Интернет. Пообщаться не желаете? Глава 8. Конец

Подельники переглянулись, Александр помахал пальцем перед лицом Мякиша, как бы говоря: «Ничего не предпринимай». Он щелкнул замком, дверь открылась и мужчина, загородив собой проход, спросил:
– Чем обязаны, господа?
В коридоре толпились люди: старший лейтенант, сержант с автоматом на плече, начальник поезда и проводник, двое незнакомых людей в гражданской одежде.
– Старший лейтенант Кузьмин, транспортная полиция. Позвольте нам войти, – старлей попытался протиснуться внутрь, но Саша не позволил ему этого сделать.
– Вас слишком много, здесь будет очень тесно. Сначала объясните причину вашего визита – мы арендовали это помещение и сейчас СВ наша частная собственность, а, как известно, она неприкосновенна.
Но офицер ничуть не смутился.
– Это не совсем так, гражданин, – возразил он, – но объясняться я с вами сейчас не намерен – вот постановление на обыск.
Он протянул форматный исписанный лист, внизу красовалась гербовая печать. «Как, однако, Семен четко предвидел происходящее, – подумал Александр, и, разведя руками, посторонился».
Они переглянулись с Мякишем, тот незаметно пожал плечами. Старлей зашел внутрь купе.
– Товарищи понятые, прошу Вас пройти сюда. А Вас обоих попрошу документы к осмотру, – последние слова были обращены к Саше и Николаю.
Протянули паспорта.
– А почему именно здесь, на станции? Почему не дома или по прибытии? Поезд ведь задерживаете. – Любопытство было совершенно искренним; похоже, его разделял и начальник поезда с проводником.
– Не могу знать, начальству виднее; – последовал стандартный ответ, – таков приказ.
Повертев документы в руках и удостоверившись, что личности занимающие СВ, те самые, чьи фотографии на страничке паспортов, старший лейтенант задал стандартный вопрос:
– Что везете? Наркотики, оружие, другие запрещенные к провозу вещи имеются?
– Ни этих, ни других не имеется, может вы принесли? – неожиданно вылез на первую позицию Николай.
Его взгляд был настолько тяжелым, а голос звучал так враждебно, что стоявший у двери сержант, отработанным движением скинул автомат с плеча и зажал в руках, направив ствол в сторону пассажиров купе. «Неужели он собирается здесь стрелять? – мелькнула у Саши непроизвольная мысль».
– Коля, Коля, – Александр успокаивающе похлопал напарника по плечу, – тише, не видишь – сотрудники просто делают свою работу.
И уже потом обратился к полицейским:
– У нас нет ничего запрещенного. Вот пакеты с небольшим количеством еды, вот наша одежда и чемодан с вещами. Нет даже спиртных напитков.
Сержант расслабился, ствол автомата опустился на сорок пять градусов вниз. Для вида покопавшись в пакетах и осмотрев одежду обоих пассажиров, Кузьмин потребовал:
– Покажите чемодан.
Мякиш было вскинулся, но поднятый до параллельного полу купе состояния ствол автомата, разубедил его от активных действий. Саша достал чемодан и, сдвинув в сторону остатки нехитрой снеди, положил на стол.
– Вот, пожалуйста, – вежливо сказал он.
– Откройте.
– К сожалению, я потерял ключ. В Москве есть запасной.
Старлей усмехнулся.
– А вы всегда возите вещи в бронированных чемоданах? – спросил он.
– Он просто металлический.
– Ну, металлических?
– Не лишняя мера предосторожности в наше неспокойное время. Можете проехать с нами до столицы, там и откроем, только, уверяю вас, ничего интересного вы там не найдете.
Стоянка давно закончилась, начальник поезда заметно нервничал, но, похоже, полицейскому было на это плевать. Видимо, эту акцию санкционировали с самого верха.
Офицер опять усмехнулся.
– Не надо учить нас, что делать. – Сказал он, – и никуда мы с вами не поедем.
Начальник поезда занервничал еще больше; было видно, что он хотел вмешаться в разговор, но не хватало решимости – он понимал, что простой старший лейтенант полиции не стал бы себя так вести и задерживать поезд из-за ерунды.
– Найдется стамеска или фомка, долото, на худой конец, – обратился Кузьмин к проводнику.
Тот отправился в «штабное» купе вагона, ворча себе под нос: «Что я, вор-домушник, что ли». Принесли стамеску и молоток.
– Сечинов, действуй, – скомандовал старлей сержанту.
Тот недоуменно посмотрел на него, опустил взгляд на автомат и опять уставился на старшего по званию.
–А, да, – спохватился тот, и сам, взяв инструмент в руки, начал неумело пристраивать его к одному из, даже на вид, очень прочных замков.
Александр посмотрел на Колю и вскинул брови, как бы говоря: «Что поделаешь». Тот в ответ пожал плечами.
– Подождите, – Саша поднял вверх руки, – я, кажется, вспомнил, где может быть ключ.
– Давно бы так, – офицер с облегчением вздохнул; было видно, что он очень сомневался в своих способностях «медвежатника» .
Александр взял свою кожаную куртку, и достал маленький аккуратный ключик из потайного кармашка в воротнике.
– Забыл совсем, – сказал он, протягивая ключ Кузьмину.
Вот и настал решающий момент. Через несколько секунд чемодан откроют и ближайшие 48 часов они проведут в КПЗ , а если там то, о чем думал Саша, то последующие лет десять – двенадцать ему не придется беспокоиться об устройстве на работу. Несколько обнадеживали слова Семена о том, что им ничего не грозит.
Щелкнул замок, потом второй, но ничего не произошло.
– Шифр, – коротко потребовал полицейский.
Мужчина по памяти набрал пять цифр, и тут же, видимо под действием встроенной пружины, крышка распахнулась. Саша зажмурился. Он слышал какую-то возню, но ничего более. Открыл глаза. Картина, представшая перед ним, не содержала никакого криминала: старлей, склонившись над чемоданом и напоминавший енота-полоскуна, вытаскивал оттуда какие-то кальсоны, носки, постельное белье и тому подобный скарб; над ним навис сержант, позабывший о своем грозном автоматическом оружие. Остальные просто толпились чуть сзади и, вытягивая шеи, пытались не упустить ни одной детали происходящего. Наконец, вещи закончились. Они огромной грудой валялись на койке. На дне чемодана, завернутое в плотную бумагу и несколько раз сильно перетянутое липкой лентой, лежало нечто, по форме напоминающее параллелепипед.
– О! – обыскивающий поднял вверх указательный палец.
Он построжал лицом, сурово посмотрел на сержанта, отчего тот мгновенно выпрямился и вскинул автомат на уровень пояса, стволом вперед, и взял сверток в руки. Попытался руками разорвать оберточный материал – ничего не вышло. Принесли нож, долго перерезали толстым слоем намотанный скотч, потом шуршали плотной ватмановской бумагой…
Александр уже все понял и оценил, его сейчас интересовала – только с точки зрения психологии – реакция Николая. До этой поры лицо молодого человека не выражало ничего – моноблок он и в Африке моноблок.
Наконец упаковка была сорвана. Старший лейтенант озадаченно вертел в руках томик «Пособия по криминалистике». Недоумение было написано на лицах присутствующих при «операции» крупными буквами. И вдруг раздался какой-то нечеловеческий хохот, будто и не смех вовсе, а крик, вопль, ор! Мякиш тоже все понял. «Не такой уж он и дурак, – почему-то эта мысль была Саше приятна».
– Что? Что это? – полицейский поднял непонимающий взгляд.
– Не знаю, – Саша пожал плечами – и это была чистая правда, – просили передать тому, кто будет интересоваться содержимым чемодана.
А вот это уже была ложь, точнее веселая импровизация.
– Я буду жаловаться на вас, – бросил начальник поезда полицейским, распихал собравшийся народ и ушел к себе в вагон.
Поезд стоял уже почти час.
– Протокольчик осмотра не забудьте составить, и нам экземпляр на руки, пожалуйста, Александр захлопнул чемодан.
_____________________________________

До Москвы доехали без происшествий. На вокзале к ним подошли двое высоких, в костюмах с иголочки парней. «Прямо Чикагская мафия двадцатых-тридцатых годов, – подумал Александр, – как им не холодно». Не здороваясь и не пожимая протянутых рук, забрали чемодан, вручив взамен большой конверт.
– Через сорок минут убытие, – единственные слова, услышанные гостями из Питера.
«Мафия», не прощаясь, повернулась через левое плечо и растворилась в многоликой толпе встречающих-провожающих. А менее чем через час «выездная группа» Семена Евграфовича уже катила в обратном направлении, в родной Санкт-Петербург – Петроград – Ленинград – Санкт-Петербург.
Поскольку спать по дороге в столицу не пришлось (до обыска было как-то неудобно, да и не хотелось, после – слишком возбужденные подельники просто не могли), для начала отдохнули. Проснувшись, привели себя в порядок, помылись, побрились, надели свежее и решили воспользоваться советом бригадира – хорошенько выпить и закусить в вагоне-ресторане. Оказалось, он совсем рядом – всего лишь через вагон.
Ассортимент был на удивление велик, но решили слишком не шиковать, а ограничиться необходимыми, но любимыми каждым блюдами. Николай предпочитал русскую кухню, как и Александр, а потому на их столе вскоре появились не совсем русский цыпленок табака, вареная картошка, обсыпанная укропом, соленые грибы, малосольные огурчики, буженина с чесноком, отварной говяжий язык, красная икра, свежий хлеб, большой графин клюквенного морса. Довершала композицию литровая бутылка «Белуги». Работники ресторана с уважением смотрели на мужчин, сделавших столь большой заказ.
– Кажется, не шиковать не получилось, – улыбнулся Саша.
– Нормально все, – в своей манере ответил Мякиш, – еще и добавить захочется.
С ним было трудно не согласиться – кушать хотелось дьявольски.
Выпили по первой, без тоста, закусили. Мякиш тут же налил снова, поднял свою рюмку, отсалютовал ею.
– Постой, – Саша придержал его за крепкое предплечье, – нехорошо так, без тостов. Надо за что-то пить.
Николай пожал плечами и поставил стопку на стол.
– Я не знаю, не мастак говорить. Сам давай…
Мужчина ненадолго задумался, в голову на самом деле ничего не приходило, крутился в памяти совершенно неуместный сейчас спитч про тамаду Бабалашвили, завершающим напутствием которого были слова: «чтобы наши пистолеты никогда не давали осечек». Но, сам напросился, что-то сказать надо.
– Давай выпьем за выбор, – сказал первое, что пришло в голову.
– Какой выбор? – не понял Мякиш.
– Мой, твой… Наш выбор… Который мы рано или поздно, но делаем.
«И тут Остапа понесло». Александр, с рюмкой в руке, зачем-то поднялся над столом, поезд слегка качнуло, несколько капель прозрачной жидкости упали на крахмальную скатерть.
– Вот, скажи, Коля…
Парень поморщился, похоже, он не часто слышал свое имя.
– Тебе у Семена хорошо?
Пожал плечами.
– Не думал я о таком, наверное. Другого-то и не знаю. Спокойно точно.
Он замолчал и подкатил глаза, размышляя; Саша уже хотел было продолжить, но Николай его опередил:
– Я за это спокойствие – за мое, за его – любому шею сверну.
Мякиш посмотрел своими неестественно голубыми глазами на оратора и вдруг закончил совершенно неожиданно:
– Доведется, и тебе тоже. Ты Сему не трогай.
Александр опешил и застыл в некотором замешательстве, наконец, взял себя в руки и продолжил:
– Я никого не трогаю, дружок. Я Семена другом считаю…
Помолчал. Через два столика от них шумно пировала компания каких-то кавказцев? Дагестанцев? Чеченцев?? Саша не очень разбирался в них, он был человек мира, и считал, что дерьма хватает среди любых национальностей, но хороших людей, все же, больше. Но сейчас они реально раздражали.
– А если называешь человека другом, – продолжил, – значит, он должен быть абсолютно уверен в том, что ты терпимо относишься к его недостаткам и готов прощать его ошибки. Я готов, а он это понимает и, надеюсь, уверен в этом, а потому доверяет мне. Так что ты не очень тут выступай, я и сам шеи ломать умею.
 Парень заерзал на месте, понятно, что не испугался, но уж слишком сложное что-то завернул друг его босса. «А ведь Семен действительно доверяет этому Александру Васильевичу, – напряженно думал Коля, – наверное, есть за что. Да и знакомы они давно».
– Ты это… Не обижайся на меня. Не со зла сказал… Я думаю-то правильно, а вот обсказать, как ты, не могу. Ты не…
– Ладно, – оборвал поток «красноречия» тостующий, – все понятно; жаль только, тост испортил.
– Почему? – неожиданно вошел в дискуссию Мякиш, – мне все ясно, мой выбор – это с Семой работа.
Саша как-то по-новому глянул на напарника.
– Вот это правильно. Главное в жизни – сделать выбор, и строго его придерживаться. Все наши беды от постоянных метаний, а когда есть определенность, даже неутешительная, все становится просто и понятно. За это и выпьем.
Чокнулись, закусили грибочками, разодрали пополам куренка.
– Знаешь, что, – сказал мужчина с набитым ртом, – ну, их в жопу эти тосты.
Мякиш интенсивно закивал. Консенсус был достигнут.
Без умных застольных речей беседа пошла спокойно, если конечно можно назвать беседой монологи Александра с одной стороны и обрывки фраз с минимумом информации с другой. Единственное, что Саша узнал о попутчике наверняка, это то, что ему нравился фильм «Антикиллер» с Гошей Куценко в главной роли.
– Читать интереснее, – заметил Александр.
– Об этом еще и написано? – удивился Николай, – надо будет купить.
Через час с небольшим литр был реализован полностью, изрядная часть закуски тоже. Остатки трапезы доели под добавочные 0,7 какого-то виски двенадцатилетней, как уверяли работники ресторана, выдержки. Наконец, обед-ужин подошел к концу. Мякиш блаженно откинулся на спинку сиденья и, казалось, задремал.
– Э-эй, Николаша, – негромко позвал сотрапезник.
Тот спал, или делал вид, что спит. Веселье за столиком гостей Российской Федерации достигло апогея – послышался универсальный русский мат, звон посуды и громкие кавказские ругательства.
Александру, в общем-то, было, что называется, «до балды», но тут вдруг в затылок ему что-то вязко шлепнулось и, не отскочив, упало рядом на пол. Он опустил глаза – вареная картофелина, в потеках желтого остывшего сливочного масла. Взял со стола салфетку, вытер испачканную шею. Похоже, извиняться никто и не думал. Встал, поднял холодный овощной комок и сильно запустил его в сторону не в меру разрезвившейся компании «на кого Бог пошлет». Послал он его точно в грудь небритого мосластого парня – разлетевшееся крошево ошметок задело и остальных.
– Вы что там, ох…и! Черти нерусские!!
«Нерусские черти», как по команде, поднялись из-за стола, выбрались в проход и двинулись в сторону обидчика. Было их четверо. Двинулись – книжный термин – точнее, сделали пять шагов, и оказались нос к носу, Саша едва сам успел выбраться из-за стола. Никто из работников вагон-ресторана и не думал вмешиваться – лучше битая посуда, чем битая морда.
– Может, разберемся? – Александр попытался перевести спор в словесное русло.
Они за этим и подошли, но «разберемся» в их понимании выглядело несколько по-другому. От размашистого удара рукой в голову Саша довольно ловко ушел, просто отклонившись назад, нырнул и под боковой удар ногой уже другого из нападавших, успел порадоваться своей реакции и подумать: «Хорошо, что проход узкий». И действительно, расстояние между столиками по бокам вагона не позволяла всей четверки взять его в кольцо, двое-то перед ним и то жопами терлись. Но эти размышления в ту же секунду стали носить риторический характер – третий удар достиг цели: губы между его передними зубами и торцевыми костяшками кулака противника сначала сплющились до толщины бумажного листа, потом мгновенно налились и набухли, как насосавшиеся пиявки, и лопнули кровяными брызгами в разные стороны. Мужчина перелетел через стол, свалился на спящего товарища, но, несмотря на звон в ушах, мгновенно вскочил. В кулаке, сжатая за горлышко, каким-то непостижимым образом оказалась пустая бутылка – минутой раньше она была источником приятной расслабленности, сейчас – возможного спасения. Он рванулся вперед, но вдруг, увлекаемый невидимой силой, засеменил назад и спиной упал на сиденье – напарник потянул за ворот рубахи. В ту же секунду над его головой пролетело что-то большое, перемахнув заодно и через стол, врезалось двумя ногами в грудь одного из нападавших. Удар получился сколь эффектным, столь и эффективным – получивший его отлетел метра на три вглубь вагона и замер без движения. Нанесший удар, благополучно приземлился на ноги.
«Мякишь включился, – с облегчение подумал Саша, – счас мы их вдвоем сделаем!» И он начал уже было подниматься со скамейки, выбираясь из-за стола, куда его за шкирятник оттащил Николай, но произошло что-то киношно-невероятное. Мякиш вполоборота стоял перед тремя противниками, точнее, перед двумя – третий маячил за ними, он просто не помещался в проходной шеренге.
Мгновенная расправа над товарищем произвела впечатление на нападавших, и несколько сбила их наступательный пыл. Но это ничего не меняло, в руках у ближайшего неожиданно появился нож, без гарды, но с длинным тонким лезвием. На его же беду появился. Выпад – Мякиш по-кошачьи грациозно ушел с линии атаки; рука со смертоносной железкой скользнула мимо, Коля слегка поддернул ее в направлении удара одной рукой, придав дополнительное ускорение. Второй же, изогнувшись в позе жрецов с картинок египетских мавзолеев, откуда-то снизу нанес удар точно в кадык. Послышалось утробное короткое хыканье, и грузное тело кавказца стало оседать. На этом с ним можно было бы закончить, но Мякиш неуловим движением правой руки, выкрутил кисть, все еще сжимавшую нож. Послышался противный хруст ломаемых костей, остро отточенный металл с глухим звуком стукнулся о прорезиненный пол вагона.
Парень на мгновение оказался спиной к оставшимся противникам. Как он увидел или почувствовал, куда направлен удар одного из них – совершенно не постижимо, но кулак, с зажатой в нем вилкой, цели не достиг. А вот контратака была весьма эффективна – те же переломанные пальцы, крик боли, удар в глаза, пах и завершающий оперкот, укладывающий противника спиной на пол. Саша просто смотрел – он ничего не усел сделать, да, ничего делать и не надо было, только все испортишь. Довольно неуклюжий с виду Коля Мякиш демонстрировал фантастическую пластику движений, потрясающую реакцию и сокрушающую ударную мощь. Ни в одном фильме такого Александр не видел.
Последний абрек, отдать ему должное, все уже понял, но отступать не собирался: что потом скажешь единоверцам?! С громким гортанным криком, размахнувшись от души, нанес удар правой, сильный удар – попади таким в голову, сотрясение не отделаешься. Николай тоже проявил благородство, он просто поднырнул под удар, кулак просвистел над головой. Промазавшего мимо цели кавказца слегка крутануло, и Мякиш хлестко пробил в сонную артерию тыльной стороной ладони – никаких переломов, просто «уснул» минут на пятнадцать. Вся сцена расправы заняла не больше двух минут. Саша зачарованно смотрел на напарника. «Не понтовался, – думал он, – реально шею свернуть может, да еще как красиво!»
Послышался топот множества ног, двери вагона-ресторана распахнулись – транспортная милиция прибыла с некоторым опозданием. «Опять они, – подумал Александр». Но эти представители закона уже не несли с собой той тревоги и предчувствие неотвратимой беды, что по дороге до столицы.