20 глава

XX.

В эти первые дни Клементине пришло письмо от банкира миссис Ландер
, к которому прилагалось рекомендательное письмо, которое миссис Милрей обещала передать
своей невестке. Оно, как и прежде, было от мистера Милрея, и написано оно было почерком
Миссис Милрей; но никакого послания от нее к письму не прилагалось. Для
Клементины все объяснилось само собой, но ей пришлось объяснять это миссис
Ландер. Ей пришлось рассказать ей о поведении миссис Милрей после представления на пароходе.
Миссис Ландер сказала, что Клементина
сделано совершенно правильно; и они оба решили, вопреки некоторым импульсам
любопытства в сердце Клементины, что ей не следует использовать это
вступление.

"Отель финансистов" в основном посещали богатые американцы, полные
наличных денег, и богатые русские с большим кредитом. Американцы получше
и похуже, как и англичане, выбирали отели поменьше и подешевле;
а знакомство Клементины ограничивалось матерями, такими же застенчивыми и
неграмотными, как сама миссис Ландер, и дочерьми, совершенно безразличными
к ней. Миссис Ландер выезжала на улицу каждый день, когда не было дождя, и она
взяла с собой Клементину, потому что доктор сказал, что это пойдет на пользу им обоим.
но в остальном девочка оставалась взаперти в их квартире.
Доктор нашел ей учителя, и она продолжала заниматься французским и начала
брать уроки итальянского; она не разговаривала ни с кем, кроме своего учителя,
за исключением тех случаев, когда приходил доктор. За общим столом она услышала разговоры о
вещах, ради которых люди, казалось, приезжают во Флоренцию: картинах, статуях,
дворцах, знаменитых местах; и ей стало стыдно за то, что она не знала об
них. Но она не могла пойти посмотреть на все это одна, и миссис Ландер,
довольная всеми обстоятельствами, которые она испытывала, казалось, не могла
предположить, что Клементину может волновать что-либо, кроме комфорта в отеле
и визитов к врачу. Когда девушка начала получать письма из
дома в ответ на первое, в котором она хвасталась, какая красивая
Флоренс, они предположили, что она очень веселая, и потребовали подробных
отчетов о ее удовольствиях. Ее брат Джим рассказал кое-что о деревне
новости, но он сказал, что, по его мнению, ей это будет безразлично, и она
вероятно, будет слишком горда, чтобы поговорить с ними, когда вернется домой. The
Ричлингс позвонили, чтобы поделиться семейным удовлетворением от
первого опыта Клементины, и миссис Ричлинг очень мило написала ей об их
счастье от этого. Она взяла ее ректора, чтобы не забыть ни
возможность самосовершенствования в соблазнам общества, но в
сделать ее редкой возможности. Она сказала, что у них есть
путеводитель по Флоренции с планом города, и они следуют за ней
в экспедициях, которые, как они решили, она, должно быть, совершает каждый день; они были
чтение флорентийской истории в итальянских республиках Сисмонди,
и она попросила Клементину обязательно посмотреть все сцены мученичества Савонаролы
, чтобы они могли обсудить их вместе, когда она вернется.

Клементина поинтересовалась, что миссис Ричлинг подумала бы, если бы она рассказала ей об этом.
все, что она знала о Флоренс, - это то, что она подслушала из разговоров девушек
в отеле, которые рассказывали при ней о своих танцах и послеобеденных чаепитиях,
и вечера в опере, и поездки в Кашине, и вечеринки в
Фьезоле, как будто ее и не было рядом.

Проходили дни и недели, пока Карнавал наполовину не закончился, и миссис Ландер
заметил однажды, что Клементина оказалась тупой. “Вам не кажется вам
сколько знакомы?” - предложила она.

“Ох, е еще куча времени”, - сказала Клементина.

“Я бы хотела, чтобы это был кто-то, с кем вы могли бы пройтись и посмотреть это место.
Разве вы не хотели бы посмотреть это место?” - настаивала миссис Ландер.

“С этим некуда спешить, миссис Ландер. Это продлится столько, сколько продержимся мы.

Миссис Ландер задумчиво молчала. Затем она сказала: “Я заявляю, что у меня есть
в конце концов, я подумываю заставить тебя отправить это письмо мисс Милрей. Какая
разница, если миссис Милрей действительно вела себя с тобой так некрасиво? Он никогда этого не делал, и
она его сестра ”.

“Я не хочу, чтобы отправить его, миссис Ланда; ты не должен просить меня. Я
сделать вместе”, - сказала Клементина. Осознание ее одиночества усилило его.
но на следующее утро она была еще более жизнерадостной, без всякой причины; и в тот же день.
днем неожиданно позвонил доктор, на который он поспешил
говорить это было непрофессионально.

“ Я только что от другой своей пациентки и обещал спросить.
не плыли ли вы на одном корабле с ее братом, мистером
Милрей.

Celementina и миссис Ландер посмотрел виновато друг на друга. “Я думаю, мы
вообще,” Миссис Ландер, принадлежащих наконец, с неохотой вздохнул.

“ Тогда она говорит, что у вас есть для нее письмо.

Доктор поговорил с обоими, но по его виду было видно, что он не был в неведении.
когда миссис Ландер призналась: “Ну, Клементина, он...
знает”.

“Она хочет знать, почему вы не приняли роды”, - выпалил доктор.
"вне себя".

Миссис Ландер посмотрела на Клементину. “Я думаю, у нее еще не совсем дошли руки до этого"
Не так ли, Клементина?

Вмешался доктор: “Ну, мисс Милрей довольно опасная личность
заставлять себя ждать. Если вы не доставить его довольно скоро, я не должен быть
удивился, если бы она пришла, чтобы получить его”.Доктор Welwright был молодой человек в
в начале тридцатых годов, со смехом, что очень многие дамы сказали бы сделать еще больше
чем-то одном для них, и теперь он прописал для Клементина.
Но, похоже, это не помогло ей справиться с проблемой, которую выдавало ее лицо.

Слово взяла миссис Ландер: “Ну, я бы не стала говорить это всем подряд. Но
вы наш врач, и я думаю, вы не будете возражать против этого. Нам не нравится, как
Миссис Milray действовал до Клементина, в судно, и мы не хотим быть
обязанным ей людям. Не знаю, чего от меня хочет Клементина.
рассказывать тебе, что это было, я не буду; но на этом все и заканчивается.
это.”

“Мне очень жаль”, - сказал доктор. “Я никогда не встречался с миссис Милрей, но у мисс
У Милрей такой приятный дом, и ей нравится, когда вокруг нее собираются молодые люди
. Однако в вашем отеле довольно много молодежи, и
Я полагаю, вы все очень хорошо проводите время здесь вместе ”. Закончил он тем, что
поговорил с Клементиной и сказал, что выполнил свое поручение и должен
идти.

Когда он ушел, миссис Ландер запинаясь произнесла: “Я не знаю, но какую мы совершили ошибку".
”Клементина".

“Теперь слишком поздно беспокоиться об этом”, - сказала девушка.

“ Мы не обязаны оставаться во Флоренции, ” задумчиво произнесла миссис Ландер.
“ Я снял комнаты только на неделю, и мы можем уехать в любое время, Клементина,
если тебе неудобно находиться здесь из-за мисс Милрей. Мы могли бы поехать
в Рим; говорят, Рим - милое место; или в Египет.

“ Миссис Милрей в Египте, ” предложила Клементина.

“Это правда”, - со вздохом признала миссис Ландер. Через некоторое время она продолжила.
“Я не знаю, имеем ли мы какое-либо право хранить письмо. Это принадлежит
ей, не так ли?

“Я думаю, это принадлежит мне в той же степени, что и ей”, - сказала Клементина.
“Если это для нее, то это для меня. Я не собираюсь посылать его, миссис Ланда.

Они все еще пребывали в этом заключении, когда рано утром следующего дня
Миссис Ландер и мисс Клаксон принесли карточки мисс Милрей.

“ Ну, я заявляю! ” воскликнула миссис Ландер. “Этот доктор, должно быть, пошел
прямо и сказал ей то, что мы сказали”.

“Он не имел права”, - сказала Клементина, но никто из них не был недоволен.
и после того, как все закончилось, миссис Ландер сказала, что любой бы
судя по тому, как это было сделано, я подумала, что звонок адресован ей, а не Клементине.
Мисс Милрей продолжала с ней разговаривать. У нее сложилось о ней высокое мнение; и
Мисс Милрей напомнила Клементине мистера Милрея; у нее были такие же волосы
из чеканного серебра, и та же улыбка; она двигалась, как он, и говорила
как он, но с большей живостью. Она с нежностью спросила о нем и
попросила Клементину сказать ей, все ли у него в порядке и в хорошем настроении.;
она вежливо поинтересовалась здоровьем миссис Милрей. Увидев смущение,
которое проявилось у девушки, она рассмеялась и сказала: “Не воображайте, что я
не знаю всего об этом, мисс Клаксон! Моя невестка призналась во всем
очень красиво; она не так уж и плоха, как говорят англичане, и я думаю, ей
нравится признаваться, если она может сделать это безопасно ”.

“И ты думаешь,” - спросил Ландер Миссис“, что Клементина выполнена неправильно
танцевать?”

Клементина покраснела, и Miss Milray снова засмеялся. “Если вы позволите Мисс
Клаксон, приходи на небольшую вечеринку, которую я устраиваю, она может танцевать у меня дома
, но ее не будут заставлять делать это или что-то, что ей не нравится
. Только не говори, что у нее еще не готово платье или что-то в этом роде! Вы
не знаете ресурсов Флоренции и того, что делают здешние портнихи.
они делают невозможные вещи в кратчайшие сроки и готовы раньше, чем обещают.
они обещают. Если вы передадите мисс Клаксон в мои руки, я прослежу, чтобы она была в порядке.
одета для моих танцев. Я живу на одном из холмов вон там, которые
вы видите из своих окон, ” она кивнула в их сторону, - в красивой
вилле, слишком холодной для зимы и слишком жаркой для лета, но я думаю, мисс
Клаксон может потерпеть этот дискомфорт в течение дня, если вы пощадите ее, и
она согласится оставить вас на милость вашей горничной, и...
 Мисс Милрей замолчала, увидев, что ее окружает какая-то безразличная пустота.
она заговорила и подняла лорнет, переводя взгляд с миссис Ландер на
Клементину. Девушка смущенно сказала: “Я не думаю, что мне следует этого делать
оставьте миссис Ланда, прямо сейчас. Она не очень здорова, и мне бы не хотелось
оставлять ее одну.

- Но мы вам так же обязаны, как если бы она могла прийти, - сказала миссис Ланда.
Ландер перебил: “А позже, может быть, она сможет. Видишь ли, у нас нет
никакой горничной. Ну, у нас он есть в Вудлейке, но она заставила нас делать это
многие вещи для нее, что мы думали, что мы хотели бы сделать несколько вещей
для ouaselves, какое-то время”.

Если мисс Милрей, возможно, не совсем правильно представляла себе ситуацию, она
сказала, что в этом они совершенно правы; но она может рассчитывать на мисс
Клаксон для нее танцевать, не может она, и не может она ничего сделать в
ее силы для них? Она встала и хотела идти, но миссис Ландер принял ее
слово, так далеко, чтобы сказать, да, если бы она могла сказать Клементина лучшие
место, чтобы сделать платье, она догадалась, ребенок будет рада
на танцы.

“Скажи ей!” Мисс Milray плакала. “Я возьму ее! Надень шапку, мой
дорогая,” сказала Клементина“, и пойдем со мной. Мой экипаж в
вашу дверь”.

Клементина посмотрела на Миссис Ландер, кто сказал: “иди, конечно, ВС так, дитя. Я
я хотел бы пойти тоже”.

“ Приходите тоже, ” взмолилась мисс Милрей.

“ Нет, нет, ” сказала польщенная миссис Ландер. “ Я не очень хорошо себя чувствую,
сегодня. Думаю, мне лучше дома. Но ты не торопись обратно
мой аккаунт Клементина”. А девушка пропала, чтобы надеть шляпу она
говорили о ней. “Она лучшая девушка в мире, и она не будет
одной из самых бедных; и я буду чувствовать, что делаю именно то, чего хотел бы мистер Ланда
. Он сам выбрал ее, больше трех лет назад
да, когда мы проезжали мимо ее дома в Мидлмаунте, и это было
чтобы ублажить его после того, как он ушел, больше всего на свете я забрал ее.
Что ж, могу тебе сказать, что ее тоже не так-то легко заполучить.” Она прервала
свою историю романа, чтобы сказать, когда Клементина вернулась: “Я
хочу, чтобы вы сами одернули себя, мисс Милрей, и не позволяли ей
экономить с деньгами. Она хочет получить несколько визитных карточек; и если ты
скучаешь по чему-то в ней, что у нее должно быть, или что еще у тебя есть
у леди есть, не могли бы вы просто подарить это ей?”

Как только мисс Милрей представила себе ситуацию, она решила преодолеть
Нежелание миссис Ландер обращаться к горничной. Она уговорила ее попробовать
Итальянка, которую она ей послала, и за один день добродушная Маддалена
стерла все традиции унылой Эллиды. Это не было существенно для
мгновенно установившегося между ними понимания, что
у них должен быть какой-то общий язык. Они болтали друг с другом,
Миссис Ландер на своем бостонском янки, а Маддалена на своем гортанном
Флорентийском, и миссис Ландер была польщена, обнаружив, как хорошо она знает
Итальянская.

Мисс Милрей начала проявлять любезность к Клементине в знак верности ее брату,
который так редко доказывал свою преданность ему и которому она
оставался страстно верен своему темному прошлому. Ей не терпелось
удовлетворить его прихоть ради маленькой деревенской девушки, которая ему понравилась
потому что это была его прихоть, а не потому, что она надеялась, что
Клементина оправдала бы это. Она заставила доктора Уэлрайта рассказать ей все, что он
знал о ней, и его рассказ о ее изяществе и красоте пробудил в ней
любопытство; его рассказ об унылой ее жизни с миссис
Лэндер в их отеле тронул ее сердце. Но она все еще была настроена скептически.
когда она пошла за рекомендательным письмом; когда она привезла
Клементина вернулась домой от портнихи и спросила, можно ли ей поцеловать ее,
и сказала, что уже влюблена в нее.

Ее любовь, возможно, вызвала у нее желание делать для нее все, что она сейчас начала делать
, но это упростило ситуацию, объяснив ее до конца.
мира как подопечная миссис Ландер, которая была столь же богата, сколь и вульгарна, и
именно с Клементиной в этом персонаже мисс Милрей начала
устраивайте для нее послеобеденные чаепития и вдохновенные приглашения в приятные дома
организуйте для нее обед для молодых леди в ее собственном доме.
Перед вечером ее маленького танца у нее исчезли все опасения, которые она испытывала поначалу.
в восторге от того, что Клементина покоряет мир, как будто
она думала, что он всегда будет вести себя так дружелюбно, и как будто она сама
забыла о своих неприятных переживаниях, наоборот. Она знала от миссис
Ландер, как девушки в их отеле обошлись без нее, но мисс Милрей
не могла видеть, что Клементина встретила их с неприязнью, когда ее авторитет
свел их вместе. Если ребенок был унижен своим прошлым в условиях
вопиющей одинокой роскоши жизни миссис Ландер или бессознательной бедности
находясь в своем собственном доме, она не показывала этого в присутствии мира, который теперь
распахнул перед ней свои объятия. Она оставалась такой спокойной посреди всех этих
новых различий, что это заставляло ее подругу чувствовать себя в ней довольно вульгарной
беспокойства за нее, и не всегда было достаточно обнаружить, что у нее
все пошло не так просто, потому что она держалась спокойно и обладала даром
ждать, когда что-то произойдет. Иногда, когда мисс Милрей была почти готова
решить, что ее пассивность - это спокойствие дикарки, она предавала
такое сладостное и благодарное чувство всего, что было сделано для нее, что ее
благодетельница решила, что она не деревенская, а в некотором смысле лесная жительница
по-своему, и не столько невежественная, сколько невинная. Она обнаружила, что
она не была невежественна даже в книгах, но без какого-либо литературного эффекта от них
она перенесла свое чтение в суть своей родной
мягкости, и у нее были как идеи, так и убеждения. Когда Клементина больше всего
впечатляла ее как неопытную дикарку в обычных вещах, она
больше всего ощущала свое равенство с любой социальной удачей, которая могла бы ее постигнуть, и
тогда она хотела бы видеть ее замужем за титулованным человеком и принимающей
слава этого мира в бессознательном состоянии, что опыт никогда не будет
полностью впитаться. Но опять же она чувствовала, что это будет как-то
профанация, и она хотела, чтобы упаковать ее вверх и получить ее обратно к
Мидлмаунт, прежде чем произойдет что-либо подобное. Она поделилась с Милреем
этими впечатлениями о Клементине в письме, которое написала, чтобы поблагодарить его за
нее и отругать за то, что он прислал к ней девушку. Она обвинила его в том, что
он хотел загадать ей загадку, которую сам не мог разгадать; но
она признала, что очарование тайны Клементины стоило тысячи
раз усталость пытаясь угадать ее и что она все больше и
больше сходит по ней с ума каждый день.

Тем временем маленький танец мисс Милрей все больше захватывал ее, пока не превратился в
очень большой танец, который заполнил ее виллу до отказа, когда пришло время
для него. Она жила на одной из прекрасных улиц региона Ольтрарно,
проложенной в короткий период процветания Флоренции как
столицы Италии. Вилла была построена в то время, и она была намного
новее, чем дом на Семнадцатой улице в Нью-Йорке, где она провела
девичество, которое с тех пор продлилось с ней дольше среднего возраста.
 Сначала она жила за границей, в Париже времен Второй империи,
и одну зиму провела в Риме, но окончательно обосновалась в
Флоренция до того, как Лондон стал американской колонией, так что ее
друзьями были в основном американцы, хотя у нее было широкое международное знакомство
. Возможно, ее привычка вставать на сторону брата, когда он
был белой вороной, склонила ее к милосердию по отношению к людям, которые не были так
безупречны в своей морали, как они были в своих умах и манерах.
Она требовала, чтобы они были интересными и приятными, и не слишком
поношенными; но если у них было что-то прилично застегивающееся поверх
потертых мест, она не осуждала их бедность. Богема всех мастей
она нравилась; мещане тоже любили ее; и в таком месте, как
Флоренция, где сами мещане немного богемны, она
можно сказать, была очень популярна. Вы встретили людей, с которыми не совсем хотели встречаться в ее доме.
Но если они вас там не встретили, это была
ваша потеря.




XI.

В ночь танцев вереница частных экипажей, ремизов и
такси выстроились вдоль Виале Ариосто на протяжении мили вверх и вниз перед ее воротами,
куда молодые художники обоего пола прибывали пешком. К этому времени ее
страсть к Клементине достигла апогея. Она Маддалена вернуть ее
рано вечером, и сделали ее платье под ее наблюдением и для нее
Французская горничная, а Маддалена вернулся, чтобы утешить Миссис Ландер.

“Я ненавидел ее покинуть”, - сказала Клементина. “Я не верю, что она очень
хорошо”.

“Разве она не всегда плохо?” требовали пропустить Milray. Она снова обняла девочку
, как будто одного раза было недостаточно. “Клементина, если миссис Ландер не
отдай меня, я собираюсь украсть тебя. Знаешь, чего я хочу от тебя?
сделай это сегодня вечером? Я хочу, чтобы вы встали вместе со мной и принимали гостей, пока не начнутся
танцы, как если бы это был ваш выход в свет. Я хочу представить
вам всех. Ты запросто станешь там самой красивой девушкой, и у тебя будет
самое красивое платье, и я не имею в виду, что ни одно из твоих обаяний не будет потеряно.
Ты не испугаешься?" - Спросил я. "Я не хочу сказать, что все твои прелести будут выброшены". Ты не испугаешься?”

“Нет, я не верю, что я буду”, - сказала Клементина. “Вы можете сказать мне, что
делать”.

Платье, которое она одевала, было бледно-зеленым, как свет, видел в тонких лесу;
из него просвечивали ее белые плечи и юное лицо, словно поднимавшиеся над землей
сквозь зеленый свет. Художники, мужчина и женщина, пожелали
нарисовать ее и по отдельности сказали ей об этом в течение вечера, который длился
до утра. Она не удивилась, когда около
полуночи появился лорд Лайонкорт и поразил мисс Милрей, заявив, что знаком с
Клементиной. Он спросил о миссис Ландер и добралась ли она до
Флоренция не сбиваясь с пути; он засмеялся, но он, казалось, действительно
уход. Он взял Клементина ужинал, когда пришло время; и она
она была бы выше его на полголовы, когда опиралась на его руку, если бы
предусмотрительно не наклонилась и не поплелась немного за ним.

Она не могла знать, какой триумф он для нее устраивал; и это было
просто частью волшебства того времени, когда вошел мистер Юинс
вскоре с одной из дам. Он прибыл во Флоренцию в тот день,
и его привезли без приглашения. Он производил с ней впечатление старого друга
но любопытство Клементины было вызвано главным образом высоким
Американец, которого она считала очень красивым. Его светло-желтые волосы были
его лоб был гладко зачесан, как у хорошо воспитанного мальчика; он был
одет так же, как и другие мужчины, но выглядел не совсем счастливым в этот вечер
пальто и его перчатки, которые он время от времени неловко сминал.
Он, кажется, нашел, что-то лучезарное Клементина знала бы, как
он чувствовал, у него не плясали, а он утверждал, что нашел себя в
участник вида аварии. Он сказал ей, что находится в Европе.
присматривает за патентным правом, которым только что завладел, и
неплохо проводит время. Он притворился удивленным, услышав, как она сказала
что она с первого курса, а он пытался вразумить ее
это. Он признался, что с момента, когда он вошел в комнату, он сделал
решил взять ее на ужин, и никогда не было так противно в
его жизнь, как когда он увидел, что маленький лорд ходить с ней, и
стараясь выглядеть как живой. Он спросил ее, что такое лорд.
в любом случае, он все время заставлял ее смеяться.

Он назвал ей свое имя, Г. В. Хинкл, и спросил, сможет ли она
вспомнить его, если они когда-нибудь встретятся снова.

Другим мужчиной, который ее очень заинтересовал, был молодой русский с
вьющиеся волосы и аккуратные мелкие черты лица, который говорил по-английски лучше, чем она.
и сказал, что собирается стать писателем, но еще не решил.
писать на русском или французском; она предположила, что он хотел ее
совет, но он его не ждал или, похоже, ожидал. Он был очень
уж не на шутку, а он раздул ее, и его серьезность ее забавляло, как
сколько иронии и американский. Он спросил, из какого города Америки она приехала
, и когда она ответила, что нет, он спросил, из какой части Америки. Она
ответила, что из Новой Англии, и он сказал: “О, да, именно там у них есть
совесть. Она не поняла, что он имел в виду, и он изложил ей
идеал новоанглийского девичества, который сложился у него из чтения американских
романов. “Ты такая?” - требовательно спросил он.

Она засмеялась, и сказала, “ни капли”, - и спросил его, если он когда-либо встречал
такая американская девушка, и он сказал, что, откровенно говоря, нет; американской девочки
все наемника, и волновало ничего, кроме денег, или Женитьба наименований. Он
добавил, что у него есть титул, но он не будет его носить.

Клементина сказала, что не верит, что ее интересуют титулы, и тогда
он сказал: “Но тебя интересуют деньги”. Она отрицала это, но как будто у нее были
признавшись в этом, он продолжил: “Единственный американец, которого я видел с такой совестью,
был мужчиной. Я расскажу вам о нем, если хотите”.

Он не стал дожидаться ее ответа. “Это было в Неаполе, в Помпеях. Я увидел
с первого взгляда, что он отличается от других американцев, и я
решил узнать его. Он был там в Коме.разговаривал с глупым мальчиком, чьим
наставником он был; и он сказал мне, что учится на священника
протестантской церкви. В следующем году он поедет домой для посвящения. Он
обещал весной проехать через Флоренцию, и он сдержит
свое слово. Каждый его поступок, каждое слово, каждая мысль регулируются
совестью. Это ужасно, но это прекрасно”. Все это время
Русский обмахивал Клементину веером, всем своим видом демонстрируя
флирт. “Ты потанцуешь еще? Нет? Я бы хотел нарисовать такого
персонажа, как он, в романсе”.




XXII.

Было шесть часов утра, когда мисс Милрей отправила Клементину
домой в своей карете. Она бы оставила Клементину до завтрака, но
Клементина сказала, что она должна поехать из-за миссис Ландер, и та пожелала
поехать сама.

Она думала, что она будет воровать до постели, не разбудив ее, но она была
остановил звук стоны, когда она вошла в свою квартиру; в
свет хлынул из двери Миссис Ландера. Маддалена вышла и благословила
именем своего латинского божества (гораздо более знакомого и доступного, чем
англосаксонское божество), что Клементина наконец пришла и налила
на нее обрушился рассказ о ночи страданий миссис Ландер. Сквозь ее рассказ
донесся жалобный, укоризненный голос миссис Ландер,
призывающий Клементину к ее постели. “О, как ты мог уйти и
оставить меня? Я была в таком отчаянии всю ночь напролет, а доктор
ничего не сделал для меня. Я puffectly победе, и я не мог сделать
мой хочет знать с итальянского ума-голова. Если бы не
портье, который пришел и перевел, когда доктор ушел, я не знаю,
что бы я делал. Я хочу, чтобы ты дал ему банкноту в двадцать лир
как только ты его увидишь; и, о, разве доктор не идет?”

Клементина набор помогает Маддалена поставить номер, который был в
страстные расстройства, прав; и она сделала Миссис Ландер чашку ее
собственный чай, который она привезла из С. С. вонзается в прохождении
Бостон; по словам пострадавшей, это было первое, что спасло ей жизнь
. Клементина утешила ее и пообещала, что доктор приедет очень скоро.
и прежде чем миссис Ландер уснула, она была
настолько далеко от опасности, что можно было спросить, как Клементине понравилось
самой себе и радоваться, что она так хорошо провела время.

Доктор не стал будить ее, когда пришел; он сказал, что у нее был
довольно острый желудочный приступ, который не повторится, если она поест
поменьше самых нездоровых вещей, которые она могла достать, и больше бывала на воздухе
и немного ходила пешком. Он не казался встревоженным и заставил
Клементину рассказать ему о танцах, с которых его позвали к
постели больной миссис Ландер. Он пошутил над ней за то, что она не скучала по нему;
в разгар их веселья она поймала себя на том, что зевает, и
доктор рассмеялся и ушел.

Маддалене пришлось позвонить ей незадолго до ужина, когда миссис Ландер
проснулась достаточно надолго, чтобы послать за доктором, чтобы объяснить, какого рода
прошло самочувствие, жертвой которого она теперь стала. Оказалось, когда он пришел,
будет голод, и он прописал чай и тост и маленький кусочек стейка.
До его прихода она хотела организовать домой сразу, а
умирая в своей стране. Но его мнение настолько возобладало над ней, что
она согласилась не посылать телеграммы о наличии мест. “Я полагаю, ” сказала она, - это сработает“.
сойдет в любое время до того, как начнут появляться ледяные жуки. Но я знаю, после этого,
Клементина, насколько я могу позволить тебе оставить меня в покое. Там был
большое flowas пришел за тобой, это aftanoon, но я сделал Маддалена поставить
их на балкон, потому что я не хочу, чтобы вы должны отравиться с ними в
ваш сон; я всегда им был опасен в 'комнату. Я
знаю, какие они, эйта.

Маддалена, казалось, поняла, что миссис Ландер говорила о цветах.
Она их взяла и отдала их Клементина, которые обнаружили, что они были от некоторых
от мужчины, с которым она танцевала. Мистер Хинкл послал огромный букет
фиалки, которые вскоре начали отдавать свою сладость в тепле комнаты
и аромат привели его к ней с его желтыми волосами,
аккуратно разделенными пробором сбоку и гладко причесанными, открывая его
лоб очень высоко поднят. У большинства джентльменов волосы были разделены пробором
посередине или падали челкой на лоб; у русского волосы были
слишком вьющиеся, чтобы пробираться, а у лорда Лайонкорта их не было, кроме как по бокам.

Она засмеялась, а миссис Ландер сказала: “Расскажи об этом, Клементина”, - и она
начала с мистера Хинкля и постоянно возвращалась к нему от других. Миссис Ландер
Ландеру больше всего хотелось узнать, как этот лорд добрался до Флоренции; и
Клементина сказала, что он приедет повидаться с ней.

“Ну, я очень надеюсь, что он сегодня не придет, я не в состоянии никого видеть"
.

“О, я думаю, он приедет только завтра”, - сказала Клементина; она
повторила несколько полученных комплиментов и рассказала обо всех мисс
Милрей был добр к ней, но миссис Ландер сказала: “Что ж, в следующий раз".,
Я поблагодарю ее за то, что она не задерживала вас так допоздна”. Она была поражена, когда узнала,
что г-н Ewins было, а “любые гадости вне отеля
в е?” - спросила она.

“ Да, ” сказала Клементина, “ "Мы", и некоторые из них "мы" очень милые.
Они хотели знать, не присоединюсь ли я к ним и не проведем ли мы aftanoon
здесь, в отеле, чтобы люди могли приходить к нам все сразу ”.

Она вернулась на вечеринку и описала все остальное. Когда она пришла
о русских, она сказала, что он сказал американский
девушки, которые любят деньги, и хочет жениться на иностранных дворян.

Миссис Ландер сказала: “Что ж, я надеюсь, ты не собираешься выходить замуж в спешке"
в любом случае, я надеюсь, что когда ты это сделаешь, ты выберешь симпатичного американца”.

“ О да, ” сказала Клементина.

Миссис Ландер распорядилась, чтобы ужин принесли в их квартиру. Она приободрилась.
Ей грозила опасность переесть, но с помощью Клементины
она отказалась от этого. Их короткий вечер был одним из самых веселых.;
Клементина заявила, что ей совсем не хочется спать, но она легла спать в
девять и проспала до девяти часов следующего дня.

Доктор признался, что миссис Ландер на второе утро была потрясена своим маленьким приступом сильнее, чем он ожидал;
но она решила повидаться с
джентльменом, который просил разрешения навестить Клементину. Лорд Лайонкорт так и сделал
не приходят так быстро, как она боялась, что он может, а когда он приехал, он
в основном говорила Клементина. Он не попал в шлюпку Миссис до
прежде чем он шел. Она любезно поинтересовалась, куда он спешит, и
затем он сказал, что уезжает в Рим в семь вечера. Он был
мил, надеясь, что ей будет удобно в отеле, и он посочувствовал
она хотела, чтобы в ее номере была сервировочная миска; она сказала ему
что она всегда старалась иметь ребенка, и он согласился, что это, должно быть, очень удобно.
когда кто-то, как она сказала, так сильно болеет.

Мистер Хинкль пришел на следующий день; и тогда выяснилось, что у него есть мать
жалобы которой почти в точности совпадали с жалобами миссис Ландер. У него была с собой ее фотография
, и он показал ее; он сказал, что если у вас нет жены, которую нужно носить с собой
фотографию, вам лучше носить фотографию своей матери; и миссис
Ландер похвалила его за то, что он хороший сын. Хороший сын, добавила она, всегда был хорошим мужем.
и он сказал, что именно это он и говорил молодым леди.
но, похоже, это не произвело на них особого впечатления. Он
заставил Клементину смеяться; и он притворился, что собирается принести
схему его патентных прав, чтобы она могла ее увидеть, потому что ей было бы
интересно подобную подборщицу; и он сказал, что хотел бы, чтобы ее отец
мог это увидеть, потому что это наверняка заинтересует мужчину, которого миссис
Ландер описал его таким. “ Я буду там примерно в то же время, когда
вы вернетесь домой, мисс Клементина. Когда, вы сказали, это будет?

“Я не знаю, довольно ЕА, наверное, весной, наверное.”

Она посмотрела на Миссис Ландер, который сказал: “Ну, это зависит от того, как я пошел
мое здоровье. Я не смог бы отправиться в путешествие сейчас”.

Мистер Хинкл сказал: “Нет, лучше позаботься о своем здоровье, если на это уйдут все силы".
Лето. Я не хочу, чтобы ты торопился на мой счет. Твое время-это мое
время. Все, что я хочу, чтобы Мисс Клементина, вот, чтобы лично провести
мне ее отец. Если бы я мог уговорить его заполучить мой сборщик в Новой Англии
, мы могли бы увеличить урожай черники вдвое ”.

Миссис Ландер поняла, что он шутит, и спросила, чего он хочет.
убежать, когда выпала карточка молодого русского. Он сказал: “О,
дай шанс каждому мужчине”, и пообещал, что будет заглядывать каждые
несколько дней и проверять, как у нее дела. Он открыл дверь после того, как
он вышел и просунул голову, чтобы сказать по секрету миссис Ландер,
но так громко, что Клементина могла расслышать: “Я полагаю, она сказала вам, кто
той ночью была красавицей бала? Ходил ужинать с
лордом! Он, похоже, считал, что лорд - это такая хорошая шутка, что если ты
упоминаешь о нем, то невольно смеешься.

На карточке русского значилось имя барон Бельский, с зачеркнутым
карандашом бароном, и он начал нападать на миссис Ландер за недостатки
американского характера, как он и предполагал. Он объяснил ей, что
ее соотечественники существуют главным образом для того, чтобы зарабатывать деньги; что они более
лавочники лучше англичан и снобы похуже; что их женщины были
тривиальными, а мужчины - грязными; что их честолюбивым намерением было объединить свои
семьи с европейской аристократией; и их доктрина свободы
а равенство было бесстыдным лицемерием. За этим последовал жесткий по ее
спрашиваю, как она это сделала очень быстро, поэтому он зачеркнул заголовок
его карта. Он сказал ей, что хотел бы быть известным исключительно как художник,
и ему пришлось объяснить ей, что он не художник, но собирается стать
романистом. Она обвинила его в том, что он никогда не был в Америке, но он
утверждал, что, поскольку вся Америка прибыла в Европу, у него были материалы для
изучения национального характера под рукой, без необходимости пересекать
океан. В ответ она сказала ему, что во время путешествия ее нисколько не укачивало
и что это совсем не беспокоило; тогда он
резко оставил ее и подошел попросить чашку чая у Клементины, которая
сидела за чайником у окна.

“Сегодня утром я получил известие от того американца, которого встретил в Помпеях”, - начал он
. “Он направляется на север, и я собираюсь встретиться с ним в
Риме”.

Ландер миссис зацепился за слово, и называется по комнате: “ну, не правда ли
что сл е то ло бы нет?”

Сказала Клементина да, и пока чайник закипел, она попросила барона
Бельский скоро уезжал.

“О, возможно, через неделю или дней через десять. Я узнаю, когда он приедет. Тогда
Я уеду. Мы пишем друг другу каждый день”. Он выхватил письмо из его
нагрудный карман. “Это даст вам представление о его характере”, - и он
прочитал: “Если мы верим, что рука Бога направляет все наши действия, как
мы можем противопоставить наши теории поведения тому, что мы считаем его рукой
вдохновение?”

“Что ты об этом думаешь?” - требовательно спросил он.

“Я не верю, что Бог направляет наши неправильные действия”, - сказала Клементина.

“Как! Есть ли что-нибудь вне Бога?

“Я не знаю, есть он или нет. Но есть кое-что, что
иногда искушает меня поступать неправильно, и я не верю, что это Бог ”.

Русский, казалось, был поражен. “Я напишу это ему!”

“Нет, - сказала Клементина, - я не хочу, чтобы ты что-нибудь говорил обо мне ему".
”Он..."

“Нет, нет!” - сказал барон Бельский, ободряюще помахивая своей лентой. “Я бы не стал
упоминать ваше имя!”

Вошел мистер Юинс, и русский сказал, что он должен идти. Миссис Ландер попыталась
чтобы задержать и его, как она пыталась удержать мистера Хинкля, но он был неумолим.
Мистер Юинс посмотрел на дверь, когда она закрылась за ним.
Миссис Ландер сказал: “Это один из господ, что Клементина встретила
ночь otha на танцах. Он барон, но он царапает его. Вы бы
должны были заставить его разглагольствовать об американцах.

“Да”, - холодно сказал мистер Юинс. “Он в нашем отеле, и он высокомерно
его своеобразные взгляды на табльдот довольно свободно. Он
революционер какой-то, мне кажется”. Он произнес этот эпитет с
отвращением, подобающим гражданину государства, рожденного революцией и
город, который укрывал восстание. “Я полагаю, он нигилист”.

Миссис Ландер пожелала узнать, что это было, и он объяснил, что это был
Русский, который хотел свергнуть царя и установить правительство народа
когда они не были готовы к свободе.

“Тогда, может быть, он вообще не барон”, - сказала миссис Ландер.

“О, я считаю, что он имеет право на свой титул”, - ответил Юинс. “Это
Немецкий титул”.

Он сказал, что, по его мнению, такой человек был еще более озорным из-за
его искренности. Он привел в пример русского, которого его друг
знал в Берлине такого высокопоставленного человека, как этот парень: он начал размышлять
о положении рабочих и тому подобных вещах, пока не
отказался от своего титула и состояния и пошел работать в чугунолитейный цех.

Мистер Юинс также критически отзывался о миссис Милрей. Он познакомился с ней в Египте.;
но вы скоро исчерпали интерес такого рода женщин. Он заявил, что
очень заинтересован в том, чтобы Клементина увидела Флоренцию в правильном свете
и предложил свои услуги по показу ей места.

Русский приезжал на следующий день, и почти ежедневно после этого, в
интерес, с которым Клементина романа отличие от других американских
девушки, казалось, вдохновить его. Воображение его, превратив ее простой
Янки факты во что-то заметное, чтобы славянин, его темперамент. Он
представлял ее дочерью крестьянина, чья красота очаровала
вдову богатого горожанина, которая должна была унаследовать состояние своей
приемной матери. Он предположил, что удочерение произошло в
гораздо более ранний период, чем то время, когда фактически начался визит Клементины к миссис Ландер
, и что все, что можно было сделать, было сделано, чтобы стереть
ее настоящий характер - снисходительность и роскошь.

Его любопытство относительно ее детства, ее дома, ее отца и матери,
ее братьев и сестер и его непонимание всего, что она ему
говорила, забавляли ее. Но он ей нравился, и она старалась дать ему
понятие вещей, которые он хотел так много знать. Это всегда заканчивалось:
неудовлетворенность, более или менее яростная, исходом американских условий.
условия, как он их себе представлял.

“Но ты, - настаивал он однажды, - ты, дочь полей и
лесов, почему ты должна оставить эту чистую жизнь и прийти, чтобы растрачивать себя
здесь?”

“Почему, тебе не кажется, что это очень приятно во Флоренции?” она спросила, глазами
невинных интерес.

“Отлично! Приятно! Живем ли мы, для чего это хорошо? Достаточно ли тебе того, что у тебя есть
то, что вы, американцы, называете приятным времяпрепровождением?

Клементина задумалась. “Я почти ничего не делала дома, и
Я подумал, что с таким же успехом могу пойти с миссис Ландер, если она так сильно этого хочет
. В некотором смысле она считала, что он вмешивается в то, что было
не его делом, но она верила, что он был искренен в своем рвении к
идеальной жизни, которую он хотел, чтобы она вела, и кое-что у нее было
услышанное о нем заставило ее пожалеть и зауважать его; его самоизгнание и
его отречение от дома и страны ради своих принципов, какими бы они
ни были; она точно не поняла. Она не стала бы никогда не нравился
будучи в состоянии вернуться в middlemount, или быть отрезанным от всех ее
друзья, как этот бедный молодой нигилист был, и она сказала, “я не
ожидаем, что это будет что угодно, но не в гости, а я всегда
якобы мы должны вернуться весной; но теперь миссис Ландер
начинаю думать, что она не будет достаточно хорошо до осени”.

“ И зачем тебе нужно оставаться с ней?

“Потому что она не очень здорова”, - ответила Клементина и улыбнулась,
немного торжествующе, но и терпеливо.

“На свои деньги она могла бы нанять медсестер и врачей, все, что захочет”.

“Я не верю, что это было бы в точности то же самое, и что мне следует
делать, если я вернусь?”

“Делать? Учить! Возвышать жизни вокруг себя”.

“Но ты говоришь, что людям лучше жить просто, не читать и
так много думать”.

“Тогда работай с ними в поле”.

Клементина откровенно рассмеялась. “Я думаю, если кто-то видел меня горе'king в
поля они бы подумали, что я был с позором neighbahood”.

Бельский одарил ее ошеломленным взглядом сквозь очки. “Я не могу
понять вас, американцев”.

“Что ж, тогда вы должны вернуться в Америку, мистер Бельски” - он попросил ее
не называть его по титулу - "и тогда вы это сделаете”.

“Нет, я не смог бы вынести разочарования. У вас есть великие
возможности земли. Вы могли бы быть равными и справедливыми, простыми и
добрыми. Ничто не может помешать вам. Но все, что вы пытаетесь сделать, это получить
все больше и больше денег ”.

“Это не faia, мистер Бельски, и вы это знаете ”.

“Ну, тогда ты шутишь, шутишь - всегда шутишь. Как этот мистер Хинкль. Он хочет
заработать деньги с помощью своего патента в глинер, что займет последнее
зерна пшеницы от бедных, и он хочет, чтобы шутки шутить!”

Клементина сказала: “Я не позволю тебе говорить такое о мистере Хинкле. Ты не
знаешь его, или не стала бы. Если он шутит, почему бы ему и не шутить?”

Бельский сделал жест отказа. “О, вы тоже американка”.

Она, конечно, не стала менее американкой с тех пор, как уехала из дома.;
даже небольшие соответствия Европе, которые она практиковала, были чертами характера
Американизма. Клементина не становилась утонченной, но, возможно, она
становилось все более условным. Знание добра и зла в
вещах, которые когда-то казались ей безразлично хорошими, подкралось
к ней, и она отличалась в своих действиях. Она грешила так же мало,
как и любая молодая леди во Флоренции, против суеверий общества; но
хотя сейчас она и не стала бы танцевать под юбкой перед кораблем, полным
люди, она не сокрушалась о своих прошлых ошибках. Она надела на себя
мир, но она носила его просто и в большинстве случаев бессознательно.
Некоторые вещи были переданы ей без ее просьбы или желания, и
просто в силу своей молодости и впечатлительности. Она взяла их из
своего окружения, сама того не подозревая, и таким образом унаследовала
Английские манеры и английский тон; она была менее американкой только потому, что
была скорее англичанкой, не прилагая усилий, когда другие американцы так старались.
В области жестких носовых, Клементина никогда не говорил через нее
нос, и теперь она не действовала в этих чужеродных интонаций, как и в
тендер cooings который используется для Рауз опасения ее брат Джим.
Когда она была с англичанами, она невольно использовала их, и
когда она была с американцами она в значительной степени лишилась их, так что после половины
через час Мистер Хинкль, она едва след их, и с госпожой
Ландер, она всегда говорила со своим родным акцентом.