Я верил

Василий Петрович плавно поднимался на лифте на излюбленный двадцать третий этаж отеля, в котором он селился на протяжении пятидесяти лет. Ему сегодня восемьдесят, и в честь юбилея опять дали путевку от организации, как ветерану труда. Когда Василий Петрович еще не ушёл на заслуженный отдых, то бывал здесь почти каждый год. Он вышел на пенсию глубоко за семьдесят, но его по-прежнему не забывали и давали почетно расслабиться от городской суеты и поправить здоровье.
Василий Петрович подвел итоги жизни к восьмидесятилетию: прошел медосмотр, чтобы убедиться в крепости тела, подготовил свои картины, которые писал для души. Теперь этот желанный двадцать третий этаж, еще не небо, но уже не земля. Этажом выше уже опускалось плотное облако, застилая всю даль. А здесь видны были горы с пушистыми коврами лесов.
Как же Василию Петровичу нравился этот вид. И ему нравилось вспоминать свою молодость. По работе он объездил много городов, но такой манящей красоты он не видел нигде. И нигде не встречал он больше той, которую когда-то встретил здесь: с яркими как это небо глазами, с мягкими шелковистыми волосами с выбившимися от ветра прядями. Горы напоминали изгибы ее тела, а ветер звучал ее голосом как флейта классиков.
Это было давно, но Василий Петрович носил свои воспоминания, будто это было вчера, и он улыбался как мальчишка от первого нежного поцелуя.
Была встреча. Обожгло сердце от страсти. И не было прощания. Она просто уехала из отеля так внезапно, что они не обменялись адресами. Фото у костра было единственной памятью, но горячие воспоминания грели душу в тоскливые вечера.
Василия Петровича дамы не обходили вниманием. Он был симпатичный и галантный кавалер. Но найти ту единственную так и не смог. Всех женщин он считал прекрасными, но не было в них того, что было в его Верочке. Она понимала его с полуслова, читала как открытую книгу, и ей была интересна каждая изложенная строчка в его жизни.
Многие года Василий Петрович не терял надежды ее найти. Он приезжал в этот отель, ходил по тем местам, где они гуляли, уносился мыслями в прошлое и хотел хоть на минуту встретиться снова. Он рисовал ее на холстах, представлял как она могла бы меняться с возрастом, проживал с нею жизнь. За те несколько дней она дала так много ему счастья, что он жаждал вернуть те мгновения.
Василий Петрович поднялся на этаж, прошел в номер отдохнуть после приезда. Потом его ждала прогулка по памятным местам, вечер под классическую музыку. Воспоминания и долгое созерцание из окна номера в глубокую даль небосвода с яркими звездами и грустной луной, освещающей горы.
После небольшого отдыха Василий Петрович переоделся, тщательно осмотрев себя в зеркало. Он заметно нервничал. А вдруг он сегодня встретит Верочку? Вдруг случится чудо через столько долгих лет?
Василий Петрович шагнул в лифт и нажал на кнопку первого этажа. В кармане пиджака запиликал мобильник. Василий Петрович вздрогнул, радостное ожидание прервалось раздражением.
- Алло, - буркнул в трубку Василий Петрович.
- Василий Петрович, здравствуйте. Это врач из больницы, где вы проходили обследование. Хотел с вами поговорить, но вы уже уехали. Вам срочно надо вернуться, у вас...
Василий Петрович молча отключил телефон.
- Ну, нет, ребята. Сегодня мой день рождения, я его отмечу как хочу и где хочу...
Двери лифта распахнулись на первом этаже. Василий Петрович лежал на полу без сознания, из-под головы растеклась лужица крови...

Белый просторный зал с искусственным камином освещал свет из больших окон. Это была общая комната в доме престарелых. Кто-то смотрел телевизор, кто-то играл в шашки, кто-то читал или молча смотрел в одну точку. А Василий Петрович рисовал самыми яркими красками то, что помнила его душа. Он был одинок для всех, болен для врачей, но он был счастлив для себя. Он остался так же безумно влюблен в это небо, так похожее на ее глаза, в облака, пушистые как ее волосы, горы как изгибы ее тела. Он был предан своей Верочке до конца.