Возвращение -2. Глава 15. Беда. Повесть

     Предыдущая глава 14.    http://proza.ru/2024/02/1478


       Глава 15. Беда.

    — Чем вы его кормите? — Саша должна была действовать, потому что страх, эта безнадежность ситуации, в которой мог бы вдруг оказаться и ее сын, не дай Бог, и любой появляющийся на свет младенец, лишали воли, выбивали из привычной целесообразности существования всего живого и радующегося жизни, замораживали разум.

     — Плачет и плачет, ничего сделать не можем, чтобы успокоить. Вызвали «Скорую помощь», может быть, у него что-то болит, — но Саша уже не слушала тетю Свету, мать Николая, которая выскочила из летней кухни с детской молочной бутылочкой.

     — Коля! Там у калитки коляска с моим сыном. Заведите ее во двор, в тень, чтобы не разбудить, и давай мне своего, кто у вас, — мальчик, девочка?

     — Миша, — и Николай протянул Саше сверток с хныкающим, зевающим малышом, на открывшейся шейке и груди которого высыпали красные точки потницы. На одной ножке не было носочка, видимо, упал раньше.

     — Тетя Света, где можно покормить ребеночка? — малыш замолчал на секунды, когда Саша взяла его на руки, определив, что он по весу такой же, как и ее сын.

     — Заходи, Сашенька, в хату, там никого нет, и прохладно.

     В доме по старой деревенской традиции окна на лето были завешены темными шторами.

      Малыш, посапывая носом, упрямо сжав губки, начал опять сучить ножками, переживая резкий переход от беспощадно яркого солнечного света в спасительный полумрак комнаты.

     — Тетя Света, дайте мне большую пеленку!

      Тугое пеленание удивило Мишу, но он упрямо отказывался от соска груди.

      — Его в роддоме несколько дней одна женщина кормила, пока ее не выписали, а потом внука перевели на искусственное вскармливание, — Колина мать стояла рядом с бутылочкой в руках. — Это я их из Петербурга сюда забрала на солнышко. Там такой холод!

      Сашина блузка была влажной, марлевые прокладки промокли от избытка вытекающего грудного молока. И этот материнский запах вдруг заставил этого маленького голодного человечка зачмокать, сначала осторожно потянуть, а потом прихватить губами легко вытекающую струю.

     — Тетя Света, принесите сюда моего сыночка, чтобы не перегрелся, — шепотом сказала Саша, — и пусть Николай сюда не входит. Видите, в каком я виде.

     Тетя Света, вернувшись, привела со двора темноволосого трехлетнего мальчика — Володю, старшего сына Николая, посадила на диван, и в полумраке комнаты этот малыш постарше, вытягивая шейку, пытался разглядеть двух спящих, которые не хотели с ним играть.

    А Саша сидела, застегнув на «молнию» промокшую от молока на груди кофточку, понимая, что она не может бросить теперь этого маленького человечка, так жестоко обиженного судьбой на пороге только-только начавшейся жизни. И даже, если Женя будет категорически против, она постарается его убедить, и будет кормить, и ухаживать за молочным братом своего сына.

     Когда она вышла через полчаса на разморенную летним убийственным зноем улицу, тетя Света за руку затащила ее в летнюю кухню:

    — Коля, поухаживай за гостьей, а я пойду за ребятками посмотрю.

     Она ушла в дом со стаканом молока и пачкой печенья, а Саша смотрела на сидевшего у стола Николая с совершенно седыми висками, здорового, такого могучего, загорелого:

    — Коля, если не можешь говорить, то молчи. Но почему такое случилось?

    — Родила нормально, а через два дня оторвался какой-то тромб. Нине было всего двадцать восемь лет. Мать моя приехала на похороны, девять дней провели, и она приказала мне везти детей сюда. Мне дали отпуск на три месяца. Вот, после дороги младший капризничает.

     Человек может многое вынести, но несправедливость иногда бьет наповал.
 
     Колька никогда не был красавцем. Долговязый, ловкий и сильный, он с детства был помешан на спорте, вымахал в десятом классе на две головы. Каждое утро, независимо от погоды, пробегал в спортивном костюме без шапки по пять километров. Никогда не болел. И всегда был рядом. Вместе шли в школу и возвращались домой. Саша решала на контрольных, особенно по биологии и химии, всегда два варианта и передавала Кольке его вариант. А по физике и информатике, наоборот, Колька помогал ей.

    — Саша, понимаешь, они ничего не смогли сделать. Какие-то секунды — разговаривала, ждала, что сына принесут кормить, и все. Нина была у нас в части психологом, как ты когда-то собиралась стать. Спортсменка отчаянная, десяток прыжков с самолета. И теперь "была". Лучше бы со мной что-нибудь случилось, а у мальчишек была бы мать. Не могу, Саша, все! — и он вышел, вернее, вылетел на улицу, а Саша застыла.

     Только деятельная, целеустремленная работа, какая-то значимая идея могли, хоть на какое-то короткое время, отодвинуть переживания случившегося ужаса, а Николаю нужно было просто выспаться. Да, отрубиться часов на десять, чтобы никто не мешал, не трогал, не напоминал о прошедшем две недели назад.

     Саша вышла за калитку. Николай сидел на солнцепеке, на старой деревенской лавочке с новыми, покрашенными зеленой краской столбиками вместо ножек.

     Согнувшись, как дед, он опирался в задумчивости на локти, как будто у него был приступ желудочных колик.

     — Коля! Если ты не возражаешь, мы сейчас с твоей мамой отвезем обоих парней на их колясках ко мне домой. И я буду кормить и смотреть за обоими. Завтра в обед приезжает моя Аннушка, взрослая уже девица, пусть практикуется.

     — А я? — Коля распрямился, смотрел на нее такими тоскливыми, словно выключенными глазами, что Саша испугалась со своей женской логикой: « Вдруг с собой что-то сделает?"

     — А ты пойдешь и завалишься спать на диване. Утром поведешь старшего сына на речку купаться и загорать. А вечером придете малыша купать. Согласен?

     Саша думала, что Николай сейчас вскочит с лавочки и пошлет ее, куда подальше, но он даже не шелохнулся, словно ее слова улетели мимо него в пустоту такой знакомой им обоим улицы с редкими сохранившимися огромными деревьями, с выстриженными электриками на случай чрезвычайных ситуаций верхушками, где проходили телефонные и электропровода.

     — Ты меня слышишь? — Саша схватила Николая за руку и несколько раз дернула изо всех сил.

      Она вернулась во двор, сомневаясь, что Николай ее услышал: с таким отсутствующим, углубленным в себя видом он сидел в прежней позе, даже не пошевелившись.

     — Тетя Света, сложите Мишины вещицы в какой-нибудь пакет и несите внука. Поедем ко мне! — и вот две коляски разной формы и расцветки придвинули прямо к коленям Николая, но он даже не взглянул в их сторону.

     — Иди, сынок, поспи! — тетя Свете, такая маленькая возле широкоплечего, сильного, с накаченными мышцами сына, обняла его за талию и повела в дом, словно маленького ребенка, шепнув:

    — Я сейчас, Сашенька, только его уложу.

      Дома у Саши уже хозяйничали мама и отец. Они накипятили два ведра воды, и теперь в кухне была настоящая баня. Посредине на табуретке стояла старая маленькая эмалированная ванночка:

    — Смотри, какая она глубокая! Не то, что эта новая пластмассовая. Ребенка даже не окунешь, — мама с отцом приготовили все для купания.

     — Обе ванночки пригодятся. У нас теперь два мальчика.

        (продолжение следует)

    Следующая глава 16. http://proza.ru/2024/02/16/1141