Мои недетские шалости

               
                Мои «недетские шалости»

Люблю я лес…  Весной, когда природа начинает оживать, после долгой зимней спячки. Когда начинают бежать ручьи из-под тающих сугробов снега. Уже веселее щебечут, почуявшие наступающее тепло и пережившие зиму лесные птахи. Наступившая весна заканчивается благоуханием распустившихся цветов, плавно переходя в долгожданное и короткое уральское лето.  Пришедшее тепло ознаменовывается людской суетой в садах и огородах. Любимая поговорка этой части человечества: «Не потопаешь – не полопаешь…»  Другие, уже успевшие привыкнуть к супермаркетам и вкусившие прелести западной цивилизации, устремляются к тёплым морям, спустить там честно заработанные и скопленные за зиму капиталы. Птицы стремятся с юга на север, а люди летят навстречу им, даже не замечая оных.
      Помню ещё в «застойные» советские времена, работая шофером, возил на самосвале раннюю капусту с полей совхоза «Черновский» по санаториям и профилакториям Чебаркульского района. По обыкновению, приехав в дом отдыха, я находил завхоза, тот указывал мне место разгрузки. Свалив содержимое кузова в одну кучу, я тут же уезжал в совхоз за очередной «порцией витаминов» для следующего по списку санатория. Однажды эта налаженная схема дала сбой.  Когда приехал очередной «ходкой» в санаторий «Кисегач», мне не разрешили сваливать капусту, а строгий завхоз – полная женщина в годах, велела своим работникам столовой разгружать капусту руками.  Да, в довершении к сказанному, заставила их очищать каждый вилок, а образовавшиеся листья оставлять в кузове моего грузовика, чтобы в совхозе на меня «не повесили недовес». На мои слабые возражения по данному поводу: о задержке во времени и вследствие этого потери в рейсах и зарплате, она лишь махнула рукой – её это мало касается и посоветовала не терять зря времени и сходить на пляж санатория и «охолонуться» в озере - когда ещё представится такая возможность. Задержка ожидалась не менее двух часов.
        Делать было нечего, и я внял совету. Пляж нашёл быстро. На удивление, отдыхающих было достаточно много, не в пример тому, что было на территории самого санатория, а так как я был не в нужной для купания экипировке – в «семейных» трусах, пришлось ретироваться в дальний угол, за большой валун. Краем глаза, увидев на камне лёгкий халатик, я быстро разделся, побросав свою одежду рядом,  зашёл в воду. Сначала она показалась довольно прохладной.  Я быстрыми саженками поплыл на середину озера.   Там невзбаламученная отдыхающими вода была гораздо теплее.  Я перевернулся на спину и, слабо покачивая ногами, чтобы они не тянули меня на дно, раскинув по сторонам руки, предался кайфу расслабленного наслаждения. Минут через 15-20, перевернувшись вновь в положение пловца, я заметил, что отнесло меня от берега ещё дальше – метров на сто.  По-видимому, в озере вода не была стоячей, существовали свои подводные ключи и течения, и у водоёма был исток. В молодости я неплохо плавал и держался на воде. Быстро оценив обстановку и заметив вдалеке «свой» валун на пляже, я стремительно поплыл к нему. На тёплом камне загорала какая-то фигура. 
      Подплыв к берегу и нащупав дно ногами, встал по пояс в воде. На камне уже сидела стройная загорелая женщина, лет около сорока, и насмешливо смотрела в мою сторону. Заметив моё смущение, она призывно махнула рукой и проговорила со слегка южным акцентом: «Ходи сюда, не стесняйся. Что я мужских трусов не видела?».
      Я вышел и, немного смущаясь, большей частью возраста незнакомки (мне самому в то время было чуть больше 20-ти лет) встал как вкопанный, не смея подойти ближе. Та же смешливо сказала:  «Ты только в воде смелый – так далеко уплыл, что я потеряла тебя из виду. Хотела уже спасателей звать, да вовремя увидела, что назад плывёшь. Поволновалась за тебя…».
      Я уже без робости, после таких её слов, прошёл ближе к камню и заметил, что вся моя сброшенная одежда лежит аккуратно сложенная на валуне за ней. Заметив мой смущённый взгляд на вещи, улыбнулась и по-матерински проговорила: «Не бережёшь одёжку…, мамка-то  не настирается…».
        Я молчком стал натягивать штаны на ещё не совсем обсохшее тело и мокрые трусы.
         - Ты бы обсох хоть немного. Куда заторопился? До обеда далеко ещё, целый час, – наставительно и чуть удивлённо произнесла женщина. – Да и не познакомились даже. Я вчера только в санаторий заехала, ещё никого не знаю.
          - Сергей меня зовут, ехать пора мне, - буркнул я неопределённо и с сомнением и удивлением добавил, глядя на неё, - не успела приехать, и уже загорела? Быстро.
           - Ну, вот приятно познакомиться, - улыбнулась она в ответ и, протянув свою руку, сказала,  немного ошарашив меня, - Зоя меня зовут. А то, что загорелая сюда, приехала, так живу я в городе Сочи.
            - Разве так бывает? – удивлённо спросил я и невольно взял в свою ладонь протянутую руку. – Из курортного города, куда вся страна мечтает попасть, приехать в периферийный городок в самый разгар лета!?
              - Я побывала во многих курортных местах страны, была и в Болгарии.  Больше всего понравилось мне здесь на Южном Урале: и природа и климат – всё прекрасно. А Сочи! Что Сочи! Миф! Это я тебе коренная жительница тех мест говорю. Воздух морской – вот и всё его достояние. А природа, погода и всё прочее так себе…, здесь мне больше нравится. Не понимаю здешних людей, которые не видят, что живут в земном раю. Сюда я приезжаю уже третий год. – И неожиданно добавила. - Жаль, что уже съезжаешь, наверное, путёвка закончилась? 
       - Местный я. Капусту в санаторий привёз из совхоза, - без всякого сожаления ответил я приезжей южанке, - решил немного «охолонуться».  Жарко нынче, с самого утра. Ещё парочку рейсов по другим местам развезти надо. Так что прощайте. А красоту здешнего края я и сам увидел, когда меня ещё пацаном родители из Казахстана перевезли.
          - Прощай…, - вздохнула сочанка и, окинув меня не безразличным взглядом, закрыла тёмными очками глаза и, растянувшись на тёплом уральском валуне, томно потянулась.
          Много позже, когда мне самому подкатило под сорок, я стал понимать ту скучающую южанку Зою на пуританском уральском пляже.  Но больше всего запомнились её слова о красоте природы нашего края. И я нет-нет, да и рассказывал знакомым и друзьям, когда возникали дискуссии, иногда переходящие в споры о заморских красотах природы. Но почему-то, тут же, все собеседники  переключались на продолжение моего знакомства с Зоей, забыв о красотах природы родного края. И все мои заверения, что продолжения не последовало, брались ими под сомнение.  Я никогда не считал себя ловеласом, и убеждать своих оппонентов в обратном не старался.
        Коротко наше уральское лето, надо многое сделать, чтобы успеть с теми же заготовками на зиму. Люблю я походить в своём лесу на тихую охоту, то есть по грибы. «В своём» – я не оговорился: дом мой стоит на краю посёлка, у самой кромки берёзового леса, окруженный с трёх сторон им же. Вот прямо сейчас пишу эти строки, а за окном второй день подряд по веткам берёз бегает и прыгает серая белка. Что ей нужно здесь в берёзовом лесу – загадка. Жена предположила, что белка в зиму поселилась в скворечнике, прибитом на берёзу…   Но я отвлёкся от темы. Грибы я уже «носом чую» и это в буквальном смысле слова,  хотите верьте – хотите нет. Предпочитаем с женой на зиму заготавливать грузди и опята. Их мы  маринуем и солим, закатывая в банки, и сушим для опятницы и пирогов с грибами зимой. Незаметно заканчивается лето, плавно переходя в золотую осень. Иногда, если рано выпадает первый снег, а потом растаивает через несколько дней, как в этом году, грузди лезут и под снегом. Настоящих грибников этим не удивишь, наверняка встречалось им такое чудо в лесу. Как то я докалывал колуном остатки дровяных чурбаков  на баню за своим гаражом и увидел небольшие снежные бугорки рядом с берёзой. Подошёл к ним и ради интереса расковырял веточкой.  Там и увидел несколько ядреных и белых груздей. Ну, разве это не чудо – грибы под снегом! С опятами такое не пройдёт – они гораздо нежнее – замерзают даже, когда температура около ноля с плюсом. 
      Наступает зима, лес преображается, зелёные хвойные деревья одеваются в белые наряды. Снег заваливает и негативные плоды человеческой деятельности. К сожалению последние лет 25-30 люди стали интенсивно загаживать природу отходами своей не в меру кипучей  жизни. Стыдно за человечество и больно за наши леса.
       С самого раннего детства я люблю зимние виды спорта. В молодости на коньках с друзьями играл в хоккей, с ними бегал на лыжах, катался с гор. Коньки остались в прошлом, а прокатиться на лыжах не могу отказать себе в удовольствии. Конечно, той сноровки, что была в молодости давно уже нет, да и горки выбираю положе. В общем, адреналину хватает, да и свежим воздухом подышать не лишне.
        Как-то в одну из очередных зим я накатал свою лыжню в сторону лесного озера Малый Еланчик. До самого озера не доезжал – зимой там нечего делать, даже рыбаки не очень его жаловали. Завелась там нехорошая хищная рыба, со странным названием ратан.  Страшная даже на вид. На вкус не знаю – не рискнул попробовать, хотя как-то у друзей хозяйка угощала. Саму уху съел, чтобы не обидеть её, а на ратана, в это время смотрел с отвращением. Вот такая рыба…, ну кто видел, узнает сразу – ни с какой другой её не спутаешь.
        Но я опять ушёл от темы…  В одну сторону по лыжне около четырёх километров, а на круг все восемь. В общем, хорошая прогулка с разминкой получается. Катался налегке – без ружья. В горку бежишь – пыхтишь, на спуск  - с ветерком…, аж дух захватывает. На пути пробегал широкую лесную поляну, пересекаемую квартальной лесной просекой. На выходе из поляны в лес лыжня поднималась в горку довольно круто, приходилось сбавлять темп и усиленно работать лыжными палками.  Зато, на обратном пути вылетал на эту опушку на большой скорости, приходилось выкручивать на снегу зигзаги, чтобы погасить её и не влететь в сосняк на другой стороне поляны.
          В одну из своих прогулок к озеру, дойдя до точки разворота в обратный путь, я по обыкновению остановился передохнуть минут на десять. Скажу сразу, место отдыха я выбрал по своему вкусу: дальше вперёд был крутой спуск в болотистый лог, густо поросший осиной. За этим болотом и лежало лесное озерко Малый Еланчик, за ним, метрах в трёхстах располагался более крупный водоём с названием «Большой Еланчик». Вокруг него по берегам рассыпались  дома отдыха на любой вкус и кошелёк.
       Вид сверху на всё это заснеженное великолепие открывался потрясающий.  Дополняли эту панораму две каменные скалы, стоящие как сказочные великаны по обе стороны от меня и чуть позади. Левый «истукан» -  не менее сорока метров в высоту, а правый – чуть поменьше – около тридцати. Чудо природы, образовавшееся миллионы лет назад. Они, наверное, помнили и динозавров и мамонтов. Также первобытных людей, которые жили в гармонии с природой, в отличие от нас современных людей.
       Я развернулся в обратный путь и только хотел начать движение, когда боковым зрением уловил еле заметное движение сверху – слева…   Там, на тридцатиметровой скале сидела рысь и с интересом наблюдала за мной. Я невольно замер. Сильного испуга не было, но признаюсь – по спине пробежал холодок. Не сводя глаз со зверя, я повернул вправо и пошёл осторожно вокруг второго «истукана», поминутно оглядываясь и поглядывая наверх… Когда обошёл его, убедился, что рысь не преследует меня, я припустил, что было сил в обратный путь. Так я бегал только в молодости и то на соревнованиях. На тренировках я был «лентяем», так поругивал меня Сан Саныч – учитель физкультуры в школе.
      Когда я вылетел на большой скорости на поляну, увидел нежданных «гостей» - большая группа туристов на снегоходах расположилась на опушке леса, устроив небольшой привал и открыв фотосессию на природе, снимая друг друга на видео камеры и фотоаппараты.  Я лихо развернулся возле снегоходов и повернулся к «гостям», которые уже спешили заснять  неожиданно «свалившегося» к ним незнакомца. Объективы фотоаппаратов направленные на меня трескуче щёлкали в  наступившей тишине. Я, не отошедший от быстрой гонки, спровоцированной лесной кошкой, съязвил незваным гостям: «Что трухнули? Не ждали – не гадали? А вам большой привет от тёти Моти…»
     Туристы стали недоуменно переглядываться меж собой. Одна из девиц, сидящая верхом на снегоходе, прыснув в кулачок в цветной варежке, неожиданно смело вылепила: «Да он пьяный, наверное…» И вся компания, то глядя в мою сторону,  то переглядываясь, между собой, стали смеяться и разговаривать друг с другом, словно действительно встретили неадекватного человека, на которого можно было «начхать». Их поведение раззадорило меня, и я недружелюбно проговорил: «Ещё раз появитесь на моей лыжне – пожалеете…». Лесные туристы тут же замолчали, «переваривая» услышанное. Один из парней в шапке-ушанке и мохнатых унтах громко сказал: «Мужик, проваливай подобру-поздорову…, не то на портянки порвём!»         
     - Да он точно пьяный…, - последнее, что я услышал напоследок, когда развернувшись в сторону дома и, оттолкнувшись лыжными палками, я немного покачнулся и неспешно заскользил, переваливаясь с одной ноги на другую, по перепаханному гусеницами снегоходов неровному снегу.  Теперь бежать было незачем и некуда. Я мысленно переваривал произошедшее приключение со мной на лыжной прогулке. Вывести меня из душевного равновесия редко у кого получалось и я «ломал голову» что спровоцировало меня на это: встреча с бесцеремонной молодой компанией туристов на снегоходах или неожиданное «свидание» с рысью и затем побег от неё.  Поразмышляв ещё немного, я пришёл к выводу: скорее из первого вытекало второе.  То есть после встречи с лесной кошкой, я на адреналине неожиданно повстречался с людьми, не представлявшими для меня потенциальной опасности. И, выплеснув из себя эмоции, спровоцировал конфликт. «Сам виноват…», - сделал я вывод из случившегося, подходя к своей усадьбе от леса. Непроизвольно оглянулся и медленно обвёл взглядом недружелюбную для меня сегодня зимнюю чащу. 
      Всю следующую неделю подваливал снег, то переставал, то вновь догонял упущенное. В выходные я собрался выйти в лес на свою лыжню, чтобы подновить её. В этот раз я взял с собой двухствольное  ружьё – курковку,  с которым я много лет выходил и выезжал на охоту, в разрешённое для этого время. Сейчас сезон был закрыт, но я утешал себя тем, что брал оружие на всякий случай – для самообороны, если таковая понадобится. Как говорилось в старой американской поговорке: Мистер Кольт уровнял всем шансы, изобретя своё оружие. ( Да простит меня читатель, если я где и переврал любимую фразу янки, но суть её отразил точно).
       Выпавший снег привалил старые следы: и зверей и людей. Лыжная тропка еле читалась и я скользил по ней не спеша, чтобы новая лыжня чётко легла на старую…  Попутно разглядывал свежие следы диких животных. Вот прошла парочка косуль, оставляя за собой глубокие и тонкие следы своих острых копыт.  Хитрая лиса, чтобы не утруждать себя бегом по глубокому и рыхлому снегу, метров двести пробежала по моей старой лыжне, чувствуя под свежим снегом твёрдый наст.  Затем резко свернула в сторону, наверное, услышала под снегом шуршание лесной мыши. В стороне, метрах в пяти - следы лисьей охоты: глубокая, разрытая её лапами воронка в снегу – скорее всего добыча не ушла, и плутовка  позавтракала…  Немного дальше проскакал трусливый заяц, намеренно путая следы. Где-то залёг в кучах сломанных веток или кустах на дневной сон.               
            Поляна, пересекаемая «кварталкой», была девственно чиста. Даже дикие животные не успели «испортить» белоснежное её покрывало. Я на два раза прошёлся по ней, чтобы восстановить испорченную снегоходами лыжню. Получилась отлично – теперь можно смело слетать с пригорка, не боясь падения в снег.               
          Каменные «истуканы» приняли меня дружелюбно: никаких лишних следов хищных зверей не наблюдалось, лишь вчерашние следы пары лосей, прошедших между скалами, в сторону осинового лога. Я спокойно постоял на своём любимом месте, созерцая величественную картину и представляя пращуров, посещавших данное место далеко в древности. Наверное, им так же, как и мне, нравилось мирное созерцание вечности. Постояв около получаса и, послушав тишину, я тронулся в обратный путь. Теперь я неспешно бежал, как на уроках физкультуры  Сан Саныча, за что тот часто подтрунивал надо мной, называя «лентяем». Знал бы он истинную причину этого: я просто не любил сильно потеть. Выкладывался я только на зачётах и соревнованиях.
        По накатанной лыжне я спокойно прогнал со склона, даже не задерживаясь на опушке леса, пересекаемой квартальными вырубками и, проскочив между сосен, покатился спокойно по своей лыжне, лишь изредка отталкиваясь палочками. Всё меня радовало: и вновь проторённая лыжня, и спокойствие в лесу, которое передалось мне самому…  Завтра я вновь прокачусь по своей лыжне, чтобы накатать её получше – закрепить кромки. Сегодня суббота – банный день. Я люблю баню и топлю её сам.  А в воскресенье никаких особых дел не намечалось, можно отдаться единственному, оставшемуся, для успокоения души и укрепления здоровья, спорту.   
        В воскресенье я намеренно не стал торопиться в лес, предвкушая получить от пробежки удовольствие.  Поспал немного подольше, завтракал не торопясь.  На вопрос жены по поводу ружья, взятого с собой в лес, ответил уклончиво – что-то насчёт зайчатины к новогоднему столу…, если попадётся.  В лес вышел, когда уже занимался короткий зимний день. Погода предвещала быть солнечной с лёгким морозцем. В самый раз!  Я неспешно побежал по лыжне, огибая посёлок, когда он скрылся из виду за деревьями, добавил ходу.  Бежать было легко и радостно, лёгкие наполнялись лесным целебным воздухом. Пахло сосновой хвоёй.
      К «истуканам» прибежал быстро, даже немного разочаровался по данному поводу.  Подумалось об удлинении трассы…, в будущем.  Постоял немного, подумав о вечном, захотелось чего то земного… Оглянувшись на каменные глыбы, решил обойти их вокруг и оглядеть окрестности – сколько раз бегал  сюда, никогда не заходил за них, кроме недавнего происшествия с рысью. Обогнул первого «истукана», который был поменьше - ничего, кроме каркнувшей серой вороны, взлетевшей при виде меня. Я подошёл к месту, где птица «столовалась» и увидел жалкие остатки вороньего пиршества: куски шкуры растерзанного хищником белого зайца валялись по сторонам. Скорее всего «моя» рысь им и пообедала, в прошлый раз, а будучи сытой, не стала считать меня объектом добычи. Бедный заяц…
         Недолго «погоревав», я двинулся в сторону большой скалы. И только я зашёл за неё, увидел, как не спеша, в мою сторону скачет косой. От неожиданности мы оба синхронно встали, как вкопанные. Заяц не убегал и смотрел в мою сторону. До него было метров тридцать – расстояние верного выстрела. Я, задержав дыхание и неотрывно глядя на зверька, осторожно снял со спины ружьё и не спеша прицелился… Косой не шевелился. Я аккуратно взвёл курок левого ствола и положил палец на спусковой крючок…   Краем правого глаза заметил слабое движение от скалы. Не поворачивая головы, перевёл взгляд в ту сторону…  Пригнув к снегу голову, осторожно переступая лапами, в сторону зайца, кралась рысь. Косой её не видел – всё его внимание сосредоточилось на мне – как у кролика с удавом. Дикая кошка изготовилась к прыжку. Я резко перевёл ружьё в её сторону и, не целясь, выстрелил ей под ноги. Прыжок рыси в высоту был впечатляющим, упав назад  в снег, она соскочила на ноги и, что было сил, стремглав пустилась наутёк…   Как и куда исчез заяц, я не увидел.
      Убедившись, что не причинил дикой кошке вреда – на снегу отсутствовали следы крови, я поехал в сторону дома. Катился, отталкиваясь палочками от снега – лыжня получилась отличная. Какое-то внутреннее удовлетворение собой чувствовал я в этот раз после «неудавшейся» охоты. Наоборот, такое чувство бывало у меня после удачно проведенной охоты, когда в охотничьем рюкзаке лежала добыча. Поразмышляв над данным «казусом» я пришёл к выводу, что сегодня мною был восстановлен статус «КВО», т.е. прошлое моё бегство от рыси компенсировалось сегодняшним бегством дикой твари от меня… Пусть даже с помощью оружия. И заяц не пострадал ни от меня, ни от хищника.               
         Мысленно подойдя к такому выводу, я сильно оттолкнулся лыжными палками от снега и с чувством полного удовлетворения быстрее побежал по лыжне. По мере приближения к лесной поляне уклон с горы становился всё круче, и я разгонялся сильнее, отдавшись азарту и восторгу от быстрой езды. Проскочив меж последних деревьев перед опушкой, я буквально вылетел на неё, на большой скорости… Картина, которая неожиданно предстала перед глазами, привела меня в отчаяние, но сделать я уже ничего не мог: вся поляна была изрыта и перечерчена глубокими следами снегоходов. Описывать то, как я летел, кувыркаясь через голову по изрытому снегу, нет смысла.  Два-три раза, в этом «процессе», меня ударило моим же ружьём по голове, последний раз приложило так, что я на несколько секунд потерял сознание. Когда пришёл в себя и осознал, что произошло, я встал на ноги, провалившись в снег выше колен…      
         Не менее получаса я проползал по кустам около поляны, разыскивая свои лыжи, слетевшие с креплений на моих ногах. Когда разыскал их, укатившихся метров около тридцати – пятидесяти от меня, причём в разные стороны, я ещё столько же времени потратил для их починки и восстановления крепления, чтобы снова надеть на ноги. Идти по глубокому снегу без лыж не сильно хотелось и моглось. Спустя некоторое время я пришёл домой…  Жена, увидев моё состояние, встревожилась – что со мной произошло. Я не стал скрывать и, опустив подробности, сказал что, катаясь на лыжах с горы, упал и ушибся. На предложение – вызвать скорую медпомощь – ответил отказом. Выпив обезболивающую таблетку и снотворное, я лёг спать.
       На следующее утро, проспав почти половину суток, я чувствовал себя намного бодрее, в плане физического состояния, но всё равно подавленное душевное состояние, воспринималось моей женой, как последствия вчерашнего падения и боль от ушибов. Она вновь предложила обратиться к врачам.  Получив отказ, она махнула рукой и, проворчав: «Горбатого могила исправит…», ушла заниматься своими делами.
           Три последующих дня, я ходил, что по усадьбе, что по дому, как потерянный – не находил себе места. Пытался заниматься делами по хозяйству, но взявшись за одно, через некоторое время бросал всё и хватался за другое. Жена, зная мой «упёртый» характер насчёт обращения к врачам и, чтобы не ссориться лишний раз, уходила из дома, то к подругам, то в магазин за продуктами… Меня это устраивало…
          Решил убрать из старого дровника остатки  дров в новый, а тот просто демонтировать – давно собирался это сделать – всё руки не доходили. Когда стал убирать последнюю поленницу, у задней стены наткнулся на большой моток толстой (около 8 мм) проволоки, длиной метров пятнадцати.  Когда-то, припрятал её за поленницу, так – на всякий случай – авось, когда сгодиться, и забыл про неё.
           Когда вытащил проволоку и, взяв её в руки, стал смотреть по сторонам своего двора, придумывая – куда бы её снова припрятать, так, чтобы не мешала и не забыть про неё надолго и вдруг заторможенный, недавней неприятностью, мозг обожгла мысль – ещё не совсем ясная, но уже созревающая в голове. Я бросил проволоку на снег и, глядя на неё, стал усиленно думать…
          …Через полчаса, когда супруга вернулась из очередной вылазки, то ли от подруги, то ли из магазина, зайдя во двор, она застала мужа, т.е. меня, весело насвистывающего незатейливый мотив знакомой песенки.
          - Выздоровел!? – с явным облегчением спросила она и, увидев утвердительный кивок головой, весело сказала: - Слава Богу! Заходи минут через пятнадцать-двадцать домой. Обедать будем.
         В очередную субботу я вновь собрался в лес покататься на лыжах. Супруга заворчала: «Угомонился бы уже! Ведь не молодой же! Сколько ещё бегать, да скакать собираешься?  Да и баня сегодня – мне её топить?»
         - Сам истоплю. Рано выйду – пораньше приду. – Ответил я коротко и весело, подмигнув жене,  добавил: - А  скакать,  и бегать буду до самой смерти.
          Вышел из дому затемно, надев проволоку, перекрученную в меньший диаметр, на вроде того, как наши деды в войну летом свёртывали шинели и перекидывали их через плечо и грудь носили её всё время с собой, укрываясь ею ночью вместо одеяла. На пояс приторочил небольшой топор…
         Когда дошёл до опушки леса, пересекаемой квартальными просеками, солнце уже вставало на горизонте. Поляна была пуста. Я взялся за дело: первым делом размотал проволоку и, растянув её по поляне, поближе к той части, откуда выезжали на опушку снегоходы,  постарался вдавить её в снег, чтобы визуально она не просматривалась. Вторым делом срубил две,  не совсем толстые лесины и, разнеся их по концам спрятанной в снег проволоки, примотал палки к ней. Их тоже закопал  в снег, уже глубже, чем проволоку и тщательно притоптал.  Затем, из оставшихся от лесин еловых веток, соорудил что-то наподобие метлы и постарался максимально замести следы моей деятельности. Для себя я назвал её «диверсией». Как предполагал я: туристы приезжали сюда – на лесную поляну от одной из баз отдыха, которые располагались на лесном озере «Большой Еланчик». Опушка леса служила им точкой разворота на их маршруте и здесь они «дичали» - парни, рулившие снегоходами, показывали «класс» езды своим подругам, под их восторженные взвизгивания. И я - «пьяный мужик», непонятно, что делающий в лесу, нарушил их идиллию – приятное времяпрепровождение на природе. Теперь, если я правильно всё учёл и рассчитал, должно было произойти то, что я задумал, как говорится: необходимо будет восстановить «статус КВО». Или я надолго останусь живой насмешкой в  весёлых воспоминаниях «невоспитанных» туристов…  Последнее, что я сделал – накатал новую лыжню по поляне, причём по её середине, чтобы ещё сильнее раззадорить своих недругов на непонятливого мужика, т.е. меня…
        К обеду пришёл домой. Часа в два пополудни занялся баней. Ближе к вечеру, вместе с женой пошли в готовую баню: парились с удовольствием. А после бани, как раньше « бывало - по семь стаканов с малинишним вареньем…». Спали, как младенцы, обняв друг друга.
          Назавтра, к удивлению жены пошёл в лес ближе к вечеру и налегке: без ружья, без топора, лишь взяв с собой налобный электрический фонарь. Пообещал жене скоро вернуться. На лице жены заметил тревогу. Я обнял её и, поцеловав в щёку, шепнул на ухо: «Всё будет хорошо. Верь мне». Так было всегда, когда я уезжал в длительные и трудные командировки, будучи молодым. Говорил эти слова и всегда возвращался. Так и в этот день жена печально улыбнулась и поцеловала в ответ со словом: «Возвращайся».               
         Подходя к знакомой лесной поляне, ещё издалека услышал шум двигателя, но не снегохода, а более мощный – рокот тракторного двигателя. 
          «Наверное лесники порубочную делянку открыли поблизости и стаскивают спиленные сосны на опушку леса» - подумал я и подошёл ближе…  Сквозь деревья увидел колёсный трактор МТЗ-80. Позади него двое мужчин прицепляли к трактору снегоход.      
          «Наверное, он сломался, и сейчас его утащат волоком», – решил я, но интуиция подсказала  – не высовываться раньше времени. И точно, повозившись ещё немного с прицепкой, эти двое залезли в трактор и тот, прощально рыкнув мощным мотором, пустил чёрную струю дыма в чистый лесной воздух, тронулся и, разгоняясь всё сильнее, потащил свой груз по просеке в сторону «Большого Еланчика».
        Когда звук двигателя стал много тише, я вышел на лесную поляну и остановился на её краю. Было ещё довольно светло, и картина происшествия визуально прояснилась. Я не стал подходить ближе, и так было видно и понятно всё: резиновая гусеница снегохода, «порванная как портянка в клочья…», вместе с, замотанной на ней моей проволокой, валялась посредине опушки…
         Я не спеша шёл на лыжах в сторону дома и грустно думал о произошедших переменах за последние дни: хотел ли я такой развязки?  Наверное, - да. Получил ли я от этого удовлетворение? Точно, – нет. Это, скорее всего, называется другим словом, и оно больше всего подходит к данному случаю: я получил сатисфакцию.               
                2023 г.  Декабрь.   









       Люблю я лес – это чудо природы, созданное Всевышним – отцом нашим и матерью - Вселенной, и беречь его надо человечеству и любить, как родителей своих. Не подумай читатель, что это мои высокопарные слова. Просто надо вдуматься в них и, если есть хоть какая-то доля разумного в наших головах, то всё просто: природа первозданна, а мы люди при ней – как дети при родителях…
            Когда заходишь далеко в лес, где ещё «не ступала нога человека», то поражаешься гармоничности природы – ничего лишнего – красота кругом, да и только…  Но когда попадаются на пути плоды деятельности человека, то поражаешься верху цинизма, как можно так издеваться над матерью природой!? 
       Помню попробовал бороться своим способом: когда собирал грибы, то брал с собой пластиковый пакет и, помимо груздей и опят, набирал в него, попадавшийся по пути мусор, оставленный невежественными людьми в лесу…  Но ничего хорошего из моей затеи не вышло: пивные банки и бутылки из-под соков и газированной воды и прочее, набирались довольно быстро. А вот эффективность сбора урожая «тихой охоты» снижалась в разы. И приходилось таскать за собой, хоть и не тяжёлый, но объёмный пакет, доставлявший одни неудобства…  И я вскоре отказался от «экологической» затеи.  Да и натыкался в лесу на такие кучи мусора, что диву давался, понимая, что только на машине такое «богатство» можно было завезти…, и теперь вывезти. 
       Выпавший зимой снег закрывал на время «грехи человечества». И я каждую зиму вставал на лыжи и выходил в лес.  Теперь я старался использовать каждую прогулку по максимуму: стал кататься не по одной накатанной лыжне, а ездил различными тропами, проторёнными собой же. И делал я это уже специально, пробиваясь через лесные дебри. Умысел мой был довольно прост.   
       Некоторое время назад стали появляться и в нашем посёлке всевозможные снегоходы и квадроциклы – техника для бездорожья.  У народа выросли доходы и их, куда-то нужно реализовывать. Я ничего не имею против такого распоряжения своими богатствами, но поразило меня другое…  Оказалось, что данная техника используется новоявленными «нуворишами» исключительно для культурного и активного отдыха, т.е., чтобы не маять натруженные, за трудовую неделю, от сидения в офисах, свои ноженьки.  Теперь можно было расслабляться, заехав на этой технике в любую точку леса или на водоём и устраивать там воскресный пикничок. Последствия от этих «посиделок» я обнаруживал в лесу и на озёрах неоднократно.   Ездить на снегоходе по накатанной лыжами тропе, со слов одного из владельцев этого чуда прогресса, экономически выгодно: технике намного легче двигаться по твёрдому насту, чем по рыхлому снегу – соответственно уменьшается расход топлива «прожорливого коня» и увеличивается ресурс его двигателя. Поражает цинизм экономического расчёта – труд лыжника в этот подсчёт не берётся. Поэтому я стал чаще проезжать по лесным дебрям, где моя лыжня уже не прельщала любителей «культурного и активного отдыха на природе».
          Какое-то время, в течение, последующих нескольких зим, моё присутствие и катание на лыжах в лесу никем и ничем не нарушалось. Я старался не пересекаться  с людьми и, соответственно местами их выходных посиделок на свежем воздухе. 
          Однажды, в одну из зим,  я обнаружил на проложенной мною лыжне следы копыт лошади и  вслед за ними санный след. Это было что-то новенькое. Причём возница, управляющий конной упряжкой, не стеснялся лезть по моим следам в лесные дебри, как будто ему туда и нужно было заехать.  Вскоре я понял для чего: лесной гость воровал лес, и не абы какой, а строевой – сосновый. Глухое место, подальше от просек было самым удобным для воришки – меньше шансу попасть на глаза лесной охране. Сначала я решил, что это разовая поездка местного мужичка: ну решил подправить своё хозяйство крестьянин – ничего страшного – от государства особо не убудет.  В сильные ветряные бури много больше сосен падает на землю из-за слабой корневой системы на каменистых почвах.  Так и сгнивают не востребованными. Когда встречались в лесу такие стихийные завалы, думалось: «Почему не раздадут местному населению, вот таким хозяйственным мужикам.  Ан нет – пусть лучше сгниёт, но отдать им даром…!  Ни-ни…»  Но я опять отвлёкся от темы: Оказалось, крестьянин решил основательно запастись подтоварником – так называются на деревне не толстые, подручные  брёвна на строительство бань и сараев. Также идёт такой лес на стропила для крыши.  Стал лесной воришка стабильно появляться в бору, «стыдливо» и понемногу напиливая брёвнышки, чтобы и самому не тяжко было бы грузить в сани и лошадке его - по силам тащить…   Только  моими проторенными лыжными тропами возница пользовался бесстыдно, нарушая их целостность. Первое время я терпеливо переносил «неудобства» - ждал: когда закончится заготовка пиломатериала…  Самое интересное – наши пути не пересекались ни разу – по ночам воровал что ли?  Хотя вряд ли…  Поэтому поговорить в лесу на волнующую меня тему: чтобы мужик перестал портить  мою лыжню – не получалось.
         Тогда я решил найти «вражину» в деревне…  Нашёл довольно быстро:  следы саней и лошадки привели почти к самому дому незадачливого воришки. Немного закатались они проезжающими по деревенским улицам автомашинами, коих в последнее время расплодилось великое множество. Сказывалась близость расположения населённого пункта к городу.   
         Разговор не задался сразу: мужик мгновенно занял оборонительную позицию – не был в лесу, ни с конём, ни без оного и всё тут.  Мои увещевания к нему, насчёт совести, не возымели никакого действия:  не пойман – не вор,  талдычил земляк, как мантру - одно и то же: не был – не знаю.     То, что меня больше волнует целостность моей лыжни, чем воровство леса, вообще возымело эффект подлитого в затухающий костёр бензина…  Мужик рассвирепев, стал кричать о «понаехавших тут…, в его деревню всяких…», всё это сопровождалось вперемежку с матерной бранью.  Из этого «разговора» я понял, что к «неадекватному мужичку» необходимо принимать только радикальные меры…  Какие…, я ещё не знал. Необходимо было подумать.  Сдавать его «властям» и их «государственным сатрапам» я не собирался.  Из-за этой «мелочи» прослыть на деревне «стукачом» не хотелось и не моглось. Сам бывало, собирал по лесу засохшие и поваленные деревья на дрова для бани.   
        Решение о том, как отвадить мужичка-лесовичка безнаказанно «гадить» землякам, пришло из воспоминаний о службе в армии. Я вспомнил комичный случай, который мы – солдаты-дембеля, проделали над одним из назойливых прапорщиков, который мешал нам готовиться на «дембель». Тот едва отошёл от каверзы, устроенной  ему, в назидание другим… Хорошо не случился инфаркт с бедолагой - прапором…  Но это отдельная и подзабытая история. Вот теперь пришлось вспомнить…
          Для проведения задуманной  «диверсии», мне  понадобилось всего ничего: газ – ацетилен, используемый в промышленности для сварки и резки металлических деталей. Обычный надувной резиновый шарик и, вместо бикфордового  шнура, я пропитал дизельным топливом – соляркой обычную бытовую бечёвку, которой моя супруга подвязывала летом растущие в теплице помидоры. Шарик надул ацетиленом у соседа, который на дому, у себя в гараже, занимался ремонтом автомашин.
          После этой «обстоятельной подготовки» я вышел на «свободную охоту». Убедившись по следам, оставленным на моей лыжне, что мужичок с лошадкой укатил в лесную чащу, я засел в «засаду». Зря не терял время: отрезав от пропитанной соляркой бечёвки пару кусков различной длины «бикфордового шнура», я попеременно сжёг их, засекая время, которое уходит на полное его сгорание. На морозе шнур тлел без пламени, и немного дольше, чем в тепле. Меня это устраивало.
            Ожидание тянулось долго. Я стал замерзать. Уже начинало темнеть, когда появилась лошадь, «тянущая хворосту воз».  Между деревьев и густых кустов не было видно самого возницу. Когда «процессия» подошла ближе, я разглядел в наступающих вечерних сумерках, самого мужичка – он шёл рядом с гружёнными, ворованным лесом, санями и, что меня устраивало – по другую их сторону. Меня он не видел. Время подходило к «часу икс»…
            Прикрывая свободной рукой небольшое пламя от газовой зажигалки, я поджёг «бикфордов шнур». Он затлел. Шарик, накачанный ацетиленом, был надёжно привязан мною к ветке «придорожного» куста.  Я осторожно развернулся и не спеша отошёл в сторону, на достаточное расстояние, чтобы понаблюдать за происходящим со стороны…   
        Какое-то время «процессия» приближалась, затем лошадка,  почему-то заволновавшись, вдруг остановилась. Не заподозривший подвоха возница тоже встал и закурил. Наверное, решил дать передохнуть лошадке, а заодно и себе. Меня это не устраивало –  «бикфордов» шнур продолжал тлеть, и хлопок газа  мог произойти не запланированно, т.е. раньше времени. Скорее всего, животное почувствовало посторонний запах в лесу и остановилось. Мужик, закуривший зловонную сигарету, лишён был острого обоняния, но и возможность везти груз по кустам в темноте, его тоже не устраивала. Он прикрикнул на лошадь и, стегнув её по крупу, свободным концом длинных вожжей, заспешил за рванувшим гружёные сани и уже напуганным животным…
          Мощный хлопок взорвавшегося ацетилена произошёл неожиданно для лесного воришки и, также для меня, хотя я ждал его с волнением – гружённая брёвнами повозка с лошадью и мужичком отошла уже на приличное расстояние. Напуганное взрывом газа животное рвануло вперёд, в сторону дома, так сильно, что из саней на снег сползли сразу все брёвна.  Лошадь, не разбирая дороги,  сквозь деревья и кусты, понеслась галопом, легко таща и пустую повозку и своего хозяина, который, не выпуская вожжи из крепких рук, пытался остановить взбесившееся животное. Сначала он бежал, перепрыгивая через кусты и увиливая от деревьев на своём пути, потом, упав на живот и, протащившись довольно далеко по снегу, понял бесперспективность своей затеи, отпустил вожжи. Лошадь, вместе с санями унеслась прочь. А воришка, громко матерясь и оглядываясь по сторонам и назад, скорым шагом пошёл за ней. Он, по-видимому, так и не «вкурил» - что же произошло…
         По деревне прошёл слух, что в лесу, на газопроводе, проложенном невдалеке и под землёй, произошёл взрыв газа. Кто-то поверил в «сказку», многие посмеялись над деревенской наивной простотой.   ЧП с двумя встречными пассажирскими поездами, пострадавшими от колоссального взрыва, причиной которого явилась утечка газа из ближайшего газопровода и,  при этом, произошедшая катастрофа на железнодорожных путях, в конце 80-х годов прошлого столетия под г. Ашой, унёсшая тысячи жизней, научило людей не доверять не проверенным слухам.  А, местного мужика, распускавшего «невежественные» слухи, посчитали совсем «тронувшимся» - в свои, немногим меньше пятидесяти лет, он выглядел на все восемьдесят, из-за отпущенной и неопрятной растительности на своём лице.  То, что его лошадь, с некоторых пор стала отказываться посещать лес – вплоть до того, что ни в какую не шла туда и вставала на дыбы,  опрокидывая сани, также отнесли к странностям поведения её хозяина – совсем измучил  бедную скотину. Жена, незадачливого «расхитителя государственной собственности», крутила пальцем у виска, когда любопытные деревенские «кумушки» докучали её ехидными вопросами о том, зачем же катался её муж на лошади, запряжённой в сани в лес и, почему теперь, та наотрез отказывается возвращаться туда? Ухмылки баб были недвусмысленными, и это сильно злило женщину, и то, как она показывала селянкам неприличный жест, ещё больше раззадоривало последних, и непонятно было: к кому больше отношение имеет женская досада: к своему мужу или к назойливым «кумушкам».   
         Я намеренно в своём повествовании не стал называть имя незадачливого воришки, по многим и понятным для себя и для догадливого читателя причинам…  Хотя, думается мне, что в деревне такое не «зашифруешь» и, если эти строки прочитает кто-то из местных читателей, то догадаются о ком идёт речь в данном повествовании. Но я сразу оговариваюсь: дабы не компрометировать и не ущемлять человеческие чувства и самого «героя», а также его родственников, я, ни за что не признаюсь в их догадках. Сам «виновник», описанных событий, если мозги его на месте и ещё работают, я думаю, поймёт, что нужно уважать своих селян и решать проблемы «на берегу». Конечно, если прочтёт эти строки.
     Засим заканчиваю свои «недетские шалости» и откланиваюсь восвояси. Берегите себя.
        С уважением Ваш Сергей (Келлер) Погребной.   Январь2024 г.