Сентябрь 1941 г. На дипломатическом фронте

Сентябрь 1941 г. На дипломатическом фронте.


Операция «Согласие» не осталась без последствий. О дальнейших событиях, прямо или косвенно связанных с данной операцией, и пойдет речь. Они были тогда зафиксированы документально на дипломатическом уровне под грифом «секретно», а ныне обнародованы. Они отразились в периодике того времени для необходимого массового ознакомления и нужного тогда восприятия. Они оставили субъективный след в мемуарах и воспоминаниях участников тех далеких и суровых событий. А на фоне других параллельно разворачивающихся глобальных и локальных событий, но так или иначе взаимосвязанных между собой, отпечатались явно и скрытно на людских судьбах, проживших их, но в большинстве своем помимо их воли и осознанности.
 
А ныне пазлы из этих отголосков того прошлого сами собой хронологически укладываются в более-менее цельную картину, ибо открылись, как карты в конце пасьянса для любителя путешествовать в прошлое и готового поделиться с каждым своими наблюдениями, кто интерес к этому проявит.

 А начну с выдержек из фолианта Уинстона Черчилля «Вторая мировая война. Том 3»

«Глава шестая ПЕРСИЯ И СРЕДНИЙ ВОСТОК Лето и осень 1941 года»

«…Необходимость доставлять Советскому правительству вооружение и различного рода материалы исключительные трудности арктического пути наряду с будущими стратегическими возможностями сделали весьма желательным открытие широчайших коммуникаций с Россией через Персию. Персидские нефтепромыслы являлись важнейшим военным фактором. В Тегеране обосновалась активная и многочисленная германская миссия, и престиж Германии был высок. Подавление мятежа в Ираке и англо-французская оккупация Сирии, осуществленные с большим трудом, сорвали выполнение восточного плана Гитлера. Мы были рады возможности объединиться с русскими и предложили им провести совместную кампанию. Я не без некоторой тревоги решался на персидскую войну, но доводы в ее пользу были неотразимы…

Теперь мы обязались действовать. Если бы сопротивление персов оказалось более сильным, чем предполагалось, мы должны были изучить возможность отправки дополнительных подкреплений в район Среднего Востока…

Сопротивление персов рухнуло так быстро, что наше сотрудничество с Кремлем снова приобрело почти исключительно политический характер. Предлагая провести совместную англо-русскую кампанию в Персии, мы добивались главным образом открытия коммуникации от Персидского залива до Каспийского моря. Мы надеялись также, что это непосредственное сотрудничество английских и советских сил позволит установить более тесные и дружественные отношения с нашим новым союзником. И мы, и они, конечно, были согласны, что всех немцев необходимо изгнать из Персии или захватить в плен, чтобы положить конец германскому влиянию и интригам в Тегеране и других местах. На втором плане стояли глубокие и щекотливые вопросы о нефти, коммунизме и послевоенном будущем Персии, но мне казалось, что это не должно было служить помехой товариществу и доброжелательности».

И как в доказательство этому фрагмент послания от г-на Черчилля тов. Сталину, полученного 6 сентября 1941 года и подтверждающего в очередной раз пока лишь намерения выполнить союзнические обязательства перед воюющей не на жизнь, а на смерть Россией с общим врагом.

У. ЧЕРЧИЛЛЬ И. В. СТАЛИНУ

«3. По вопросу о снабжении. Мы прекрасно сознаем тяжелые потери, понесенные русской промышленностью, и приложим все усилия к тому, чтобы Вам помочь. Я телеграфирую Президенту Рузвельту с целью ускорить прибытие сюда, в Лондон, миссии Гарримана, и мы попытаемся еще до Московской конференции сообщить Вам о количестве самолетов и танков, которые мы совместно обещаем Вам посылать ежемесячно вместе с поставками резины, алюминия, сукна и прочего. Со своей стороны, мы готовы посылать Вам из британской продукции половину того ежемесячного количества самолетов и танков, которые Вы просите. Мы надеемся, что США будут удовлетворять вторую половину Ваших потребностей. Мы приложим все усилия к тому, чтобы начать Вам отправку снабжения немедленно.

4. Мы уже отдали приказы о снабжении персидской железной дороги подвижным составом, с тем чтобы поднять ее нынешнюю пропускную способность с двух поездов в каждую сторону в сутки до ее полной пропускной способности, а именно до 12 поездов в каждую сторону в сутки. Это будет достигнуто к весне 1942 года, до какового срока пропускная способность будет постепенно увеличиваться. Паровозы и вагоны из Англии будут посылаться вокруг мыса Доброй Надежды после переоборудования их на нефтяное топливо. Вдоль железной дороги будет развита система водоснабжения. Первые 48 паровозов и 400 вагонов вот-вот должны быть отправлены.

5. Мы готовы выработать с Вами совместные планы. Будут ли британские армии достаточно сильны для того, чтобы осуществить вторжение на европейский континент в 1942 году, зависит от событий, которые трудно предвидеть. По всей вероятности, можно будет оказать Вам содействие на Крайнем Севере, когда там наступит полярная ночь. Мы надеемся довести наши армии на Среднем Востоке до трех четвертей миллиона человек к концу этого года и затем до миллиона к лету 1 942 года. Как только германо-итальянские силы будут уничтожены в Ливии, эти войска смогут включиться в фронт на Вашем южном фланге и, как можно надеяться, повлиять на Турцию в смысле соблюдения ею по крайней мере честного нейтралитета. Тем временем мы будем продолжать бомбардировать Германию с воздуха с возрастающей силой, будем также держать моря открытыми и бороться за свою жизнь».

А вот как реагировала через «фильтр» «Красной звезды» нацистская пропаганда на то, как планы Гитлера задействовать «азиатских арийцев» в лице персов против России и Британии вдруг разом рухнули из-за нежелания персов отстаивать интересы Германии. Ирану, привыкшему «служить господину», все равно кто он, этот господин, – лишь бы был достаточно силен среди себе подобных, давал бы процветать верхушке, да мало-мальски существовать простому народу. 

«Красная звезда» № 212 от 9 сентября 1941 г. опубликовала опровержение ТАСС следующего содержания: «Германские газеты и германское радио распространяют сообщения, что будто бы советские войска создают местные советы в занятых ими районах Ирана. ТАСС уполномочен опровергнуть эти сообщения, как не соответствующие действительности».

Также последовала отповедь иранской газеты берлинскому радио: «ТЕГЕРАН, 7 сентября. (ТАСС). В газете «Журнале де Тегеран» помещена передовая статья по поводу провокационных сообщений, распространяемых на персидском языке берлинской радиостанцией.

Газета пишет, что берлинское радио передает лживые сообщения о положении в Иране. Так, например, оно сообщило о том, что северо-западная часть Тегерана якобы подверглась бомбардировке, в результате которой насчитываются сотни убитых мужчин и женщин. По словам газеты, Тегеран не подвергался подобным бомбардировкам, что может подтвердить все тегеранское население. Газета опровергает также лживое сообщение берлинского радио о выезде шаха из Тегерана в Исфахан. Мы не можем, пишет газета, терпеть подобного рода измышлений».

В репортаже с очередной пресс-конференции иностранных корреспондентов «Красная звезда» №213 от 10 сентября 1941 г. разместила следующий комментарий: «Опыт войны показал, что, когда Германия испытывает трудности на фронте. Геббельсу и его более мелким литературным жуликам поручается «облегчить» положение германской армии. Когда СССР и Великобритания расстроили все немецкие планы в Иране, германское радио, германские газеты и все вассальные радиостанции и газеты вдруг начали распространять различные выдумки о якобы происходящих конфликтах между советскими и английскими войсками в Иране, о «советизации» Ирана, о бегстве всех жителей Ирана, о конфликтах на ирано-турецкой границе между советскими войсками и войсками Турции и т. д.»

9 сентября 1941 г. состоялась беседа наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова с послом США в СССР Л. Штейнгардтом и послом Великобритании в СССР С. Криппсом, в которой англичанин по собственной инициативе поднял вопрос о тройственном союзе Ирана, СССР и Англии.

В начале беседы речь шла о текущих «бытовых» проблемах в подготовке Московской конференции. Приняв к сведению ответы Молотова, связанные с приездом членов делегаций, послы заявили, что вопросов по данному поводу более не имеют и Штейнгардт удалился, а Криппс остался для дальнейшей беседы с наркомом. Он вручил Молотову для передачи товарищу Сталину личное письмо следующего содержания:

«Ваше Превосходительство, Премьер-министр поручил мне сообщить Вам, что он принял меры для поставки вам 5000 (пяти тыс.) т алюминия из Канады, как только будет урегулирован вопрос с перевозкой, а также что он примет меры для дальнейших поставок по 2000 (две тыс.) т ежемесячно.

Он хотел бы знать, каким путем было бы наиболее удобно и целесообразно пересылать алюминий из Канады.

Будьте столь любезны дать указание г. Микояну по этому вопросу, чтобы он мог представить мне необходимую информацию.

Из телеграммы г-на Черчилля я понял, что алюминий уже готов и может быть отправлен немедленно, как только будет установлен путь и будут иметься в распоряжении суда.

Пользуюсь этим случаем, чтобы возобновить Вашему Превосходительству заверения в моем высочайшем уважении и почтении.

Искренне Ваш, Р. Стаффорд Криппс» [АВП РФ, ф. Об. оп. 3. п. 1, д. 6, л. 129].

«Ознакомившись с содержанием письма, т. Молотов сообщил Криппсу, что советское правительство считает Архангельск наиболее надежным и наиболее удобным местом для доставки товаров морем, так как доставка через Владивосток встречает большие транспортные затруднения…

В заключение беседы Криппс лично от себя поднял вопрос об установлении на время войны тройственного союза Ирана, СССР и Англии. Как известно, заявил Криппс, этот вопрос был поднят перед т. Деканозовым иранским послом в СССР Саедом. Подчеркнув, что вопрос он поднимает лично от себя, Криппс спросил т. Молотова, можно ли ожидать одобрения этого предложения со стороны советского правительства.

Тов. Молотов заявил, что предложение Саеда новое, оно было поставлено лишь 8 сентября и его необходимо изучить.

Криппс заметил, что если бы обе стороны сговорились с иранским правительством, на которое можно было бы положиться, и заключили с ним защитный и наступательный союз, то это ликвидировало бы затруднения Англии и СССР на Ближнем Востоке. Поскольку иранская армия может представлять некоторую ценность, то было бы весьма целесообразным, если бы она находилась на стороне СССР и Англии и действовала против Германии. Заключение подобного союза оказало бы большое влияние на магометанское население Ближнего Востока, на Афганистан и на Турцию.

Тов. Молотов заметил, что, как он понял, предложение, поставленное Саедом, исходит не от иранского правительства, а лично от Саеда.

На замечание т. Молотова Криппс заявил, что, по его мнению, Саед считает, что если бы советское и английское правительства совместно предложили бы иранскому правительству заключить союз, то оно (иранское правительство) приняло бы такое предложение.

В связи с постановкой вопроса о заключении тройственного союза Криппс считает весьма целесообразной поездку в Тегеран Саеда, являющегося, по мнению Криппса, одним из передовых элементов Ирана и относящегося в высшей степени дружелюбно к СССР и Англии. Кроме того, Саед является личным другом теперешнего премьер-министра и по прибытии в Иран он создаст вокруг себя группу прогрессивных элементов иранской общественности для того, чтобы уладить теперешнее положение, так как настоящее иранское правительство Криппс считает весьма слабым для принятия каких-либо решительных действий.

Отвечая на вопрос т. Молотова, относится ли английское правительство к предложению Саеда положительно, Криппс ответил, что лично он считает предложение иранского посла очень хорошим, однако он не может давать какие-либо советы своему правительству, не будучи информирован о позиции советского правительства в этом вопросе.

Тов. Молотов заявил, что он не может сообщить мнение советского правительства о предложении иранского посла, поскольку поднятый вопрос совершенно новый и требует подробного изучения. Советское правительство рассмотрит этот вопрос в ближайшее время.

Прощаясь, Криппс заявил, что он сообщит в Лондон о том, что советское правительство рассматривает предложение Саеда». [АВП РФ, ф. Об, оп. 3, п. 1, д. 6. л. 124-128.]

И уже 10 сентября 1941 г. нарком Молотов вызвал посла Великобритании в СССР С. Криппса и сообщил ему, «что советское правительство рассмотрело предложение иранского посла Саеда и отнеслось к этому предложению положительно. Сегодня, заявил т. Молотов, т. Деканозов беседовал с Саедом и сообщил ему о положительном отношении советского правительства к предложению посла. Саед заявил, что вопрос о тройственном союзе он поставил перед своим правительством и в настоящий момент ждет ответа.

Приняв заявление т. Молотова к сведению, Криппс сообщил, что он послал Идену телеграмму, в которой изложил свой положительный взгляд на предложение Саеда. От Идена получена ответная телеграмма, на основании которой Криппс делает вывод, что английское правительство также относится положительно к предложению Саеда. Высказав свое мнение, что важно, чтобы переговоры по этому вопросу велись совместно и как можно быстрее, Криппс добавил, что из информации британского посланника в Тегеране он делает вывод, что министр иностранных дел Ирана является самым сильным членом иранского кабинета. Криппс также высказал сомнение в том, что Саед получит быстро ответ от иранского правительства, если со стороны Англии и СССР не будут сделаны крепкие представления. Поскольку, заявил Криппс, он считает, что инициатива должна исходить из Лондона, то он просит т. Молотова дать указание т. Майскому с тем, чтобы можно было скорее продвинуть поставленный Саедом вопрос.

Тов. Молотов заявил, что, как ему известно, в своей первой беседе с т. Деканозовым Саед говорил о том, что он сам хочет полететь в Тегеран для оказания влияния на иранское правительство. Во второй беседе Саед заявил, что в настоящий момент он ожидает ответа иранского правительства. Если, заявил т. Молотов, Саед пожелает поехать в Иран, то советское правительство окажет иранскому послу в этом вопросе всяческое содействие. Что же касается вопроса о Лондоне, то т. Молотов обещал дать т. Майскому соответствующее указание…» [АВП РФ, ф. Об. оп. 3, п. 1, д. 6, л. 135-138.]

А 12 сентября 1941 г. уже сам посол Великобритании в СССР С. Криппс напросился «в гости» к наркому Молотову, заявив, что у него имеются два срочных вопроса. К тому же посол опять проявил инициативу и от себя поставил вопрос о смещении неугодного британским властям иранского шаха.

«Криппс сообщил, что английское правительство, будучи весьма озабочено судьбой гражданских административных учреждений Ирана, проявляет нервозность в связи с возможностью конфискации средств транспорта и продуктов питания, так как при попустительстве со стороны военных властей это может привести к развалу упомянутых учреждений. Английское правительство желает, чтобы эти учреждения продолжали функционировать, и поэтому просит дать указания советским военным властям, чтобы они оказывали поддержку гражданским властям на оккупированной советскими войсками территории Ирана.

Тов. Молотов заметил, что в первый период вступления войск в Иран в целом ряде случаев иранские гражданские власти разбежались. Это явление было неизбежно ввиду того, что иранские чиновники побоялись остаться на местах, поскольку правительство, представителями которого они являлись, проводило антисоветскую и антианглийскую политику и благоприятно относилось к немцам.

Советское правительство дало указание своему послу в Тегеране обратить внимание иранского правительства, что на последнем лежит вся ответственность за восстановление гражданских учреждений и за их работу. Тов. Молотов добавил, что, по его сведениям, советский посол в Иране обращался к иранскому правительству.

Криппс заявил, что на практики прошлого известно, что в своих действиях военные власти игнорируют гражданское население и не обращают на него никакого внимания. Ввиду всего вышеупомянутого, Криппс просил дать указания военным властям, чтобы они не затрудняли работу гражданских организаций.

Отметив еще раз, что основной причиной расстройства работы системы гражданских учреждений является бегство чиновников, т. Молотов обещал выяснить обстановку и, если будет необходимо, дать соответствующие указания.

Далее Криппс сообщил, что 5 сентября английский консул в Мешхеде выразил желание повидаться с представителями советских военных властей.

Однако просьба консула осталась без ответа. Кроме того, 2 советских офицера вторглись на территорию консульства с целью осмотра автомашин. Криппс пояснил, что он не жалуется на имевшие место недоразумения, а лишь желает установления контакта между советскими военными властями и английским консулом в целях сотрудничества.

Тов. Молотов заявил, что если расследование подтвердит обрисованную послом обстановку, то он даст соответствующие указания для установления контакта в целях проведения обеими сторонами совместных действий в Иране.

Поблагодарив т. Молотова, Криппс поставил вопрос о шахе, добавив, однако, что этот вопрос он поднимает лично от себя.

Как Вам уже, наверно, известно, заявил Криппс, английское правительство в начале военных действий в Иране вело пропаганду по установлению в стране настоящего конституционного правительства. В связи с этим Криппс хотел бы знать отношение советского правительства к низложению шаха, а также узнать, не обсуждало ли советское правительство вопрос о создании в Иране регентского совета. Криппс считает, что Англия и СССР не могут полагаться на шаха, заключая с ним какие-либо договоры, так как обе стороны не могут быть гарантированы в том, что заключенные с шахом договоры будут выполняться.

Считая, что Англия и СССР должны стремиться к тому, чтобы низложить столь непопулярного в Иране шаха, Криппс, однако, не может назвать подходящего преемника на место шаха и считает, что в семье последнего также нет подходящих кандидатур. В заключение Криппс спросил, согласится ли советское правительство с низложением шаха, если английское правительство со своей стороны выразило бы на это свое согласие.

Тов. Молотов заявил, что, как он видит, Криппс хорошо информирован о положении и обстановке в Иране. Сам т. Молотов не располагает столь подробной информацией и не может высказаться по затронутому вопросу вполне определенно. Сообщив, что от советского посла в Иране получена информация, аналогичная сведениям, сообщенным Криппсом, т. Молотов также заметил, что намеченные обоими правительствами мероприятия должны быть проведены в жизнь и он не видит признаков того, что щах собирается создавать препятствия; если же английское правительство считает, что низложение шаха окажется в интересах обеих сторон и будет способствовать проведению намеченных обеими сторонами мероприятий, то это низложение будет правильным.

Однако, заявил т. Молотов, необходимо конкретно знать, как осуществить низложение шаха и какие лица, в случае предполагаемой Криппсом перемены, окажутся в иранском правительстве. Тов. Молотов добавил, что вопрос о шахе изучается.

На замечание Криппса, что было бы полезно, если бы по затронутому вопросу английский и советский представители в Тегеране обменялись мнениями, т. Молотов заявил, что предлагаемые переговоры уже ведутся…» [АВП РФ, Ф. 06, оп. 3, п. 1, д. 6, л. 139-143.]

Видать, согласившись на высоком уровне с мнением британского союзника в необходимости перемен в Иране, соответствующими органами была дана «отмашка» и «Красная звезда» стала публиковать материалы о реакции простого иранского народа на ввод частей РККА и Великобритании на территорию Ирана и о дальнейших прогрессивных перспективах для него, и сопротивления иранских властей неизбежным переменам во внутренней и внешней политики страны.

От спецкора «Красной звезды» была размещена следующая объемная статья под заголовком «В Тавризе»:

«Иран, благодаря своему чрезвычайно выгодному географическому положению давно уже привлекал внимание фашистской Германии. Подрывная деятельность гитлеровцев в Иране особенно усилилась после их вероломного нападения на СССР. Не видя быстрого решения войны на восточном фронте, фашизм искал здесь обходных путей в Баку.

«Завоевание» Ирана немцами шло в быстрых темпах. Всюду насаждая свою агентуру, фашизм открыто подготовлял смену режима в Иране. Еще месяца полтора тому назад в Тавризе все знали о подготовке фашистского переворота. Назывались имена его зачинщиков, кандидатуры будущих хозяев страны.

Опережая события, гитлеровские лазутчики уже чувствовали себя господами Ирана. Они и не пытались скрывать, что им в высокой степени наплевать на страну и народ. Вся их деятельность сводилась к тому, чтобы купить нужного человека, или обезвредить его, сбросить со счетов. Там, где не действовал подкуп, фашисты пускали в ход оружие экономического террора.

Иран -- страна очень оживленных торговых связей с соседями. Превосходные персидские ковры, чай, хлопок, шелк, кожи, шерсть, фрукты поступали на западные рынки всегда в больших количествах. На наших нижегородских ярмарках — и в старое время, и в годы советской власти — иранские коммерсанты выступали, как крупные покупатели. Русский сахар, русский фаянс и стекло, русский керосин, русский ситец, русские самовары и железоскобяные изделия, а в последнее время — сельскохозяйственные машины славятся по всему иранскому Азербайджану Тавризские фирмы имели дела со Стамбулом, Багдадом, Моссулом, Калькуттой, Москвой, Лондоном и Парижем.

И вот, как по мановению таинственного жезла, старая система плодотворных торговых связей была насильственно прервана. Фашистские «востоковеды», проникнув в иранские банки и транспортные компании, действовали подобно термитам — они разрушали все, что было на их пути. Отныне громадный, веками создававшийся торговый аппарат видел перед собой одного покупателя — Германию. И, следовательно, одного же экспортера — Германию.

Иран стал получать польское стекло, французскую галантерею, голландские колониальные товары. Из оккупированного Парижа пошли в Тавриз подержанные стульчаки для уборных и прочая ерунда, которой нет сбыта. А за это «оборудование» из Ирана в Германию потекло все лучшее добро страны. Судя по рассказам тавризских коммерсантов, один лишь Иранский Азербайджан давал фашистам до 12 тысяч тонн хлопка, 5 тысяч тонн шерсти и 1 миллион кож в год. Немцы скупали и вывозили решительно все — ковры и мыльный корень, шелка и грубые шерстяные ткани, фрукты и хлопковые семена, рис и кунжут.

Страна быстро и безвольно приближалась к зоне военного пожара. На аэродромы Пехлеви уже слетались опытные разрушители. Были заготовлены фашистские знамена для парада в Баку. Тавризские горе-разведчики из тех, кто сошел с ума от немецких взяток, делили между собой армянские, грузинское, азербайджанские города. Начальник разведки округа представлялся своим знакомым в качестве будущего начальника ереванского гарнизона. Он уже беспокоился о том, есть ли в Ереване хорошие отели, где бы можно было расположиться его штабу.

На Советское Закавказье надвигалась реальная опасность. Ее следовало быстро предотвратить, и на рассвете 25 августа наши войска перешли границу Ирана...

Советские войска вошли в Тавриз днем 26 августа. Иранское командование пыталось организовать оборону сначала у Сафьяна, затем несколько южнее, но солдаты благоразумно держали путь на юг. Тогда, не споря с фактами, офицеры сели на извозчиков, на которых они же и приехали к полю сражения, и пустились назад. Немецкие резиденты уже бежали в Тегеран. Они пустили слух, что советские войска разграбят рынок и устроят жестокий погром в городе. Взволнованный этой провокацией, Тавриз притих, магазины и рынок закрылись, улицы были пусты.

Войска вошли с оркестрами на главную магистраль города, проспект Пехлеви. Под звуки военных маршей стало открываться окно за окном, дверь за дверью. Часа через полтора проспект Пехлеви кишел народом, как в праздничный день.

Утром 27-го открылось множество магазинов, хотя крупные, оптовики на рынке все еще медлили. Но к концу дня весь рынок жил уже нормально. Дело в том, что фашистское радио передавало новости из Тавриза. Оно сообщало, что под Тавризом большевики понесли сильное поражение и потеряли несколько сот танков, что в городе идут уличные бои, что несколько кварталов уже разгромлено и сожжено... Немецкая новость быстро стала известна городу и сразу успокоила даже наиболее осторожных. Почтенного вида люди спешили на бульвар Пехлеви.

— Пойдем посмотрим на «погибшие танки», — смеясь, говорили они друг другу или расспрашивали один другого: - «Ну, как вы ночью сражались? Большие жертвы?..»

Ни один клоун в мире не вызывал такого шумного и общего смеха, какой вызвал у тавризцев карлик Геббельс.

Нота советского правительства, напечатанная листовками на всех главнейших языках Ирана, была известна населению еще до вступления советских войск: об этом позаботились наши летчики. Когда же пришли наши части, — на тавризские улицы выехали широковещательные станции и агитвагоны.

Голоса дикторов, объяснявших народу цель вступления в Иран войск Советского Союза и Великобритании, разносились далеко вокруг. Это было невиданно и неслыханно для Тавриза.  Вот тут действительно многие закрыли свои магазины и лавочки и побежали вслед за людским потоком к удивительным машинам, говорящим подобно богатырю.

Вокруг станций стояла, рукоплеща, тесная толпа. В паузах между вещанием раздавались крики:

— Хорошо, что вы пришли!
— А то немцы заставили бы нас воевать!
— Спасибо вам!

Спасибо иранским крестьянам, сопровождавших наши войска от самой границы. Кто прошел этот путь, тот помнит мельничку у шоссе за Марандом. Ее хозяин, древний старик, стоял у дороги и кланялся танкам, пехоте и пушкам.

— Саол! Саол! — говорил он, — что означает «спасибо». — Будет теперь мир и покой в Иране! Саол! Саол!..

Когда провокация с пожаром Тавриза не удалась, фашистские подручные распространила новый слух — русские разграбят город иным манером, они создадут ревкомы, произведут конфискацию капиталов, наложат арест на крупные владения. Этому уже никто не поверил.

Тогда возник третий слух, третья ставка клоуна Геббельса: «Русские разгромили турецкое консульство и убили консула!» Много любопытных бросилось к зданию турецкого консульства. Консул выехал со двора и, раскланиваясь с толпой любопытных, проследовал к центру города. Лопнул, как мыльный пузырь, еще один бред фашистской пропаганды!

29 августа в Тавриз стали прибывать иранские офицеры, сложившие оружие по приказу своего правительства. Толпа любопытных ринулась за ними. Но и тут не произошло никакой сенсации. Пыльные, уставшие люди с раздражением говорили о немецких планах втравить Иран в бессмысленную войну. Они говорили вслух о тех, кто открыто продался немцам, и чувствовалось, что они еще вернутся к этому.

Сейчас в Тавризе все спокойно. В кино на проспекте Пехлеви готовятся демонстрировать «Чапаева». В домах слушают радио из Москвы и Лондона. Тавризский рынок оживленно обсуждает открывшиеся перед ним торговые возможности, ибо вступление советских и английских войск вернуло Ирану его пути на юг и север, восток и запад.

9 сентября меджлис одобрил решение иранского правительства о переговорах с СССР и Англией и принял условия, изложенные в нотах Советского Союза и Великобритании. Это означает, что попытка Гитлера зажечь войну на Среднем Востоке навсегда провалилась. «Сухопутный мост» в Закавказье и Индию зажил нормальной жизнью.

П. Павленко. Тавриз.» [«Красная звезда» №217 от 14 сентября 1941 г.]

Теперь пришел черед «Красной звезде» пропесочить иранского шаха и его правительство:

«ДВОЙСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА ШАХА И ИРАНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА В ВЫПОЛНЕНИИ ВЗЯТЫХ НА СЕБЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ОБ УСЛОВИЯХ ЛИКВИДАЦИИ КОНФЛИКТА

ТЕГЕРАН, 15 сентября. (ТАСС). Как уже ранее сообщалось, Иранское Правительство полностью приняло предложения Советского Правительства и Английского Правительства по прекращению ведущейся в Иране гитлеровскими агентами враждебной деятельности, угрожающей интересам СССР и Англии, а также и самого Ирана. В результате соглашения, достигнутого между Правительствами СССР и Великобритании, с одной стороны, и Правительством Ирана, с другой, были разработаны необходимые меры и установлены сроки осуществления этих мер и, в том числе, по удалению из пределов Ирана всех немецких агентов и дипломатических миссий Германии, Италии, Румынии, Венгрии, Болгарии и Финляндии, являющихся центрами враждебной деятельности немецкой агентуры.

Однако, при проведении в жизнь указанного выше соглашения Иранское Правительство проявило недопустимую медлительность и желание всячески оттянуть осуществление обусловленных достигнутым соглашением мероприятий, направленных на ликвидацию деятельности гитлеровских агентов в Иране. В этом выразилась двойственность политики шаха и Иранского Правительства в отношении СССР и Великобритании. Некоторые факты последних дней показывают, что предложения Правительств СССР и Великобритании, направленные на развитие дружбы с иранским народом, встречают противодействие со стороны прогермански настроенных элементов, среди которых имеются и весьма высокопоставленные лица.

Так, 10 сентября в газете «Эттелаат» была опубликована передовая статья, выражавшая сожаление по поводу закрытия дипломатических миссий держав оси. По распространенным в Тегеране достоверным сведениям, эта статья инспирирована некоторыми членами семьи шаха и одобрена самим шахом.

Одновременно Иранским Правительством переносятся со дня на день сроки отъезда из пределов Ирана германской, итальянской, румынской и других миссий, подлежащих выдворению. В результате ряд немецких агентов получил возможность скрыться и продолжать на территории Ирана свою преступную деятельность.

Иранский народ проявляет чувство большого беспокойства в связи с такого рода положением дел. Высказывается явное недовольство провокационным поведением некоторых официальных лиц и верхушки иранской армии, тесно связанных с немецкими агентами, а также газетой «Эттелаат», подстрекающей к нарушению принятых на себя Иранским Правительством обязательств.

Иранский народ ожидает от Правительства скорейшей ликвидации всех очагов враждебной деятельности германских агентов, прикрывающихся дипломатическими паспортами. Перед Иранским Правительством стоит задача на деле доказать свою готовность полностью покончить с опасной деятельностью немецких агентов и обеспечить мир и порядок в стране». [«Красная звезда» № 218 от 16 сентября 1941 г.]

Ну и как результат дипломатических потуг «служб по иностранным сношениям» Молотова и Идена, скрытых до поры до времени под грифом «секретно», произошло задуманное ими «ОТРЕЧЕНИЕ ИРАНСКОГО ШАХА ОТ ПРЕСТОЛА.

ЛОНДОН, 16 сентября. (ТАСС). Агентство Рейтер передает, что, по сообщению тегеранского радио, иранский шах отрекся от своего престола и что преемником шаха является его сын. Об отречении шаха было объявлено на состоявшемся сегодня утром чрезвычайном заседании иранского меджлиса».

И как следствие этому «забурлили» «НОВЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЕЯНИЯ В ИРАНЕ.

ТЕГЕРАН, 16 сентября. (ТАСС). По достоверным сведениям, в передовых культурных кругах Тегерана имеют большое хождение некоторые прогрессивные политические требования, выставляемые в связи с новой обстановкой в Иране, создавшейся после отречения шаха. Требования эти сводятся к тому, чтобы дать населению право на выборы в меджлис, установить основы местного самоуправления и облегчить налоговое бремя для населения. Полагают, что эти требования могут получить удовлетворение». [«Красная звезда» №219 от 17 сентября 1941 г.]

И, видимо, для обеспечения этих перемен, как сообщает ТАСС, 17 сентября Советские войска вступили в Тегеран. И английское радио также сообщило, что английские войска 18 сентября последовали примеру советских войск.

«Красная звезда» № 220 от 18 сентября 1941 г. охарактеризовала отрекшегося от престола иранского шаха таким образом, что вряд ли у рядового бойца КА и простого обывателя остались бы какие-либо сомнения в справедливости этого отрешения. Да пусть бы только попробовал артачиться, сжатый с двух сторон армейскими клещами новых «господ», которым отныне суждено «служить» Ирану.

«К ОТСТАВКЕ ШАХА. ТЕГЕРАН, 17 сентября. (ТАСС). Как известно, иранский шах Реза Пехлеви отрекся от престола. Этот факт, несомненно, будет иметь крупное значение для общественно политического развития Ирана. Отречение Реза шаха кладет конец двадцатилетнему неограниченному абсолютизму деспота, угнетавшего иранский народ.

Бывший полковник казачьих дивизий шаха Персии Реза хан в 1921 году, пользуясь слабостью тогдашнего центрального правительства, совершил государственный переворот и стал во главе правительства. Будучи сначала военным министром, а потом премьером и, наконец, временным главой государства, он обещал иранскому народу широкие реформы и даже республиканскую форму правления в Иране. Но Реза хан жестоко обманул иранский народ. Вместо обещанных реформ Реза хан в 1925 голу создал опереточное учредительное собрание, члены которого было им же назначены, и добился избрания себя шахом Ирана. Неприглядным оказалось царствование Реза шаха для иранского народа. Он ликвидировал куцый конституционный режим и, опираясь на кучку офицеров иранской армии, создал в стране полицейский режим. Жестокими репрессиями он обрушился на демократические элементы в стране. Тысячи иранцев были загнаны в тюрьмы или сосланы в глухие уголки страны (например, в Келат). Единственной «виной» всех этих передовых людей Ирана было то, что они высказывались против установленного деспотического режима.

Реза шах путем ограбления народа создал себе колоссальное богатство. За короткое время он превратился в самого крупного помещика Ирана. Шах без всяких церемоний отбирал во всех концах страны лучшие имения, которые заставлял преподносить себе в виде «подарка», а после получения «подарка» умерщвлял бывших владельцев этих имений. За попытки отказа подарить шаху облюбованные им имения грозила конфискация всего имущества и арест владельца. Богатейшая провинция Мазендаран является собственностью Реза шаха. За счет казны Реза шах построил себе сахарные, текстильные и прочие фабрики и заводы. По сообщению из иностранных источников, Реза шах в настоящее время имеет в заграничных банках наличными свыше 1.520 млн. риал. (80 риалов =1 фунт стерлингов). Все эти средства он накопил ценой ограбления народа, путем установления непосильных налогов, сборов и введения различных монополий. Монополии на зерновые, сахар и чай, громадные налоги и поборы привели к тому, что население Ирана вело полуголодное существование.

Возмущение народа деспотизмом Реза шаха было весьма значительным. Особенно больших размеров оно достигло, когда иранский народ воочию убедился, что шах Ирана поддерживает тесные связи с фашистскими агентами Германии. Благодаря его покровительству германские агенты развернули широкую деятельность, направленную против интересов СССР, Англии, а также самого Ирана. Но народ был запуган жестокими репрессиями и вынужден был молчать до поры до времени. Иранский народ встретил отставку шаха с большим удовлетворением».

И как следствие всему происшедшему за эти последние три недели «Красная звезда» №221 от 19 сентября 1941 г. констатировала, что «ИРАНСКИЙ НАРОД ПРИВЕТСТВУЕТ ОТРЕЧЕНИЕ ШАХА:

ТЕГЕРАН, 18 сентября. (ТАСС). Население Тегерана встретило весть об отречении от престола шаха Реза Пехлеви с огромным удовлетворением.

Как стало известно в осведомленных кругах, шах делал до последнего момента отчаянные усилия, чтобы сохранить власть и помешать выполнению принятых иранским правительством предложений правительств СССР и Англии. Становится все более ясным, что нити, связывавшие шаха с гитлеровскими агентами, были весьма крепкими. Именно этим объясняется то обстоятельство, что после принятия иранским правительством предложений английского и советского правительств шах направил свою деятельность на то, чтобы спасти германскую агентуру в Тегеране. Он требовал от высших офицеров, чтобы они оказали сопротивление вступлению советских и английских войск в пределы Ирана. Когда генерал Нахиджевани отдал приказ прекратить сопротивление, шах немедленно сместил его с поста военного министра, а затем бросил в тюрьму. Подобные методы шах всегда применял в отношении неугодных ему государственных деятелей страны. Шах имел тайную полицию, которая осуществляла в стране самый разнузданный террор. Особенно «отличался» в этом отношении начальник тегеранской полиции. До последнего момента он, руководствуясь директивами шаха, всячески покровительствовал германской шпионской агентуре, засевшей в Тегеране.

Шах надеялся, что с помощью своей полиции, а также офицерства ему удастся подавить народное недовольство, остаться у власти, чтобы продолжать вести страну прежним гибельным путем. Однако он вскоре убедился в том, что не только народные массы, но и значительные круги армии не намерены поддерживать его губительную для страны политику. Многие офицеры открыто выражали в последнее время радость по поводу того, что пришел конец немецко-фашистскому засилью в стране. В ряде мест состоялись народные демонстрации, выявившие резкое недовольство народа шахом. Шаху стало ясно, что, если он не уйдет, он будет сметен волной народного возмущения, и он отрекся и направился в Исфахан. Сообщают, что значительную часть своего огромного состояния, нажитого путем многолетнего грабежа народа, он заблаговременно перевел за границу».

Но «свято место пусто не бывает», а по сему, как неизбежное, состоялось «ПРИНЯТИЕ ПРИСЯГИ НОВЫМ ШАХОМ ИРАНА. ТЕГЕРАН, 18 сентября. (ТАСС). Вчера вечером в зале меджлиса состоялась церемония принятия присяги новым шахом Ирана Мохаммед Реза Пехлеви.

И новый шах Ирана делает первый правильный внутриполитический шаг, возможно, под нажимом новых «господ»: «ОСВОБОЖДЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЗАКЛЮЧЕННЫХ В ИРАНЕ.

НЬЮ-ЙОРК, 18 сентября. (ТАСС). По сообщению тегеранского корреспондента агентства Ассошиэйтед Пресс, новый шах Ирана освободил большое число видных политических заключенных, в числе которых находится бывший военный министр генерал Нахиджевани, который бывшим шахом был посажен в тюрьму».

И как необходимость дальнейшего государственного бытия состоялось «ОБРАЗОВАНИЕ НОВОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА В ИРАНЕ. ТЕГЕРАН, 19 сентября. (ТАСС). Сегодня опубликован рескрипт нового шаха о назначении Форуги премьер-министром. Шах поручил Форуги сформировать новое правительство. Завтра состоится заседание меджлиса, которому будет, очевидно, представлено новое правительство.

На состоявшемся вчера заседании меджлиса обсуждался вопрос об образовании парламентских комиссий. Выборы комиссии состоятся в ближайшие дни.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ АМНИСТИЯ В ИРАНЕ. ТЕГЕРАН, 19 сентября. (ТАСС). Министерство юстиции опубликовало указ об освобождении всех политических заключенных».

Правильно заметил тов. Сталин в послании от 3 сентября г-ну Черчиллю: «Дело с Ираном, действительно, вышло неплохо. Совместные действия британских и советских войск предрешили дело. Так будет и впредь, поскольку наши войска будут выступать совместно. Но Иран только эпизод. Судьба войны будет решаться, конечно, не в Иране».

В следующем послании премьер-министру кабинета его величества короля Георга VI тов. Сталин в очередной раз прямо подсказывал союзнику, как и какими посильными силами Британия могла подключиться к реальной борьбе с общим врагом на восточном направлении.

«Отправлено 13 сентября 1941 года.

ЛИЧНОЕ ПОСЛАНИЕ ПРЕМЬЕРА г-на СТАЛИНА ПРЕМЬЕРУ г-ну ЧЕРЧИЛЛЮ

«…Я не сомневаюсь, что Английское Правительство желает победы Советскому Союзу и ищет путей для достижения этой цели. Если создание второго фронта на Западе в данный момент, по мнению Английского Правительства, представляется невозможным, то, может быть, можно было бы найти другое средство активной военной помощи Советскому Союзу против общего врага? Мне кажется, что Англия могла бы без риска высадить 25-30 дивизий в Архангельск или перевести их через Иран в южные районы СССР для военного сотрудничества с советскими войсками на территории СССР по примеру того, как это имело место в прошлую войну во Франции. Это была бы большая помощь. Мне кажется, что такая помощь была бы серьезным ударом по гитлеровской агрессии».

Ответ от г-на Черчилля, как и прежде, нес в себе лишь обещания и оправдания:

«Получено 19 сентября 1941 года. ЛИЧНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ г-ну СТАЛИНУ

«2. Я придаю большое значение вопросу об открытии сквозного пути от Персидского залива до Каспия не только по железной дороге, но и по автомобильной магистрали, к постройке которой мы надеемся привлечь американцев с их энергией и организационными способностями. Лорд Бивербрук сможет объяснить весь план снабжения и перевозок: он находится в самых дружественных отношениях с г-ном Гарриманом.

3. Все возможные театры войны, на которых мы бы могли осуществить военное сотрудничество с Вами, были подвергнуты рассмотрению со стороны штабов. Наиболее благоприятные возможности представляются, несомненно, на обоих флангах - на северном и южном. Если бы мы могли действовать с успехом в Норвегии, то это оказало бы сильное влияние на позицию Швеции, но в настоящее время мы не располагаем ни военными силами, ни судовым тоннажем для осуществления этого проекта. Что касается Юга, то значение Турции чрезвычайно велико: если можно заручиться помощью Турции, то в нашем распоряжении окажется добавочная мощная армия. Турция хотела бы присоединиться к нам, но боится, и не без основания. Возможно, что, обещая ей помощь значительными британскими вооруженными силами и поставку технических средств, в которых Турция испытывает недостаток, можно оказать на нее решающее влияние. Мы изучим с Вами любую другую форму действенной поддержки, ибо единственная цель заключается в том, чтобы привести в действие против общего врага максимальные силы…».

А в это время наш посол в Иране А.А. Смирнов был приглашен к постели заболевшего премьер-министра Ирана М. Форуги на двустороннюю беседу, отчет о которой был незамедлительно отправлен в наркомат иностранных дел СССР.

«ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ ПОСЛА СССР В ИРАНЕ А.А. СМИРНОВА С ПРЕМЬЕР-МИНИСТРОМ ИРАНА М. ФОРУГИ. 19 сентября 1941 г. Секретно.

Утром 19 сентября мне позвонил министр иностранных дел Сохейли и сообщил, что премьер-министр вновь заболел и что было бы неплохо, если бы я посетил его.

Вечером, в 8 час., я прибыл на квартиру Форуги, который беседовал со мной, лежа в кровати.

Осведомившись о состоянии здоровья, я пожелал Форуги скорейшего выздоровления и возвращения вновь к руководству делами государства. Кстати, у меня было приятное для больного премьера сообщение о том, что Советский Союз в порядке оказания экономической помощи Ирану отправил в последние дни крупные партии продовольственных товаров в различные районы Ирана. Затем я сообщил Форуги, что советское правительство не имеет никаких притязаний к Ирану и что оно было бы удовлетворено, если бы в Иране были проведены следующие реформы:

1. Предоставление прав свободного выбора в меджлис.
2. Предоставление некоторых хотя бы минимальных прав местным самоуправлениям.
3. Облегчение налоговых тягот.
4. Передача в собственность государства шахских имений.
5. Ориентация во внешней политике на Англию и СССР и разрыв дипломатических отношений между Ираном и Германией и ее европейскими союзниками.

Форуги поблагодарил за это сообщение и особенно за сообщение об экономической помощи, которая даст возможность Ирану устранить, как он выразился, трудности, возникшие в связи с вступлением войск в Иран. Затем Форуги перешел к изложению своих планов в отношении предстоящих реформ.

Он сказал, что, собственно, иранская конституция предоставляет широкие права народу, но власть шаха сильно их ограничивала. Если устранить эти ограничения, то нет большой необходимости изменять конституцию.

Согласно закону, выборы в меджлис свободные. Ограничения сводятся к тому, что высок возрастной ценз, выбирать могут только лица, достигшие 24-летнего возраста, и что одним из самых главных ограничений является то, что женщины не пользуются правом выборов.

Что касается состава меджлиса, выборы депутатов в который на днях заканчиваются, то у него были различные соображения. Вначале он предполагал, что следует кассировать выборы, но он не нашел для этого достаточных законных оснований и решил от этого отказаться. Он считает, что в случае кассирования выборов будет очень сложно провести новые выборы, и особенно в тех районах, где находятся советские и британские войска. С другой стороны, Форуги убежден в том, что весь состав избранных депутатов меджлиса будет плохим. Сейчас у него созрело следующее решение, которое он думает реализовать. Список вновь избранных депутатов меджлиса подвергнется всестороннему изучению, и если будет установлено, что в нем имеются нежелательные депутаты, то при процедуре утверждения депутатов в меджлис таковые не будут утверждены. После этого будут проведены новые выборы в тех округах, депутаты от которых не были утверждены меджлисом. Что касается расширения прав местных органов, то и здесь, заявил Форуги, закон предоставляет достаточные права для них, но, к сожалению, до сих пор эти законы не проводились в жизнь. Сейчас правительство примет все меры, чтобы в этой области не было никаких нарушений.

Прежний шах, продолжал Форуги, составляя программу работ без учета возможностей страны, составлял такие бюджеты, что для выполнения их надо было выкачивать из населения большие средства. Все это вело к увеличению налогов, гнет которых становился непосильным. Правительство считает безусловно необходимым облегчить налоговые тяготы населения. По поводу передачи собственности шаха государству Форуги сказал, что это дело развивается следующим образом: они не считали удобным отнимать у шаха собственность. Они решили добиться, чтобы шах передал ее наследнику, а наследник был подготовлен к тому, чтобы передать эту собственность государству. К шаху были посланы специальные лица, чтобы убедить его в необходимости передать собственность наследнику. Сейчас получено сообщение о том, что шах на это согласился. Как только представители вернутся в Тегеран и доложат о согласии шаха, будет принято официальное решение о том, что наследник передает собственность в дар государству.

Перейдя к вопросу об ориентации внешней политики Ирана на сотрудничество с СССР и Англией и разрыв дипломатических отношений с Германией и ее союзниками, Форуги сказал, что он прекрасно понимает выгоды сотрудничества с двумя великими соседями, прекрасно понимает необходимость учитывать во внешней политике не только собственные интересы Ирана, но и считаться с интересами своих великих соседей. Поэтому иранское правительство сейчас будет добиваться тесного сотрудничества с СССР и Англией. Что касается разрыва дипломатических отношений с Германией, то это дело уже решенное. После того как новый шах сообщит главам иностранных государств, что он вступил на престол, будет отдано официальное распоряжение об отозвании дипломатических миссий Ирана из Германии и других стран, являющихся ее союзниками, и этим самым будут порваны дипломатические отношения.

Затем Форуги пожаловался мне на то, что наши власти до сих пор не вернули полицейским и дорожной жандармерии оружие, вследствие чего в некоторых районах Ирана и особенно в Хоросане царит беспорядок, растут воровство и бандитизм. Это очень опасное явление, которое может привести к серьезным последствиям.

Форуги спросил меня, верно ли, что наши войска возводят вокруг Тегерана укрепления и обносят город проволочными заграждениями. Он обратился с просьбой не разрешать свободных прогулок по городу отдельных красноармейцев, так как нежелательные элементы могут вызвать провокацию и тем самым создать новые трудности. По поводу этих высказываний Форуга я ответил, что командование Красной Армии имеет указание не препятствовать вооружению полицейских и дорожной полиции. Части Красной Армии имеют Указание установить тесный контакт с местными иранскими органами власти. Никаких укреплений и заграждений вокруг Тегерана части Красной Армии не возводят и не собираются возводить. Я предложил премьер-министру послать кого-нибудь со мной и убедиться в этом. Красноармейцы будут появляться в городе в сопровождении начальствующего состава и главным образом с экскурсионными целями.

Под конец Форуги попросил разрешения задать мне один вопрос, а именно: «С какой целью введены наши войска в Тегеран и когда они его покинут?». Я ответил на этот вопрос следующее: причины, заставившие Советский Союз и Англию ввести свои войска в Тегеран, заключаются в том, что иранское правительство слишком медленно действовало в выполнении принятых на себя обязательств по выселению немцев и их агентуры из Ирана. Это привело нас к убеждению, что иранское правительство действует недостаточно искренне. Эти убеждения подкрепились особенно после того, когда полуофициозная газета «Эттеляат» поместила статью, направленную фактически против Советского Союза и Англии. Эта статья, переданная потом по радио, явилась открытой пронемецкой демонстрацией и заставила наши правительства принять решение о вводе своих войск в Тегеран и быстрее, таким образом, устранить германскую опасность. Выслушав это, Форуги вновь вернулся к этому вопросу и сказал, что ему все же непонятен приход английских и советских войск в Тегеран, ибо в конечном счете выселение немцев проводилось самим иранским правительством. Предположим, что сейчас, продолжал Форуги, когда правительство сделало все для выселения немцев и в скором времени в Иране не останется ни одного немецкого представителя: уйдут ли тогда ваши войска из Тегерана? Война может продолжаться 2-3 года. Пребывание английских и советских войск в Тегеране в течение всего периода войны не может не беспокоить умы иранцев. «Однако я Вас прошу, — заявил Форуги, — если Вы собираетесь еще что-либо предпринять против нас, то прошу Вас делать это не помимо нас, а вместе с нами».

Я вновь повторил Форуги причины, заставившие наши правительства занять Тегеран, и дополнительно указал ему на то, что иранская пресса до сих пор проявляет исключительную сдержанность по отношению к Советскому Союзу и Англии, что в газетах не опубликовано ни одной статьи, которая бы в дружеском тоне освещала соглашение, подписанное Ираном с Советским Союзом и Англией. Я попросил премьер-министра объяснить, чем вызвана такая сдержанность. На это Форуги ответил, что ни одно государство не может радоваться, когда на его территорию вступают иностранные войска. По поводу статьи в «Эттеляат» он ответил, что она была написана по указанию шаха и члены правительства ничего не могли предпринять для того, чтобы воспрепятствовать ее опубликованию. Если бы кто-либо попытался это сделать, то он был бы немедленно посажен в тюрьму.

Так как беседа затянулась слишком долго, я ответил Форуги только по поводу его заявления, что ни одно государство «не может радоваться, когда на его территорию вступают иностранные войска». Я сказал Форуги, что если бы иранское правительство представило в правильном освещении для иранского народа цель прихода советских и британских войск в Иран, если бы оно разъяснило народу, что советские войска пришли в Иран не для того, чтобы захватить иранскую территорию или устранить независимость Ирана, как самостоятельного государства, то у правительства не было бы повода говорить о беспокойстве иранцев. Иранцы не могут не беспокоиться, если официальная печать не опубликовала до сих пор ни одной статьи, направленной на показ опасной деятельности немцев, и не показала действительной цели прихода в Иран англо-советских войск.

На это Форуги заявил мне, что в ближайшие дни они поместят по этому поводу ряд статей и дадут ясную характеристику разыгравшихся в течение августа — сентября месяца событий в Иране.

На этом беседа закончилась. Посол СССР в Иране Смирнов». [АВП РФ, Ф. 094, оп. 26, п. 331, д. 6, л. 127-132.]

Потуги нового иранского руководства в налаживании добропорядочных отношений с Советами и Британией не стали долго ждать. В этом контексте «Красная звезда» № 228 от 25 сентября 1941 г. сообщила: «ТЕГЕРАН, 24 сентября. (ТАСС). 22 сентября вечером в офицерском клубе военным министром была устроена встреча командований советской, английской и иранской армий. Встреча прошла в теплой и дружеской обстановке». 

А также было заявлено о программе нового иранского правительства: «ТЕГЕРАН, 24 сентября. (ТАСС). Иранское агентство Парс сообщает, что иранское правительство отзывает своих дипломатических представителей из Германии, Италии и Румынии.

Иранская печать, продолжает агентство, касаясь задач нового правительства, представленного меджлису 21 сентября, указывает, что правительственная программа включает в себя следующее: Правительство, соблюдая интересы страны, обязалось поддерживать тесное сотрудничество с правительствами стран, имеющими общие с Ираном интересы; провести судебные реформы; реорганизовать армию и полицию; провести экономические и финансовые реформы; уделять особое внимание развитию сельского хозяйства; развивать национальную промышленность; закончить строительство дорог и железных дорог в соответствии с финансовыми возможностями государства; провести реорганизацию административного аппарата, развивать национальное образование и здравоохранение».
*****