Руфина

Она писала мне письма. Она слала мне деньги. Она вот-вот выйдет из вагона и мы впервые увидимся.

Ждать всё равно, что не ждать. В такие моменты приятным занятием бывает размышление. Я погрузился в облако памяти, где роились причины её появления в наших северных широтах. Человек с юга приехал на север Казахстана для особой миссии проповедника. Именно в таком человеке была необходимость верующим села Башмачное.

Село Башмачное расположено на берегу реки Иртыш рядом с озером Башмак. Река текла в своём русле, а озеро цвело своими кувшинками и имело уникальную фауну и необычную форму. С высоты птичьего полёта открывался великолепный вид на озеро в форме башмака. Отсюда и взяли название селу и озеру. А как оно называлось до изобретения аэроплана, неизвестно. Жители Башмачного гордились своим селом потому что сам Ю.А. Сенкевич со своим клубом кино-путешественников посетил эти места и поведал всему миру об этом удивительном озере.
 
"Ты помнишь как всё начиналось?" - запела в моей памяти София Ротару. "Конечно помню", - теги событий вернули меня к истокам моего перевода с юга на север.   Исправить что-то в записной книжке памяти невозможно, но изменить свое отношение к тому или иному событию вполне реально. 

После долгой службы в праздник Троицы, я был послан настоятелем совершать крещение. У меня тогда были завышенные требования к крестным. Я был уверен, что крестным должен быть только церковный человек, а ни этот - ничего не знающий несовершеннолетний мальчик. Усталость и придирчивость сделали свое дело - повлияли на моё решение не крестить младенца. Я был уверен в своей правоте.
С младенцем была небольшая свита родственников, которые сильно огорчились моим отказом. Кто-то из них пообещал мне, что пожалуется моему начальству и меня отправят на север сушить грибы.

 В дальнейшем выяснилось, что я не крестил сына главного энергетика, а мы от него зависели, потому что строили храм. Настоятель тогда сильно расстроился и жалел, что не крестил сам.  Через некоторое время мне позвонил епископ и спросил, как моё здоровье. "Всё хорошо", - сказал я. "Ну тогда собирайся, поедешь на новое место служения в село Железинка, Павлодарской области. Будешь там настоятель", - голос епископа сообщил мне о повышении с отдалением.  "А в честь кого там храм?" - поинтересовался я. "В честь Святой Живоначальной Троицы", -  торжественно ответил он. Возможно это было отсылкой к тому случаю с некрещеным ребенком.

 То, что я буду настоятелем храма Святой Троицы, весьма меня порадовало. Я любил размышлять о догмате троичности Бога. Ещё со времен борьбы со Свидетелями Иеговы я изучал этот догмат, чтобы спорить с ними. Еще одним утешительным знаком для меня были три семёрки в номере купленного билета на поезд до Павлодара.

В Караганде в наше купе подсел парень. Его тронуло то, что мы едем туда, где еще ни разу не были, не ведая, что нас там ждёт. Он достал из кармана куртки "батарейку" скрученных долларов и вытащив одну 100 долларовую купюру, протянул мне, -  "Держите, пригодится". Дружим с ним до сих пор.

По прибытию на место служения, я принял храм. И стал объезжать ближайшие села для знакомства с верующими. Башмачинцы покорили меня своей простотой и доверчивостью. На Радоницу в Родительский день башмачинцы ходили за мной всем селом от могилы к могиле. Одна из них сбегала домой и испекла мне пирог со стерлядью, пока мы двигались к могиле её предков.

В итоге нашего общения башмачинцы приобрели дом для молитвы и мы в нем устроили маленький храм. Срочно нужен был верующий человек для проживания. Я пригласил Руфину и она согласилась, несмотря на свой почтенный возраст - 82 года и инвалидность - инсульт и онемение всей левой стороны.

Руфина показалась в проёме открытой двери вагона. За ней пассажиры с её вещами. Они аккуратно стали спускать старушку сверху, а я приняв её костыль, подхватил и опустил Руфину на землю. "Так вот ты какой, северный монах",- глядя на меня возможно думала Руфина. "Так вот ты какая -  бесстрашная Руфина" - думал я.

Она была хорошо упитана. Вставные железные зубы молодили ее. Главной её характерной чертой была харизма. Она точно  знала - как нужно и что должно. Никаких сомнений. Уверенность и ясность цели, и никакого страха за будущее.

По дороге в Железинку она бесконечно рассказывала, в какие монастыри она жертвовала и сколько. Какие у неё родственники и как они её обижали. Тогда я понял, что ей неважно куда ехать, лишь бы с ними не жить.

 В селе Башмачном её встречали местные богомольцы в молитвенном доме. Ей выделили отдельную комнату с железной кроватью и шифоньером. И стала Руфина жить в этом доме и в этом селе,наставляя верующих основам христианства в свете своего понимания.

Раз в неделю я звонил ей и назначал общий сбор. Руфина накануне нашей  встречи загоняла всех в бани. Когда я входил в дом, она всех нарядных и красивых выстраивала в ряд. Все в накрахмаленных косынках, в юбках до пят и рубашках с длинным рукавом. Руфина, цокая костылем, выходила на доклад. "Все помыты, молитвы вычитаны, все готовы причащаться", - чеканила она.

После литургии устраивали застолье. Однажды я постучал крашеным куриным яйцом по столу. "Стол - это престол Божий. Стучать яйцом по нему нельзя", - отбрила меня она. "Так если это престол Божий, уберите все от него руки. Только священник имеет право к нему прикасаться", - парировал я с достоинством. Все убрали руки со стола, а на столе-то борщ да рыбка жареная. Сидят, смотрят на меня, как я ем и на Руфину с недоуменным видом.

"Не все столы престолы", - начал я их выпутывать из мракобесия, - раньше, в гонения на церковь, служили по домам и там престол особо чтили и маскировали его под обычный стол, по которому, не то что стучать, даже прикасаться к нему не смели. А у вас престол стоит в другой комнате, а это просто стол", порадовал я их.

"Юра, принеси просфорки",- сказал я помощнику, - " возьмите их к себе домой, порежьте тонко и по утрам со святой водой принимайте натощак". "Только нужен особый отдельный нож, который не резал мясо", - окая,  наставляла своих подопечных баба Руфа. Зря она мне улыбнулась своими вставными железными зубами. "А вы, баба Руфа, когда ели мясо?" -  ехидно спросил я. "Окромя среды и пятницы, ела", - промолвила, не ведая подвоха баба Руфа. "Тогда этими зубами нельзя кушать просфоры. Надо новые вставлять", - озадачил я её.  Все заулыбались. "А что же нам с ножами то делать?" - вопрошал народ. "Да где же вам их брать? У вас  хозтоваров то нет. Поэтому давайте разрешим бабе Руфине есть просфорки железными зубами, а она вам позволит резать их обычными ножами", - сказал им я. Все одобрительно закивали.

Распрощавшись мы с Юрой, поехали в Железинку - домой. По приезду нам сказали, что баба Руфина просит перезвонить. Звоню. Она говорит, что у неё пропали деньги. Подозрение на Юру. О таких говорят трудный подросток. Юра стоял на учёте в милиции в отделе по делам несовершеннолетних. Мама Юры просила  меня взять его на воспитание. Без отца растёт. Совсем отбился от рук. Как же мне не хотелось его брать, но всё же взял. Ехали поездом с Алматы на верхних полках. Купил ему журналы "За рулем". Вроде как подружились. Парень был совершенно бесстрашный. Все старшие девочки воскресной школы мечтали с ним погулять, потому что чувствовали в нем опору. Юра рос в неблагополучном криминальном районе города и прошёл школу улицы. Деревенских мальчишек-сверстников и постарше он не боялся и те это чувствовали. Он на словах с ними умел все решить. "Юра, у бабки пропали деньги. Ты не брал?" - спросил я у него. "Нет", - уверенно ответил он, - "когда бы я их взял и где?" "А вот ты выходил с алтаря разжигать кадило. Тебя минут 5 на виду не было", - не унимался я. " Да. Точно", - согласился Юра с тем, что у нас есть основания его подозревать. Стало грустно. "Ладно. Я тебе верю. Наверняка бабка забыла куда положила свою пенсию", - стал успокаивать его. Так оно и вышло.

На следующий день баба Руфа денежки нашла. Так и служила баба Руфина и Богу и людям. Люди её кормили, а она их консолидировала. Но время свое берёт и взамен даёт старость и болезни. Вечная память тебе, достопочтенная сестра наша Руфина.