Метареализм в дагестанской поэзии

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК, ДАГЕСТАНСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР
Вестник института языка, литературы и искусства.
Научный и общественно-политический журнал.
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ. УДК 82.09

З.К. Магомедова
МЕТАРЕАЛИЗМ В ДАГЕСТАНСКОЙ ПОЭЗИИ

В статье рассматриваются основные характеристики творчества яркого представителя дагестанской русскоязычной поэзии Фатхулы Джамаля.

Ключевые слова: метареализм, мифологический аспект, символические смыслы, иррациональность, оригинальность, космические импульсы.

The article deals with the main characteristics of the creativity of Jamal, the bright representative of Dagestan poetry, created in Russian.
Key words: metarealism, mythological aspect, the symbolical meanings, irrationality originality, cosmic impulses.

Одной из наиболее ярких фигур дагестанской русскоязычной поэзии конца 90-х годов ХХ века стал Фатхула Джамалов (Джамаль) – поэт, переводчик, автор ряда литературно-критических и публицистических статей.

Поэтические произведения Джамаля, также как и его статьи, публикуются в Россиии за рубежом, сегодня он активно представлен и в интернет-ресурсах. Широкую известность Джамаль получил в 90-е годы как поэт-метареалист, эпатирующий дагестанского читателя непонятными для большинства из них текстами.

Метареализм стал явлением новым, экстраординарным не только в Дагестане, но и в российском культурном поле в целом. Основы метареализма были манифестированы поэтом Михаилом Эпштейном в конце 80-х – начале 90-х годов XX века на одном из поэтических собраний в Москве. Метареализм был объявлен новым течением в отечественной литературе и в искусстве.

Представителями метареализма в поэзии стали известные поэты И. Жданов, О. Седакова, В. Аристов, А. Парщиков, А. Еременко, В. Салимон и др. Из их статей и манифестов стало ясно, что преодоление типового реализма идет по крайней мере двумя путями. Одни гипертрофируют зримую поверхность вещей, другие обнажают их метафизическую глубину. Одним свойственна гипербола – преувеличение наличного, другим – метабола – смещение в иное, «бросок» в возможное. «Метабола» буквально означает «сверхбросок», «переброс», «перемещение», «поворот».

Понятие «метареализм» можно прочитать двояко. В философском плане – это метафизический реализм, т.е. реализм не физической данности, а сверхфизической природы вещей. В стилевом плане это метафизический реализм, переходящий от условного подобия вещей к их реальной взаимопричастности, т.е. от метафоры – к метаболе. Образная база метареализма – история мировой культуры в ее энциклопедических сжатиях и извлечениях. Метареальный образ – это микроэнциклопедия культуры, спрессованной со всеми своими жанрами и уровнями. Метареализм – это поэтика многомерной реальности, во всей широте ее возможностей и превращений [5] .

Первичный импульс поэтическому направлению был дан, и вскоре дагестанский поэт Джамаль, агул по национальности, представил яркие образцы метафорического письма, которые, по нашему убеждению, не совсем совпадают с постулатами М. Эпштейна. Организованное им поэтическое сообщество «Новая волна», куда входило несколько
молодых поэтов было преступно ликвидировано правящими реакционерами и вскоре лишь только Джамаль представлял это новое направление в Дагестане. В 1986 году на турнире поэтов в городе Иваново-Вознесенске Джамаль был удостоен титула «Король поэтов». Однако, это не добавило ему популярности в отсталой полуфеодальной республике. Напротив, он стал объектом критики и преследования со стороны криминальной мафии правящих нацистов и официального реакционного литературного бомонда. Джамаль пишет об этом периоде:

Пишу на туче, следуя канону.
Имею все – и чувствую потерю,
Примеров нет, чтоб следовать примеру,
Король любви разбил свою корону.

Говоря о своем творчестве, Джамаль определил основные приоритеты, методологические, если можно так сказать, основополагающие его доминанты. Он принял слова философа Витгенштейна как определяющий принцип: «Граница моего сознания ограничены границами моего языка». Стараясь раздвинуть эти границы, поэт обращается к понятийному лексическому набору, лежащему в основе квантовой физики, астрофизики. Основой настоящей поэзии он провозгласил:
1) духовность;
2) метафоричность.
Вслед за К.Г. Юнгом он считает духовного поэта сверхчеловеком, решающим сверхзадачи, а свою поэзию – выходом в астрал в медитативном состоянии. В 2001 году Джамаль издает книгу стихов «Вестник аль-Денеба», которая сразу же получает широкую известность и немало откликов.

Не обошли вниманием творчество Джамаля и дагестанские литературоведы. Первымна книгу откликнулся известный исследователь литературы, профессор Абдула Вагидов, который отмечал в своей статье под названием «Вещает звезда»: «Обращение к планетарной, космической теме, судьбе человека всей планеты, использование приемов изображения действительности делают произведения Джамаля наднацональными» [1, с. 87].

Прежде всего, следует отметить широкую эрудицию автора, обладающего огромным словарным запасом. Новизну литературного высказывания поэта можно наблюдать на разных уровнях – содержательном, тематическом, смысловом. Джамаль пристально всматривается как в современность, так и в историю, в том числе древнюю, обращается к мифологии так же часто, как к событиям сегодняшнего дня. Для примера приведем стихотворение «Кармический веер»:

Развернет опахала тевтонская ночь.
В генераторах ген растворится эмаль.
И прихлынет саванна к затылку, как желчь.
В радиальных отсеках взорвется Грааль.
Флегматичный туман заведет разговор
В тупики конголезских термитных дорог.
Над Тянь-Шанем взойдет технотронный собор,
И кентавры войдут в амазонский поток.

Австралийские ламы прочертят нам сны
На рунических письмах бермудских жрецов.
И с неоновых пальцев цветной тишины
Разлетится кармический веер скворцов [2, с. 3].
 

В его стихах встает множество подходов, идей, образов и интуитивных находок. И сама новаторская форма высказываний нерасторжимо слита с этими образами. Полное отсутствие в текстах авторского «я» – еще одна характерная деталь его стиля.

В куфических листьях агульских ковров
Орнамент с узором потопа
Таит в себе бремя семи языков
И тайны былой катастрофы.

Сплетение линий читаем, как сад
Висячий – с небес Вавилона:
Царю Хаммурапи диктует Евфрат
Сакральные клинья закона.

Расчерчен аспект андрогинной звезды.
Горит Андромеда, как люстра.
И гасит вулкан перманентной вражды
Вербальным дождем Заратустра [2, с. 51].
(«Орнамент»)

Символические смыслы его текстов глубоки и не всегда доступны рациональному постижению. В реалистическом стихе метафора направлена от субъективного значения кобъективному, от идеального к материальному. В поэзии метареалистов наблюдается иное движение мотива: от конкретно-чувственного к иррациональному. Автор стремится размыть вещное в поэтическом образе вывести его из сферы реальных связей и отношений и соотнести с некоей космической субстанцией. Метафора у негоосвобождается от качественной определенности, отражающей признаки сущего. К слову сказать, в стихах Джамаля обращает на себя внимание перекличка с творчеством раннего Пастернака. К примеру, вот текст Пастернака, посвященный написанию Пушкиным стихотворения «Пророк»:

Море тронул ветерок с Марокко.
Шел самум. Храпел в снегах Архангельск.
Плыли свечи. Черновик «Пророка»
Просыхал, и брезжил день на Ганге [3, с. 6].

Масштабность пространства здесь подчеркивает космическое значение события. Такое построение временных отношений восходит к пастернаковской концепции лимитационного мгновения, приравнивающегося к вечности. В основе концепции лежит футуристическая идея остановки времени в акте творческого восприятия реальности, которое отличается такой силой и такой полнотой, что переживание мгновения оказывается сродни вечности. Примечательно, что эпиграфом, предпосланном циклу «Тема с вариациями» Б. Пастернака были выбраны строки поэта середины XIX века Аполлона Григорьева из его стихотворения «Героям нашего времени».
...Вы не видали их,
Египта древнего живущих изваяний,
С очами тихими, недвижных и немых,
С челом, сияющим от царственных венчаний.
............................................
 
Но вы не зрели их, не видели меж нами
И теми сфинксами таинственную связь... [4, с. 170].
Чем оригинальнее поэт, тем естественней для него перекличка с предшественниками. «Только о сумасбродном и совершенно беспорядочном художнике позволительно говорить, что у него все свое, о настоящем – невозможно», – эти слова принадлежат Гете. Подключение к высокому напряжению мировой поэтической энергии дано далеко не каждому, даже талантливому творцу. Должно быть нечто, что объединяет творчество далеко отстоящих друг от друга во времени и во всех остальных параметрах художников слова, чтобы это подключение состоялось. Во многих текстах Джамаля очевидно стилевое, интонационное схождение с вышеприведенными фрагментами стихов Б. Пастернака и Ап. Григорьева.

Папирус воскрешается. Сирень
Развертывает свиток лепестками,
Нет, рукописи не горят,
Особенно истории болезней
С диагнозом волнующим – любовь.

В тот год был древний Мемфис заколдован
Тоской, Сатурном, копьями и страхом.
Гончарным кругом мир перевернулся.
И гиксосы песчаным вихрем смерти
Опять ворвались в северный предел. <...> [2, с. 69]

Так же, как и Пастернак, автор поглощен проблемой времени, возвратными ритмическими пульсациями космических импульсов. Джамаль уверенно чувствует себя в пространстве и времени своих произведений, где
он смело экспериментирует с этим самым временем, входит и выходит из его потока и сплавляет различные временные пласты. И в сопряжении на одной повествовательной плоскости разных временных событий – текущего, недавно или давно бывшего (пусть и в пространстве мифа), где настоящее и будущее находятся рядом, сливаясь в одной строфе, в строчке, без перехода, – поэт творит свое стилистическое преодоление времени, овладение им. Оттого и рождается от поэзии Джамаля ощущение вневременного сознания, неуклонно несущегося к фатальному концу и черте времени.

Пиктографы орла звучат сквозь дождь лиловый,
Утрачен знак змеи. – Потерям нет конца...
Кто бросил свое «Я» в костер любви духовной,
Тот превратился в свет немеркнущий Творца.

Разорван интердикт. Теряются основы.
И дискурс времени прозорливей слепца.
Мы создаем ковчег, а пепел катастрофы
Настойчивей Ездры стучится нам в сердца [2, с. 46].
(«Дискурс времени»)

Некоторые стихи Джамаля очень похожи на пророчества. А. Вагидов отмечает: «...астральные реалии Джамаля содержат нечто провидческое, предсказательное, что в русской поэзии было свойственно футуристам, своей трагичностью вызывают страх» [1, с. 87].

Сегодня, когда эсхатологические предчувствия и предвидения прошлого стали осуществимой реальностью и на краю гибели оказалась вся планета, острое сознание такой возможности звучит во многих строках поэта.

Как страницу Корана,
Постигаю закат.
В акматичных туманах
Утопает мой сад.

«Мир идет к катастрофе
В фейерверках комет», –
С озаренной Голгофы
Нам вещает поэт.

Красногривые орды
Разметут города.
И нахлынут невзгоды,
Как потопа вода <...>
[2, с. 17–18].

Во многих своих текстах Джамаль предстает как поэт-эзотерик, занимающийся практикой трансцендентального познания. Он почти физически ощущает реальность ирреального, а физический мир существует в его стихах лишь как частное проявление всеобъемлющей Метареальности. Наибольший интерес, на наш взгляд, представляют его тексты из цикла «Астральные тайны».

Он улицу читает, словно мантры,
И, как стихи, он вызубрил весь парк.
Он развивает время на квадранты
И по квадратам разбивает мрак.

Он учится пространству у Тибета,
Где прана изобильнее, чем Ганг.
Как люстры зажигает он кометы.
И по созвездьям вычисляет шаг.

Его душа в тычинке минарета,
В сосцах барханов, в петлях пирамид.
Выводит он орнамент из рассвета,
И в клинописи ямбами звенит [2, с. 47].
(«Странник»)

Один из характерных приемов символического преображения мира у Джамаля – оксюморонная метафора, основанная на сочетании несочетаемых понятий. Оксюморонная метафора расширяет художественное пространство стиха, увеличивает его в контексте видимости незримого. Это достигается тем, что слово с предметным значением, освобождаясь от своей «сковывающей сущности», делается в нем как будто неважным, невесомым, а слово общее, отвлеченное, наоборот, обрастает ясными штрихами. Эти два лексических слоя сближаясь при всей своей семантической и функциональной несхожести образуют единый выразительный концепт. Во многих текстах Джамаля определяющей тематической доминантой является стремление погрузиться в ширь и глубь Азии, в ее тайны, ее метафизику. Это стремление, переходящее в материальный, планетарный, космический масштаб, – черта и примета ноосферного мировоззрения – удивительным образом переплетается с метафизикой суфизма, хотя сам Джамаль нигде об этом не говорит.

Тексты Джамаля в основном строятся на разгадывании мира не в его материальной данности, а в виде некоей духовной космогонической идеи, находящейся за пределами чувственного восприятия. Конкретное, зримое по мере развития текста обрастает зыбкими, ир-реальными очертаниями.

Молитвенный город, Джума-минаретный,
Дербент, ты – мечеть с муэдзином вокальным.
И пятничный полдень задумчив, как древний
Платан во дворе с ихтиандром наскальным.

Минбар источает сияние веры,
Вибрирует купол небес безоаровый,
Когда, озонируя астронные сферы,
Пронзает весь космос азан светозарный. <...> [2, с. 76]

О чем бы ни писал Джамаль, сложная цепь ассоциаций, восходящих к разным пластам культуры и особенно к ее мифическим первоосновам, «уводит» внимание читателя. Соединение символа с метафизикой, устремленность автора к использованию развернутой и сложной системы пространственных метафор, уход его в глубь одухотворенной символики и метафизики делает их трудными для интерпретационного подхода.

Вхождение в один мир неизбежно включает в себя уход из другого мира, происходит смысловой перехлест понятий. Порой возникает вопрос: всегда ли оправданы такие вот столь часто встречающиеся у Джамаля развернутые и сложные системы пространственных метафор и экзотической атрибутики? Однозначно на этот вопрос, задаваемый многими, точного ответа нет. Сам Джамаль теперь уже считает свою поэзию не просто метареалистической (этот термин устарел еще в начале нового века), а космореалистической.

Как пишет одна из многочисленных почитательниц его таланта поэтесса Эугения Летукайте из Литвы, «космореализм раскрывает духовное зрение шире и глубже, учит обозревать духовным оком глобальное мироздание, открывает возможность смотреть на земные события и индивидуальные переживания с высот Галактики, из глубин Вселенной» [6].

При всей неоднозначности оценок и восприятий творчества Джамаля, нельзя отрицать очевидное: это запредельный прорыв в будущее, прикосновение к сакральным пространствам вечности, попытка подойти поближе к космическим тайнам Хаоса и Космоса. Творчество Джамаля – явление заметное, отличающееся от привычного поэтического высказывания. И прежде чем спросить, почему он пишет именно так, надо понять ту огромную смысловую нагрузку, которую несут его строки.

МАГОМЕДОВА ЗУЛЕЙХАТ КАДИЕВНА
Институт языка, литературы и искусства
Дагестанского научного центра Российской академии наук
ИСТОЧНИК: http://www.iyalidnc.ru/docs/VESTNIK/Vestnik122017.pdf
_____________________________________
ЛИТЕРАТУРА
1. Вагидов А. Вещает звезда // Вестник аль-Денеба. Махачкала, 2001. С. 3–6.
2. Джамаль. Вестник аль-Денеба. Махачкала, 2001. 104 с.
3. Пастернак Б.Л. Микрокосмическая тема. М., 1923.
4. Цит. по: Пастернак Б.Л. Полн. собр. соч.: в 11 т. М., 2004. Т. 5.
5. www.emore.edu (K.INTERNET/fs metarealism.html)
6. www. proza.ru. Дата обращения. 01.05.2015.

***   ***   ***
ISSN 2227-7978
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ДАГЕСТАНСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР
В Е С Т Н И К
ИНСТИТУТА ЯЗЫКА, ЛИТЕРАТУРЫ
И ИСКУССТВА
 2017
HERALD
OF THE G. TSADASA INSTITUTE
OF LANGUAGE, LITERATURE AND ART
Махачкала 2017
 
ВЕСТНИК ИНСТИТУТА ЯЗЫКА, ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА.
ДАГЕСТАНСКОГО НАУЧНОГО ЦЕНТРА РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
НАУЧНЫЙ И ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ

Издается по решению ученого совета Федерального государственного бюджетного учреждения науки Института языка, литературы и искусства  Дагестанского научного центра Российской академии наук с 2012 г.

ISSN 2227-7978
Периодичность – 2 номера в год.
No 12, 2017 г.

Главный редактор
М.И. Магомедов
Зам. главного редактора
А.Т. Акамов
Редакционная коллегия:
доктор филологических наук, профессор М.Ш. Халилов,
кандидат филологических наук М.А. Магомедов; доктор филологических наук А.М. Муртазалиев;
доктор филологических наук, профессор А.М. Аджиев, кандидат филологических наук Ф.А. Алиева;
доктор исторических наук А.Дж. Магомедов, доктор филологических наук М.А. Гусейнов,
кандидат искусствоведения Э.Б. Абдуллаева
Зав. редакцией доктор филологических наук Ф.Х. Мухамедова

Адрес редакции: 367025, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 45.
Тел. (8722) 67-58-76, (8722) 67-59-00; e-mail: iyalidnc@mail.ru

© Федеральное государственное бюджетное учреждение науки
Институт языка, литературы и искусства
Дагестанского научного центра Российской академии наук, 2017
© Авторы статей, материалов, 2017