2045 поколение растаявших льдин. Ч 4 Сёстры

Всё происходящее — ВЫМЫСЕЛ, и все совпадения абсолютно случайны.

В книге упоминается зависимость от просмотра порнографии. Если вы или ваши близкие столкнулись с такой проблемой либо же с другим зависимым поведением — вы можете посещать встречи Смарт Рекавери для людей с зависимым поведением и их родственников. Напишите на этот адрес электронной почты, чтобы получить ссылку на встречу smartrecoveryinrussian@gmail.com


***

Олег Юрьевич работал охранником подземного жароубежища, в котором жила бабушка Аля. Такое подземное жилище было очень дорогим и качественно обустроенным, позволить себе его могли не все. Жароубежище было густо заселено, и помимо жилых помещений, в нём были и служебные: прачечные, хранилища грязной воды, которая отправлялась на полив растений, помещения для сбора и сортировки мусора, системы фильтрации воздуха, связь и многие другие навороты.

Олег Юрьевич любил пить разнообразные чаи и разгадывать кроссворды, составленные нейросетями. В его молодость кроссворды сочиняли люди, но особой разницы между кроссвордом, который нарисовала нейросеть и который нарисовал человек, не было. Кроссворды были малопопулярны — бумажные развлечения выходили из моды, заменяясь на компьютерные и интернетные.

В подземном жароубежище было несколько входов, каждый из которых охранялся. Таких будок было несколько штук. В каждой из них был кондиционер и телефон внутренней линии жароубежища. Вид телефонного аппарата с трубкой и закрученным проводом навевал Олегу Юрьевичу приятные ностальгические воспоминания.

Внезапно телефон зазвонил. Олег Юрьевич шумно отхлебнул чай из чашки (сегодня он пил матчу с овсяным молоком) и снял трубку:

— Алё, подземное жароубежище, вход номер один.
— Ха-ха, можешь не зачитывать дальше по этому дурацкому скрипту. Это Тамер. Смотри, я доставочку заказал для Алевтины Кларовны и для Валентины Кларовны. Сможешь принять? Там ничего ценного, оставь у себя в будке, я потом заберу, хорошо? А то курьер позвонил слишком рано, я занят сейчас, сам принять не могу.

Олег Юрьевич взял из ящика стола красный фломастер и крупными буквами написал слово «КУРЬЕР!» прямо поверх своего кроссворда, который был разгадан примерно наполовину.

— Да, Тамер, хорошо. Скажи курьеру, что надо в мою будку постучать, и я открою. Уточни, что первый вход. Цифра один на двери.
— Не вопрос. Сейчас перезвоню ему. Спасибо, дружище, что выручаешь меня!
— Всегда пожалуйста, Тамер.

Тамер повесил трубку. Олег Юрьевич всегда помогал Тамеру: тот работал кем-то вроде завхоза, обеспечивая всем необходимым сразу двух престарелых богатых женщин, которые не могли выходить из дома и не считали нужным утруждать себя.

Олег Юрьевич знал, что Тамер по мелочи подворовывает: то продукты, то технику какую-то, то ещё что. Тамер был изворотлив и снабжал Олега Юрьевича чаями — то, что надо. Тамер помнил, что Олег Юрьевич ненавидит ромашку и жасмин, но любит растительное молоко, матчу, каркадэ, а также не против попробовать всегда что-то новое. Этого было достаточно для поддержания нормальных взаимоотношений.

Алевтина Кларовна и Валентина Кларовна практически никогда не выходили из подземного жароубежища в силу возраста, поэтому Олег Юрьевич практически ничего про них не знал, хотя они жили в одном доме.

Курьер приехал через час верхом на вороном коне с белой стрелой на лбу, спешился, привязал лошадь к небольшому металлическому столбику, который был когда-то частью ограды, после чего постучал в дверь будки.

Доставщик был вспотевшим и уставшим донельзя. За его спиной висел огромный короб, который вообще непонятно как он смог дотащить. Его красное лицо выражало труднопередаваемую гамму эмоций — преимущественно отрицательных.

Олег Юрьевич открыл дверь и впустил курьера внутрь.

— Привет, я посылочку привез, получателя зовут Тамер. Это вы?
— Нет, это не я. Тамер попросил меня получить посылку. Я Тамеру передам её.

Курьер поставил рюкзак на стул, но ноги его подкосились, и он рухнул на пол. Похоже, что в течение длинного рабочего дня бедолага перегрелся и получил солнечный удар.

В будке Олега Юрьевича находился маленький стенохолодильник, в котором хранились бутылки с водой. Он достал одну из них и прислонил ко лбу курьера, который в неестественно вывернутой позе лежал около огромной сумки, набитой какими-то кульками. Но ничего не происходило. Олег Юрьевич раздражённо фыркнул и окатил своего пациента холодной водой из бутылки. Тот подавал признаки жизни, но не более того.

Олег Юрьевич взял телефон и позвонил Айзеку.

— Айзек, родимый, выручай. Ты же врач, правильно?
— Ну да. Правда когда мне так говорят — обычно это ничего хорошего не значит.
— Ты угадал, экий догадливый! Сынок, помоги, тут Тамер вызвал курьера, а курьеру от жары поплохело. Он пришёл ко мне, зашёл в будку и упал. Водичка из холодильника не помогает. А ещё у него лошадь здесь! Привязанная!
— Ох ёлки! Щяс поднимусь.

Олег Юрьевич реально боялся, что незнакомый человек умрёт в его будке от перегрева, поэтому позвонил врачу. Айзек прибыл невероятно быстро.

— Привет, Олег Юрьевич! Ого, вот это жуть! Давай-ка ты закроешь дверь на замок, а мы его спустим на первый этаж в твою каморку и помоем под душем. С лошадью потом будем разбираться.

Доставщик тяжело дышал, пытался открыть глаза и что-то тихо бессвязно лепетал. Олег Юрьевич и Айзек затащили его в лифт. Они спустились вниз всего лишь на один этаж — охранники жили там.

Душевая была соседней дверью с лифтом — похоже, что это было сделано именно для таких случаев. Айзек положил бедолагу под душ прямо в одежде, которая состояла из охлаждающего костюма с ремешками и аккумуляторами холода, фирменной фиолетовой с жёлтым рубашки и обычных синих джинсов с потёртостями — то ли по моде, то ли от старости.

Через какое-то время курьер очнулся, дёрнулся и испуганно закричал:

— АААА! Что происходит? Где я? Ввввы кто… — он начал ещё и заикаться.

Олег Юрьевич протянул ему питьевой воды, и тот начал жадно пить.

— Ты чуть не умер, дурачина, скажи спасибо, что мы тебя спасли.
— Сссспасибо… Вы молодцы… Я вам посылку привёз…
— Ага, и чуть не умер в своей коробке, словно котёнок. У тебя запасная одежда есть, чтобы переодеться?
— Конечно же есть. Она в моём коробе.
— А короб наверху. Давай ты помоешься нормально, хорошо? Как тебя зовут?
— Мина Мина. В смысле что меня зовут Мина, а моего папу тоже звали Мина. Смешно получилось, правда? Люди ржут…
— Зачем вообще ржать над именами, это глупости. Ты знаешь, что в жароубежище живёт целая куча людей из самых разных стран? У нас у всех разные имена, разные языки — если ржать по такой ерунде, то лопнем от смеха и разлетимся клочками.
— Ты христианин же, правильно?
— Именно так. Это христианское имя. Я работаю и в обычной доставке, и в доставке алкоголя. Кстати, пивка не хотите случаем? У меня три бутылки «Стеллы» есть. Клиент заказал их, а потом отменил заказ. Мне тяжело их таскать, они ведь стеклянные и довольно большие. Бутылки, кстати, потом можно будет вернуть. Получить скидку.
— Слушай, давай ты помоешься сначала, а потом барыжить начнёшь? Айзек здесь постоит, рядом с тобой. А я принесу тебе твои вещи.
— Окей.

Олег Юрьевич поднялся на лифте наверх и в коробе довольно быстро нашёл запасную одежду: фиолетовую с жёлтым футболку, растянутые серые спортивные штаны и ярко-розовые трусы. Ему показался странным выбор подобного цвета для нижнего белья, но свои мысли по этому поводу Олег Юрьевич оставил при себе.

Мина вышел из душа. У него на груди красовался огромный шрам после какой-то операции. На спине была татуировка: посередине спины — христианский крест, а по бокам крылья. Это выглядело довольно стильно, несмотря на слегка кривоватое исполнение.

— Чего пялитесь? Мне делали операцию, я едва выжил. Иисус спас меня.
— Короче. Одевайся давай, поднимайся, разбирайся со своими вещами, попей водички и езжай уже. И да. Посмотри, пожалуйста, что с твоей лошадью. Похоже, что придётся скоро запасы конины пополнять.
— Ой! Ребята! Вы правы. Я балбес.

Мина оделся, после чего все трое поднялись наверх. Мина вынул из короба три бутылки «Стеллы» и поставил их на стол Олегу Юрьевичу.

— Возьмите их даром, а. В качестве благодарности.
— Хорошо. А теперь беги свою лошадку спасать. Воды только возьми. И это. У тебя же нет аккумуляторов холода на смену, как ты без них поедешь сейчас?
— Конечно же есть. Они завёрнуты внутрь сумки-холодильника с аккумуляторами холода. Но вообще-то ваше жароубежище, где живут не самые бедные люди города, могло бы позволить себе стойло с кондиционером для лошадей и поилку, а ещё запасные аккумуляторы холода для курьеров.
— Запасные аккумуляторы холода у меня есть. Держи.

Мина обмотался аккумуляторами холода, надел на спину короб, взял бутылку воды и побежал к своей лошади, которая выглядела не лучшим образом, но была жива. Он отвязал коня, сел верхом, и они уехали. Олег Юрьевич убрал пиво в стенохолодильник. Айзек ехидно спросил:

— Что будешь делать с пивком? Сам выпьешь?
— Да, Васисуалий Антонинович сказал, что я теперь могу пить пиво. Курс лечения таблетками уже закончен. Они вывелись из моего организма. Теперь только психотерапия осталась.
— Рад за тебя, а то таблетки эти все денег стоят…

Олег Юрьевич распрощался с Айзеком и вырвал лист с огромной красной надписью «КУРЬЕР» и отправил скомканный листок в урну для бумаги. «Непростой выдался день. Вечером, пожалуй, выпью пива, раз уж перепало. Чипсиков куплю, креветочек и соус из сырного продукта. Ням! Гуляй, рванина!»

***

Роджер сел в Нууке на ту же самую подводную лодку, что и Махмуд. Они не были знакомы, но оказались соседями в этом быстром, но крайне неудобном виде транспорта. Махмуд сначала что-то слушал в наушниках, а потом заснул, чему Роджер несказанно обрадовался по очень простой причине: ему хотелось снять «ломку» от недостатка порно. Отгородившись ото всех одеялом, Роджер включил своё любимое порнографическое видео с какашками, засунул в уши наушники и начал тихо и максимально малозаметно самоудовлетворяться.

Видео длилось ровно один час и пять минут. Роджер постоянно пересматривал одно и то же видео по кругу. Он хвалил себя, если за сутки удавалось посмотреть его один раз, и ругал себя, если видео приходилось смотреть более трёх раз.

Роджер был гражданином США, что было, несомненно, очень крутым. Он жил не в Гренландии, а на Аляске, куда переехал из штата Огайо. Гражданам США во время поездок на подводных лодках было разрешено выходить абсолютно на каждой остановке.

В Нууке он встречался со своими друзьями и единомышленниками. Встреча прошла успешно: Великая Цель сочла его идею гениальной. Роджеру дали указания, и он немедленно приступил к реализации задуманного, попутно раздуваясь от собственной важности.

Закончив просмотр видео, Роджер почувствовал расслабление и теплоту. «Я молодец. Посмотрел видео всего лишь один раз сегодня. Везу с собой всё необходимое оборудование, и никто меня не спалил. Высажусь в Суэце, потом поеду в какой-нибудь более крупный город, буду служить Великой Цели».

Убаюкавшись приятными мыслями, Роджер заснул.

***

Марфа Силантьевна вернулась домой с кучей покупок и немедленно стала убирать их в огромные стенохолодильники и объёмистые шкафы. После долгой поездки на велосипеде нужно было отдохнуть и расслабиться. Она включила первого попавшегося видеоблогера — это оказался известный канал для электриков. Симпатичный юноша в синем костюме и в яркой оранжевой каске что-то вещал, показывая на экране разноцветные провода.

Марфа Силантьевна протянула руку с дивана, чтобы взять пепси без сахара, но вместо этого случайно уронила бутылку, которая, к счастью, была закрытой. Жидкость внутри мгновенно вспенилась и зашипела. Одновременно с этим видео прервалось, сменившись назойливой рекламой какого-то интернет-магазина одежды.

«Ну что же мне так не везёт… Хочу пить… Дурацкая реклама… Чтоб вас всех… А мне ещё работать ведь сегодня ночью, надо ответить на сообщения от Стивена Хокинга. Ладно, напишу сначала Таисии Марловне».

Телефон оказался под рукой. Марфа Силантьевна смогла взять его, не вставая с дивана, ощутив при этом незабываемую волну облегчения. «Мелочь, а приятно».

Марфа Силантьевна написала Таисии Марловне: «Прошу тебя починить мой костюмчик, спросить у лодочников детали по моему списку, забрать у меня обрезки для Плюши». Таисия Марловна ответила «ОК».

Марфа Силантьевна принялась мечтать. «Ну ничего. Я ведь очень хочу поехать отдохнуть на Северный полюс. Осталось совсем чуть-чуть. И не на две недели, а прожить там подольше. Стивена Хокинга уже предупредила — он отлично понимает, что мне нужен отпуск. А после Северного полюса поеду отдыхать в Антарктиду. Посмотрю на заповедник с последними выжившими пингвинами, поем брусники свежей, а розовый с кружевами лифчик оставлю в подарок в баре «Фарадей» — носить его не люблю, красивый и неудобный, выглядеть будет эффектно».

Отдохнув немного, Марфа Силантьевна смогла дотянуться до упавшей бутылки, открыла её и выпила несколько глотков. После чего она встала и села за компьютер, чтобы приступить к работе. Впереди была целая ночь. Где-то далеко на улице загавкала собака, а потом другая собака загавкала ей в ответ.

Марфа Силантьевна любила собак, но не мечтала заводить свою, поскольку панически боялась ответственности за живое существо. Она собирала обрезки и остатки пищевых отходов, чтобы кормить ими животных.

***

Инна Инновна и Милена Ириновна плавали на лодке по озеру Саван. Вода в нём имела какой-то странный оттенок. Смотреть в неё было одновременно и приятно, и жутко. На берегах озера росли маленькие, молодые ещё деревца. В озере плавали рыбки, и их юркие стайки периодически попадались на глаза.

— Я частенько здесь бываю. Растения очень быстро растут. Солнца много.
— Почва, наверное, плохая.
— У Гагика есть специалист по искусственным почвам. Говорят, он здесь какие-то эксперименты проводит.
— Это сооружение — один большой эксперимент.
— Хотелось бы увидеть это место через десять лет и узнать, что здесь будет происходить.
— А что в остальном мире будет? Разве это не интересно?
— Возможно, что Гагиковское озеро будет одним из немногих очагов цивилизации.
— Интересно, отсюда есть какие-то тоннели в подземное жароубежище?
— Ты тоже про них подумала, да? Конечно же было бы очень приятно иметь охлаждённый тоннель, ведущий прямо с озера к жароубежищу, чтобы можно было бегать там без охлаждающих костюмов прямо из точки А в точку Б. Но. Гагик говорил, что почти всем приходит в голову эта идея. Но он не знает, возможно ли это технически для него как для строителя и архитектора. И сколько будет стоить подобное сооружение.
— Понятно. Знаешь, в некоторых городах люди ждали десятилетиями, когда же им построят метро.

Инна Инновна начала зевать. Разговор ощущался как неоконченный, и молчание было неловким.

— Мы уже долго катаемся. Тебе не надоело? Поплыли к берегу.
— Давай.

Их лодка причалила на пристани. Лодку привязывал к пристани молчаливый молодой человек, одетый в кислотную жёлто-зелёную футболку и чёрные мешковатые штаны с множеством заклёпок.

Инна Инновна практически сразу отправилась спать в «психиатрический домик», а Милена Ириновна решила прогуляться по территории. Во-первых, ей хотелось кушать перед сном, а раз еда уже оплачена, то съесть надо побольше. Во-вторых, Милена Ириновна решила перестать принимать свои таблетки. «Да, мне их назначил врач — ну и что? Не то чтобы они особенно помогают пережить ту задницу, в которой я оказалась. Больно от осознания, что я плохая мать. Что Абдулла ведёт себя неадекватно, что ему нужно лечение, но его никто не может вылечить, а деньги все берут. Что я с ним рассталась и ощущаю свою ненужность. Сдала его в какой-то интернат, словно кукушка, которая яйца подбрасывает. Кто я вообще, если не «мать проблемного малыша», у меня вообще есть собственное имя, меня записывают в телефоны как «мама Абдуллы», ну что это вообще...»

Милене не хотелось спать. Она решила снижать дозы лекарств постепенно, чтобы не ощутить резкого синдрома отмены, который может быть довольно болезненным. Ей просто не хотелось спать ближе к ночи. Над искусственным озером не было никакой крыши, и можно было легко наблюдать время суток. Но Милена ощутила наступившую ночь как продолжение дня. Ей хотелось ходить, смотреть по сторонам, много думать. Мысли шумели и дрались одна с другой в перегретой голове.

Она увидела указатель «Бар» и зашагала туда по узкой тропинке через небольшую рощу из молодых акаций и кустов с разноцветными цветами: розовыми, жёлтыми, белыми. По ветке самого большого дерева прыгала, заливисто чирикая, маленькая птичка.

Двухэтажное здание бара было стилизовано под «салун» из фильмов про Дикий Запад. Оно было с балконом наверху, дверями, похожими на ставни, маленькими разноцветными оконцами, колодцем и привязью для коня с поилкой. Около деревянного крыльца паслись куры, подбирая рассыпанное для них зерно. Выглядело это очень атмосферно.

Внутри всё было не менее атмосферно и ещё сильнее напоминало фильмы про Дикий Запад. На стене висел знак, разрешающий курить, и около него сидел и дымил настоящую сигарету незнакомец, одетый в шляпу. За барной стойкой суетился мужчина среднего возраста, тоже одетый по соответствующей моде.

— Добрый вечер. — поздоровался с ней бармен.

Милена не решилась ответить и для начала поближе подошла к барной стойке, где заметила, что на стене висят несколько картин, написанных маслом. Они изображали пейзажи какого-то города, окружённого горами, зданий, улиц, фонтанов и фонарей. Всё было удивительно чётким и фактурным.

— И вам добрый вечер. У вас есть чай какой-нибудь?
— Листья гуавы. Которая растёт за баром. На органических удобрениях. Всегда в наличии. Сахар, чёрная патока, мёд или заменитель «Успешная история+».
— А просто «Успешная история» есть?
— Нет, закончился.
— Тогда мне без всего.

Милена хотела сразу двух противоположных вещей: прокричаться, излив душу незнакомцу, рассказать ему о тяготах своей жизни, о сыне, который попал в интернат. И одновременно с этим хотелось максимально отгородиться от мира, погрузиться в тишину, замкнуться в себе. Она получила свой напиток и уселась в углу лицом к стене.

— Вот здесь есть запасная дверь. Она ведёт во внутренний дворик. Там есть столики на улице. И гамак.
— Прекрасный совет! Пожалуй, нужно ему последовать. А то у вас здесь курят.
— Да, в моём баре можно курить. Здесь нельзя сидеть в интернете. Есть только проводной телефон как у советских генсеков. Добро пожаловать в двадцатый век.

Милена с трудом могла вспомнить, кто же такие генсеки. Она вышла наружу и оказалась в милом и уютном дворике. Там было много зелени: деревья и кустарники, посредине — небольшой круглый фонтан со скульптурой в виде рыбки. На поверхности воды плавали три маленьких листочка, упавших с дерева. Гамак висел между двумя деревьями, но Милене больше приглянулся шезлонг. Очень приятно было откинуться посреди деревьев и попить горячий вкусный напиток. Гуава росла неподалёку — она была ещё очень маленькой и тонкой.

Она посидела в саду, допила гуаву, покачалась в гамаке, после чего ощутила желание наконец-то поспать, поднялась и пошла обратно в «психиатрический домик», чтобы улечься в кровать. С хозяином заведения она прощаться не стала, оставив кружку на столе. «Как-то бесцеремонно я себя веду. Ну и ладно. Спать нужно… Я вроде есть хотела, но сейчас больше спать хочу».

Бармен молча убрал кружку и протёр со стола, когда Милена ушла. Ветви гуавы покачивались на слабом ветру. Жёлтые листочки кружились на поверхности в воды в фонтане с рыбкой.
 

***

Абдулла впервые проснулся на новом месте. Их разбудила утром воспитательница, громко включив какую-то отупляюще-жизнерадостную музыку. После чего Абдулла отправился в туалет, мыть руки, чистить зубы. Тем же самым занимались остальные детишки. Многим из них пробуждение давалось нелегко, и они плакали либо же не хотели вставать. Вместо Арины Дарьевны пришла какая-то другая воспитательница. Абдулла не был с ней знаком, и она как будто бы не замечала его.

После того как все дети умылись и оделись, они пошли в столовую завтракать. Абдулла получил свою еду и поел без проишествий. Завтрак состоял из яичницы, фалафеля, помидорок, хлеба с маслом и кузнечикового какао. Абдулла послушно поел и поставил тарелку в окошко.

В комнате для занятий детей посадили за огромный круглый стол. Воспитательница достала коробку с какой-то настольной игрой и начала раздавать детям разноцветные карточки и фишки. Внезапно у неё зазвонил телефон, и она сняла трубку. Звонок почему-то сразу пошёл на громкую связь.

— Алло, да. Смотри, к нам завтра приедет проверка. Из Корпорации. Пожалуйста…
— Завтра Арина Дарьевна будет. Обращайтесь к ней.
— Понял.

Воспитательница повесила трубку. Дети понуро сидели за столом, уставившись в розданные разноцветные картонки. На них были изображены животные и растения. Суть игры, видимо, заключалась в том, что надо было что-то с чем-то сопоставить. Картинку с карточкой или карточку с картинкой… Но никто не хотел играть. Все сидели со скучающим видом. Только двое детишек принялись увлечённо играть вдвоём друг с другом на самом дальнем конце стола.

Абдулла был рад услышать, что завтра придёт Арина Дарьевна, но чувствовал, что будет происходить что-то непонятное, на что он не может повлиять.

На обеде Абдуллу посадили за другой столик, не там же, где во время завтрака. Ему дали суп с картошкой, луком и горохом. К нему полагался плоский хлеб белого цвета.

Присмотревшись, Абдулла увидел следующую картину: столы были квадратные, круглые, прямоугольные и даже треугольные. В прошлый раз он сидел за прямоугольным столом, а в этот раз за круглым.

По непонятной причине Абдулле больше хотелось сидеть за круглым столиком. Там была скатерть белого цвета с тонкими розовыми клеточками, сверху накрытая плёнкой (переработанной из прозрачных пакетов — выглядело красиво). В центре стола стояла маленькая керамическая ваза с букетиком из сухих веток.

«Привет» — одна девочка поздоровалась с Абдуллой. У неё была очень светлая кожа, средней длины белые волосы и веснушки. Она выглядела болезненной и хрупкой. Абдулла не знал, что ему отвечать на приветствие, поэтому просто сел на свободный стул рядом.

— Ты новенький, похоже. Меня зовут Анжела. Я здесь очень давно. Мои родители улетели на самолёте в дальние страны. 

— Меня зовут Абдулла.

Абдулла сразу же почувствовал желание общаться с Анжелой, но он с трудом преодолевал неловкость и стеснительность, еле-еле подбирал слова и панически боялся сказать что-нибудь не то.

Суп и хлеб были довольно вкусными; на второе дали овощное рагу с фасолью, на десерт — два маленьких жареных банана, политых чем-то белым сверху, фруктовый компот.

После обеда воспитательница повела детей на занятия. Абдулла оказался с пятью другими детьми в маленькой комнате, в которой на стенах висело много таблиц с обучающими материалами.

Абдулла знал буквы. Он помнил как они выглядят и как читаются. Только вот читать он не мог. Преподавательница давала детям прочесть самые простейшие слова из трёх-четырёх букв.

Абдулла смог прочесть два или три слова, и к концу занятия очень сильно устал, но был безмерно горд собой.

После занятия детишки отправились в столовую на ужин, где Абдулла уже сам сознательно сел за круглый столик рядом с Анжелой. Анжела подмигнула Абдулле, но потом стеснительно заулыбалась и отвернулась.

Воспитательница подошла к Абдулле и сказала:

— Давай пересядем. Ты сел не за тот столик.

Абдулла ничего не ответил на это и расстроенно опустил голову.

— Ладно, сиди здесь. Анжела, присматривай за новеньким.

Абдулла искренне не понимал, что именно он сделал не так и почему столы имеют разную форму, но был рад, что их оставили в покое.

После ужина детям раздали лекарства, после чего всех отвели в большую комнату с огромным телевизором и включили мультики. Дети радостно залипли в мерцающий экран, а воспитатели удалились.

Воспитатели сделали это не просто так. Им нужно было собраться на экстренную планёрку.

— Итак, орлы. Что у нас новенького? Только давайте по очереди, без гвалта.
— Абдулла этот… Первый день здесь. Вроде спокойно ведёт себя. — сказала Татьяна Галиновна.
— Он вчера обкакался на моём занятии. — сказал Станислав Григорьевич. — И в карточке у него написана какая-то жуть. Боюсь этого пацанёнка…
— Я тоже читала его карточку. Тоже видела всякую жуть, которая там написана. Только вот у меня он никаких проблем не вызывал. Единственное что… Я перепутала и посадила его случайно за столик для веганов с рождения. И он начал общаться с Анжелой.
— Общаться? Серьёзно? Татьяна Галиновна, вы просто чудо. Пускай он дальше сидит за столиком для безглютеновых веганов. Пускай общается с Анжелой. Для нас это даже выгодно. Веганское питание у нас дешёвое — сэкономим. И Анжела неприкаянная — пускай дружат. Арина Дарьевна будет очень рада — надо ей обязательно рассказать. Она ведь тоже веганка с рождения. Только она уже взрослая. В её поколении их меньше. Эх, молодёжь… Мы в своё время всё подряд жрали и не выпендривались.
— Отставить бубнёж.
— Действительно, чего это я… Давайте перейдём к делу, — продолжил Директор. — Арина Дарьевна завтра выйдет на смену, и именно в её смену придёт проверка из Корпорации. Ну как обычно. Им важно, чтобы мы учили детей чтению и печатанию, но не учили их рисовать и играть на музыкальных инструментах.
— Мы все это знаем… Стопицот проверок уже было…
— Не перебивай. Я понимаю прекрасно, что вы у меня не дурачки. Но я человек нервный. Мне надо всем всё напомнить. Иначе я потею. Продолжаем. Я задаю вопрос, вы говорите «да» или «нет». Поехали. Можно ли давать детям бумагу, карандаши и краски?
— Да, можно.
— Можно ли показывать детям как правильно рисовать что-то?
— Нет.
— Можно ли давать детям задание в стиле «нарисуй яблочко», «нарисуй солнышко»?
— Нет, ни в коем случае.
— Можно ли давать детям раскраски?
— Да, детям можно давать раскраски, нарисованные раскрасочной нейросетью Корпорации «Антистресс-9000».
— Что нужно делать с рисунками?
— Сжигать или мелко рвать. Мы не учим детей рисованию, мы помогаем им с помощью мелков и карандашей справиться с эмоциями. А потом уничтожаем рисунки и говорим, что это психотерапия такая.
— Ура, вы всё помните. Едем дальше. Теперь про музыку. Можно ли включать детям музыку, написанную нейросетями?
— Да, можно.
— Можно ли включать детям музыку, написанную людьми?
— Нельзя. Можно включать, если дети постарше и изучают историю музыки. А у нас не музыкальная школа. Мы занимаемся не этим. Нашим детям мы не включаем музыку, написанную людьми.
— Да, они въедливо спросят триста раз, и все эти аргументы надо вывалить на них. Что мы зашиваемся здесь мыть всем задницы, выслушивать ор и оттирать порнуху со стен. А до включения какой-то там запрещённой музыки руки не доходят в принципе. Едем дальше! Можно ли включать детям мультики?
— Любые мультики, кроме тех, что есть в чёрном списке. Чёрный список у нас есть. Но вообще мы практически всегда включаем те мультики, которые выпускает Корпорация. Зачем выдумывать, всё придумано до нас.
— Можно ли включать детям обучающие видео, созданные людьми?
— Можно, но мы включаем детям обучающие видео и научно-популярные фильмы, созданные Корпорацией. Потому что наука бодро шагает вперёд, и старые фильмы часто содержат в себе устаревшую информацию об окружающем мире.
— Можно ли читать детям книги?
— Да, даже нужно, чтобы они быстрее научились читать.
— Можно ли включать детские подкасты?
— Да, конечно, ведь Корпорация выпустила их очень много.
— Ну что, мы молодцы, на все вопросы отвечаем правильно. В этот раз будет только такая проверка. А в следующий раз уже они будут проверять финансовую отчётность. Сколько денег мы и на что потратили, не подворовываем ли. Но вы же помните, да? Они гораздо сильнее пекутся не о деньгах, а о том, чтобы мы детей не учили музыке и рисованию.
— Так что давайте воровать.
— Именно так. Не будь на заводе как гость — унеси домой хотя бы гвоздь. Действуйте!

Планёрка закончилась, и воспитатели разошлись. После её завершения нервный потеющий Директор ощутил спокойствие и уверенность, но всё равно по привычке вытер лоб бумажным платком. Такие проверки были довольно частыми, но Директор не видел в них практически никакого смысла. «Воспитателям, нянечкам, преподавателям, психологам и психиатрам здесь вообще-то платят деньги. По отработанному времени. Никто здесь не работает просто так, за идею. Никто не будет тратить силы на то, чтобы втихую учить детей рисованию и музыке. Мы и так очень много всего делаем. Эх, молодёжь! Я сам учил детей и рисовать, и петь — я прекрасно помню, насколько это сложно. Они боятся, что мы задним числом из какающихся обормотов сделаем Моцартов и Репиных. Чушь!».

Все звали его Директор — именно так, с большой буквы, вряд ли от большого уважения, скорее для краткости. Он был исполнительным и ответственным человеком и всегда защищал и своих коллег, и вверенных ему детей.

Дети пошли умываться перед сном. Абдулла встретил Анжелу около умывальников, она помахала ему рукой. Когда все улеглись в кровать, Татьяна Галиновна начала читать детям книгу. Абдулле это было очень непривычно, ведь маме редко удавалось ему читать ему на ночь. Она очень сильно уставала, и поэтому чаще включала мультики, музыку или детские подкасты. А если же она начинала читать ему книгу, то чаще всего засыпала первая, выронив телефон из рук.

Абдулла понял, что Анжела лежит на кровати в другом конце той же самой комнаты. Она обнимала руками и ногами огромную плюшевую игрушку. Ему стало чуточку уютнее на новом месте: он впервые начал получать хоть какое-то удовольствие от общения.

Абдулла довольно быстро заснул, но начал видеть жуткий порнографический сон. Этот кошмар мучил его до самого утра.

***

Олег Юрьевич был очень зол на Тамера из-за проишествия с посылкой, хотя тот, казалось, вовсе не был виноват. «Я так устал. Меня люди часто просят о каких-то мелких услугах. Им кажется, что это ерунда. А это тяжело на самом-то деле. Мой труд не ценят. Подай, принеси, отвали, не мешай. Грустно как-то...»

Однако при встрече Олег Юрьевич не высказал этого, а просто молча отдал посылку, взамен попросив Тамера купить ему рулон кроссвордов и матчу три в одном с порошком кокосового молока и сахарозаменителем «Успешная История».

Тамер заподозрил неладное. Это зарубежные очень дорогие продукты.

— Что случилось?
— Твой курьер чуть не умер здесь от жары. Мне пришлось звонить Айзеку и его охлаждать.
— Знаешь что? Есть два решения этой проблемы. Либо мы ставим у тебя охлаждающую капсулу — я недавно про такие смотрел обзор в Бесконечной ленте. Короче говоря, человека туда пихаешь, и он охлаждается очень быстро и каким-то специальным образом, чтобы плохо не стало. Или второй вариант. Сменить тип доставки. Возить роботами или же нанять человека, который для всего жароубежища будет забирать эти дурацкие доставки и раздавать их получателям.
— Пускай будет капсула. Хочу капсулу. И для лошадей надо что-то придумать.
— Я поговорю с бабками и получу бабки. Ха-ха.
— Пожалуйста.

Тамер забрал посылку и спустился вниз. Но поехал он не на минус тридцать третий этаж, а всего лишь на минус двадцать восьмой. Его ждала Валентина Кларовна. Её жилище сильно отличалось: такая же по планировке комната, как у Алевтины Кларовны, но без бассейна и напоминающее офис подпольной организации из фильма про хакеров. Всюду были провода, разобранная и полуразобранная техника, какие-то мигающие и светящиеся приборчики, шумно работали вентиляторы и кондиционеры, прокачивая тщательно отфильтрованный воздух. Из колонок лилась написанная нейросетью музыка.

— Привет, Тамер. Я сегодня оперу написала, послушай как звучит. Ты принёс мне зарядку для виар-очков?
— Конечно же. Весь заказ на месте. Вот, держи. Ну я ещё заказывал некоторые предметы для кухни. Запасные ножи для жукомолки. Червяковыжималка тоже сломалась, жду мастера завтра.
— Меня волнует только одно: чтобы еда была вкусная. Как я хочу. Мои вкусы ты знаешь.
— Побольше белка из червяка.
— Именно. Только еда из насекомых позволяет человечеству выживать. Мы можем целыми днями плавать по виртуальной реальности и тратить минимум времени на еду. Червячиные белковые батончики реально спасают. Я ведь живу очень давно. Раньше людям приходилось гораздо больше времени проводить за готовкой. Я отлично помню, сколько времени люди тратили на возню с едой.

«Ага, это ты можешь целыми днями играть в игрушки в виар-очках и заниматься нейросетевой музыкой сколько влезет. Писать оперы по пять штук в неделю. Потому что у тебя много денег. А мне приходится работать, обслуживать тебя и твои причуды. Впрочем, на жизнь не жалуюсь, платят нормально, обращаются хорошо. Просто подгорает от такого».

— Да, мы планируем на червячной ферме завести новый сорт червей. Они должны быть вкуснее гораздо.
— Стоит ли эта возня выхлопа? Мы несколько видов червей уже выращиваем. Можно в них просто ароматизаторы и усилители вкуса добавить.
— Не узнаем, пока не попробуем. Червяководство и грибоводство — столпы выживания в жароубежище.
— Тамер, а как дела у моей сестры?
— У неё появился новый сотрудник, а Милена пропала. Не выходит на связь.
— А что за сотрудник? Молодой, симпатичный?
— Рядом с тобой все молодые, ты же одна из старейших жительниц Земли. Ты даже интервью давала по этому поводу. Много раз. И откуда мне знать, кто симпатичный, а кто нет, это же субъективно.
— Узнай, пожалуйста, сколько ему лет.
— Хорошо. Ну ориентировочно — между двадцатью годами и тридцатью.
— Самый сок. А симпатичность не проверить — ты прав. Сможешь его сюда заманить, ко мне?

«Старая ты озабоченная ведьма. Ну что уж тут поделать. Я могу пообещать, но пока что ничего не делать. Она же не ждёт, что всё завтра будет готово».

— Могу попробовать. Но ты сама понимаешь. Надо подробнее изучить этого молодчика, а только потом уже его сюда звать.
— Не вопрос. Я не спешу никуда. Планирую написать ещё пять десятичасовых опер на следующей неделе. Ну и может балетов парочку тоже. Часов на шестнадцать.
— Дашь послушать? — Тамер усмехнулся.
— Обязательно. Ты ведь слушаешь мою музыку?
— Да.

Тамер действительно слушал бабулины шедевры. Поскольку они были очень длинными по времени, то прослушивание музыки он попросту совмещал с остальными делами. Под некоторые оперы он спал, под другие просыпался. Что-то он слушал в туалете, что-то на улице, а что-то — параллельно с ковырянием в носу. Ещё Тамер обожал слушать подкасты об личной эффективности, бизнес-коучинге, саморазвитии и тайм-менеджменте, разные аффирмации, в которых повторялись различные приятные мысли.

— Слушай, а ты червячно-банановое мороженое будешь ещё делать?
— Да, обязательно. С финиковым вкусом и с шоколадным. Почему бы и нет.

«Позвоню Марине Дарьевне — она пускай наготовит этого мороженого. Чтобы забить весь морозильник. А старухе скажу, что сам всё слепил. Пускай считает меня великим кулинаром. Я не повар. Я менеджер. Ничего сам не делаю, только командую всеми».

— Кстати, ты сказала мне про мороженое. Я вот что вспомнил. Нужно поставить охлаждающую капсулу на вход в жароубежище. Чтобы всяких залётных в ней охлаждать, а потом обратно выкидывать на жару. Не тратя особо времени.
— Да, давай.
— Только она дорого стоит.
— На игрушки денег не жалко. Действуй. Возьми сколько надо. Кради только так, чтобы не попадаться.
— Хорошо, бабусь.

Тамер записал дела во встроенный в телефоне календарь. «Мороженое червячно-банановое с а) шоколадом б) фиником». «Пригласить Валентине Кларовне молодняк». «Построить охлаждающую капсулу». «Быть успешным и крутым». Последний пункт Тамер отметил как выполненный (он презирал доказательную психологию и верил в силу самовнушения), после чего попрощался с бабушкой и ушёл. Боковым зрением он видел как бабуля распечатывает упаковки, по-ребячески играясь с кусками полиэтилена. Лицо её при этом имело хищное выражение.