятия - ГАТП. Здесь был выход к Сибирскому тракту на все направления, к целому десятку важных для Кунгура заводов, предприятий и  учреждений. Для мальчишек было удачей попасть сюда во время учений сотрудников исправительно-трудовой колонии, когда около обочины тракта водили овчарок на поводке и приучали их к канонаде взрывпакетов. А обыденностью считалось поживиться свинцом от раскуроченного у забора автомобильного аккумулятора и выплавить потом тяжёлые грузила для удочек-обрубков, именуемых закидушками.
     Зимой склон использовали и саночники. Они освоили также дорожный спуск вдоль опушки. Он шёл от ворот питомника до старой кузницы, что в виде избушки прислонилась к сыпучему боку склона, и за ненадобностью канула в Лету в середине 1960-х годов. Малышня добывала здесь светлые, почти серебристые гвоздики. Они отличались от обычных, что не для подков, не только стальным цветом, но и особой конусностью и квадратным сечением у шляпки.
     Там, над кузницей, очень опасный вертикальной крутизной склон уходил от дощатого забора воинской части, от  кладбищенских нагромождений у Вознесенского храма из царского прошлого в глубину сосняка, поворачивая  влево и давая простор низине. Занявшие вершину светло-серые могильные плиты и схожие с ними толщиной и массивностью обелиски чиновников, купцов, мещан, людей прочего экзотичного для советского человека статуса в тесноте, словно их сгрудил вповалку бульдозер, ещё  жили дореволюционными грёзами до 1962, а то и до 1964 года. А потом вдруг в одночасье, по взмаху кунгурского чиновника или начальника Кунгурского филиала Пермского телефонного завода, занявшего храм, взмыли в небо и оставили после себя гладкий травянистый склон, чистый в своём беспамятстве. Иногда случайный экскурсант в конце 1980-х по неосторожности футболил на самом спуске тропы и у обочины дороги-грунтовки отколотый от черепа кусок, похожий на грубоватую чашу древнего жителя этих мест.
    Как тогда, так и сейчас, средняя полоса склона привлекает внимание сказочным обликом сосен и ягодными макушками известняковых выступов. Только здесь увидишь скрученные в узел стволы, а также другие - с выгнутой оленьей спинкой, с пугающим броском удава. Это многообразие зверья завораживает массивностью и причудливостью. Оно по-прежнему живёт в облачении грубой чёрной коры с сиреневым отливом, под тонкой светло-коричневой плёнкой, кусочки которой трепещут и голосят на ветру. Напомните возрастному жителю Первомайки о них, и лицо его озарится улыбкой, как будто заглянул в детство.
    Этот зелёный массив с вековыми соснами существовал в чётких линиях пространственных разграничений: проезжая, доступная машинам  часть вдоль опушки; травянистая дорога вдоль склона в глубине сосняка до его середины; несколько просек, спадающих по склону к опушке; тропы, ведущие наверх. Яркой зеленью выделялись среди сосен-ветеранов делянки с молодой порослью: одна на склоне у автопредприятия, другая возле крупного карстового провала с тропкой, ведущей по склону в виде ущелья к ИТК. А также ещё две на дальней лесной окраине: на  склоне и на участке у луговины, разделившей пространство на дачное и деревенское. Сейчас те сосенки не отличишь от вековых.
    Всё это лесное разнообразие осваивалось школьниками во время уроков физкультуры на свежем воздухе. Просёлки в низине служили маршрутам осенних и весенних кроссов. Импровизированные лыжные забавы, для которых каждым лыжником самостоятельно «нарезались» размеры и трудности спусков, тоже были под присмотром учителя физкультуры - молодого, компанейского Юрия Васильевича Новикова.
    Осенью под его же руководством совершенно лысые овражные обочины, на дорожном повороте от угла будущей иренской дамбы до окончательного поворота к горе, школьники насытили прутиками клёна. Сейчас вдоль этого серпантина встала плотной стеной непроходимая кустарниковая чаща, которой впору соперничать с сосняком. Современным жителем также невдомёк, что во время майской большой воды «провальная» середина этого дорожного участка, что от поворота до поворота, перекрывалась водной полосой. Она преодолевалась на вёсельной лодке. Услугу оказывал по собственной инициативе – пять копеек за перевоз – школьник Володя Южаков, сумрачный от усталости и злой, что ввязался в это прибыльное, но прилипчивое до бесконечности дело. Не этот ли перевоз определил его шофёрскую судьбу?   
    Зимой, как и летом, сосняк принадлежал наиболее активным  отдыхающим всех возрастов. Весной он звал к себе по преимуществу подростков – за подснежниками и берёзовым соком. Летом здесь сновали добытчики земляники, клубники, костяники и маслят. Это чудо хоронилась в травянистом «подшёрстке» опушки, кустарниковом подлеске сосен, на лесных полянках, в изъеденной ливнями колее просек и на карстовых склонах. Особняком держалась малина. Казалось, она втискивалась меж сосен и, освоившись, теснила их, расширяла ареал.
    Подножие сосняка, низину застолбили любители пикника. Попав в хитросплетение ямок, овражков, они располагались у обнажённых корней сосен и не сходили с насиженного места до конца пиршества, сдобренного болтовнёй. Любовные пары уходили сюда от казарменной жизни семей. По существу человек своим беспокойным присутствием, своим телом расчёсывал лесные заросли и не давал подлеску взять реванш над соснами. Житель Первомайки 60-70-х годов века XX-го дал  шанс росткам из лесного питомника стать корабельными соснами, а корабельным – великанами-долгожителями до неряшливой вырубки 2017-2018 годов.
     В начале 1960-х в быт отдалённых окраин страны входил телевизор. В Первомайке он был диковинкой. Под вечер у угловых окон нижнего этажа одного из «колонских» домов на улице Первомайской собиралась детвора. Ждали сигнала от мальчишки из семьи Ахидовых. Только у них на этой улице был телевизор. Перед началом телепросмотра массовый вечерний киносеанс в их квартире согласовывался с родителями. Ахидовы, имевшие четверых ребятишек, не отказывали в гостеприимстве соседским. 6 июля 1964 года скромный ламповый «Рекорд» появился в семье Останиных. Его опознавательным знаком стала высокая антенна на шесте. Её кустарным способом собирали из металлических трубок, устанавливали на крыше и ловили на разных направлениях всем соседским сообществом ускользающий сигнал. А после и в этой точке приёма общим делом стали телепросмотры фильмов, концертов и трансляций фигурного катания с чешскими кумирами.
    Стоило нашему современнику дать слабину, поддаться диванному досугу у телевизора, углубиться в компьютерные игры, как бойкие лесные птахи натащили семян черёмухи, ирги, рябины, шиповника в «межрёберное» пространство сосняка и захламили кустарником лесные просветы, дороги и тропы, овражки и склоны, замазав мрачным подлеском красоту и стать сосен. Оказалось, что чрезмерное внимание человека к природе, как и полное его равнодушие,  одинаково ей губительно. Правда, после таких птичьих «диверсий» въезд грузовиков в сосняк стал невозможен.
    Отдельная песнь, отдельные слёзы – окраине сосняка, что в соседстве с Новой Деревней. Когда-то, по детским представлением, здесь проходила линия горизонта. Ребята из Первомайки забирались сюда весной за щавелем, что рос вдоль дороги-грунтовки, взбираясь наверх. Знойным летом объедали тот склон, что с торца усеян крупной клубникой. Там же, чуть поодаль, цеплялись за сумасшедшую крутизну склона кусты можжевельника с бледно-фиолетовыми ягодками чуть больше спичечной головки. Когда-то они давали силу раненым солдатам. Можжевеловый склон выродился по старости. Его давно обжили сосенки, а люди отметили своё присутствие на вершине склона врытыми столиком и скамейкой. Внизу следы варварства: склон «объедают» деревенские добытчики глины.
     Начало экологическим переменам положили работники автопредприятия. В середине 1970-х выбросили автомобильный мусор за дощатый забор на землянику и маслята, скатили десятки изношенных шин с вершины вглубь лесопосадок. Для постройки нового, бетонного забора укрепили «тылы» насыпями из строительного мусора, при этом уничтожили ягодный склон и живописную лесную тропку.
    Первомайка меньше всего обостряла экологическую ситуацию в окрестностях. Разве что школьники осенью 1968 года устроили небольшой пожар в глубине сосняка при поджоге смолы на сосне. Огонь сбили. Проступок осудила школьная стенгазета.
    В центре соснякам после бедствий 1990-х годов: кустарникового захламления, свалок больничного, военного, строительного, шиномонтажного и порубочного мусора - привнесённые процессы становятся естественными. Тогда же лесные чащи в шаге от опушки обживали бомжи. В карстовой полоске провала соорудили блиндаж. Сколотили из дощатого хлама избушку, утеплив изнутри кусками прогнившей фанеры, упаковочного полиэтилена и географической картой размером во всю стену. Интерьер был насыщен колченогими креслами и рваными одеялами. Сооружения не продержались и года. Мусор от них недолго был на виду. Его поглотили папоротник, крапива и дикорастущий кустарник. Сейчас из прикрытого ими хлама вылетает мелкая дрянь и  поедает изнутри вековую красоту
    Усилили безобразие дачники - свалками из бытового мусора, обозначившего красную черту между оградой и сосняком, человеком и природой. Там, где нагадил человек, природа стала непривлекательной для него, и он оставил её в покое. Сейчас мало желающих прогуляться по сосняку. Разве что мелькнут в стороне от тропки в конфетти, серпантине и растерзанных хлопушках новогодние «лёжки». Культурный отдых видоизменился. Господствуют в квартире и на улице гаджеты. А природа у большинства - за бортом интересов и увлечений. Это к лучшему. Флора и фауна, если её не трогать,  обладает способностью восстанавливаться. Когда-то в густой траве у кривой сосны – ориентира при входе в лес, пряталась клубника, сошедшая с обваловки заброшенного на опушке  ДОСААФовского стрельбища. Детвора окуналась в эту зелень, как в морскую волну. В наше время её истёрла и замусорила дорога. А напротив загустела ягодой полянка. Туда через дачную ограду вырвалась  на свободу одичавшая клубника, по-местному – виктория.
    Природа по-прежнему живёт естественными процессами эволюции и теми, что привносятся извне. В этих контрастах дня вчерашнего и сегодняшнего много и бед и надежд. Природа притягивала и отталкивала человека. Также действовал и человек – романтик и потребитель – уступал и побеждал.
    И тут экологическая проблема упирается не во временной отрезок, в котором кто-то  нагадил и скрылся, а в философию бытия. Возможно, тот, кто осваивал бережно и по-всякому окрестности Первомайки в 60-70-е годы века минувшего, не задумывался, на какой срок он сюда пришёл. Но его жизненный опыт обустройства или потери первозданных уголков природы показывает, что тревога в душе за всё живое подпитывает равное долголетие  человека и природы у себя под боком и за околицей. Сохранение этих сил равновеликими – вот опыт, вектор движения и смысл освоения окрестностей Первомайки. Проблема лишь в том, что человек сохранит чувство собственного достоинства даже ценой своей гибели, а природе этого не дано. Она беззащитна.

     4. Карстовая жизнь
   Уникальность микрорайона Кунгура – посёлка Первомайский – в отсутствии карстовых провалов, воронок в жилой зоне. Их не предвидится и в будущем: геологическое строение излучины реки Ирени, в которой расположен посёлок – в просторечии  Первомайка, - этот прогноз гарантирует.
    Казалось бы, все горожане, свидетели не одной сотни карстовых провалов в городе и его окрестностей, должны ринуться именно сюда, в эту живописную низину, что в обрамлении карстовых склонов, и поселиться здесь до скончания века в спокойствии и безмятежности.
    Раньше, до начала 40-х годов прошлого века, таких желающих не было. Слишком сыроватое и подверженное наводнениям место. Но с лесосплавом возник посёлок, безопасная территория была очерчена жёстко и убедительно дамбой в конце прошлого века. Теперь все лучшие участки заселены, и к началу нашего века лимит на жительство почти  исчерпан. Сейчас примета времени – новостройки на старом месте, на давних развалинах, что на улице Первомайской и в черте снесённого весной 2024 года продовольственного магазина – сторожила этих мест на улице Островского.
    Прародителем этой  жилой стабильности стала не только дамба, но и свойство почвы в виде дачного «бутерброда», чернозёма на глине. Поэтому специалисты Кунгурской лаборатории-стационара Горного института УрО РАН вполне справедливо считают, что карстовой жизни в Первомайке не существует. Карста, то есть процесса растворения камней в воде, под этим микрорайоном нет, и посёлок, сомнительный претендент на роль Атлантиды, под воду, в разломы и трещины земной коры не уйдёт. В зафиксированных к 1975 году 166 провалах в Кунгуре и Кунгурском районе Первомайка не числится . А о бывших сказано так: «В окрестностях Кунгура большая часть провалов имеет поперечник менее 5 м».
     К теме карстовой жизни посёлка у геологов, изыскателей, сотрудников проектных институтов и строителей, работающих в областях развития карста, интереса нет и быть не может. Но в обыденном сознании, в повседневности посельчан карст существует. Хотя и живут на глине – плотной пене, оставшейся  от кипения земной хляби миллионы лет назад. Пользуются чернозёмом – подарком от некогда бесхозных заливных лугов и нашествия густого ила от благодатной реки Ирени в весеннюю, чересчур многоводную пору. Все эти древние поверхности, как обозначено наукой, имеют плиоценовый возраст, с эпохи неогенового периода, начавшегося 5,333 миллионов лет назад и закончившегося 2,588 миллионов лет назад.
     Учёные утверждают, что «в среднем течении Ирени есть замечательные обнажения гипсов: белоснежного  /алебастра/ и  волокнистого /селенита/». Так что карст под боком: посёлок в обрамлении карстовых склонов с сосняком, в соседстве с  озёрами от карстовых провалов  и у реки – главного разрушителя карстового разнообразия. «Территория, занятая сосняком, интенсивно закарстована», - предупреждают пермские ученые и уточняют, что «научные исследования на территории сосняка носят эпизодический характер» /6/. Карст и провальные явления всё же составляют природную особенность Кунгура и его окрестностей. Вопреки луговому «зонтику» безопасности любительский интерес жителей Первомайки к карсту остаётся и вносит «исследовательский» вклад в краеведение. На этой теме и следует остановиться.
    На Первомайке  шаг от жилья в сторону означает  пересечение красной линии. Она обозначена со стороны взгорья, на котором господствуют сосны. Возраст большинства из них давно перевалил за сто лет, а некоторых приближается к двухсотлетию. Опушка сосняка очерчена Сибирским трактом наверху и мокроватой первомайской низиной со стороны посёлка. Карстовая угроза также обозначена серповидной линией озера, что торцом выходит к первой на выезде из посёлка автобусной остановке. С неё хорошо обозревается дамба, за которой скрывается тихая с виду Ирень, но коварная, как все реки, облюбовавшая  карстовое ложе на все 214 км длины и площадь водосборного бассейна в 6110 км в квадрате. А за рекой на левобережье почти равное по высоте взгорье дополняет карстовое соседство, тоже прячет серые, пёстрые «проплешины» известняка в траве и зарослях. Но отражением правобережного взгорья левобережье не назовёшь. Тут преобладают ели, и скромный участок твёрдых уступов облюбовала не автомобильная, а железная дорога. Таков обыденный взгляд на первомайскую низину.
     Если взглянуть на неё из космоса и постепенно фокусироваться, наводя резкость на эту точку, то выбором сначала будет восток Русской равнины, затем поле зрения сузится до западного крыла Уфимского вала. Дальнейшее снижение любопытства географов и геологов достигнет «Пермской системы», сфокусируется на «Кунгурском ярусе». А последнее наведение резкости будет обозначено как «Иренский горизонт. Это и есть геологическая колыбель посёлка Первомайский.
    На перекрёстье двух последних понятий и сфокусирован многолетний исследовательский поиск кунгурских учёных. Карстовое левобережье, по их оценкам, тянется в сторону Неволино, расположенном «на III цокольной террасе высотой 30-40 м».
    Эта «минная», то есть неустойчивая карстовая, обвязка первомайской территории периодически напоминает о себе. 16 июня 1971 года в кювете Сибирского тракта рядом с литейным цехом ИТК-40 произошёл провал. Учёные обозначили это место  по-своему: верхняя, пятая терраса. «Образовалась крутостенная впадина с поперечником 3,9x1,9 м и глубиной 3,8 м, - отметили они. - Провал возник в суглинках на переглублённом отрезке кювета, где постоянно скапливается вода». Что касается противоположной стороны, железной дороги, то «достоверно известен лишь один небольшой карстовый провал между Иренью и станцией Кунгур». Он возник в 1930-х годах «на дне кювета и был засыпан». В целом, по оценке специалистов, выбранное направление железной дороги, видной со стороны посёлка, «отвечает современным требованиям и выдержало проверку временем». Их беспокоят «те участки, где река омывает склоны цокольных террас»: «скважины, пройденные на берегах и в русле реки, вскрыли многочисленные карстовые полости».
    Одну из таких полостей обнаружили и осваивали в начале 1960-х годов первомайские подростки. На побережье Ирени между железнодорожным мостом и турбазой они облюбовали для прогулок и туристических ночёвок крутой склон. Там, в карстовом выступе, ребята обнаружили лаз со спуском в пещеру. Инициаторами обследования были старшие подростки: Валентин Ширяев, Сергей Тимощенко и ещё трое парней. А после подтянулась «младшая группа»: Павел Третьяков, Александр Батуев и Валерий Легостаев. Всего - восемь «первооткрывателей».
    По их рассказам, входная горизонтальная полость была очень узкой. Она соединялась с другой, тоже  горизонтальной,  узким, почти вертикальным, идущим вниз чуть наискосок  жёлобом с мелкими каменными уступами, что использовались ребятами в полной темноте как ступеньки. Пространства едва хватало для худощавого подростка. Тесноту чувствовали все части тела. Больше всего доставалось затылку, плечам и коленям. Во второй, нижней полости в кромешном мраке и тесноте, почти сковавшей тело, они нащупали в карстовой стенке небольшую, также  преодолимую расщелину.
    Вокруг царила тьма. Она усиливала чувство одиночества, несмотря на дальние, глухие голоса приятелей.
   Включённый фонарик осветил зал, небольшой по пещерному объёму, но в сравнении с жилой комнатой приличного размера. Свод уходил в темноту метра на два-три. Чувствовались сырость, соседство глинистых потёков. Проглядывал иней на серых стенах. Под ногами шуршал гравий, нащупывался гладкий, скользкий плиточник. Виднелись небольшие валуны и у стенок и по середине зала. Мёртвый мир камней. У рассудочного взрослого это пространство могильного свойства с непривычки вызвало бы панику. У подростка, в силу возраста, менее осознающим риск, воображение было не столь настойчивым. Любопытство побуждало к движению.
   Ребята рискнули продвинуться вглубь и обнаружили через новую расщелину зал покрупнее, с тем же интерьером каменных нагромождений, неровностей, выступов и хаоса валунов посередине. Этот вид теней и неразведанных закоулков слегка угнетал. Грот показался высоким, метров в пять. Чётко просматривались серые гладкие стены. Чувствовалась та же сырость без духоты, но сопровождалась легкой  воздушной тягой куда-то в темноту. На этот раз стены были неприступны, без видимых расщелин и ходов. Лишь открывшаяся полость под ногами вызвала интерес. Бросили вниз камень. Подземная бездна отозвалась дальним всплеском воды. Дальнейшее продвижение становилось рискованным и не имело смысла. Поэтому выбрали камни, похожие на табуретки, и разгорячённые, не испытавшие зябкости исследователи  перевели дух.
     Сделали заход и подростки помладше. Помимо фонарика они использовали факела: тряпки в консервной банке с проволочной душкой на палке. Ребята попытались расширить вертикальный вход, освободив  вертикальный жёлоб, где было возможно, от податливых камней. Спуск с верхнего этажа на нижний стал удобнее, ступенчатым, хотя простора в «лифте» не прибавил. Особенно тесновато было локтям. Все усилия сосредотачивались на толчках ног. Поскольку маршрут был разведан старшими товарищами, страха не испытали, клаустрофобию не почувствовали. Проникновение в гроты стало наградой за пережитую зажатость движений, за тесноту. Тут забывались пережитые тревоги. На ночёвку на берегу Ирени детвора не осталась. Поспешили домой. Родителям об этом приключении не рассказали, опасались. Те по-доброму, по-отечески так бы отшлёпали, что наука на всю жизнь.
    Взгорье, подпирающее Сибирский тракт, для подобных исследований мало привлекательно. Склон от бывшего военного городка до «горной» тропки, ведущей к ИТК-40, не сильно замусорен подлеском. Здесь можно отыскать пару карстовых полостей с претензией на пещерный вход, но вертикальная ниша настолько узка, что и от дождя не спрятаться. Под потолком в багажной нише вагонного купе намного просторнее. Макушку взгорья по обе стороны тропинки «украшают» карстовые провалы. Один рядом с забором автопредприятия впечатляет воронкой глубиной метров пять и диаметром более чем в десять. По другую сторону  тракта, на опушке рядом с ИТК-40, соседствуют провалы поменьше. Всех их роднят остатки древесины на дне, ворохи валежника и красочное разнообразие упаковочного мусора, оставленного посетителями колонии.
    В 60-е годы прошлого века эта территория напоминала луговину. По ней под вечер после дальнего дневного выпаса хозяйки гнали коров с загородных неудобий по густой траве патриархального, соснового редколесья в сторону автозаправки и частных домов. Теперь здесь кустарник и небольшой участок под площадки учебно-тренировочного городка со старым автомобилем ЗИЛ-130, макетом КПП и другими сооружениями, скрытыми оградой и колючей проволокой поверху.
    Другой склон от упомянутой тропки в сторону Новой деревни – рассадник подлеска, карстовых, строго вертикальных выступов и таких предательских расщелин и ложбинок среди кустарникового настила, что напомнит каждому известный фразеологизм: чёрт ногу сломит. Ходить там опасно. Но кому-то и повезёт.
    Подросток из Первомайки Павел Третьяков в середине 1960-х годов отыскал там карстовую полость. Вход высотой метра в полтора, а дальше – на коленях в пещерное сужение серого ноздреватого известняка, от лужи у входа и далее по грязи к финишной стенке с наростами инея и льда. Мальчишку привлёкла загаженная лесным перегноем и мусором площадка, похожая на лёжку.
    Изыскания оправдались: отрыл ржавую пластину с контурами финки и несколько гильз от патрона 7,62x54 к винтовке Мосина. Они напоминали реликвии времён Гражданской войны. По всей видимости, над финкой незатейливо, с минимумом технологии поработал сельский кузнец, не обременённый подручным инструментом. Это сплошная пластина с параллельными линиями. Ни хвостовика, ни отверстий под заклёпки или стяжные винты. Длина клинка с режущей кромкой сантиметров 15, а остальное, что под рукоять, коротковато для мужской руки.
    Находка подверглась аляповатой реставрации. Клинок был кое-как отшлифован с сохранением глубоких, выщербленных ржавчиной вмятин. Рукоять изготовлена из свинца методом заливки в форму. Из-за хищной длины клинка финку пришлось прятать от родительских глаз. Её грязноватый вид не располагал к кухонным и поделочным работам. По сленгу ножеведов, это - «старый фикс». Подростки использовали нож для метания. На одном из бросков он затерялся. 
    В повседневности первомайские мальчишки предпочитали складешок с небольшим клинком или перочинный многопредметник. Этот инструментарий  заполнял досуг для игрушечных поделок: лука со стрелой, пистолета с прожиганием ствола, корабликов с резинкой и лопастью на раздвоенной корме, зверушек из толстой сосновой коры. Практиковалась игра в ножечки с разнообразными бросками и виртуозным втыканием в землю. Нынешним поклонникам гаджетов этот вид досуга чаще всего не ведом.
     Что касается найденных гильз, то в них без специальной справочной литературы, дающей расшифровку донного клейма, и опытный сотрудник музея вряд ли бы разобрался тогда. Современный винтовочный патрон с остроконечной пулей ведёт свою родословную с 1908 года, хотя гильза использовалась с 1891 года. На донце  наносится маркировка. Производитель патрона вычисляется по коду фирмы, а год изготовления – по двум последним цифрам. Например, «188» - это Новосибирский завод низковольтной аппаратуры, а «91» - 1991 год. Сейчас с помощью Интернета возможна расшифровка современных производителей боеприпасов к лёгкому стрелковому оружию. Со старыми гильзами начала XX века это очень проблематично, как и с нашим ожиданием от подростка криминалистических познаний. Пещерный реликт оказался не в тех руках, затерялся среди детских игр. И тайна  «лёжки» в карстовой полости первомайского сосняка похоронена вместе с подростковыми забавами.
    «Подземный карст распространён практически по всей территории района, - свидетельствуют учёные. – В настоящее время здесь известно более 100 карстовых пещер различных размеров». Упомянутые нами пещеры вряд ли вошли в эту статистику. Но всех их в нашем сознании объединяет одно ощущение, которое выразили кунгурские карстоведы: «Человека, впервые попадающего в пещеру, поражает та особенная тишина, когда слышится звон в ушах, мёртвая неподвижность подземных водоёмов, мёртвый покой камня. Кажется, жизнь здесь остановилась, всегда была так и всегда так будет».         
    Интенсивное освоение жителями Первомайки карстовых окрестностей относится к 60-70-м годам прошлого века потому, что посёлок только начинал свою жизнь, не имея достойной инфраструктуры, мест для отдыха, досуга, для культурных, спортивных и других увлечений. Поэтому людей тянуло на природу. Она заполнила нишу подобного дефицита. Эти окрестности удовлетворяли потребности в собирательстве, заготовках, а также в школьных занятиях, экскурсиях и неформальных, спонтанных походах детворы. Люди не по указке, а интуитивно берегли сосняк правобережья, щедрого на заросли малины, земляничные склоны, клубничные поляны и бесконечные залежи маслят. До поры до времени, пока права на него не предъявили дачники, горожане и связанные с ними предприятия и учреждения.
   Рачительный хозяин прошёлся с косой по луговой опушке у центральной просеки, и исчезла клубничная полянка.  Догадливый прапорщик из соседей воинской части во времена её угасания проявил сноровку в сокращении маршрута, бережливость в расходе топлива и свалил на опушке списанный военный хлам: брезентовые подсумки для сигнальных патронов, алюминиевую утварь столовой и прочие остатки былой роскоши. Тем же самосвальным способом освободились от ведомственного мусора медики, строители и дачники.
    Последние в период расширения дачного ареала конца XX века отличились не меньшей изворотливостью. Заполнили бытовым, зазаборным мусором земляничные карстовые провалы и линию опушки под условным названием «просёлочная дорога».  Как раньше, комфортную лыжню тут уже не проложить.
    Природа ринулась в атаку, пытаясь травой, подлеском, колдобинами, колеями и лужами поглотить пластик и полиэтилен, строительные и автомобильные отбросы, изношенную обувь, разбитую кухонную и бытовую утварь, разломанную мебель. Всё это не очень удачно очертило границу между древней сосной и дачной цивилизацией
    Заготовка древесины в 2017-2018 годах расчистила места для новых дачных свалок. Тогда природе пришла на помощь дачная ягода: выползли через забор на опушку малина и клубника. Но их случайные сборщики недолго чувствовали среди травы и кустарника под ногами пружинящую мусорную хлябь. Как извелись лесные, так выродились без присмотра и дачные ягоды.
   А посельчане, получившие между тем на переломе XX-XXI веков добротные дороги и прочую инфраструктуру, включая школу, детсад и спортгородок, в общем порядке, многочисленными семьями пересели на личные автомобили, стали осваивать дальние ягодные и грибные территории. Сосняк-инвалид оказался никому не нужен, поэтому обезлюдел. Природа получила карт-бланш самостоятельно зализывать раны.
   Озеро и река, включенные с первых новоселий в карстовый интерес Первомайки, тоже со временем потускнели и оказались на обочине жизни.
    Как повествуют кунгурские природоведы, «карстовые озёра встречаются на низких аккумулятивных террасах, в понижениях карстовых депрессий, иногда – в воронках на водоразделах».
   Советские учёные отмечали: «В Пермской области известно более 500 карстовых озёр. В большинстве своём они маленькие – поперечник менее 50 м, глубина не более 3 м; реже встречаются глубокие озёра». Первомайское озеро, насыщенное  пиявками и жёлтыми лилиями, не дотягивает и до таких мизерных «стандартов». К нему, обновлённому наводнениями и снегами, поначалу так льнули посельчане. Но речная дамба перекрыла каналы весенних «кровотоков», позаботилась о непривлекательности купания, отдалив таким образом озеро от людей. Ушли в прошлое так называемые морды – озёрные ловушки,  сплетённые братьями Василенко из гибких прутьев местной ивы. Нет в живых младшего из них Валерия – инициатора расчищать лёд под хоккейную коробку, высмотреть через этот прозрачный экран чёрные, обворожительные закоулки озёрного дна. И зимой сюда наведывалась детвора с дальних улиц и окраин посёлка.
   Дачные постройки поработили земли бывшего питомника Кунгурского горпищекомбината, сдвинули берега озера. Эти места давали некогда простор для пикников, для роста диких яблонь, для освоения очень высоких тополей мальчишками-верхолазами. Кому-то выпадала возможность поживиться стеклотарой и сдать каждую по цене полуржаной буханки. Счастливчик мог наткнуться на забытую в примятой траве солдатскую фляжку с запахом браги, что набирала силу в 20-литровой бутыли с плавающими ягодами в прихожей «офицерских» домов на улице Первомайской. А на противоположном озёрном берегу беззаботная детвора вникала в заботы шабашника-косаря Ивана Балчугова, прислушивалась к шуршанию, взвизгиванию косы-литовки,  ударам по её отбивке и скрежету заточки.
    Эти приозёрные закоулки и склоны памятны школьникам уроками труда на скромных огородных делянках питомника. Рядом, раскинув силки, ловили щеглов для домашнего заточения. В стороне, в густоте акаций мальчишки выискивали рогульки для карманного оружия – рогаток - и мастерили пикульки из зелёных стручков. Разорять акации на пришкольном участке они не решались. Там тоже на уроках труда хватало сентябрьских забот, вышелушивали семена этого кустарника  в оцинкованные вёдра доверху.   
    Зимой в приозёрных яблоневых зарослях шло соперничество с птичьим сообществом за мёрзлые плоды размером с вишню. На морозе яблоки теряли сенильную горечь и манили сахарным подобием. Подростковое нашествие выслеживалось из окон единственного в этом уголке бревенчатого дома одного из работников питомника.
   Теперь озеро окольцовано заслоном дачных, жилищных владений, собственники которых насыщают грядки преимущественно не озёрной, а речной водой, что гонится по трубе с Ирени электронасосом.
    Оседлав Иренскую низину, новосёлы попытались по-своему обуздать коварную в купальный сезон и своенравную в весеннее половодье Ирень.
    По оценке учёных, «из трёх рек, протекающих вблизи Кунгура, для хозяйственных целей могут быть использованы лишь Сылва и Шаква». В 70-х годах прошлого века они отмечали «продолжающийся сброс сточных вод с предприятий и жилого сектора города Кунгура в реки Ирень и Сылву» /22/. Местные газетные публикации века нынешнего на эту тему, особенно о «вкладе» коровников  в экологию при весенней распутице, также остерегают.
    Вода из Ирени из-за карстовых особенностей для питья не пригодна. Приличный отрезок береговой линии в черте Первомайки контролируется дачниками. А они, как показывает их соседство с сосняком, их лесные «художества», и здесь с бытовым сливом, без общественного присмотра вольны, как «свободные художники».
    В 1960-1970 годы несведущий зевака мог уверовать в Ирень как судоходную для посельчан. Тогда увидеть у сарая, в огороде лодку не в диковинку. Но в те времена активного летнего лесосплава, когда Ирень в черте посёлка «кипела» от брёвен благодаря заторам у Шпалозавода, о судоходстве и не мечталось. Лодки припасались на случай наводнений.  Но в сезоны открытой воды реку осваивали подростки. Случалось, что такой смельчак выбирался на дощатом плоту на середину поднявшейся до верхней береговой кромки Ирени в самый пик большой воды, максимального течения. Увидеть его безрассудство на дикой стремнине – большой стресс для взрослого населения и событие на весь год. А для мальчишек становилось событием бесплатная перевозка жителей на редкостном для этих мест катере вовремя наводнений 1966 и 1969 годов.
    Некоторые из них путешествовали по Ирени методом лесосплава. Находились инициаторы с опытом. Тогда практиковались такие водные походы школьников с преподавателем по Сылве. Однажды летом 1968 года группа первомайских школьников пешком добралась к отстойнику брёвен за разъездом Чикали, взяв с собой скобы, гвозди, проволоку. Под руководством преподавателя Виктора Васильевича Беляева соорудили плот из лесосплавных брёвен  и дошли до Кунгура. Теперь такое «пиратство» не возможно. Прибрежный лес не подрос. Лесосплав отсутствует.
    На Ирене подобное подростковое «судоходство» тогда тоже случалось, но первомайских ребят не удовлетворяло. Братья Силенко, Владимир и  Александр, собрали компанию, сплавали и убедились: река тесновата для похода. Больше времени на изготовление  плота, чем на путешествие на нём.
   Современная Ирень лишь изредка побалует волнами и брызгами. Моторная лодка из дальних кунгурских мест случайно у Первомайки проскочит под железнодорожным мостом. В приоритете всё-таки Сылва. «Глядя с моста в прозрачные зеленоватые воды Ирени, впадающей в Сылву у города Кунгура, трудно представить, что за сутки река перемещает более 20 тысяч тонн гипса и извести», - отмечают современники.   
   Купание тоже не прежнего масштаба. Из шести-семи пляжных мест, востребованных в прошлом веке, в наши дни в береговой, поселковой черте едва ли оживляется два-три.   
    Открытое некогда ветрам и метелям пространство Иренской низины с редким жильём и сиротской нарезкой улиц XX века в наши дни зажато дамбой, обозначившей границу коттеджного многообразия. Береговые участки за ней, подверженные весеннему разливу, спонтанно зарастают кустами ирги, Это новое место паломничества, сбора ягод, лыжных прогулок, скромная альтернатива прежним лесным вылазкам на карстовые склоны. Но, к сожалению, новая лыжня среди разбросанного здесь кустарника, скомкавшего простор, за горизонт уже не уведёт.
      Изменилась не только природная среда. Иными стали приоритеты в досуге и отдыхе у жителей низины, произошли изменения в образе жизни - от деревенского уклада к городскому. Отличия и в свободе соорганизованности подростков  от той, что жили их деды и родители. Пришли новые соблазны – от гатжетов до скутеров, от цивилизованных спортплощадок до выходов в большой спорт.
     Но для тех, кто любит родной край, красота природы останется в повседневности. Её карстовая загадочность не отпустит, растревожит и не забудется.


                Библиография
1. Богданов В. Ирень: состояние и перспективы. – «Искра», 26 февраля 1987 г.
2. Болотова Т. Встреча поколений: ветераны и кадеты. – «Искра», 24 ноября 2015 г.
3. Бураков В. Забор из пяти букв. – «Искра», 27 ноября 2010 г.
4. Бураков В. Территория первого мая. – «Искра», 23 августа 2011 г.
5. Бураков В. Ходит одиноко по трассе. – «Искра», 16 июня 2004 г.
6. Вершинин Г. Стойко держались. – «Искра», 17 мая 1979 г.
    7. В маленькой школе красивые традиции. – «Искра», 2 ноября 2011 г.
    8. Гилева В. Мусульманский праздник в Первомайке. – «Искра», 8 июня 1993 г.
    9. Горбунова К.А., Максимович Н.Г. В мире карста и пещер. - Пермь: Изд-во ТГУ, Перм. отд-ние, 1991.
    10.Грязнова Г.Г., Пономарёва Н.В. Маленькая, да удаленькая. – «Искра», 15 июня 2013 г.
    11. Гусманов И. Попал под напряжение. – «Искра», 10 апреля 2018 г.
    12. Детский сад на Первомайке. – «Искра», 30 декабря 2017 г.
    13. Дикунова Р.Н. Экранная история. – «Искра», 2 ноября 2010 г.
    14. Дорофеев Е., Лукин В. Кунгурская ледяная пещера. Путеводитель. -  Пермь, 1975
Дублянский В.Н., Кадебская О.И. По Кунгурской ледяной пещере. – Пермь, 2004.
    15.  Еженедельник. – «Искра»,  2 сентября 2014 г., 29 сентября 2015 г.
    16. Ерёмина Н. Первомайка «штурмует» столицу. – «Искра», 12 апреля 2014 г.
    17. Ерогов В. Знамя Первомайской школы в Кремле. – «Искра», 7 апреля 2018 г.
    18. Зинковская Т. Юнармейцы берут высоту. – «Искра», 12 июня 1969 г.
    19.  Как мы проводили зиму? – «Искра», 25 марта 2014 г.
    20. Коттеджи - лишь на генплане. – «Искра», 4 декабря 2010 г. 
    21. Кулакова Н. Учительница. – «Искра», 28 декабря 1982 г.
    22. Кунгур в лицах. – «Искра», 18 ноября 2006 г.
    23. Кунгурская ледяная пещера. Фотоальбом.  Пермь, 1990.
    24. Купреев Ю. Вода загостилась. – «Искра», 19 мая 2016 г.
    25. Купреев Ю. Дети в погонах. – «Искра», 20 февраля 2016 г.
    26. Купреев Ю. Зловонный «ключик». – «Искра», 23 августа 2014 г. 
    27. Купреев Ю. Кругом вода. – «Искра», 14 апреля 2016 г.
    28. Купреев Ю. Первосад. – «Искра», 29 июля 2017 г.
    29. Купреев Ю. Призвание школы № 17. – «Искра», 12 апреля 2016  г.
    30. Купреев Ю. Поплывём? -  «Искра», 18 марта 2010 г.
    31. Ларина М. Какую профессию выбираете? – «Искра», 12 мая 2016 г.
    32. Ларина М. Татьяна Кобелева учит творить добро. – «Искра», 4 июля 2015 г.
    33. Лепихина З. Посёлок Первомайский. - «Искра», 3 июня 2004 г.
    34. Лукин В.С., Ежов Ю.А. Карст и строительство в районе Кунгура. - Пермь, 1975.
    35. Лядова Н. Школьные годы чудесные. – «Кунгурская газета», 9 ноября 2007 г.
    36. Максимов В. «Младший» - это лучший. – «Искра», 5 февраля 2013 г.
    37. Медведева В. Взрыв на Первомайке. – «Искра», 28 ноября 1998 г.
    38. Медведева В. В Первомайской школе – каникулы. – «Искра», 19 октября 1995 г.
    39. Медведева В. Парень с Первомайки. – «Искра», 27 октября 2007 г.
    40. Москвин А. Дорога в знания. – «Искра», 10 сентября 2015 г.
    41. Мушкалов С.М. Кунгурские «местности». – «Добрый день», 11 августа 2016  г.
    42. Мушкалов С.М. От Иренского луга до посёлка лесозаготовителей. – «Добрый день», 18 сентября 2014 г.
    43. Мушкалов С.М. От Иренского луга до посёлка Первомайского. – «Искра», 18 октября 2014 г.
    44. Мушкалов С.М. Речное ожерелье старого города. – «Искра», 10 января 2016 г.
    45. Мушкалов С.М. Читаем Кунгур как книгу… - Кунгур,  2008.
    46. Надеина Г. Православный учитель – среди лучших в Приволжском округе. – «Искра», 12 января 2017 г.
    47. Нам подарили сказку. – «Искра», 25 января 2015 г.
    48. Насардинова Е. «Зелёная смена – 2005».  – «Искра», 12 июля 2005 г.
    49. Наумкин Д.В., Севастьянов В.М., Лавров И.А. Кунгурский заповедный край. – Пермь: ООО «Раритет – Пермь», 2004.
    50. Новости недели  3-10 августа 2009 г. – «Искра», 11 августа 2009 г.
    51. Одегов В. Забытые погосты. – «Искра», 3 сентября 2011 г.
    52. Одегов В. На Вознесенский некрополь – с пилами и топорами. – «Искра», 7 августа 2010 г.
    53. Одегов В. Стыдно. – «Искра», 14 сентября 2009 г.
    54. Останин С.В. Первомайка: векторы развития. // Грибушинские чтения -2019. Кунгурский диалог. -  Пермь, 2019.
    55. Останин С.В. Первомайка, которую мы потеряли. // Грибушинские чтения -2021. Кунгурский диалог. – Пермь, 2021.
    56. Останин С.В. Первомайка: освоение окрестностей в 60-х – 70-х годах прошлого века. // Грибушинские чтения-2023. Кунгурский диалог. – Пермь, 2023.
    57. Останин С.В. Карстовая жизнь Первомайки. // Грибушинские чтения – 2025. Кунгурский диалог. – Пермь, 2025.
    58. Останин С.В.  Пугачёвщина под Кунгуром. - Кунгур, 2008.
    59. Пермистика. - Пермь, 2009.
    60. Перова О. Кадеты попали в книгу. – «Искра», 15 января 2015 г.
    61. Повод для комплиментов. – «Искра», 22 марта 1997 г.
    62. Поляков Д. Большая вода. – «Искра», 21 апреля 2018 г.
    63. Поляков Д. Левые берега. – «Искра», 9 апреля 2009 г.
    64. Поляков Д. Реки – вниз. Грунтовые воды – вверх. – «Искра», 26 апреля 2016 г.
    65. Посёлок Первомайский отметил своё 55-летие. – «Искра», 13 июля 2004 г.
    66. Проблемы посёлка Первомайского. – «Искра», 3 декабря 1991 г.
    67. Происшествия. – «Искра», 16 декабря 2014 г.
    68. Разепина А. Выход в люди. Окраины. – «Искра», 5 декабря 2017 г.
    69. Разепина А. Джинсам вход запрещён. – «Искра», 13 декабря 2014 г.
    70. Разепина А. Прошли парадом. – «Искра», 13 марта 2018 г.
    71. Сарапульцева О. Большой юбилей маленькой школы. – «Искра», 27 октября 2018 г.
    72. Седухина И.М. Школьники облагородили остановку на Первомайке. – «Искра», 29 июля 2014 г. 
    73. Сказочный дворик. – «Искра», 18 октября 2014 г.
    74. Соловьёва И. Первомайка вырастет в четыре раза. – «Искра», 9 июля 2009 г.
    75. Спиридонов Д. Вперёд с песней. -  «Искра», 25 сентября 2014 г.
    76. Спиридонов Д. Дороги поднимут. – «Искра», 18 августа 2016 г.
    77. Спиридонов Д. Нам бы повыше дамбы… - «Искра», 20 октября 2016 г.
    78. Спиридонов Д. Несгибаемый спецназ. – «Искра», 31 августа 2013 г.
    79. Спиридонов Д. Утечка по-большому. – «Искра», 2 июня 2011 г.
    80. Спиридонов Д. Хорошо стреляем и знаем историю. – «Искра», 14 декабря 2013 г.
    81. Спиридонов Д. Школьники с автоматами. – «Искра», 6 сентября 2014 г.
    82. Стройки Кунгура. – «Искра», 23 августа 2014 г.
    83. Сыромятникова Т. Штаб ЮДП. – «Искра», 2 июля 1968 г.
    84. Хамков В. «Ракетный» след. – «Искра», 2 декабря 2017 г.
    85. Чудесный праздник – подарок депутата. – «Искра», 13 ноября 2007 г.
    86. Шадрин А. Депутат с Первомайки. – «Искра», 6 октября 1979 г.
    87. Шейфер Н. Звёздного пути! – «Искра», 3 февраля 2018 г.
    88. Шейфер Н. Знамённый день. – «Искра», 24 сентября 2016 г.   
    89. Шейфер Н. Студенты уступили кадетам. – «Искра», 19 декабря 2017 г.
    90. Шейфер Н. Точное попадание. – «Искра», 31 мая 2016 г.
    91. Шейфер Н. Учительская семья. – «Искра», 5 октября 2013 г.
    92. Шлягина Г.В. «Мёртвые» колонки. – «Искра», 4 ноября 2006  г.
    93. Шнайдер М. Два лягушатника на море диких. – «Искра», 10 июня 2010 г.