Лермонтов. Над пропастью судьбы. Часть 6

Лермонтов.Над пропастью судьбы. Часть 6."За маской мятежного «мцыри".
 Продолжение. Фрагменты книги «Пушкин.Лермонтов.Невольники дерзновенного духа».
К 210-летию М.Ю.Лермонтова.

«Плачьте, милостивый государь плачьте, надевайте глубокий траур,  опепелите вашу голову, берите из Вашей библиотеки «Героя нашего времени» и велите переплести его в черный бархат, читайте и плачьте…  Нашего поэта нет…Неисповедимы судьбы твои, господи! И этот возрождающийся гений должен погибнуть от руки подлеца: Мартынов — чистейший сколок с Дантеса…» П.Т.Полеводин. 

     Выстрел Мартынова потряс небеса, небесная твердь содрогнулась и разверзлась, началась невиданной силы гроза, ударил гром, ошалевшие молнии судорожно бились в грозном небе, и дождь, безмерно опечаленный, долгий и тяжёлый, потоком горьких слёз оплакивал невосполнимую потерю…
   Свидетелей последних двух дней жизни Михаила Юрьевича было много – все те, кто веселился в доме генеральши Верзилиной 13 июля 1841 года. Как Лермонтов оказался в Пятигорске? Император прервал заслуженный отпуск ссыльного поручика Лермонтова, отказал ему в отставке и срочно повелел вернуться на Кавказ. Уставший и оскорблённый, Лермонтов по дороге на службу остановился на отдых в Пятигорске, - сюда на летние балы и маскарады съезжался цвет столичного общества с дочками на выданье; как на мёд, за невестами слетались искатели счастья. 
   В доме генеральши собрались друзья; молодые люди устроили вечеринку, танцевали, веселилась…Пришёл Мартынов, недавно отставленный со службы за махинации в карточной игре, он побрил голову и явился танцевать с юными барышнями в черкесском костюме - в бурке, в белой папахе и с большим кинжалом, чем вызывал насмешки. Лермонтов не мог не пошутить - «Бойтесь, страшный горец идёт…». Все засмеялись. Привыкший ко всеобщему вниманию и к снисходительному отношению к его колкостям, он, зачастую, выходил за берега дозволенного, но не в этот раз. У Мартынова не хватило таланта шуткой ответить на шутку. Бал продолжался.  Неловкости между Лермонтовым и Мартыновым никто не заметил. Но Мартынов обиделся. А через два дня Лермонтова не стало, он погиб не от сабли горца в неравном бою, а от пули товарища по службе.
    Стала ли безобидная шутка причиной дуэли? Конечно, нет. Над Мартыновым посмеивались многие, считали его глупым, хоть и хорошо образованным, трусливым и бесталанным. В образе Грушницкого, убитого на дуэли, все увидели до невероятности схожего сослуживца. Завистливый и заносчивый Мартынов давно затаил обиду на Лермонтова, решил – не дать поэту дожить до всемирной славы и погубить на дуэли.
   Юная родственница и подруга Лермонтова Екатерина Быховец, «прекрасная смуглянка», писала: - «Этот Мартынов был глуп ужасно, все над ним смеялись; он ужасно самолюбив; карикатуры его беспрестанно прибавлялись; Лермонтов имел дурную привычку острить… Это было в одном частном доме. Выходя оттуда, Мартынка глупый вызвал Лермонтова. Но никто не знал. На другой день Лермонтов был у нас, ничего, весел; он мне всегда говорил, что ему жизнь ужасно надоела, судьба его так гнала, государь его не любил, великий князь ненавидел,<они> не могли его видеть, - и тут ещё любовь: он был страстно влюблён в В.А.Бахметьеву…»
   «Мятежный мцыри» предчувствовал свою гибель на дуэли, он как - будто балансировал над пропастью, понимая, что скоро рухнет в бездну: - 

В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая ещё дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.
Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их жёлтые вершины
И жгло меня, но спал я мёртвым сном.

   Лермонтову «…непременно нужна была жертва, - вспоминал И.И.Панаев, - и, выбрав её, он уже беспощадно преследовал её». Мартынов был среди таких жертв. Эмилия Александровна Шан-Гирей, урождённая Клингерберг, благосклонно относилась к ухаживаниям и Мартынова, и Лермонтова, в последний день девушка была рядом в Лермонтовым, - мы видим её в образе княжны Мери. Совсем юная, она часто обижалась на дерзкие его шутки, но  ссоры всегда заканчивались миром. В тот день он был необыкновенно весел, много шутил, озорничал - мальчишка! В день похорон «все говорили шёпотом, словно боялись, чтобы их слова не разбудили его, спавшего уже непробудным сном. На бульваре музыка два дня не играла. Священник с большим трудом согласился хоронить», - вспоминает Эмилия Александровна, позже ставшая женой троюродного брата Лермонтова - Акима Павловича Шан-Гирея. 
    15 июля праздник устраивал князь Владимир Сергеевич Голицын. Приглашения отправлены Лермонтову, Мартынову, Столыпину, Трубецкому, Васильчикову…Но Лермонтов приглашения не видел, он с утра вместе со Алексеем Столыпиным уехал в Железноводск, купил там пять билетов на ванны по 50 копеек и билет на 2 рубля 50 копеек, - о чём свидетельствует запись в книге продажи билетов. Следом – запись о приобретении пяти билетов капитаном Столыпиным – двоюродным братом, прозванным «Манго». Выходит - о предстоящей дуэли Лермонтов не знал, коль собирался нежиться в ваннах и поправлять здоровье, которое может и не пригодиться? Скорее всего, друзья знали, но верили - дуэль не состоится. Из письма Екатерины Быховец мы узнаём, что Лермонтов в то утро принимал друзей – её - Катю с тёткой, других знакомых, веселился и развлекал гостей.   
   А теперь невероятная история о том, как обнаружилось то самое письмо Катеньки Быховец полвека спустя, в 1891 году! В нём подруга Лермонтова рассказывает о последних часах жизни поэта. А дело было так: - на толкучке в Самаре ученик реального училища В. Акерблом приобрел у букиниста какую-то книгу, в которую было вложено письмо, завернутое в листок бумаги с надписью «Письмо Катеньки Быховец, ныне госпожи Ивановской, с описанием последних дней жизни Лермонтова». Юноша не растерялся и отправил письмо редактору журнала «Русская старина» Михаилу Семевскому. Тот опубликовал его, предварительно показав первому биографу Лермонтова Павлу Висковатову, который не усомнился в его подлинности. Катя пишет: - «Как приехали на Железные, Лермонтов сейчас прибежал; мы пошли в рощу и все там гуляли…Я с ним ходила под руку. На мне было бандо. Уж не знаю, какими судьбами коса моя распустилась и бандо свалилось, которое он взял и спрятал в карман, с полными глазами слез благодарил, что я приехала, умаливал, чтоб я пришла к нему на квартиру закусить, но я не согласилась; поехали назад, он поехал тоже с нами… - Он целует мою руку и говорит: - Кузина, душенька, счастливее этого часа не будет больше в моей жизни…Это было в пять часов, а в восемь пришли сказать, что он убит…Он мёртвым был так хорош, как живой…» - продолжает Екатерина Быховец. В пятом часу состоялся обед, Лев Пушкин, Алексей Столыпин обедали вместе с Лермонтовым - за час до его гибели!!! А потом Столыпин вместе с Лермонтовым отправился к назначенному месту дуэли! 
   Место дуэли участники её быстро забыли, и только в 1915 году при установке памятника устроители определили его приблизительно, опираясь на рассказ армейского товарища Чарыкова, и тот с чужих слов. Сослуживец последним в тот день видел своего погибшего товарища на съёмной квартире: - «…Вхожу в сени, налево дверь затворенная, а направо, в открытую дверь, увидел труп поэта, покрытый простыней, на столе; под ним медный таз; на дне его алела кровь, которая несколько часов еще сочилась из груди его. Но вот что меня поразило тогда: я ожидал тут встретить толпу поклонников погибшего поэта и, к величайшему удивлению моему, не застал ни одной души». Так завершился последний день на земле великого поэта, ушедшего в бессмертие.
    Танцевальную программу у князя Голицына остановил ворвавшийся в зал Васильчиков, сообщивший – Лермонтов убит! «Перекаты грома пели вечную память новопреставленному рабу Михаилу» - поведал князь.
Что рассказали секунданты? Небывалая жара и сушь сменилась долгожданным дождём. Как только утихла буря, началась дуэль, и лишь только Лермонтов испустил последний вздох – пошел проливной дождь. Противники встали в тридцати в шагах друг от друга, потом каждый сделал по 10 шагов вперёд. Вот как? Значит, стреляли с 10?! Так ведь это убийство! Как показал на следствии секундант Глебов: - «Майор Мартынов выстрелил. Поручик Лермонтов упал без чувств и не успел дать своего выстрела, из его заряженного пистолета выстрелил я в воздух. Об условии - стрелять ли вместе или один после другого - не было сказано, по данному знаку сходиться каждый имел право стрелять, когда заблагорассудит», -  юлит, выкручивается секундант, не говорит правду. Таким образом, вошедшая во все учебники версия, что Лермонтов стрелял в воздух - не состоятельна. На самом деле - Лермонтов не хотел стрелять, о чём сообщил накануне, да и выстрелить бы не успел -  Мартынов целился прямо в грудь. Ни взмаха руки, ни крика боли – ничего этого не было – смерть была мгновенной и тихой. Лермонтов отказался от выстрела, Мартынов колебался. Васильчиков – секундант Мартынова, выгораживая себя, показал, что Лермонтов нарушил правила и первым выстрелил в воздух, а Глебов – секундант Лермонтова, показал, что правил никаких не было, выстрел в воздух сделал он, когда Лермонтов был уже мёртв. Предполагалось, что старые приятели откажутся от дуэли и выпьют мировую, для того и взяли целую корзину шампанского. На самом деле - Лермонтов поднял дуло пистолета, указывая, что будет стрелять в воздух, а Мартынов прицелился и ждал сигнала. Раз, два, три… Никто не выстрелил. Глебов, молодой офицер, впервые участвующий в дуэли, вместо того, чтобы развести дуэлянтов, по правилам, крикнул Мартынову под руку - «Стреляйте!». И Мартынов выстрелил. Спусковым крючком оказалась небрежная фраза, перед тем брошенная Лермонтовым: - «Стану я стрелять в такого дурака», - слова, словно плетью, хлестнули по самолюбию Мартынова. Раненый в правый бок и рикошетом в руку Лермонтов прошептал Глебову: - «Миша, я умираю». Мартынов прокричал: «Миша, прости мне!». Глебов сел на землю и положил голову друга к себе на колени, его оставили с покойным; промокший до нитки Глебов, – спрятаться негде, - снял с себя шинель и укрыл бездыханное тело. «То, что еще недавно носило имя Лермонтова, лежало безжизненной массой, прикрытое от дождя шинелью…» - расскажет писарь Карпов. Князья Васильчиков, Трубецкой, Столыпин, и с ними Мартынов, отправились в Пятигорск с сообщениями в штаб, к друзьям, - никто из докторов и священников не соглашался ехать в горы во время дождя, никто не хотел свидетельствовать гибель русского офицера на бессмысленной дуэли.   
    Михаил Глебов рассказывал Эмилии Шан-Гирей: - «…темно, кони привязанные ржут, рвутся, бьют копытами о землю, молния и гром беспрерывно…». На самом деле, лошадь была оставлена одна, на других уехали секунданты. Глебов тоже уехал, у тела оставил прибежавшего на выстрел лесника и прислал своего слугу. Мартынов тоже отправил слугу забрать папаху. Подмога леснику пришла через два часа…  Они-то и везли распластанное тело убитого. Ноги болтались, голова свисала, – такую картину увидел староста церкви, мимо которой везли короткие дрожки. Участник парадного обеда у князя Голицына вспоминает: - «…когда лилось шампанское рекой, а на дворе бушевали стихии: гремел гром, зигзагами вилась молния и хляби небесные разверзлись потоками дождя, – было получено известие о дуэли и смерти М. Ю. Лермонтова».
     Интересна история ближайшего друга Лермонтова в кавказский период - Михаила Павловича Глебова. В путаных показаниях сослуживца фигурировал ещё один секундант – князь Васильчиков. Однако после смерти А.А.Столыпина и С.В.Трубецкого выяснилось, что и они присутствовали на дуэли, но не признались в этом, хотя многие знали об этом, а Васильчиков и Глебов прикрывали их. После дознания Глебов вернулся на службу, храбро сражался, попал в плен, - товарищи его выкрали. Убит выстрелом в голову в сражении с горцами. В его имении и после смерти хранился портрет Лермонтова с надписью: «Другу Глебову Лермонтов. 1841 год» с полуистлевшими листками стихов, а также лермонтовская кавказская шашка с буквой «Л.». Известно, что знаменитый советский актёр П.П. Глебов (к/ф «Тихий Дон») приходится дальним родственником ротмистру лейб-гвардии Конного полка Глебову. Со слов сестры - примерно в 1845 году Глебов в Тифлисе встречался с немецким литератором, которому передал для перевода черновики 17 стихотворений Михаила Юрьевича. Каких? Неизвестно. Стихи полностью утрачены. 
    Оплакивали Михаила Юрьевича только два человека – безмерно любящая бабушка Елизавета Алексеевна и Варвара Лопухина – Бахметьева. Через четыре года обеих женщин не стало.
   А что же Николай Мартынов? Что он сам думал о дуэли? Изменилось ли к нему отношение окружающих? Досаждали ли расспросами, укоряли, ненавидели? Нет. Самолюбивый, жёсткий по характеру, неудавшийся поэт и слабый писатель, он не считал себя виновным, да и многие современники его оправдывали. Он долгие годы молчал, счастливо жил в своём имении и только через тридцать лет вспомнил о происшествии; начал писать исповедь, да так и не закончил. Умер в возрасте шестидесяти лет.
А теперь затаив дыхание, вникнем в показания убийцы:    
   - «С самого приезда своего в Пятигорск, Лермонтов не пропускал ни одного случая, где бы мог он сказать мне что-нибудь неприятное. Остроты, колкости, насмешки на мой счёт… Я показывал ему, как умел, что не намерен служить мишенью для его ума, но он делал как будто не замечает, как я принимаю его шутки. Недели три тому назад, во время его болезни, я говорил с ним об этом откровенно; просил его перестать, и хотя он не обещал мне ничего, отшучиваясь и предлагая мне, в свою очередь, смеяться над ним, но действительно перестал на несколько дней. Потом, взялся опять за прежнее. На вечере в одном частном доме, за два дня до дуели, он вызвал меня из терпения, привязываясь к каждому моему слову, на каждом шагу показывая явное желание мне досадить. Я решился положить этому конец…».
   Военно-полевым судом Мартынова приговорили к разжалованию и лишению всех прав состояния, но решительным образом вмешался Николай, обрадованный устранением неблагонадёжного смутьяна, и распорядился ограничиться трёхмесячным арестом на гауптвахте и церковным покаянием.
   Поползли слухи о том, что поэт был сражён не Мартыновым, а скрывшимся в кустах стрелком. Почему пуля вошла под углом, попала в правый бок под нижнее ребро, а вышла с левой стороны у самого плеча? Но ни у кого не возникло желание проверить, - показаний двух секундантов было достаточно. Позднее баллисты объясняли это особенностями прицела данного пистолета. Да и Мартынов не нуждался в помощи - сам хорошо стрелял – с десяти шагов!
    Возникла ещё одна, совсем уж крамольная, но не беспочвенная версия: - а не потребовалась ли эта дуэль для того, чтобы уничтожить ненавистного при Дворе мятежника?  Сбивчивые показания защитников Мартынова и самого Н. С. Мартынова указывают на то, что истинную подоплеку дуэли они знали, но скрывали. Может быть, Мартынов оказался удобным орудием исполнения монаршей воли? Показания интриганов постоянно менялись: вначале будто бы стрелялись без секундантов, потом – при одном М.П. Глебове, нет - при двух - Глебове и Васильчикове, а потом оказывается - при четырёх. Настораживает высказывание А.А.Столыпина: - «Лермонтов недавно погиб на дуэли, причины которой остались неясными». Вот так раз – участник событий не ведает, что говорит?
    В свете Мартынова принимали как героя. Убийство Лермонтова сделало его в глазах общества смелым борцом за справедливость и невероятно популярным писателем – его стихи и поэмы стали печатать в журналах, он имел успех у светских красавиц, удачно женился, стал завсегдатаем Английского клуба в Москве, увлёкся масонством, вызывал дух убитого им Лермонтова, но тот ни разу не явился.   
    Не поверите – на сайте «Великие люди России» - среди учёных, изобретателей, путешественников прославляется имя Николая Соломоновича Мартынова!? С каких это пор мы стали воспевать имена убийц? Или беспринципность зашкаливает? 
    Князь Васильчиков не скрывал подоплёку убийства: - «При дворе Лермонтова не любили… Если б его не убил Мартынов, то убил бы кто другой; ему всё равно не сносить бы головы». Так, значит, всё-таки, заговор? Его отец – канцлер Российской империи, приближённый Николая I, передал сыну царскую ненависть к Лермонтову, и тот распускал слухи. И потому многие современники считали Васильчикова доносчиком и провокатором, уговорившим Мартынова на дуэль. К слову сказать, после смерти Пушкина выяснилось, что не рукой Дантеса, а молодого Васильчикова написан последний пасквиль – анонимное письмо к Пушкину об изменах Натальи Николаевны с Дантесом и царём. От Васильчикова мы также узнаём, что Николай тогда заявил: - «Собаке – собачья смерть». И только после укоров супруги Марии Павловны он повторил - «туда ему и дорога». И тот же лицемерный князь сетует: - «Всё петербургское великосветское общество, махнув рукой, повторило это надгробное слово над храбрым офицером и великим поэтом».
    Его «душа чудесного искала», а нашла удушающую сферу безжалостного общества, в котором пришлось жить и знаться, которое не щадило его: - он так и остался недооценённым современниками, не сумевшими разглядеть его уникальность, не пожелавшими защитить его от гибели. И только потомки поняли великую цену его таланта. 
    Казалось, прошло двести лет, всё найдено, изучено, что ещё нового можно обнаружить? Оказывается – можно. В симферопольском архиве в лабиринтах хранилища обнаружились письма к Лермонтову Софьи Карамзиной – дочери историка Николая Михайловича Карамзина, её воспоминания. Высказывания дышат смелостью мышления: - «Выступление против «палачей» - гонителей русского гения – Пушкина, не простили Лермонтову…Молодой человек обладал такими зрелыми мыслями, таким аналитическим чутьём, что состязаться с ним никто не брался». 
     Однажды случилось ещё чудо, пролившее свет на оценку творчества поэта -  в отделе рукописей Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в С-Петербурге обнаружилось письмо некоего П.Т.Полеводина, лечившегося в те дни в Пятигорске. Этот большой ценности документ доказывает огромную популярность Лермонтова!   
      «Июля 21-го 1841 г. Пятигорск. Плачьте, милостивый государь Александр Кононович, плачьте, надевайте глубокий траур, нашивайте плёрезы, опепелите Вашу главу, берите из Вашей библиотеки «Героя нашего времени» и скачите к Лёренцу, велите переплести его в черный бархат, читайте и плачьте. Нашего поэта нет, — Лермонтов 15-го числа текущего месяца в 7 часов пополудни убит на дуэли отставным майором Мартыновым. Неисповедимы судьбы твои, господи! И этот возрождающийся гений должен погибнуть от руки подлеца: Мартынов — чистейший сколок с Дантеса… На другой день толпа народа не отходила от его квартиры. Дамы все приходили с цветами и усыпали его оными, некоторые делали прекраснейшие венки и клали близ тела покойника. Зрелище это было восхитительно и трогательно. 17-го числа в час поединка его хоронили. Всё, что было в Пятигорске, участвовало в его похоронах. Дамы все были в трауре, гроб его до самого кладбища несли штаб и обер-офицеры и все без исключения шли пешком до кладбища. Сожаления и ропот публики не умолкали ни на минуту….Тут я невольно вспомнил о похоронах Пушкина. Теперь 6-й день после этого печального события, но ропот не умолкает, явно требуют предать виновного всей строгости закона, как подлого убийцу...»
    А следом княгиня Ростопчина сетует: - «Пистолетный выстрел отнял у России драгоценную жизнь – национальную гордость». Весомым словом отреагировал издатель Ю.Ф.Самарин: - «Становится страшно за Россию. Лермонтов убит! Приговор судьбы поражает лучших её сыновей. Целый народ облёкся трауром, посыпая себя пеплом…Россия опустела, родник иссяк, заменить его нечем!» Знакомый поэта А.П.Смольянинов возмущён: - «Что сделать с тем, который попрал, затоптал стыд, совесть, честь, который, унизившись до степени животного, отнимает у бедного умирающего последний кусок…Глас божий разразится ли над ним? Поступок Мартынова подл, низок, ..мне было бы счастьем погибнуть от руки Лермонтова!»
    Значит, были и те, кто понимали и ценили поэта при жизни! В то время, как многие не считали его великим - в «золотой век» русской литературы кто только не занимался стихотворством, - в нём видели лишь избалованного отпрыска знаменитой фамилии Столыпиных. В печати и в собраниях запрещалось упоминать имя мятежника Лермонтова. Лишь изредка робкие воспоминания просачивались в свет. Салтыков – Щедрин: - «Мерилом надо считать то, что возвышает его (Лермонтова) над толпой». Н.И.Герцен охарактеризовал пушкинско-лермонтовскую эпоху: - «Надо было ненавидеть из любви, презирать из гуманности, надо обладать безграничной гордостью, чтобы с кандалами на руках и ногах высоко держать голову…Его (Лермонтова) поэзия не была такой лёгкой, как у Пушкина, но она была лучшей». Современник поэта Н.Ф.Туровский напишет: - «Лермонтова уже нет, глубокий траур накинут на русскую литературу».
   Что мешало Лермонтову беззаботно веселиться и радоваться жизни в обществе «золотой» молодёжи?
- Он стал заложником своей гениальности, она держала его на коротком поводке и удушающе крепко обнимала своими цепкими щупальцами.