Танцы со смертью

                ТАНЦЫ СО СМЕРТЬЮ.
                1. Начало, как в бульварном романе.
                Любовь выскочила перед нами, как из-под
                земли выскакивает убийца в переулке, и   
                поразила нас сразу обоих!
                М.А.Булгаков
Имя дурацкое - Карина. И я не в тренде. Вообще не знаю где это и не желаю знать. Но у меня есть то, что я не отдам за все золото мира.
Все началось в пятницу, когда народ уже радостно предвкушал зарплату и выходные. В офис резво вбежали веселые парни в камуфляже и балаклавах, положили всех отдохнуть лицом вниз на не особо чистый пол, а директора и вовсе вывели, согнутого в поясном поклоне. После этого несколько дней всех таскали по допросным, задавали вопросы, на которые у младшего персонала ответов не было. И для полного счастья - заморозили счета компании. Зарплата повисла неизвестно где до неизвестно когда. Кто был поумнее и не жил от аванса до зарплаты, теперь, скрепя сердце, одалживал деньги тем, кто ничего не откладывал в кубышку.
У меня заначка была, но не сильно большая, поэтому срочно пришлось озаботиться поисками новой работы, каковую найти легально не представлялось возможным - со старой еще не уволили. То ли собак выгуливать, то ли листовки разносить. Отличная карьера для психолога.
  Пришлось, крепко придавив коленом гордость, чтоб не рыпалась, обзванивать друзей и родственников.
Потому что, для полного комплекта несчастий, на мою голову свалилась Инка.
Вообще-то, звали ее Марина, но еще в школе она была одержима древними индейскими цивилизациями, вечно таскала с собой книжки про инков и ацтеков, поэтому первая часть ее имени оказалась безвозвратно утеряна. После универа Инка съездила-таки к древним пирамидам, но в Египет, откуда привезла какую-то лихорадку и жениха-депутата. От болячки она вылечилась, но вот Вадим оказался неубиваем.
Потом была помпезная свадьба, где мне не повезло быть подружкой невесты. Мало того, что я ненавижу подобные сборища, так еще пришлось досидеть до отбытия молодоженов, уже под утро, когда народ перестал видеть края бокалов. Еле сбежала от шафера, которому непременно возжелалось соблюсти традицию переспать с подружкой невесты.
После этого безобразия мы не виделись почти год. Я человек домашний, поэтому пересекаться с Инкой было негде - в гости она не заходила, меня к себе не звала, а тусовки я упорно игнорирую.
Но потом она появилась у меня в однушке с тяжеленным чемоданом, в котором можно было спрятать аллигатора, и с невероятной расцветки фингалом в поллица. Полночи она, размазывая по лицу пьяные слезы, рассказывала мне о нелегкой судьбе жены олигарха. И конечно, я разрешила ей остаться.
За время своего скоропалительного замужества Инка не научилась работать, зато умела стремительно тратить деньги. Ее карты оказались вдруг заблокированы ( надо же!) и жить нам приходилось на мою зарплату. А вот теперь и ее не стало. А питаться магазинной тушенкой их депутатство не желали.
И вот я обиваю пороги всех контор, где могут пригодиться мои услуги, но мало кто хочет связываться со мной, скандал с моим директором у всех на устах. Как будто это я сбила его с пути истинного.
Уставшая, голодная и злая, захожу в кафе. Денег катастрофически мало, но уж чашку дрянного кофе я могу себе позволить?
Кофе оказывается неожиданно вкусным, но чашка - отвратительно маленькой. Купить еще одну давит жаба, сижу, как дура, разглядывая коричневую кофейную гущу на самом донышке и тут кто-то толкает меня в спину, весьма ощутимо. Чашка выскальзывет у меня из рук и с мстительным звоном падает на пол. Вот черт, придется платить за посуду.
Оборачиваюсь, чтоб наорать на неуклюжего идиота, но меня сгребают в неловкие объятья:
         - Каринка!
         Идиотом окзывается мой бывший однокурсник Сашка. Он всегда был анекдотично неуклюж, отчего вечно влипал в ситуации неловкие, служившие потом поводом для бесконечных шуток.
         - Привет, Саш!- я высвобождаюсь из неожиданных обнимашек.- Ты мою чашку разбил.
         - Да?- искренне удивляется он, только сейчас заметив сердитую барменшу, сметающую в совок осколки. На полу остается безобразное коричневое пятно от кофейной жижи.- Прости, пожалуйста. Давай я тебе кофе куплю и за чашку заплачу, конечно.
Опаньки! Неужели жизнь все-таки зебра, а не вороной мустанг? Конечно, я соглашаюсь. Обрадованный Сашка тащит меня в дальний, самый темный угол зала. По пути мы умудряемся никого не сбить, ничего не уронить и ни за что не зацепиться. С Сашкой, тянущим меня за руку, как мальчишка - машинку за веревочку, это нечто вроде подвига.
Свободный столик тут только один, но мы курсируем не к нему, а туда, где спиной ко мне сидит какой-то парень. Я замечаю только светло-русые волосы, забранные в короткий, какой-то легкомысленно-дерзкий хвостик. Меня бесцеремонно плюхают на стул напротив него.
- Сейчас!- радостно выпаливает Сашка и резво меняет курс обратно к стойке. Видимо, за кофе. Хоть бы представил нас, что ли.
И вот мы сидим, как два дурака. Вернее, нет, это я застываю от неловкой ситуации, а он забавляется. Потому что улыбается, как Буратино из детского фильма - нахально и обаятельно. Не могу сказать, что он красив, но что-то в нем есть такое... неправильное.
Большой выпуклый лоб - скорее признак упрямства, нежели ума. Резко очерченные скулы выпирают по-скандинавски твердо из узкого лица. Чувственно-строптивый рот над жестким подбородком. И неожиданно черные глаза.
Как током меня бьет Цветаевское: "Под крыльями раскинутых бровей - две бездны." Неужели такое бывает в жизни? Я вздрагиваю, как от озноба, сразу и вдруг начинает болеть голова.
Он словно чувствует это и улыбка исчезает, между бровями появляется морщинка. Я сжимаю кулаки, потому что страшно хочется разгладить ее пальцами, вернуть этому лбу его высокомерную гладкость. Что за напасть? Вот только романа мне сейчас и не хватает!
Если бы не вернувшийся Сашка, я бы позорно сбежала, потому что ситуация становится все более неловкой.
- Хельг, это Карина!- так радостно сообщает он, будто эти двое сидели в кафе, специально ожидая меня.
- Ага,- кивает черноглазый Сашке, но почему мне кажется, что это "ага" - ответ на мои мысли?
- Каринка, это Хельг!- будто Президента представляет журналистам. Хотя нет, того и так все знают.
  - Да ну?- я, наконец-то, беру себя в руки. Что это я тут растеклась перед непонятно кем, как мороженое на асфальте.- Пудинг, это Алиса. Алиса, это пудинг.
- Чего?- непонимающе поднимает брови Сашка, литература никогда не была его сильной стороной. А Хельг смеется так искренне и заразительно, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не последовать его примеру. У него очень хороший смех, такой светлый, что ли. Он сразу теряет всю эту свою брутальность и становится очевидно, что он младше меня на несколько лет. Фу, чуть на мальчика не запала. Зудит телефон. Это Инка, но я сбрасываю вызов, потому что мне нечего ей сказать. Работу я не нашла, а слушать ее причитания я сейчас просто не могу.
- Забудь, - бурчу я и тут барменша приносит поднос с восхитительно ароматным кофе и -о,чудо!- с бутербродами на тарелке. Кажется странным, что нам подают заказ на стол, тогда как все остальные самоообслуживаются. Но по настороженным взглядам девушки на Сашку, я понимаю - он тут не первый раз и она просто бережет чашки.
Зацепляюсь взглядом за смеющиеся черные глаза. Похоже, мы думаем одинаково - доверять Сашке посуду нельзя. Побьет. Однозначно.
Хельг берет свой кофе и я снова вздрагиваю, на этот раз от восторга. Не знаю, почему, но меня всегда привлекают красивые мужские руки. Его руки для меня божественны - с широкими ладонями и длинными нервными пальцами музыканта. Кажется, я краснею, потому что в лицо словно жаром от костра полыхнуло. Ну, да, грешна, обожаю мужчин с красивыми руками. Кто на что смотрит. Поднимаю глаза и снова наталкиваюсь на хитрющую улыбочку, словно он знает, о чем я думаю. Вот теперь я точно краснею, потому что гореть начинают не только щеки, но и уши.
- Слуууушай, Хельг, а ведь Каринка тебе подойдет,- невпопад говорит Сашка и я чуть не выплевываю кофе, который только что глотнула, чтобы спрятаться за чашкой от этих насмешливых черных глаз.
- Возможно,- непонятно отзывается мой новый знакомец, но на меня, слава богу не смотрит, разглядывая улицу за огромным окном кафе. Наверное, поэтому мой кофе не выфыркивается прямо на него, а с трудом проглатывается.
- Я никуда подходить не собираюсь, - заявляю я и вгрызаюсь в бутерброд, жмурясь от наслаждения. К вечеру очень хочется есть, особенно, если не завтракал. И если дома шаром покати. И Инка, наверное, голодная, даже макарон себе не сварила, заррраза. От этих мыслей бутер моментально теряет свою недавнюю прелесть и становится чуть вкуснее подошвы. Впрочем, не пробовала. Пока. Но еще немного, и придется.
Тут звонит уже Сашкин телефон, едва глянув на него, он срывается с места, бросив:
- Хельг, развлеки девушку! Только не приставай!
Едва Сашка исчезает за дверью кафе, мой новый знакомый, перегнувшись через столик, спрашивает меня с совершенно серьезным видом:
- Ты целоваться умеешь? Могу научить...
Все это так по-дурацки нелепо, что я не могу сдержать смеха:
- Чего?
- Уже люблю, уже хочу,- все так же серьезно отвечает он, но в глазах его скачут веселые чертенята.
- Болван,- отвечаю я, но почему-то не злюсь и не смущаюсь. И голова больше не болит, вот чудеса.
- Тебе работа нужна?- вдруг говорит он и мое веселье сходит на нет.
- Какая работа?- осторожно спрашиваю я. Может, он маньяк? Тед Банди тоже умел очаровывать девушек и чем это для них обернулось?
- Я художник,- говорит Хельг и я ему верю практически сразу. Руки музыканта не лгут, только вместо песен они создают образы.- Мне нужна натурщица. Поступил заказ, а я не могу никого найти, все какие-то доходяжистые.
- Какие?- не понимаю я.
- Дохлые,- вдруг сердито заявляет он.- Тут нет, тут много, а там вообще, как доской всю жизнь били,- он последовательно показывает руками талию, грудь и бедра.
- На себе не показывай,- я уже не могу удержаться от смеха.
Он с недоумением опускает глаза на свои руки, прижатые к бедрам, и спрашивает все так же серьёзно:
- Думаешь, там вырастет, а тут исчезнет?- на губах играет мягкая полуулыбка, от чего скулы становятся резче, а в уголках рта появляются ямочки. Хорош, чертяка! Стоп, не для нас этот экзотический фрукт, вон сколько девиц бросают в нашу сторону ревнивые взгляды.
- Я вообще-то психолог,- брякаю я невпопад.
- Да мне все равно, мне просто девушка нужна.
Я опять не знаю, что сказать. Послать его и уйти гордо помирать от голода вдвоем с Инкой? Он снова кладет руки на стол и они начинают танцевать - тонкие нервные пальцы словно живут собственной жизнью, и я не могу оторвать от них взгляда. Это так завораживающе прекрасно, что я не сразу понимаю, что Хельг продолжает говорить. С трудом ловлю ускользнувшую от меня нить разговора.
- ... даю тебе честное слово, что во время работы я совершенно безобиден - никакой эрекции! - он замолкает и краем глаза я вижу, что руки тоже затихли. Это когда мы уже договорились до полового воспитания?
- Да?- туплю я, чтобы сказать хоть что-то. Потому что все мои мало-мальские умные мысли исчезли напрочь.
- Ты не пожалеешь,- обещает он.
- Пожалею,- уверенно говорю я, потому что понимаю - влюбляюсь как дура, с первого взгляда. Ведь совершенно ясно - не моего полета сия птица.
- Моя королева,- улыбка становится победной и эти сводящие с ума пальцы нежно проводят по тыльной стороне моей ладони. Вот блин, по спине бегут мурашки! Заррраза! Убираю руку, чтобы не вцепиться в него, как утопающий в спасательный круг.- Завтра в девять.
- Утра, надеюсь? По ночам я сплю,- я злюсь. Надо бы на него, но он-то не виноват, поэтому раздражение мое обращено на меня.
- Конечно!- ах, как вы могли подумать, что я заманиваю вас в логово разврата - именно так он сейчас выглядит. Но эта лукавая полуулыбка на полных губах торжествует - попалась!
- Хорошо,- говорю я, твердо зная, что никуда не пойду, потому что в голове начинает тревожно звенькать сигнал от инстинкта самосохранения.
- И даже не спросишь, куда?- хитро щурится он.
- Сам сейчас скажешь,- лихо выкручиваюсь я.
- Точно,- передо мной, словно из ниоткуда, падает на стол визитка.- До завтра,- он резко встает и выходит из кафе - идеальный мужчина с походкой танцора и все женские взгляды с тоской смотрят ему вслед. И я не исключение. Точно, дура.
Пару минут сижу, бездумно допивая кофе, потом до меня доходит - оба кавалера смылись, не заплатив. Еле сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться, но не могу спрятать улыбку. Со стороны может показаться, что я счастлива от встречи с Хельгом, на самом деле смешно мне от собственной доверчивости. Вот молодцы - и поели, и повеселились за мой счет. Господи, лишь бы денег хватило, а то стыдно-то как!
Тут же, словно подслушав мои терзания, у стола возникает давешняя барменша:
- Что-то еще желаете?
- Нет, спасибо. Сколько с меня?- жду с замиранием сердца.
- Да что вы?- вдруг удивляется она.- Олег Николаевич всегда сам платит за себя и своих гостей.
Вот заррраза, да он идеален!
- Да? Тогда еще кофе и ... пироженое,- мстительно закзываю я.- И мороженое.
Взгляд девушки становится предупреждающим - не наглей!- и я торможу. Она вежливо кивает и уходит.
Сижу, растерянная и злая - что же это было? Познакомили меня с красивейшим мужчиной в моей жизни, завтра мы встречаемся, а мне плохо, как с похмелья. Олег Николаевич, фу-ты ну-ты, ножки гнуты. Ох, нет, ноги шикарные... Стоп! Стоп-стоп-стоп! Не моё! Визитка по-прежнему лежит передо мной на столе. Просто - "Хельг." Беру ее и переворачиваю. Так и есть - адрес и телефон. Перечитываю несколько раз, будто это поможет мне избавиться от внезапного наваждения.
Решение возникает сразу, но я оттягиваю его воплощение в жизнь, смакуя приятные воспоминания. В конце концов, могу я помечтать! Вот сейчас я позвоню ему и скажу, что передумала. Или мне вдруг предложили работу и я буду занята. Или что я - дура, и хочу его видеть прямо сейчас. Ага, Сивка-бурка, встань передо мной! Боже, куда меня несет!
Нет, для моего же душевного равновесия следует отказаться от этой сомнительной работы. Мы даже об оплате не договорились. Стоять перед ним часами, пуская слюни на недоступный, но не менее желанный кусочек сыра - на это я не способна. Я точно сделаю какую-нибудь глупость.
Тревожный звоночек в моей голове становится тише - значит, я права. Хельг опасен. Все равно у нас ничего не будет, даже ежу понятно - я ему не пара. Вот только... Позвоню, откажусь, ещё раз услышу этот низкий, глубокий голос, от которого что-то дрожит в груди, словно нечаянно задетая струна.
Уже взяв в руки телефон, понимаю, что Хельгу не позвоню, потому что там уйма пропущенных от Инки. Как я умудрилась включить беззвучный режим? И что такого случилось? Мечты об идеальном мужчине тихо тают под ветром реальности. Если Инка оборвала телефон, случилось что-то из ряда вон выходящее.
Набираю Инку, но она не отвечает. Тревога превращается в панику. Если Вадим вознамерился вернуть потерянную игрушку, он способен на все. Домой мчусь, как угорелая, тревожная кнопка в мозгу вопит не затыкаясь.
Дверь в квартиру не заперта, вещи разбросаны, под ногами громко хрупают осколки моей любимой хрустальной вазы.
- Инка! - осторожно зову я, в разгромленной квартире тихо, зато из ванной доносится прерывистый всхлип. - Открой!- я дергаю запертую дверь.- Инка, это я, открой мне, малыш!- сбавляю обороты, но сердце бухает, как сумасшедшее. Да что он с ней сделал, депутат хренов?! Хлипкая защелка не выдерживает меня и вылетает вместе с шурупами.
Инка сидит в ванне, прячась за измазанной кровью занавеской. Очередной фингал уже наливается лиловым цветом, губа разбита, из носа течет кровь, которую она пытается остановить моей новенькой футболкой. Ну, уже не новенькой.
- Вадим?- задаю я ненужный вопрос, на который и так знаю ответ.
- Я на развод подала...- сквозь скомканную тряпку, бывшую когда-то веселенькой футболкой, сообщает Инка.
- Молодееец...- по моему тону понятно, что это не похвала. А, пошла и просто развелась с депутатом и олигархом! И полцарства в придачу!- Ты совсем дура? С такими так просто не прощаются!
- Я сказала, что мне ничего надо!
- И?
- Там на меня что-то записано... Я не помню, что... Он сказал, что скорее станет вдовцом... Но лучше мне вернуться... я дура... и ничего не умею.. и все такое...- вслипывания превращаются в истерику.
Я помогаю непутёхе привести себя в порядок, обрабатываю раны, потом Инка засыпает от щедрой порции коньяка (последнего). Бездумно привожу квартиру в пристойный вид, для этого потребовалось два больших мусорных мешка. Пытаюсь починить защелку на двери ванной, но выдрала я её качественно, поэтому бросаю это гиблое дело. И дураку понятно, что мы, психолог и непутёха, ничего не сможем сделать против Вадимовых денег и связей.
Сижу на кухне, допивая коньяк и не имея ни малейшего плана на будущее. Нет, моя жизнь, все-таки вороной мустанг, несущийся прямо к пропасти. И тут оживает телефон. Незнакомый номер. Обычно я их игнорю, но тут что-то толкает меня под руку и я отвечаю:
- Да?
- Кара?- низкий грудной голос как электрошок. Я вздрагиваю и застываю.- Ты в порядке?
- Да...- в горле ком от невыплаканных слез и собственного бессилия.
- Сашка дал твой номер...- Хельг неожиданно серьёзен.- Я подумал... Вдруг ты обиделась? Я иногда бываю совершенным придурком...
Что-то тяжелое, липкое, ворочавшееся весь вечер у меня в груди, вдруг уменьшается, истончается, исчезает. Сразу дышится, словно этот невидимый гадостный ком, раньше перекрывавший воздух, растворяется от голоса Хельга.
- Совсем чуть-чуть...- я тихо смеюсь, потому что ничего не изменилось, пропасть все ближе, но падать в нее теперь намного легче.- Но тебе идет.
- Быть придурком?- а вот это уже Хельг из кафе, я словно в реале вижу его улыбочку с ямочками в уголках рта. Который я хочу поцеловать. Прямо сейчас. Безумие какое-то!...
- Ты очень обятельный придурок,- говорить с ним, не видя его, оказывается легко.- И ты сам это знаешь.
- Быть смешным придурком весело. Я совершенно тащусь от этого. На мне слишком много завязано, я устаю быть серьёзным.
- Ладно,- снова фыркаю я.- Со мной можешь быть кем угодно.
- Ловлю на слове!- мы смеемся и мне становится лучше, хотя ситуация так и осталась откровенно дерьмовой.- До завтра?- после краткой, почти неощутимой паузы, спрашивает Хельг и я вдруг понимаю, что он правда хочет видеть меня. Зачем? Но на меня словно падает солнечный луч, потому что я хочу того же.
- Да,- говорю я и быстро отключаюсь, чтобы не ляпнуть лишнего.
Утром, прежде чем уйти, бегу в аптеку и трачу последние деньги на всякие средства при травмах. Аптекарша смотрит на меня с подозрением, пытаясь решить - меня это побили или я кого-то. Оставив Инке миллион инструкций, получив от нее такое же количество обещаний не высовывать носа из дома, уезжаю к Хельгу. Всю дорогу меня лихорадит, пару раз я уже почти возвращаюсь домой, но призрак вынужденной диеты настойчиво пихает меня в спину - иди уже!
Старый дом с лепниной по фасаду, тяжелая дверь, которую можно открыть только двумя руками, лифта нет, у витой лестницы вычурные перила из темного металла. Чугун? Вот и нужная квартира, конечно, на пятом этаже. Стою, пытаясь восстановить дыхание, чтобы не выглядеть красной и растрепанной, но чувствую, что без толку. Ладно, жму на кнопку звонка, понимая, что еще чуть - и я позорно сбегу.
- Заходи!- кричит он.
Толкаю дверь и делаю шаг в его квартиру. И понимаю, что Смешной Придурок за ночь не исчез. Потому что я чуть не носом упираюсь в Хельгов голый живот. Спасибо, что не ниже. Вот прямо сейчас ему совершенно резко понадобилась какая-то хрень из антресоли над входной дверью! С трудом сдерживаюсь, чтобы не укусить его - а хочется до жути, ведь он специально меня провоцирует!
Поднимаю голову и встречаюсь с насмешливыми черными глазами. На мерзавце только линялые и заляпанные краской джинсы, и он словно спрашивает:"Нравлюсь?" И ведь знает ответ, заррраза!
Но сегодняшние симптомы безумия почему-то проявляются слабее, потому что я усмехаюсь моей особенной кривой ухмылкой и говорю почти спокойно:
- Привет, милый!- обхожу низкий табурет, на котором он стоит и прохожу в квартиру.
Спиной чувствую его довольный веселый взгляд. Хельг спрыгивает на пол легко, как большой, но очень ловкий кот. И взгляд у него такой же хитрющий.
- Ну, как?
- Миленько, - так же неискренне отвечаю я. Понятно что не о квартире спрашивает.
Кажется, это называется студия. Я бы сказала, что это квартира- стадион. Она разделена на зоны по логике самого хозяина, мне совершенно чуждой. Такое ощущение, что она занимает половину всего верхнего этажа. Кажется, я попала в пентхаус. Или нет? Кто их разберет, этих художников?
Все окна плотно зашторены, с улицы не проникают звуки мегаполиса, к которому я так и не привыкла. Лампы под потолком не горят, зато полно светильников, торшеров и просто настольных ламп, и те включены не все. Поэтому разглядеть обстановку не представляется возможным.
Мне всегда казалось, что художники - люди, к быту не приспособленные, но тут идеальный порядок, ужасающе-педантичный.
- Пойдем,- не дает мне расслабиться Хельг, хватает за руку и тащит в глубь своего неправильно-аккуратного логова.
- Ты как Дракула,- говорю я и он внезапно останавливается.
На лице его такое обиженное выражение, что я не могу сдержать смеха.
- Чего это?- надувшись, спрашивает он. Сейчас он похож на мальчишку, игрушку которого не оценили.- Чего это я - Дракула?
- Да дом у тебя...- я не могу подбрать слов, чтоб не обидеть его еще больше.
- Нормальный дом,- бурчит он и тянет меня дальше, лавируя между беспорядочно расставленной мебелью. Хотя в его понимании, наверное, все стоит на своих местах.
Наконец, мы попадаем в зону собственно студии. Вот тут присутствует хаос в его первозданном виде - все разбросано, раскидано и разваляно. Но наверное, и в этом есть какая-то система, которую мне не понять. Хельг выпускает мою руку и исчезает за углом огромного антикварного шкафа, быстро возвращается и швыряет мне простыню:
- Раздевайся.
Это совсем другой мужчина, новый для меня - серьёзный, сосредоточенный, отстраненный какой-то. Даже взгляд совсем другой - острый, словно нож, не буду слушаться - голову с плеч. Мигом становится не до смеха, видно, не шутил, когда говорил, что во время работы ему не до флирта. Повинуясь небрежному жесту "пошла,мол", иду за веселенькую китайскую ширму и раздеваюсь. Чувствуя себя словно в бане, путаясь в простыне, боком выхожу к Хельгу. Он уже возится с мольбертом, и мне кажется, что на него он смотрит с большей теплотой, чем на меня.
Потом начинается пытка. Ему не нравится как я сижу-лежу-хожу- стою. Через несколько ужасных часов я перестаю замечать падающую периодически простыню и начинаю молиться, чтоб ему не пришло в голову подвесить меня. Ладно, если за ногу, лишь бы не за шею.
Я уже не смущаюсь, что хожу голая, волоча за собой то тряпку, то какую-то палку, то вовсе неопознанную хрень перед самым красивым мужчиной в мире, потому что я его ненавижу. Я устала, я голодна, я хочу в туалет, и я боюсь этого безумца, который никак не может найти то, что ищет.
Когда он, виртуозно ругаясь, исчезает в недрах этого лабиринта, который называет домом, я кидаюсь на поиски ванной. Она оказывается буквально в двух шагах от студийной зоны и от этого я становлюсь еще злее. Что, сложно было отпустить меня хоть на несколько минут? Едва успеваю привести себя в порядок, как он орет:
- Кара!
Надо идти, это работа, я на нее подписалась, но я не могу. Я стою, вцепившись обеими руками в раковину и тупо смотрю, как льется вода из крана. Я не могу отцепиться, потому что тогда я рухну. Сколько часов, дней, лет я здесь?
Хельг врывается в ванную.
- Кара, какого...
Я пытаюсь поднять голову, но меня намертво загипнотизировала текущая из крана вода. Я безумно хочу пить, но не могу нагнуться, чтобы достать воду губами, и не могу зачерпнуть ее ладонью.
- Пожалуйста...- пытаюсь сказать я, но из горла вырывается омерзительное карканье.- Пить,- почти говорю я.
Хельг хватает меня, отдирая от раковины, и это уже не тот человек, что издевался надо мной много часов подряд.
- Дура!- орет он.
Потом меня пихают в душ, растирают жесткой мочалкой,  колючим полотенцем, заворачивают в большой мужской халат и бросают на диван. Мне кажется, что у меня болит все. Но я хотя бы больше не мучаюсь от жажды. Правда, вкус шампуня мне не понравился. Ловлю себя на том, что начинаю оживать, потому что улыбаюсь.
Прибегает Хельг с полным подносом снеди, но я хочу только чаю, огромная чашка с которым пахнет травами, странно, но необычайно аппетитно.
- Кара, я прошу тебя...- он запихивает мне в рот бутерброд с колбасой.- Если устала - говори! Какого ты молчала! Да я больной на работу, моего темпа не выдерживает никто. Я могу не есть, не спать, вообще, как робот.
- Это я уже поняла,- бурчу я свозь непрожеванный бутерброд.- Ты псих.
- Ага,- он широко улыбается и я замечаю острые звериные клыки. Странно, они его не портят, но ассоциации с Дракулой возвращаются.
- Ты прав, надо было попросить передышку. Но я не умею просить...- сознаюсь я.
- Можешь завтра отдохнуть, все равно ничего не получается,- признается он.
- Я уже в норме,- почти правда. Еще пара улыбок и я отдам себя в его рабство, даже с веслом буду стоять сутками. Хотя нет, это из скульптур.- Если бы ты сказал, чего хочешь...
- Да я и сам еще не знаю,- он с ногами залезает на диван напротив и между бровями появляются морщинки, он сейчас недоволен собой.- Это приходит вот так,- он щелкает пальцами.- В самый неожиданный момент.
Мы устали оба от того, что ничего не получается, от моего внезапного ступора, от бесплодных поисков образа, его руки утратили свою экспрессию и жестикуляция стала скупой и скучной. Но я по-прежнему не могу отвести от него глаз, он притягивает и пугает меня до дрожи в коленках. Хельг замечает мое повышенное внимание и дурашливо показывает мне язык - узкий розовый кошачий язык. Сходство с котом становится таким явным, что я хохочу, Смешной Придурок возвращается и в комнате становится светлее.
- Что такое?- противно усмехается он.
- Ты меня смущаешь,- неожиданно для самой себя заявляю я.
Он смотрит на меня, как на экзотическое насекомое, вдруг обнаруженное на кухне. Указательным пальцем начинает постукивать себя по виску - он часто так делает, но я еще не понимаю, что означает этот жест. Похоже, мне придется выучить целую энциклопедию его жестов.
- Я?- ехидно интересуется Хельг.- Тебя? Смущаю? Это не ты болталась тут передо мной весь день в чем мать родила, испытывая мое терпение?
Он ждет ответа, но я чувствую, как лицо начинает гореть. Краснею, как школьница, случайно зашедшая в мальчуковую раздевалку.
- Ты сам велел,- бурчу я, но даже мне понятно - жалкое оправдание.
Я не успеваю заметить, как он это делает, но Хельг стремительно оказывается на корточках прямо передо мной, так близко, что нужно только протянуть руку и можно коснуться его лица и разгладить этот нахмуренный лоб. Еле сдерживаюсь, чтобы этого не сделать.
- Ты не была против,- тихо говорит он и я молчу, потому что возразить-то нечего.
Он слишком близко, словно провоцирует меня - дотронься и возьми, рискни, ну же! Я молча отказываюсь, не двигаясь и, кажется, даже не дыша. Хельг, словно чувствуя мой молчаливый ответ, так же стремительно встает и куда-то уходит, бросив небрежно:
- Я вызову такси, уже поздно ехать на метро.
Без него сразу возвращается способность дышать, но я по-прежнему вся горю. Мне показалось или я только что отвергла самого красивого мужчину в своей жалкой жизни? Вот дура!
Он провожает меня до машины, но прежде, чем я открываю дверь, вдруг обнимает и прижимается своим лбом к моему. Стоит, закрыв глаза, словно пытается прочитать мои мысли, потом так же резко отстраняется и я снова сгораю в черных, как маслины, глазах.
- Я приеду завтра,- неожиданно даже для себя говорю я и он улыбается, как мальчишка, выцыганивший-таки новую игрушку.
В машине еле сдерживаюсь от желания обернуться и посмотеть - ушел? Или смотрит вслед. Ловлю в зеркале веселый взгляд шофера и смущенно улыбаюсь.
Пока мы едем по городу, который никогда не спит, есть время подумать. Чего я ломаюсь, собственно говоря? Мне нравится этот мужчина, несмотря на все его прибабахи. То, что я старше, мне откровенно начхать, я же не малолетку совращаю! Да и иногда Хельг кажется мне взрослее меня самой. Вряд ли у нас получится что-то серьезное, мне кажется, он не создан для моногамии. Но почему бы не побыть просто счастливыми, хотя и временно? Будет что вспомнить потом. Тьфу, этак я до мемуаров на пенсии скоро додумаюсь!
Квартира встречает меня тихой тьмой, из которой вырывается сдавленый Инкин голос:
- Не включай свет!
- Что опять?!
- Вадим охрану приставил, вон, в машине,- Инка стоит у окна, я подхожу и в машине у подъезда вижу яркий огонек сигареты.
- Ты уверена, может...
- Это наша машина, на ней охрана ездит,- перебивает меня подруга.
- Час от часу не легче,- вздыхаю я. Что делать с Инкиным вконец оборзевшим мужем, я представляю себе плохо.- Давай чаю попьем и спать,- устало говорю я.
- А ты-то как?- спохватывается Инка.
- Устала. Зверь, а не мужчина.
- Чего?- подружка пытается подавить смешок, но не удерживается и хихикает.- Вы чем там занимались весь день, стесняюсь спросить?
- Всем, кроме того, о чем ты подумала,- хорошо, что она смеется.
Зашториваю окна и включаю свет. Мда, мази помогли не очень, Инка по-прежнему сверкает фингалом так, что страшно на нее смотреть.
Потом мы пьем чай и я рассказываю ей о дне с Хельгом, стараясь, чтобы это было забавно. Инка веселится и резюмирует:
- Срочно - секс!
- Чего?- тут уже ржу я. Вот и поговорили, блин!
Перед сном достаю из сумочки телефон и замечаю в ней плотный белый конверт, которого раньше не было. Деньги. Много. Сижу на кровати и пялюсь на денежный пресс, из кухни приходит Инка и присвистывает:
- Не хило нынче художники платят моделям!
- Это, наверное, просто оплата вперед...- неуверенно говорю я.
- А вы о чем договаривались?- спрашивает подруга, но я молчу. - Мдаааа... Я, конечно, плохо лажу с финансами,- признается она.- Но ты, похоже, совсем не ладишь с головой. Как можно пойти на работу, не узнав о зарплате?
- Не знаю,- мне стыдно и противно от самой себя.- Он меня заколдовал...- даже мне понятно, как жалко это звучит.
- Так хорош?- хитро кривится Инка - улыбаться ей больно.
- Оооох!- я падаю лицом в подушку, деньги фантиками разлетаются по комнате. Инка собирает их, стараясь не ржать слишком громко - ночь на дворе, а слышимость в моем доме ого-го какая.
Засыпаем с трудом. Я боюсь увидеть во сне Хельга, но, измотанная физически, сплю без снов.
Ровно в девять жму кнопку звонка его квартиры. Дверь открывается сразу, словно он стоял там и ждал.
Сегодня меня встречает ярко-желтый зверь неопознанной породы, покемон, что ли. Хельг в этом дурацком комбезе с капюшоном уже не выглядит секси. Это СП - Смешной Придурок.
- Так не смущаю?- вместо приветствия осведомляется он и я не могу сдержать смешка.
- О, боже!- я протискиваюсь мимо покемона в квартиру, но он хватает меня, поднимает так, чтобы мое лицо стало на одном уровне с его довольной физиономией:
- Скучала?
- Есть немного,- я все еще не готова так просто сдаться.
Он отпускает меня так резко, что я прыгаю на пол, а не встаю.
- Крутая пижамка,- подначиваю я, но он подбоченивается, как дАртаньян и тыкает в меня воображаемой шпагой:
- Еще слово, каналья, и я сниму ее прямо здесь! А там только я!
- Угомонитесь, сударь!- сердиться на СП совершенно бессмысленно.- Что сегодня будем делать?
Он переключается мгновенно, как телевизор с одной программы на другую. Это другой Хельг - колдун, создающий на полотне иную реальность. Сегодня на мне бирюзовый купальник (когда он его купил? или у него тут где-то костюмерная спрятана?), за который зацеплены разноцветные прозрачные ткани. Что ж, не голышом - уже хорошо. Он крутит меня и так, и этак, хмыкает, бормочет, поправляет, заменяет один платок на другой. И наконец, успокаивается. Падает на диван, раскинув по спинке молчащие сегодня руки - нынче он крайне скуп на жесты.
- Танцуй!
Я говорю "пфе!" и не двигаюсь. Цыганочку с выходом, что ли, сплясать? Опять он усыпил мою бдительность и вылез Тиран И Деспот.
- В чем дело?- раздражение в его голосе не наигранное, он действительно не понимает, почему я стою столбом.- Я что, о многом прошу?
- Я без музыки не могу,- объясняю я ему. Сам, что ли, не соображает?
Хельг хмурится, постукивая себя пальцем по виску. Намекает, что я туплю? Ну, танец живота перед покемоном, как-то мало вяжется с вдохновением, по-моему. Хотя, что я понимаю в художниках? И этого-то едва знаю.
Он встает и уходит. Стою, чувствуя себя неловкой дурочкой. Возвращается через несколько минут, уже в джинсах и полурасстегнутой рубашке, с пультом в руках. Снова садится и нажимает на кнопки на пульте. Вдруг со всех сторон начинает звучать музыка. Мужской голос поет без слов, так странно и огненно, будто это его душа то плачет, то смеется.
Я выпадаю из этого мира, я не понимаю, что происходит. Но вместо спинного мозга у меня туго натянутая струна, которая дрожит и поет вместе с этим голосом. Я закрываю глаза и музыка сама управляет моим телом. Я ничего не делаю, за меня танцует тот, кто поет. Я - марионетка в чутких пальцах кукловода, мне нужно только дать ему волю и он все сделает за меня. И я покорно следую за ним, то ускоряясь, то застывая неподвижно, я - больше не я, я лишь продолжение этой магии.
- Открой глаза...- тихо говорит Хельг и я послушно исполняю его волю. Теперь я танцую только для него. Нет, не так - теперь мной танцуют только для него. Как-то сами собой руки стали срывать и откидывать разноцветные ткани, прикрывавшие мое тело. Это уже не я и мне  незнакома это танцующая женщина, словно кто-то вселился в мое тело. И она сводит с ума не только меня.
"Он смотрит... Ах, как он смотрит! Двигайся, девочка, танцуй! Награда не заставит себя ждать... Он сделает все, что ты пожелаешь..."
Этот вкрадчивый голос пугает меня, но, может, мне это только кажется?
Мне жарко, кажется,что я танцую в самом сердце пылающего костра.
И Хельг не выдерживает. Он распинает меня прямо на полу и врывается в мое тело мощными ударами, словно таранит ворота вражеской крепости. И я не сопротивляюсь, а вовсе даже наоборот. И ощущение, что я лежу на пышущих жаром углях становится все сильнее.
Я  на полу, музыка стихла, а я даже не заметила когда. Хельг сидит рядом, отвернувшись, обхватив колени руками. Черт, я опять голышом, а он даже не разделся толком.
- Я извиняться не буду,- вдруг говорит он, не поворачиваясь ко мне.
Это он так стесняется, что ли? Чувствую себя гусаром, совратившим трепетную девицу.
- Совсем дурак?- весело говорю я и он тут же оборачивается. Боже, да он и впрямь смущен! Вот дает!
- Не злишься?- да он, кажется, искренне удивлен.
- Точно - Совсем Дурак!- еще одна его ипостась - СД. Я совсем не элегантно собираю свои бренные останки с пола, вытаскивая из-под попы кисть. Как она сюда попала?
- Я как только тебя увидел, решил, что ты моя.
- Зачем?- я перебираюсь на диван и закутываюсь в какой-то плед. Мне надо прийти в себя, мысли все еще плавятся от пережитого экстаза. И этот голос... Что на меня нашло?
- Ты моя!- вот упрямец.
- Я старше тебя. Может, найдешь себе крошку помоложе?
- Зачем?- он изумляется так искренне, что я улыбаюсь.
- Они лучше поддаются дрессуре. Будут делать все, что захочешь.
- Да ну,- он так забавно морщит нос, что я с трудом заставляю себя сидеть на месте. Желание прыгнуть на него и зацеловать становится нестерпимым.- С ними неинтересно. Проще резиновую купить...
- Она готовить не умеет.
Мы смотрим друг на друга. Первой начинаю смеятся я, он недолго сопротивляется, но вот мы уже хохочем оба. Перед глазами у меня стоит резиновая Барби с поварешкой в одной руке и скалкой в другой. Нет, тут Хельг прав - это не его уровень.
Он опять усыпляет мою бдительность и я не успеваю опомниться, а он уже рядом и наш первый поцелуй, и по телу бегут мурашки, и у меня голова кружится. С трудом отстраняюсь. Не должен на меня так действовать мужчина, что за дурман на меня находит, когда я рядом с Хельгом?
- Ты моя,- уже спокойней, чем в первый раз, повторяет он.
Я молчу, потому что согласиться не могу, но и возразить мне нечего. Сегодня мы больше не работаем, нам не до того.
- Я теперь знаю, что написать,- говорит он мне, провожая ночью до машины, но на мои просьбы сказать что именно, только улыбается. Вот заррраза!
Машина с Вадимовыми охранниками по-прежнему стоит под моими окнами и один из них вежливенько так раскланивается со мной. По-моему, это издевка.
- Тебе надо уехать,- говорю я Инке.- Я не смогу тебя защитить, пусть адвокаты работают.
- Ага,- уныло соглашается она.- Куда?- ответа у меня нет.
Мы пытаемся что-нибудь придумать, но найти место, неизвестное Вадиму, не можем. К тому же отправлять Инку куда-то одну бесполезно, зная ее полную неприспособленность. Спать ложимся в полном унынии. Ночью мне снится сон. Нет, не эротический.
Полутемный коридор. С одной стороны - глухая стена, с другой - бесконечные арки с завешенными проемами. Ветер трогает тонкие ткани, они развеваются красиво, как в кино, но мне страшно. На стенах - трепещущие огоньки факелов, темнота от их сквознякового танца то угрожающе сгущается, то меркнет ненадолго. Я иду мимо этих арок и браслеты на ногах и руках звенят торжествующе.
Но мне страшно! Словно впереди ждет меня какой-то ужас, с которым мне не совладать.
"Танцуй, девочка..."- шепчет голос за моей спиной.-" Он не сможет тебе отказать..."
Я не хочу идти по этому бесконечному коридору, я не хочу слышать это вкрадчивый, страшный голос, я не хочу!... Но не могу остановиться. Я не хочу, не хочу, не хочу. Это просто сон, но мне никак не вырваться из него. Страх перерастает в липкий удушающий ужас, я задыхаюсь, пытаюсь остановиться, но кто-то толкает меня в спину и... я просыпаюсь.
Это просто кошмар. Я часто вижу сны, которые потом долго не могу отделить от реальности. Иногда они бывают пророческими - просто место, в котором я не бывала раньше, а потом, попадая туда, я понимаю - это мне уже снилось. Но такого сна, из которого я никак не могла бы вырваться... Нет, такого еще не было. Видно, вся эта ситуация с Инкой так на меня подействовала.
Утром, у знакомой двери, не успеваю даже руку протянуть к звонку - она резко распахивается и Хельг рычит:
- Ты еще не поняла, что эта дверь не запирается?- понятно, сегодня ТИД - Тиран И Деспот.
- И я тебя люблю, милый!- я чмокаю его в губы нарочито звонко, чтобы откровенно выбесить. Но он мгновенно меняется, усмехается особенно гадко и, забросив меня на плечо, тащит в спальню. Почему я все время ему проигрываю? И почему мне это так нравится? Неужели влюбляюсь по-настоящему? Ой, не надо мне этого!
Надо отдать ему должное: любовник он восхитительный - все время разный. То почтительно-нежный, и тогда я чувствую себя богиней, которой поклоняются, то настойчиво-жесткий, и в такие моменты я словно вживую ощущаю на шее рабский ошейник.
И вот он лежит рядом, подпирая рукой голову и смотрит так, что я готова простить ему все грехи этого мира. И ведь не красавец в общепризнанном стиле, но так обаятелен и столько в нем огня - то скрытого, то взрывающегося, что я не могу понять, почему поклонницы не стонут хором под его окнами.
Он прикусывает нижнюю губу и опять я вижу эти острые клыки. Что-то его тревожит, потому что он прокусывает губу и появляется капелька крови.
- Шшшш...- успокаивающе говорю я и, приподнявшись, слизываю алую каплю.- Ты чего, вампирюга?
Он отшатывается и брезгливо морщится:
- Ты чего Сумёрок начиталась? Или насмотрелась?
- Ну, читала,- сознаюсь я.- Иногда смотрю, под нудное настроение. А ты чего взвился?
- Бесит,- емко говорит он.
- Ну, и ладно,- покладистая я.- Чего злиться-то? Если у тебя такой прикус?
- Достали,- бурчит он уже спокойнее.
- Бабушка, а зачем тебе такие острые зубы?- голосом маленькой девочки спрашиваю я и он перестает дуться.
- Чтобы съесть тебя!- рычит он и я распадаюсь в пыль от глубоких хрипловатых ноток в его голосе. Ему бы пением заниматься, а не... Стоп, тогда бы мы никогда не встретились! Осторожнее с желаниями!
Работа сегодня не ладится. Я рассеянна, он хмур и недоволен.
- О чем ты думаешь?- бурчит он.
- Об Инке,- сознаюсь я. Он бросает кисти и скрещивает на груди руки.
- Ты обо мне должна думать, а не черт знает о ком!
- Инка моя подруга и у нее неприятности. Она разводится с депутатом.
Как-то незаметно мы оказываемся на диване - я сижу, он лежит, положив голову мне на колени. Я рассказываю историю Инкиного замужества, он слушает так внимательно, словно это увлекательнейший роман. Хельг соглашается, что подруге надо уехать, пока муж не натворил чего похлеще синяков.
- Куда я ее отправлю?- меня бесит собственная беспомощность.- Она же лохопедра!
- Ктоооо?- не понимает он.
- Она беспомощная совершенно, даже в магазин не сходит. Нет, сходить-то сходит, но принесет манго и куриные лапы. Абсолютно неприспособленный к реальной жизни человек.
- Надо с ней кого-то послать, чтобы присмотрел.
- Надо,- на меня накатывает уныние.- Этот кто-то - я.
Но, хоть я и понимаю. что мне никуда не деться, я не хочу никуда ехать, я уже попала в зависимость от этого мужчины. Он хмурится и я даю себе волю - пытаюсь разгладить пальцами эти сводящие меня с ума морщинки между бровями. Он то поддается, то упрямо хмурит брови. Ловлю себя на том, что улыбаюсь. Столько, сколько с ним, я не смеялась ни с одним мужчиной в моей жизни.
- Пошлем ее в деревню к моим родственникам,- предлагает он.- А Сашка за ней присмотрит.
-  А кто присмотрит за ним?- невинно интересуюсь я, вспоминая битую чашку в кафе и прочие Сашкины несуразности и нелепости.
- Все будет хорошо...- он садится и я опять падаю в черную бездну этих невозможно притягательных глаз. И наконец, делаю то, что хотела с самого начала - протягиваю руку и стаскиваю резинку с его волос. Они падают на лицо, словно занавес после спектакля, и Хельг становится старше. Много старше. Совсем не мальчик, сквозь оболочку лукавого эльфа так явственно проступает каркас истинного мужчины, что я чувствую страх. Это еще одна его личина и я не знаю этого человека, он снова изумляет меня. Сколько лиц у него?
Когда мы вваливаемся в мою квартиру, хохоча, потому что он меня щекочет, а я боюсь щекотки до смерти, Инка впадает в ступор. Понятно, что нас не ждали, да еще так громко.
- Инка, Хельг!- быстро знакомлю я их. - Собирайся, Хельг тебя увезет. Поживешь в деревне.
Но Инка пялится на него, пока тот собирает рассыпавшиеся по плечам волосы в хвост, стоя у зеркала в прихожей. Я сердито пинаю ее в лодыжку, привлекая внимание к моей скромной персоне. Она ойкает и глядя на меня изображает что-то вроде - какой мужчина! Я злюсь. Боже, я вправду злюсь на свою лучшую подругу. Надеюсь, гримаса на моем лице достаточно свирепа, чтобы остудить Инкин романтический восторг. Я провожу большим пальцем поперек собственного горла, намекая, что будет с посторонними на моей территории. Инка смешно таращит глаза в притворном испуге и скрывается в комнате. Я слышу ее довольное хихиканье.
А вот в прихожей подозрительно тихо. Осторожненько поворачиваю голову и в зеркале вижу смеющегося беззвучно Хельга. Вот блин, он наблюдал за нашей мелодраматической пантомимой! Я краснею, но показываю ему кулак - попробуй только что-нибудь сострить! Он тут же выставляет вперед ладони в успокаивающем жесте - а я что, я ничего!
Потом я выкидываю из Инкиного чемодана половину набранного ею барахла, на мой взгляд совершенно бесполезного в деревне, и они уезжают. Я не знаю, куда Хельг везет мою непутёху, но - вот ужас!- я ему доверяю. Чтобы чем-то заняться, принимаюсь за уборку, потому что еще немного - и я превращусь в Мишку. Так зовут собака тремя этажами выше. Когда хозяйка уходит на работу, собак тоненько и жалобно подвывает до тех пор, пока любимый человек не возвращается. Боролись мы с Мишкой всем подъездом, искали рецепты, приводили зоопсихологов, не помогло ничего. Без любимой хозяйки собак по-прежнему громко и страдальчески воет. Мы смирились и привыкли - в борьбе человека и дикой природы опять победила последняя. И вот я борюсь с желанием забраться с ногами на диван и подпевать печальным Мишкиным страданиям, слышимым прямо сейчас. Похоже, я тоже тоскую по хозяину.
Звонок в дверь застает меня врасплох. Хельг не мог еще вернуться так скоро.
- Открой, сука!- вот блин, это Вадим, и похоже, совсем не трезв.
- Марины нет,- сообщаю я через дверь. Сейчас, прямо все брошу и открою этому маньяку дверь!
- Карина, отдай мою девочку!- что-то тупо брякается в дверь. Он лбом, что ли бьется? Проверять не буду.
- Марина уехала и я не знаю куда!
Дальше следует поток мата, не всегда членораздельного. Набираюсь храбрости и заглядываю в глазок. Так и есть, Вадим пьян, за углом - чья-то гориллоподобная тень, видимо, охрана.
- Вадим, уходи, Марины здесь больше нет!- как можно тверже говорю я, но этот безумец пугает меня.
Мы довольно долго препираемся и мое терпение кончается. Громко делаю вид, что вызываю наряд. Тут же тень за углом уволакивает депутата в лифт. Вроде бы победа, но я откровенно трясусь. Таким Вадима я еще не видела. Что же за документы Инка подписала, если мы теперь обе дрожим от липкого ужаса?
Убиваю страх уборкой. Когда через несколько часов спустя вновь оживает звонок, к дверям я подкрадываюсь на цыпочках с тяжелым литым молотком в руках. Он меня успокаивает. Но прямо в глазок мне нетерпеливо хмурится Хельг.
- Привет!- я распахиваю дверь, но он смотрит только на оружие в моих руках. Смущенно прячу молоток за спину.
- Так меня еще не встречали,- хмыкает он и проходит в квартиру, прямиком в комнату. Ничего, что полы я только-только намыла? Разуваться не учили?
Он беззастенчиво роется в шкафах, бросая мои вещи прямо на диван.
- Я тебе не мешаю?- интересуюсь как можно невиннее. Он обрачивается и снова многозначительно смотрит на молоток, которым я непроизвольно похлопываю по ладони.
Вот заррраза! Быстренько кладу инструмент на туалетный столик. А что? У каждой порядочной девушки на трюмо молоток должен лежать... Мало ли что - гвоздь забить или таракана прибить.
- Здесь тебе делать нечего, поживешь со мной,- безаппеляционно заявляет ТИД.- Мне на фиг не нужно, чтобы ты приходила невыспавшаяся и нерная.
- А с тобой я высплюсь?- невинно интересуюсь я.
- Не обещаю,- вырывается на волю СП. Привыкну ли я когда-нибудь к резкой смене его личностей? Но он улыбается так искренне-проказливо, что улыбку не портят даже клычки. Даже как-то умилительно... Вампирюга мой.
Он все еще ждет моего ответа. А я могу только одно - подхожу к нему, обнимаю и целую. Потому что я у него в плену и он это знает.
Вот так я оказываюсь еще одним экспонатом в его огромной квартире. И не возражаю. Когда я не танцую, я занимаюсь хозяйством. Вернее, просто хожу в магазин и готовлю. Уборкой два раза в неделю занимается Надия, я не вмешиваюсь в ее дела. Кто знает, надолго ли я в Хельговой жизни?
Он включает разную музыку, но Вокализ - больше никогда. Я боюсь спросить его почему. Сама я безумно хочу услышать это колдовство еще. И еще. И всегда. Но стесняюсь почему-то попросить, словно эта музыка - что-то лично Хельгово, особенное.
Мы никуда не ходим. Хельг - домосед и меня это более чем устраивает. Я не готова делиться им с миром. Я хочу, чтобы сейчас, пока наши отношения в фазе открытий друг друга, мы были одни. Иногда, в вечерних сумерках, мы выбираемся прогуляться по бульвару под окном. Просто ходим, как старая пара пенсионеров, и молчим. И мне это нравится ровно до тех пор, пока я не замечаю, что девицы, попадающиеся на нашем пути всегда одни и те же. И все с голодными глазами.
Хельг только посмеивается, глядя, как я морщусь и бормочу ругательства.
- Ты моя,- говорит он.- А это значит, что я твой. Как-то так.
И я верю. Но не совсем. Поэтому гулять мы начинаем все позднее и другими маршрутами, каждый раз отличающимися от прежних, чтобы воздыхательницы не вычислили.
Так проходят две восхитительнейших недели, когда я начинаю верить, что мы друг у друга одни во всем мире.
Потом к нам приходят сестры.
Дверь, которая и в самом деле почти не запирается, распахивается и они влетают в квартиру, словно два ярких вихря. Слава богу, что я не голая и не позирую. Просто сижу с планшетом рядом со студией Хельга и переписываюсь с Инкой. В деревне есть интернет и приходится иногда сообщать подруге новости, которых до обидного мало. Чтобы избавиться от Вадима, нужна армия адвокатов и взвод сыщиков. Чего у нас нет.
И вот они являются - две ярких гламурки, будто негативы друг друга. Одна светленькая, зеленоглазая, другая - словно восточная одалиска, смуглая и темноволосая. И при этом абсолютно одинаковые, какими и должны быть близняшки.
- Юночка!- кричит светленькая, но тут замечает меня и застывает на месте. Темненькая замирает тоже, скрестив руки на груди, всем своим видом выражая неодобрение. Ее сердитый взгляд говорит - а это еще что?
Это, то есть я, говорит:
- Здравствуйте!
Девушки кажутся смутно знакомыми, но я никак не могу вспомнить, где я их видела.
Появляется хмурый Хельг. Этого я тоже уже знаю - Творец Миров, и лучше под руку не лезть.
- Телефон забыли?- неприветливо говорит он.- Я пишу.
- Мы видим,- нахально кивает в мою сторону темненькая, словно я мебель.
- Это Кара,- представляет меня Хельг.- Она моя. Это сестры,- похоже, это уже мне. Вот заррраза, он сейчас развернется и уйдет в студию, оставив меня с этими...
- Проходите, девочки!- я наглею и встаю с дивана, отложив планшет.- Я сделаю чай. Или кофе?
- Да все равно,- фыркает темненькая. Светленькая сестричка хмурится и молчит. Ревнуют они меня, что ли?
- Сделай перерыв, малыш,- тоном капризной стервы говорю я и делаю оглушительный пошлый "чмок".
Ох, какое у него становится лицо! ТМ исчезает, а вместо него на меня смотрит ошарашенный мальчишка. А что он хотел, бросить меня на растерзание этим тиграм? Последние, впрочем, тоже слегка заступорились. Ухожу на кухню, так неприлично вихляя бедрами, что еле сдерживаю хохот, спиной чувствуя три озадаченных взгляда.
Пока я собираю поднос с чашками и печеньем, завариваю чай (по Хельговым правилам, никакого пакетового суррогата), они тихо беседуют. Наверняка обо мне. Но ни шиша не слышно. Ладно, пусть перемоют мне косточки, вредные сестрицы!
Приношу поднос в гостевую зону и успеваю услышать, как светленькая сестренка тихо говорит:
- ... плохо кончилось в прошлый раз.
Увидев меня, все неловко замолкают. Понятно, значит, кости мои белым-белы!
- Угощайтесь, гости дорогие!- я ставлю поднос на журнальный столик и плюхаюсь Хельгу на колени. Гад уже принял правила моей  игры и нежненько так обнимает меня. Не сдержавшись, со всей дури вдавливаю локоть ему в бок. Он шипит сквозь зубы и я проигрываю этот раунд, потому что от щекотки взвизгиваю и меня словно ветром сдувает с его колен.
- Перестань!- кричу я сквозь непрошенный смех.- Все испортил! Я только-только во вкус вошла.
- Ну, прости, Кара!- улыбается он.- У тебя очень острые локти.
- Еще слово - и ты узнаешь, какие у меня когти!- в подтверждение своих слов демонстрирую ему маникюр, довольно агрессивный, хищно скрючив пальцы - счас цапну!
С дивана, где сидят сестры раздаются громкие апплодисменты. И этот звук вырывает из глубин моей памяти - "Алларина"! Популярный в молодежной среде дуэт, песни которого летели из каждого утюга! И это его сестры?!
- Где я вас могла видеть?- невинно интересуюсь я, а Хельг заразительно хохочет, глядя на вытянувшиеся лица девчонок.
- Алька, Рина, это моя Кара!- сквозь смех говорит он и я понимаю, что это сказано не просто, а со значением. Больше всего мне нравится слово "моя". Вдоль позвоночника словно горячей водой прокатывается волна восторга. Я нахально сажусь на пол у его ног и облокачиваюсь о его колено. И не могу не ухмыляться своей дурацкой кривой улыбочкой, которая бесит всех, кроме Хельга.
- Его бывшая сошла с ума,- говорит мне темненькая. Кто из них кто?- В прямом смысле. Превратилась в растение в психушке. Но думаю, милосерднее было бы усыпить.
- Можете усыплять меня прямо сейчас,- предлагаю я в шутку, но колено под моей рукой внезапно деревенеет, а глаза темной сестрички недобро прищуриваются.- Я без ума от этого мужчины.
Я почему-то смотрю только на нее, светленькая сестричка как-то незаметно ушла в тень. Неизвестно, чем бы кончилось все это противостояние, но тут Хельг как бы невзначай запускает пальцы мне в волосы. Он уже знает, что я млею от этого, как кошка, которой чешут под мордой. Я сразу же растекаюсь лужицей от удовольствия. Еще чуть - и я замурчу. Ничего не могу с собой поделать. Вся моя ершистость исчезает под его волшебными пальцами, перебирающими мои волосы.
- Рина...- вдруг тихо говорит светленькая, стало быть, Алька и темненькая сестричка как-то быстренько тушуется. А вот это уже интересно - кто из них главней, получается?- Ты опять играешь с огнем, брат.
В комнате повисает неловкая пауза, но я вся во власти Хельговых пальцев, перебирающих мои волосы. И где-то на краю сознания все еще мерцает тревожным огоньком Алькино приветствие:"Юночка!" Что это - домашнее прозвище?
Ума у меня хватает, чтобы не лезть с вопросами, кто знает, понравятся ли мне ответы?
- Это мое дело,- наконец, говорит он и я безошибочно узнаю этот тон - лучше не лезть в клетку с недовольным тигром.
Сестры упрямо молчат и я понимаю, что мешаю. С трудом отлипаю от Хельга и встаю.
- Схожу-ка я в магазин,- вежливо удаляюсь, уже безо всяких выкрутасов. Все-таки я не принадлежу этой семье, не стоит наглеть уж совсем неприлично.
Гуляю достаточно долго и возвращаюсь уже в пустую квартиру. В смысле - совсем пустую. Нет ни сестер, ни Хельга. Интересненько. Первый раз я предоставлена сама себе, без надзора и меня так и тянет поискать комнату Синей Бороды. Как я сдерживаюсь - мне самой непонятно.
Но мимо плеера, сиротливо лежащего в кресле, пройти мимо не могу. В наушниках сразу взрывается силой вокализ, не тот, что в прошлый раз, но не менее завораживающий. И меня снова затягивает непонятно куда, в цветной водоворот, полный неясных и пугающих образов.
Я закрываю глаза и начинаю танцевать. И хотя я знаю, что дом пуст, я двигаюсь для Хельга, и пусть я сейчас - не ярость и страсть, я нежность и одиночество, все мои мысли и чувства - только для него. Он - мой сладкий яд, который и принимать смертельно опасно, и отказаться от него сил нет.
"Танцуй, девочка..."- чужой голос, полный ненависти, выдергивает меня из дурманного плена, я выдираю из ушей наушники и замираю, натолкнувшись на три ошарашенных взгляда. Они вернулись - мой Хельг и его сестры. Все трое просто молча смотрят на меня и щеки мои начинают гореть от смущения.
Молча бросаю плеер туда, откуда взяла его, и ухожу на кухню, где стоят пакеты в продуктами, не разобранные мной. Наверное, надо сказать что-нибудь, обратить все в шутку, но я напугана. Когда в голове начинают звучать чужие голоса, это диагноз. И это все началось после Хельга...
С трудом заставляю себя сосредоточиться на раскладывании покупок, иначе Надия сильно удивится, обнаружив макароны в морозилке, печенье в микроволновке, а мясо в шкафу с чаем. В комнате негромко разговаривают, но любопытство не просыпается, запуганное этим "Танцуй, девочка".
Трусливо отсиживаюсь в кухне, пока не хлопает входная дверь. Сестрички ушли-таки. И тогда не сразу отлипаю от окна, в которое тупо пялюсь последние полчаса, толком не видя, что происходит на бульваре. Все еще во власти недавнего ужаса, оборачиваюсь и вижу, что Хельг стоит прямо за моей спиной. Он просто обнимает меня и молчит. Я прячусь в его руках и чувствую, что дышать становится легче.
- Прости,- непонятно говорит он и целует меня в макушку.
Больше всего мне хочется узнать - за что, но почему-то я молчу, просто греюсь в его объятьях, только сейчас понимая, что мне холодно. Некоторое время мы так и стоим, но вдруг урчание в моем желудке прогоняет эту неожиданную минутку нежности. Он смеется, я вырываюсь из его рук и хватаю скалку копченой колбасы. Догнать его мне не удается, пущенную ему вслед колбасу он ловко ловит и нагло отгрызает от нее кусище, от чего я осознаю, что есть хочу безумно.
И от всей этой беготни, смеха, последующей за всем готовки ужина, страх перед внезапным безумием отодвигается. Мы говорим ни о чем, едим мою стряпню, потом я мою посуду, все как всегда. Вроде бы. Но где-то в глубине моего сознания беззвучно и беспрестанно тренькает тревожный звоночек, предупреждающий об опасности. Да что происходит?
Ночью становится только хуже. Хельг работает и я ложусь спать одна. Сон приходит сразу же. Все тот же дурной липкий ужас - длинный коридор с развевающимися тканями в арках, трепещущие факелы, браслеты мои холодны и тяжелы, как кандалы, и я боюсь того, что ждет в конце этого пути. Каждый шаг дается с трудом, но в спину летит чей-то страшный шепот:"Танцуй, девочка!..." Я пытаюсь остановиться, развернуться и бежать прочь, но чья-то сильная рука толкает меня так сильно, что я падаю на колени. Я не хочу!....
Меня трясут. Я поднимаю тяжелые, как с похмелья веки, с трудом смотрю на бледное лицо надо мной. С трудом узнаю Хельга.
- Ты чего?
- Ты кричала,- в его звучном музыкальном голосе словно трещина, даже глаза побледнели, став темно-серыми. Первый раз я его пугаю.
- Да?- я могу и не спрашивать, я знаю, что именно я кричу:"Я не хочу!..."- Чушь какая-то приснилась...- неубедительно лгу я, поворачиваюсь к нему спиной и снова проваливаюсь в сон, на этот раз без сновидений.
Утром мы старательно обходим эту тему. Но я понимаю, что долго отмалчиваться мне не удастся. Я псих. Мне надо ко врачу.
После завтрака Хельг говорит вдруг:
- Съездим к твоей подруге?
Неожиданно. Я теряюсь и не сразу отвечаю:
- А картина?
- Мне нужен перерыв.
- Ну, ладно...
Я не против проведать Инку и Сашку, но Хельг казался так увлечен работой и вдруг это внезапное желание сделать паузу.
- Только сначала заедем к адвокату, есть ли какие-то подвижки с Инкиным разводом.
И он соглашается. Что за новая ипостась? Покладистый Шнурок? Совсем не Хельгово. Но я не возникаю, хотя мне становится интересно. Не новая ли это игра? Какие правила?
Мы едем к адвокату. Новая подробность - права у моего гения есть, даже вроде бы автомобиль есть, но он не любит водить. За нами приезжает мутный тип на какой-то стремной машине, мне его не представляют вообще и мы несемся на этой развалюхе через все пробки и заторы, словно это гоночный автомобиль. Я откровенно боюсь, поэтому вцепляюсь в Хельгову руку, надеясь погибнуть с ним в один день. Жаль, что мы жили недолго и счастливо. И странно, что нас никто не тормозит, куда смотрит ДПС, в конце-то концов?! И как это автонедоразумение не разваливается на виражах?
Поэтому у адвокатской конторы я из машины вываливаюсь вовсе не элегантно, потому что коленки весьма ощутимо подгибаются. Ну и дружки у моего любовника - один непутеха (Сашка), другой камикадзе (это супершофер).
Адвокат долго мнется, мямлит, но мне уже понятно - дело швах.
- Вас запугали?- прямо спрашиваю я.
Он молча смотрит в бумаги перед ним на столе, бесцельно перекладывает их с места на место.
- Я поняла, -говорю я.- Никаких шансов?
Он поднимает глаза - ну, ты же сама все поняла, о чем тут говорить?
- Варианты? Никто не поможет?
- Вариантов нет,- соглашается он.- Либо она с ним помирится, либо...- он так многозначительно-зловеще молчит, что я пугаюсь по-настоящему. Да что там такое Инка подписала, что за это ее могут убить?
- Спасибо,- упавшим голосом говорю я.
- За что?- в тон мне отвечает он. Видно, что мужик хороший, что ему жаль, но плетью обуха не перешибешь.
- За честность....
Мы молча выходим из конторы. Нас ждет автосамоубийца, но мне уже все равно. Что делать с Инкой, я совершенно не знаю. Даже если она вернется к Вадиму, он ее никогда не простит. Прятаться до конца жизни в глухом углу она тоже не сможет, он ее найдет рано или поздно.
- Я помогу...- глухим голосом говорит Хельг. И это пугает меня больше, чем красноречивое молчанье адвоката.
- Не надо,- резко говорю я.- Не связывайся. Мы влипли, нет смысла тащить тебя за собой. Мы уедем.
- Нет.
- Хельг!
- Я сказал - нет!- теперь он хватает меня за руку и сжимает ее так сильно, что я морщусь от боли. Он тут же перестает плющить мои пальцы и целует их с каким-то обреченным отчаянием.- Ты моя.... Моя, слышишь...- шепчет он с такой страстью, что сердце у меня пропускает удар и начинает не биться - трепыхаться пойманной в силки птицей. Оставить его, едва обретя - это так страшно и больно, что я начинаю тихо плакать. Я не хочу, но слезы текут по щекам, не желая останавливаться. - И не смей реветь,- сердитый он еще красивее, чем всегда.
- Я не реву,- шмыгаю я.- Они сами. От бессилия.
Он молча сажает меня в раздрыгу на колесах и мы едем куда-то, и я даже не спрашиваю куда. Как так получилось, что я отдаю контроль над своей, и не только, жизнью малознакомому мужчине. Сногсшибательному, восхитительному, непонятному. Любимому? Так не бывает. Мне всегда казалось, что любовь - это чувство осознанное, выстраданное, наверное - обдуманное. Мы знакомы меньше месяца, а я в плену, из которого не могу и не хочу вырваться. Это даже не любовь - я боготворю этого мужчину и каждый день с ним приковывает меня к нему узами невидимыми, но тем не менее крепкими. Расстаться - значит, умереть. Пусть не физически, но я не смогу больше жить без этих глаз, рук и голоса. И пусть я схожу с ума, я счастлива.
Вот напридумывала! Я неожиданно для нас обоих хихикаю и Послушный Шнурок превращается в Смешного Придурка.
- Полегчало?- ехидно усмехается он.
Я забываю о камикадзе за рулем, я вообще больше ни о чем и ни о ком не думаю, просто смотрю на него и умираю от нежности. И понимаю, что сейчас скажу глупость, и не могу удержаться:
- По-моему, я тебя люблю.
Он ошарашенно молчит, потом пытается сказать что-то, но я не даю ему солгать:
- Молчи,- прижимаю пальцы к его губам.- Не надо. Просто позволь мне любить, пока не надоем.
Подушечки пальцев обжигает поцелуй, но почему мне кажется, что он расстроен?
- Прости...- он смущен и печален.
- Нет,- я чувствую непонятную силу, власть, могущество, словно осознание этой внезапной любви и признание ее, дает мне что-то невероятное, яркое, мощное.- Я рада. Нет, я счастлива. Правда. Я не знаю, надолго ли мы вместе, но мне достаточно того, что есть сейчас. И если ты скажешь, что все - я просто уйду, но буду любить тебя всегда. Просто не плети мне дурацких сказок, сейчас я нужна тебе и я всегда буду твоим другом, Хельг.
Мне становится невыразимо легко, словно я все делаю правильно.
 - Женись!- весело кричит водитель и закладывает такой крутой вираж, что меня бросает на Хельга и тот ловит меня, словно брошенный мяч.
         - Будешь так водить, он до свадьбы не доживет!- огрызаюсь я.
Нет, ничего я в мужчинах не понимаю, потому что оба придурка ржут, как ненормальные. И я еле сдерживаю смех. Нет, все мы в этой машине чокнутые!
Всю оставшуюся дорогу Хельг не выпускает меня из своих рук и это даже интимнее, чем все наши безумные ночи. Я чувствую, что все изменилось, и к лучшему, но пока еще не осознаю, что только что привязала себя на всю жизнь к  этому невозможному мужчине. Оказывается, бывает и так - раз! - и оно, то самое, о чем только в книжках читала. И рядом с ним, который внезапно и сразу стал для меня всем миром, я понимаю - любовь эта ничего хорошего мне не принесет, потому что нельзя любить так сильно. И еще потому, что чувствую я в себе силу - яростную разрушительную мощь, прикажет Хельг уничтожить весь мир, всю вселенную - сделаю, не замешкавшись, не задавая вопросов и не требуя ответов.
И поэтому мне страшно.