Небесные врата. Глава 7

Целый месяц мы добирались до Аркаима. Несколько раз — ночуя в домах добрых людей и запасаясь у них провизией. Накануне нашего въезда в этот славный город мы попросились с ночёвкой в красивую резную просторную избу, дабы попариться и привести себя в порядок перед посещением прекрасного города. Постучали в ворота, на которых сияло расписное большое солнце. Нам отворила девочка лет пяти и мальчик лет восьми с очень добрыми вдумчивыми глазами. Они, разглядев нас, с радостью позвали в дом. Вышел их отец, мы поклонились. Нас сразу распознали как путешественников. Мать малышей накормила нас вкуснейшим пирогом с черникой, и весь вечер мы рассказывали байки о том о сём под прекрасные мелодии гуслей Светозара. Баня была великолепна! После такого облегчения мы готовы были спать даже на сеновале, но нас отвели в опочивальню, и мы просто крепко-накрепко уснули, едва коснувшись подушек.

Утром поели, поблагодарили добрых хозяев и сразу в путь! Ехали недолго — после полудня нам стали встречаться путники, телеги, повозки. Редкие домики сменились красивейшими теремами! Люди такие оживлённые и нарядно одетые! И вот, наконец, показался долгожданный город!

Я чувствовала волнение и восторг, приближаясь к величественным бревенчатым стенам Аркаима. Вход его украшало огромных размеров солнце. День летнего солнцестояния — великий праздник, и мы вошли в город, празднично украшенный гирляндами цветов и лентами. Главная площадь была местом поклонения Богу, и сейчас там готовился великий костёр — дар солнцу. По кругу шли хороводы. Песни славили Вышеня. Время от времени кто-то выходил из круга и отправлялся готовиться к празднику, а в круг добавлялись новые лица. Танец поклонения не прекращался с рассвета. Мы с радостью встали в хоровод и от всей души причастились своим воспеванием к святыне. После мы отправились искать Агнива, хорошего знакомого Светозара. Он был кузнецом и работу свою не прекращал даже в такой праздник. Мы обошли несколько домов и нашли его. Он вышел к нам из кузни раскрасневшийся, чернобровый, кудрявый, боевого духу, сразу видно. Когда он узнал моего мужа, кинулся его обнимать и пригласил в дом. Вход был с другой стороны в это же здание, можно было бы и насквозь пройти, но Агнив сказал, что в кузне жарко сегодня и лучше бы зайти с обратной стороны. Семья кузнеца, его старенькие родители, пригласили нас за стол, и мы, поклонившись, сели. Лошадей с дороги отвели в хлев и тоже накормили. После мужчины ушли в кузницу, а я отдыхала с дороги на чистой постели из гусиного пуха. К ужину я спустилась, чтобы помочь хозяйке с приготовлением овощной запеканки. Груша, так её звали, рассказала мне о городе. Пять лет как застроили, Аркаим ещё совсем молодой.
Здесь собрались самые развитые личности, творцы и кудесники. Сознание всех живущих вместе в одном городе, где дома расположены концентрически, сливается в один чудо-кристалл, способствующий новым открытиям! Весь город — большая обсерватория, а выходы из него обращены на восходы солнца в дни солнцестояния и равноденствия. Улицы и дома строились тоже со знанием космических законов. Знающие волхвы могли считать определённую информацию о затмениях солнца и луны и о многом другом.

Удивительно! Все здесь верили, что боги могут сойти к нам с небес, как было когда-то!

Вернулись к ужину разгорячённые и усталые мужчины. Мы поели и пошли немного прогуляться. Светозар бережно придерживал меня за талию. Агнив поведал нам о том, что существование Небесных врат не секрет для аркаимцев. Один из них прошлым летом прошёл через них. Позже он явился в световом теле и сообщил, что это действительно проход между мирами! Врата — это достижение каждого отдельного человека. Они не одни для всех, но есть особые места, которые помогают нам истончать свои вибрации, сделать себя способными пройти через них. И конечно, находились и такие, которые, не готовые к личному подвигу, просто сошли с ума, пытаясь хотя бы найти их.

— По-моему, всё ещё есть один человек, старец, который что-то знает о Небесных вратах. Если он ещё жив, то мы сможем его отыскать. Надо обойти вокруг Аркаима, он обитал где-то на окраине, нам обязательно надо его найти, если вы хотите узнать про переход. Он точно хранит какие-то знания. Завтра мы можем съездить к нему, я отведу вас, — обрадовал нас наш друг.

Утро мы встретили с чувством, что мы уже на пороге открытий! Позавтракали и пошли немного прогуляться по Аркаиму. Город учёных и изобретателей, говорящих с богами. Пахло дымом, вырывающимся из кузниц и поленьев обрядового костра, что на площади. Каждый дом — настоящие мастера-умельцы, одухотворённые богами, идущие к самоусовершенствованию, и поэтому лучшие ремесленники, славные мастера!

Мы прогулялись по большой круговой улице: прошли мимо домов кузнецов и литейщиков (здесь слышны были удары по наковальне, шипение пара и звон металла), мимо дома керамиста, украшенного от крыши до земли глиняной расписной посудой, мимо дома ткачей (перед которым сохли огромные крашеные мотки пряжи) и других ремесленников, всего и не перечислишь! Базар был небольшой, и в основном на него привозили продукты из ближайших окраин, так как ткани и всё остальное можно было приобрести прямо в домах жителей города, заодно и пообщавшись. Здесь аромат печёных яблок, мёда, пряников сводил с ума голодных путников. Мы пошли меж рядов, и Светозар легко сменял сохранённые для такого случая большие малахиты на прекрасное новое платье из голубого атласа с потрясающей серебряной вышивкой для меня, а ещё на небольшое ручное зеркальце, тоже с серебряной ручкой в виде древа жизни и (о чудо!) такой же гребень с Макошью, а себе — серебряный нож с рукояткой-медведем. Так мы нагулялись и, полакомившись печёными яблоками в карамели, вернулись за Агнивом. И вот мы отправились все вместе к святому человеку на окраину Аркаима. Друг наш рассказывал разные истории про Гермеса и птиц Сирин и Гамаюн. Много чего слышали жители нового города, бесконечные странники стремились побывать в таких городах Расы, как этот, отсюда и песни все. Никто только не знал, правду ли бают или нет, но вот кое-что нет-нет да и сходилось.

— Сказывают, есть где-то в здешних лесах избушка на курьих ножках. Стоит, вокруг себя оборачивается, — молвил Агнив, и его глаза с прищуром стали совсем лукавые.
— А в избушке этой живёт Баба-яга. В полнолуние якобы оборачивается она красной девкой и летает в ступе, в окна заглядывает, потом возвращается домой и плетёт паутину из негативных мыслей, что наловила у людей. Говорят, что тот, кто попадёт в неё, превращается в муху и идёт в суп к Яге.
— Ох! По-моему, именно её я и имела счастье увидеть! — сказала я смеясь. — Половина из сказанного про неё — сказка. Бабуся грубая, конечно, грязная, но ей около ста пятидесяти лет! Она всей душой захотела мне помочь, когда поняла, как мне плохо. Конечно, пока я спала и думала, что вижу сон, она на самом деле оборотилась девой и летала в ступе, но поутру она мне показала чудо: по тарелочке катилось наливное яблочко и видения, которые у меня произошли благодаря этому, оказались верными. Она мне очень помогла.
— Ух ты! Ты и впрямь её видела! — воскликнул Агнив. — Так, значит, она добрая?
— Конечно!
— Вот так рождаются сказки! — засмеялся мой муж.
— А ещё бают, сказывают, — начал разгорячившись Агнив, — что где-то девы колдовские живут, не ведьмы, не ворожеи, они ящерные отродья, они путника к себе заманивают, околдовывают (и чары у них такие плотские!) и истощают мужчину до смерти. Красивые, не наши какие-то, не от мира сего. Говорят, что никто от них добровольно уйти не может, и не захочет даже, очень уж сладострастные!

— Вот те раз! — воскликнула я вспыхнув. — Свет мой, как же ты освободился?
— Любовь моя! Ты спасла меня, закричав. Голосом ты разрушила чары. Я ж пойду за тобой куда угодно, вырвусь из любых сетей! Люба моя! — ответил Светозар.
— А ещё я слышал… — начал опять Агнив, но мы уже подъехали к узкой тропе, уходящей меж камней и кустов куда-то на холм, в дебри, и он заговорил другое.
— Привяжем коней и телегу. Идём, — скомандовал Агнив, привязав свою небольшую телегу к кривой иве, и мы двинулись по тропе друг за другом. Пробираясь около часа, мы вышли на большую поляну, окружённую валунами ростом с человека. Посередине — зола от костра. Мы увидели ещё дорожку и пошли по ней. Скоро добрались до пещеры в скале. Маленький старичок вышел нам навстречу. Несмотря на его дряхлость и слепоту, лицо, обращённое в нашу сторону, сияло радостной надеждой. Он был такой старый, что я испугалась, что он может рассыпаться прямо перед нами, ему было не меньше трёхсот лет! В длинной рубахе, подпоясанной грубой верёвкой, с белой бородой почти до колен, он пошёл к нам, трясясь и пошатываясь, и только глаза его сияли небесами, да улыбка счастья светилась любовью. Дотронулся до моего чела, потом коснулся лица Светозара и воскликнул:
— Наконец-то! Велес, родимый! Нея, девочка моя… Дождался, дождался! Вот оно, счастье!
— Дедушка! — воскликнул Велес, и слёзы радости затопили его глаза.
— Радочка, это дедушка, ты помнишь его? — он обнял дедулю и прижал к сердцу, затем добавил: — Дедушка, ты не узнаваем здесь, в этом мире…
— Да, милый мой мальчик, — прошептал дед. — Даже несмотря на то, что я перешёл сюда в теле, боль и болезни, обрушившиеся на меня в мире людей, истерзали меня за два года так, что я едва жив, но дождался, хвала Богам, дождался вас, милые мои!

Мы обняли его и расцеловали. Старичок пах ветром и полынью. Я вдруг заметила сходство с тем дедулей, каким он был у себя в солнечном саду. Само существо его было таким чистым и невесомо лёгким, будто он совсем бестелесный, будто он сам — лег (ангел) небесный, прячущийся под маской человеческой плоти.

— Дедушка, для чего ты претерпеваешь такие страдания? — сердце моё разрывалось от жалости к нему, слепому и старому.
— Милые мои, я бы всё отдал, чтобы вернуться и привести вас на родину в наш светлый мир. Мне надо много рассказать вам. Но ваш друг должен покинуть нас, ему пора.
— Да, да! — заторопился Агнив.
— Будете у нас, заходите! — молвил он напоследок, мы обнялись, и он стал возвращаться к своей Гнедышке, которая дожидалась его вместе с нашими лошадьми.
Мы присели на корягу возле больших камней на поляне, и дедушка продолжил:
— Я должен вам рассказать одну вещь о переходе. Когда вы будете готовы, вы узреете в полусне-дрёме арку. Вы должны будете позвать друг друга и вместе пройти под ней. Идти надо не оборачиваясь. Что останется позади, останется там навсегда. Обернёшься — и всё, ты уже остался в прошлом… Не оглядывайтесь!
— А как нам увидеть её? — спросил мой любимый.
— Когда ваши вибрации истончатся, когда мысли о Боге и вечности станут для вас постоянными спутниками, вы возвыситесь, — потом дедушка кашлянул и добавил грустно: — Или когда уроки ваших жизней закончатся.
— То есть после смерти, — уточнила я.
— Нет, в этой славной жизни, всё произойдёт в этой. Жаль, я уж вас в ней не увижу, второй переход я просто не вынесу.
— Ты пожертвовал собой ради нашего счастья! — воскликнул Светозар с отчаянием и болью.
— Да, мой мальчик, а ещё ради веточек с моего древа предков, ради их листиков и цветочков, ради их плодов и моего бесконечного продолжения во вселенной!
— Давайте-ка попьём чайку, и я всё объясню про то, как истончить свои вибрации и подняться на уровень выше, — сказал дедуля и указал не глядя на чайничек. Светозар пошёл к ручью, что журчал неподалёку, мы собрали чай, достали свои пожитки, перекусили, и дедушка продолжил:
— Я должен посмотреть на ваш свет, родимые. Садитесь передо мной по одному.

Светозар сел и склонил голову. Дедуля погладил воздух над его челом, за спиной и кивнул, чтобы села теперь я. Он так же и надо мной поводил руками, затем положил их мне на плечи и молвил:
— Слушайте, дети. Светозар по-прежнему готов к переходу, жизнь на земле почти не утяжелила его, но ты, девочка моя, нет! Чтобы истончиться, ты должна пройти стадию материнства здесь, на земле. Познать великое женское счастье и познать само рождение. Ты станешь мудрой, ты станешь тонкой для этого мира. Вы сможете перейти вместе, я вижу ваш свет, сливающийся в общий цветок жизни, а это много значит! Родите чадо и перейдёте вместе с ним. Но он должен сам пойти с вами, своими ножками, оставляя следы от своих стоп, только так, а не иначе. Иначе он останется и никто из вас не перейдёт, — сказал и замолчал, погружаясь в свои думы.

— Милая моя, как ты была права, ты так хотела родить ребёнка! — Светозар обнял меня.
— А ножками он перейдёт вместе с нами? — спросила я с тревогой.
— Да, перейдёт, — дедушка погрузился в дрёмы, и мы, накрыв его одеялом, стали мечтать о нашем чудесном малыше и о солнечном мире. Дедушка умер, вернее, умерло его ветхое тело, а душа в лучах солнечного света улетела в божественный мир, о котором знал лишь Вышень. Мы пожелали дедуле счастья и посылали в молитвах к Всевышнему свою любовь к нему каждый последующий день нашей жизни. Затем был погребальный костёр и песни о том, что когда-то мы встретимся с ним, песни о боге, песни радости за дедулю, за его избавление от этого мира, полного миражей.

Уже на девятый день мы были в тех краях, где Баба-яга меня выручила, и дед приснился мне со снопом сияющей пшеницы в руках. Счастливо улыбаясь, он произнёс:
— Зачать дитя надо ровно через 3 месяца в день Купалады, когда земля распахивает солнцу свои объятия и Ясный Свет входит в её лоно, делая её плодоносящей на все лета! До этого держаться вам надо раздельно и говорить с богами. В день зачатия быть у реки и призывать к себе душу чистую и прекрасную! Если всё плотское заменится молитвой призывающей, то зачнёшь чадо божественное, способное на переход.
Мы двигались домой, проходя по тому же пути в обратную сторону. С долей осторожности мы проезжали стороной терем пяти сестёр и далеко за рекой остановились в лесу на очередную ночёвку. Светозар разжёг огонь, а я собрала поесть. После лёгкого ужина, состоявшего в основном из овощей с травами, мы омылись припасённой водой и легли спать.

Круглолицая лунная дева светила в эту ночь так, будто сама хотела всё вокруг разглядеть. Мой любимый безмятежно уснул, а вот я не могла. Мысли мои тонули в лунном свете и приобретали очертания то доброго старичка, говорящего скрипучим голосом, то моих подруг, давно забытых в поисках личного счастья. Я с печалью вспоминала их, с которыми так разводит нас судьба, а ещё своих родителей, с которыми придётся расстаться, бабушек и деда. Так не хотелось терять их в другом мире! Надо будет поговорить с мужем и съездить к ним погостить. Уже прошёл год с той самой ярмарки, когда мы увиделись с Фреей. Столько событий прошло, будто не год, а десять лет пролетело!

Я встала и присела возле затухающих углей, ожидая полуночной дрёмы. Вдруг недалеко в кустах среди леса я заметила мелькающие огоньки. Я хотела позвать мужа, но, обернувшись к нему, сладко спящему, я пошла посмотреть сама. Свет звал и манил меня, будто притягивая за ниточки моего любопытства. Я углублялась всё дальше и дальше, как вдруг какая-то ночная птица, шурша перьями по ветру, пролетела у моей головы, коснувшись крылом губ. Я тут же вскрикнула, но беззвучно, будто бы пролетая, она унесла с собой в ночь мой голос. Ужас захватил меня врасплох, и я силилась закричать ещё и ещё, но всё тщетно — я не могла даже пикнуть! Будто во сне, я не могла произнести ни звука. Я попятилась и развернулась, хотела броситься бежать к Светозару, но вдруг кто-то очень большой, косматый и вонючий сгрёб меня в охапку и потащил дальше, вслед за пляшущими огоньками. От страха и отвращения я потеряла сознание. Очнулась я привязанной к дереву от того, что с меня срывали рубаху. Какая-то чёрная лохматая тень носилась вокруг меня, что-то шепча и зубами отрывая куски одежды. То ли дух, то ли зверь, издававший удушающий запах гниющего болота. Когда больше нечего было с меня срывать, он приблизился, и я в ужасе увидела сверкнувшие в глубине создания зелёные тусклые огоньки глаз.

— Леший! — вскрикнула я, осознав, что мой голос вернулся. Он засмеялся голосом совы:
— Ух-хо-хо!
И мурашки побежали по моей спине и ногам. Пальцами, похожими на скрюченные корни, он дотронулся до моего живота. Другой лапой грубо схватил меня за шею.
К моему ужасу, даже ноги у меня были привязаны, я ничего не могла сделать и была в полной власти нечистого. Тело Лешего было почти человеческим, лишь местами вместо кожи была грубая сухая кора. Он надвигался на меня, царапая и душа. Страх настолько сковывал меня, что я не могла пошевелиться или закричать посильнее. В панике я просто смотрела на него, трясущего своей косматой башкой и бубнящего что-то себе под нос. Дышать становилось всё невозможнее. Его коряжистые пальцы всё крепче сдавливали мое горло. Страх был так силён, что я даже не чувствовала боли. Я задыхалась. Ещё миг и…

Вдруг что-то произошло! Я поняла, что где-то вдалеке слышу зов Светозара. Тут же воздух ворвался в мое горло, чудовище на миг ослабило хватку, и сквозь коряги-пальцы, зажимающие мне рот, я что было сил прокричала любимому совершенно диким, полным отчаяния, не своим голосом:
— Светозар!

Он стремглав бросился ко мне. Леший бросил меня и, развернувшись, оценил надвигающуюся опасность, с силой вырвал небольшое деревце и, размахивая им, пошёл навстречу бегущему. Раскрутив осинку, бросил её на Светозара. Тот ловко отпрыгнул, увернулся, готовясь к бою. Леший одним взмахом вырвал ещё одно деревце и, размахнувшись, скрепя всем своим телом, ударил Светозара. Удар прошёл по краю руки, Светозар в ответ обрушил на чудище всю мощь своей дубины. Попав ему по башке и расколов, отскочил назад, Свет приготовился бить ещё, но Леший оказался хитёр и, упав, притворился побеждённым. Но как только Свет занёс над ним ногу, чтобы перепрыгнуть, схватил его за лодыжку и повернул, опрокинув наземь. Запрыгнул сверху, готовясь к атаке, я вскрикнула, и Светозар, только увидев меня, тут же преисполнился дикого гнева. Он зарычал и, схватив Лешего за руки, дёрнул в разные стороны. Тот гаркнул вороной, затрещал как сухое дерево и застыл. Всё кончилось. Светозар скинул с себя его как трухлявое смердящее бревно, он тут же исчез, прямо растворился в воздухе, вырвав у меня прядь волос. Я тут же ощутила жгучую боль и заплакала. Муж развязал меня, поднял на руки и понёс в повозку. Потом долго успокаивал, гладя мне волосы и смывая родниковой водой кровь от царапин.

Через пару недель мы обедали в обществе пожилой женщины. Выслушав о проделках Лешего, она посоветовала пойти к водопаду неподалёку и окунуться там в солнечный день, призывая великую Макошь в помощь, якобы тамошняя водица снимает всю порчу и грязь. После этого один старый человек помог нам найти тот водопад. Радужный и бодряще ледяной, он манил нас, окутанных зноем и жаждой. Когда мы остались одни, то скорее пошли мыться. Струи воды с силой били по голове, мы по очереди держали друг друга, чтобы не упасть, но, несмотря на это, мы чувствовали невероятное облегчение.

Солнце превращало капли воды в драгоценные хрусталики. Небольшое озерцо у водопада было полно каких-то синих рыб! Говорят, Баба-яга ела рыбу, но, должно быть, опять всё сказки. Никто не ест живых, ни в наших краях, ни в северных. Странно это и неправильно. Наша пища — растения, грибы, молоко, яйца.
Чуть позже, когда мы вновь пустились в путь, нам казалось, будто сто жизней сошло с нас или сто слоёв чего-то тяжёлого.