Как зайца спасали

          Весной судно, на котором я работал матросом, зашло в реку Камчатку и встало у причала Усть-Камчатского порта. По реке шёл ледоход. Большие и малые льдины, сверкая под яркими лучами солнца, торопились на встречу с океаном. Любуясь этим праздником весны с крыла капитанского мостика, я не сразу обратил внимание на ворон, которые раз за разом пикировали на одну из льдин. Пытаясь узнать, в чём дело, стал смотреть в бинокль. Вначале ничего не было видно – только плывущие льдины. Но вот на одной из них зашевелился снежный ком. Гляжу, а у кома уши с чёрными кончиками торчат. Да ведь это заяц! Вот кого атакуют чёрные разбойницы!

          Одна из ворон спикировала на косого, целясь в него своим большим клювом, но заяц тотчас перевернулся на спину и, брыкая задними лапами, отбил нападение. Следующая ворона тоже получила отпор. Атака следовала за атакой, чувствовалось, что долго зайцу не продержаться. Как он оказался на льдине, можно только гадать, но выручать бедолагу надо было срочно – в океане ему не спастись.

          На небольшом катере, куда с боцманом обратились за помощью, никого упрашивать не пришлось, и вскоре мы догоняли льдину с отважным зверьком. Заяц не очень-то обрадовался своим спасателям: забегал по льдине и, приподнимаясь на лапах, с тревогой смотрел в нашу сторону. Затем, сделав большой прыжок, перескочил на другую льдину, а с неё – ещё дальше.

          Раздвигая мелкий лед и натыкаясь на большие льдины, катер погнался за прытким дрейфовщиком. Не знаю, удалось бы его спасти, если бы заяц не оказался в воде. Перегнувшись через борт, боцман схватил горемыку за уши и вытащил на палубу. Напуганный зверёк отчаянно верещал и брыкался задними лапами, царапая нам руки, но вскоре был помещён в брезентовый мешок и затих.

          На судне зайца выпустили в моей каюте. После всех злоключений вид у него был неважный. Общипанный вороньём, мокрый, он испуганно забился под койку.

          Спустя несколько дней судно продолжило свое плаванье вдоль побережья, следуя курсом на север. Заяц вскоре освоился. Он с аппетитом поедал капустные листья и ветки деревьев, заготовленных для него перед выходом в море, заставляя по несколько раз в день заниматься уборкой каюты. При появлении людей всё реже убегал под койку, а лишь, сжавшись, настороженно смотрел своими большими карими глазами. Раны его зажили, а пушистая белая шубка приобрела опрятный вид. Со временем заяц окончательно осмелел: ел из рук и позволял каждому гладить себя по голове. Моряки приходили посмотреть на него и сфотографировать на память.

          Но вскоре наступила пора расставания. На самом севере Камчатки мы вывезли зайца на берег и у подножья крутой сопки, поросшей кустарником, и выпустили на волю.