Сиромаха и нежить Епанчи

Нелегкая судьба выпала на долю казачьего народа. С того времени как наделил Господь казаков землей по Днепру-реке да по Дону, во Диком Поле, поделил их, согласно земли присужденной на днепровских и донских. Но завещал им братьями быть на век, потому как един народ. Дал им крест, каждому свой, но одинаковый по величине, нести. Хоть и тяжел был порой крест тот, но нес его народ казачий не сгибаясь.
Вот и на долю Сиромахи выпали скитания вдали от дома родного, от земли, Богом данной. И ему свой крест достался. Тяжел крест, но Господь не по силам не дает креста. Несет его Сиромаха и Создателя благодарит молитвенно, что не забывает, что служба во блага народа и веры православной находится.
Идет Сиромаха, ичиги в пыли шляха стаптывает. Простой человек путь вехами меряет, да верстами. А Сиромаха годами, да веками. И в отличие от простого человека, нет конца пути у него. До скончания века самого все расписано у Сиромахи.
Быстро версты отмахиваются, да не так скоро дело делается, из-за которого Сиромаха в путь-дорогу отправился. Вот и степи астраханские позади остались, с их байраками, да морем Сурожским. Идет казак, устали не знает. Впереди Камень, Земной пояс, темной грядой разлегся-растянулся, на сотни верст с севера на юг. Преодолел и его Сиромаха. Дивится красоте, что вокруг раскинулась, на сколько взора хватает. Направо леса, что море зеленое, без конца и края. Налево горы. Меж ними, будто змей диковинный, река Ур-ала бежит-извивается. А над ней хребет Уй-таш, формы причудливой высится, в воды реки студеной смотрится. Воды черные, что крыло ворона. В них вся природа отражается, будто мир иной, невиданный.
- Красота – восхищенно думает Сиромаха – Истинный Рай на Земле.
Смотрит казак, стоя на уступе скалы, вниз, меж деревьев-великанов вековых, дорогу высматривает. Вдруг, что такое? Никак дымок вьется? Приложил раскрытую ладонь ко лбу, глаза от солнца закрывая, всмотрелся. И впрямь дымок. Тонкой струйкой меж веток елей вьется.
- Посреди этой дикой природы, душа живая поселилась – думает Сиромаха, размышляет – Ведь кто то костер развел? Добрый человек или лихой? А вот сейчас и узнаем.
Спустился Сиромаха к подножию горы. Лес его встречает. Деревья с ветерком перешептываются и в шепоте их будто слова слышатся:
- Сиромаха идет, Ссссиромаххха.
- Никак Леший путает – думает казак – Поторапливаться нужно, пока не стемнело.
Шагу прибавил, в лес зашел. Идет меж деревьев и вспоминает место, откуда дымок к небу подымался. В думах своих незаметно на полянку вышел. Ярким солнцем полянка та залита. Так ярко, что смотреть больно. Протер глаза Сиромаха, что за диво. Посреди полянки откуда ни возьмись жилище стоит. Избушка не избушка, халабуда не халабуда, а так, среднее что то. Лапами еловыми, густыми крыша покрыта, из трубы дымок идет сизый. Окошки слюдой посверкивают, солнечные лучики в них отражаются. Само жилище в землю вросло, крепко за нее держится. Обошел Сиромаха вокруг жилища, дверь заперта.
- Дома, хозяева то? – громко спрашивает казак.
- Дома, дома – раздается за спиной Сиромахи скрипучий старческий голос.
Обернулся Сиромаха, видит, старичок щикиляить.  Ростом не высокого, под конем пройдет и головой не заденет. В руках шелепуга из кожи змеиной, шапка лохматая на глаза надвинута, из под шапки волосы коричнево-серые выглядывают, борода седая, длиннющая, вокруг пояса обернута, в карман глубокий заткнута, ноги босые, бородавками покрытые, руки небольшие, а ладони с хороший блин. Глазки маленькие, хитрющие. Смотрит старичок на Сиромаху, улыбается, во рту один зуб торчит.
- Здорово, Сиромаха – полу шамкая, полу скрипя, говорит дед – Давно тебя жду-поджидаю.
Удивился Сиромаха:
- Откуда знаешь меня, дед?
Тот смотрит в ответ, будто глазенками своими насквозь сверлит. Крякнул дед, палец кривой вверх поднял, молвит:
- Я все знаю – голос скрипучий, что то колесо у арбы не смазанное, говорит быстро, будто дятел по стволу дерева стучит – Откуда идешь, куда и даже как ты на свете этом появился ведаю.
 - Сказал тебе кто за меня, иль сам догадался? – удивленно спрашивает Сиромаха.
- Мне, казак, говорить некому – проскрипел старичок – Один живу в лесу этом. А за тебя как узнал, то тебе ведать пока не надобно.
- Хитришь ты, базыга – с холодком в голосе говорит казак – И имя мое знаешь и когда родился. Не анчибел ли ты?
- Харэ скубаться. Был бы анчибел, съел бы с костями.– отвечает дед, ухмыляясь – Айда в халабуду мою. Чаем тебя попотчую, а там и поговорим.
- Не о чем нам с тобой балакать. Я даже имени твоего не знаю – Сиромаха хотел было дальше пойти, но дед взял его под локоть и потянул с собой.
На удивление казака, силы дед был неимоверной. Не испугался, но все же поддался уговорам деда.
- Чуралей я – хозяин леса – скрипит дед – Лес стерегу, птиц, зверей разных. Не святой и не злыдень. Так, где то посередке держусь. Деревья вроде воинства моего. Все мне докладывают.
- Деревья и говорят? – усмехнулся Сиромаха.
- Зря смеешься, милок – кряхтит дед – Слышал, когда в лес входил, как деревья шептались?
Вспомнил Сиромаха. Видно не показалось, что деревья его имя шептали. Задумался. А дед его дальше ведет, к крылечку. Рукой махнул, затарахтел по своему. Отдельные звуки до слуха Сиромахи доходили:
- Карсмыш, капараш, сухарты, кош.
Только произнес дед слова эти, как деревья с мест своих сдвинулись, к халупе его подошли, плотным кольцом встали, вроде как защищают.
Сиромаху трудно было, после истории с Чушкой-колодой удивить, но тут встал, как вкопанный. Жутко стало. Чуралей усмехнулся, за руку потянул казака.
Вошли в хижину. Кругом кильдым, а запах духмяный.
- Чем пахнет так приятно – спрашивает казак.
- Не торопись, милок – усмехается дед – Скоро узнаешь.
С этими словами дед взял мешочек тряпичный, запустил в него пальцы свои кривые, вытащил пригоршню травки сушеной. Чай заварил, на стол поставил, рядом мед в кисае, из дерева вытесанной.
- Отведай, казак, чаю моего с медком. Мед славный, пчелки то не зря трудились  – дед щурится и так хитро на Сиромаху посматривает, будто козни какие учинить хочет.
Сиромаха не из пугливых, его на мякине не проведешь. Но осторожность еще никому помехой не была. Перекрестился казак, поднес кружку деревянную с чаем к носу, понюхал.
- Духмяный чай у тебя дед. Что за трава то?
А дед широко так ртом своим однозубым улыбается, глазки маленькие поблескивают, будто искорки в костре:
- А ты, милок, попробуй сначала, потом и скажу.
- Ну, дед, гляди, коли хитрость какую удумал, не посмотрю, что старый.
- Что ты! Что ты, казак! Какая хитрость. Да и ни к чему мне на людей добрых порчу наводить. Ты ж не нежить, как тот Епанчи-хан.
Сделал глоток чая Сиромаха, медком пчел диких закусил. Хорошо стало, на душе покой и благодать. Удивился казак. Неужто чай такое свойство имеет?
- Имеет, имеет – смеется дед Чуралей.
- Так ты и мысли читать можешь? – удивленно спрашивает Сиромаха.
- Я много чего могу, мил человек – скрипучим голосом отвечает старик.
Сиромаха еще отпил чайку, медком закусил:
- А сам чего не пьешь? – пытает деда.
- Да мне оно вроде как и без надобности – смеется дед – Так, баловство одно.
- Так скажешь, что за трава такая дивная? Или секрет? – спрашивает Сиромаха. Уж дюже чай ему нравится. И духмяный и в душе приятность и спокойствие.
- Да нет, мил человек, секрета – отвечает старичок – Котовник эту травку прозывают. Выпьешь чайку с ним и словно кошка песню на душе замурлыкает.
- Правда твоя дед. Будто кошка песню поет. Сам давно здесь живешь? – Сиромаха отер усы и окинул взглядом халупу Чуралея.
- А мир когда сотворен был? – спросил дед.
Сиромаха подумал, посчитал.
- Ну вот, пять веков отними оттоль и выйдет сколь я уже здесь обитаю – прокряхтел Чуралей.
- И не боязно то одному в лесу? – интересуется Сиромаха.
Старичок засмеялся, закашлялся:
- Это лихим людям меня бояться нужно. Я ведь не просто лес стерегу от беды-напасти. Хи-хи-хи. Сам кого хошь в дерево превращу и служить себе заставлю.
- Так уж и кого хошь? – удивился казак – Лукавишь, дед.
- Правда твоя, казак – ответил дед – Есть злыдень один, с которым мне не так просто сладить. Зовут его Епанчи – хан.
- А что в этом Епанчи такого, что он с тобой потягаться может?
- Он, мил человек, с нечистой силой накрепко связан. Сам он нежить, вурдалак. Сколько душ загубленных во лесу собрал. Не счесть.
- И такой уж он непобедимый, что даже тебя, сторожа лесного, оторопь берет, когда про него говоришь? – пытает Сиромаха. Интересно ему стало, что за Епанчи-вурдалак такой? Опять же, силушку свою казацкую-богатырскую потешить бы рад был.
- Да я его не боюсь – отвечает Чуралей – Нежить, она и есть. Вот только за ним сама Марена – повелительница смерти, стоит. Помогает ему. Но победить его можно.
- Я, дед, иду коня своего выручать из лап хана сибирского. И с нежитью драться в планах не было.
- Да я и не заставляю, милок – проскрипел Чуралей – Но только, чтобы до хана сибирского добраться, с Епанчи-вурдалаком встретиться придется. Вернее он тебя сам найдет. Марена ему на всех, кто живой в округе этой ходит, указывает. А дальше уже нежить эта свое дело сделает. Вопьется зубами острыми и кровь высосет. Был человек живой, а станет такой же нежитью.
- Раз, говоришь, не обойтись без встречи с ним – говорит Сиромаха – Поведай, как этого вурдалака одолеть.
А Чуралею это и надобно. Устал он от проделок Епанчи-хана. То животину в лесу загрызет, крови напьется, а то деревья молодые гнуть-ломать начнет, так, что стон от деревьев по всему лесу стоит. Надоел ему Епанчи, но справиться деду с ним не так просто.
- Слушай, казак и запоминай, на ус мотай – голос у деда стал ровный без скрипа и вроде как с лица помолодел. Иль почудилось Сиромахе. Понять не может. А дед усмехнулся и продолжил – Хоть Марена и помогает Епанчи, но у ней и работа своя есть. Которую она должна выполнять постоянно. Спускается она регулярно под землю, души грешные до геенны огненной сопровождает. В такие моменты Епанчи один остается, без ее поддержки. Правда воинство его – тоже нежить всякая, упыри да вурдалаки, неотлучно с ним. Но и это воинство без особого труда одолеть можно.
Дед откашлялся, глазки свои прищурил, смотрит струхнул ли Сиромаха или нет. А Сиромаха усом не ведет, каждому слову Чуралея внимает. А тот понял, что Сиромаху не испугать, добрый воин, продолжил:
- Одному тебе Епанчи не одолеть. Помощник нужен. С меня воин никудышний. Но слышал я от деревьев своих, что есть такой Атаман Токмак, что так же как и ты, из казаков. У Токмака этого во власти, говорят, шишиги имеются. Шишиги рода одного с нежитью, стало быть родня и Епанчи-вурдалаку.
- Значит, если Атамана найду, то и с нежитью справимся – произнес Сиромаха.
Чуралей снова засмеялся:
- Епанчи не был бы самим собой, если бы только шишигами его победить можно было. Не все так просто, мил человек. Напоить его для начала нужно тремя пойлами.
- Да как же его поить то? Его ж для начала споймать нужно – удивленно воскликнул Сиромаха.
- Не перебивай и слушай до конца – наставляет казака Чуралей – Три пойла – это сабля острая, копье меткое и пуля свинчатая. Если все по очереди, как я сказал, то этим вурдалака можно обездвижить, но не убить. И вот когда он без движения стоять будет, тут и шишигов звать. Они его быстро за собой уволокут в геенну огненную. И делать это нужно тогда, когда Марена под землю уходит. А еже ли она рядом будет, то все зазря. Потому как помогает она ему шибко.
- А как же с воинством его? – спрашивает Сиромаха.
- Здесь, милок, сам уже кумекай. Скажу лишь одно, что пуще всего нежить эта воды боится. Есть неподалеку озеро горное. Вода в ней студеная. Если воинство епанчево туда попадет, то окоченеет на веки вечные.
- А какой резон тебе мне помогать? – спросил вдруг Сиромаха.
- Знал я батьку твоего – Демьяна – отвечает Чуралей – Помог он мне. Стало быть я долг свой ему отдал. Демьян любил повторять, что вдвоем и батька бить легче. Найди Атамана Токмака, что шишигами владеет. Вдвоем по силам вам будет с Епанчи совладать. Ну а с воинством нежити епанчевой, казаки Токмака без труда справятся.
Задумался Сиромаха. Где ж искать то этого Токмака. И слыхом о нем не слыхивал. А Чуралей, ухмыляется, зуб свой единственный желтый показывает:
- Искать его долго и не нужно. Идет Токмак с казаками своими в Сибирь хана Касима воевать. Вот и встренитесь с ним, быстрее чем думаешь. А сейчас почивать ложись. Силы тебе, казак, завтра понадобятся.
Дед задумался на минутку, потом поднялся, кривыми своими ногами защикилял к столу, взял что то в руки, назад к Сиромахе вернулся. Мешочек холщевый ему протягивает:
- На вот, милок, мешочек прими. С собой возьмешь. В нем травка та заветная, котовником прозываемая. Ты чаек с ней пил.
- Добрый чай, верно – согласился казак.
- А травка та и вправду дивная – продолжает Чуралей – Нежить ее тоже любит, да не всегда найти может. А дал я тебе ее для того, чтобы Епанчи-вурдалака ловить было сподручнее.
- Это как? – удивился Сиромаха
- А вот так – отозвался дед – Рассыпешь эту травку где ни будь на опушке, а сам за дерево спрячешься. У нежити ох и нюх сильный. За несколько верст учуять могут. Вот Епанчи и прибежит на запах котовника. А там уже как я тебе рассказывал делай.
Сиромаха молча качнул головой.
- Ну все, милок – ласковым голосом произнес Чуралей. И куда только скрип его делся – Теперича спать-почивать.
Сказал и рукой перед глазами Сиромахи махнул. Проснулся казак от того, что луч солнечный нос ему защекотал.
- Апчхи! – чихнул громко, так что эхо меж деревьев заплутало. Сел Сиромаха, смотрит, что за напасть!? Нет избушки и деда нет. Сам на поляне сидит.
- Неужто причудилось – думает.
 Ан нет. Рядом мешочек с травой, что старик ему дал. Стало быть наяву все случилось.
- Ну, Чуралей…карсмыш капарыш – засмеялся казак – Лес, говорит, стерегу. Колдун и только.
Поднялся Сиромаха на ноги, потянулся. Силушка по жилам растеклась-разбежалась. Росой умылся, лучом солнечным утерся, Господу помолился. Осмотрелся, выбирая дорогу, где пройти лучше. Мешочек с травой-котовником за пазуху заткнул и пошел по просеке. А деревья пред ним расступаются, вроде как дорогу указывают. «Видать дед Чуралей наказ им дал» - думает Сиромаха.
Долго ли коротко ли, вывела дорожка к озеру, тому о котором Чуралей говорил. Смотрит Сиромаха, а у озера отряд воинов биваком стоит. По одягу казаки. По всей видимости, ночевали здесь. Обрадовался Сиромаха, шаг прибавил. А казаки его уже приметили. Некоторые из них Сиромаху признали.
- Здорово живете, братцы! – кричит им.
- Слава Богу! – отзываются.
А тут и Атаман их идет:
- Да неужто сам Сиромаха! – восклицает.
- Здорово живешь, Атаман Ермак! – радостно говорит Сиромаха.
- Слава Богу! Слава Богу! – отвечает тот – Давно не виделись.
- Да уж, Господь сподобил.
- А ты как здесь? – интересуется Атаман.
- Иду коня своего у хана сибирского забирать.
- Так нам стало быть, по пути! – обрадовался Ермак – Мы тоже к нему в гости идем.
- Так уж и в гости? – хитро спрашивает Сиромаха.
- Много зла хан сотворил. Пора бы наказать его за это – серьезно ответил Ермак.
- Правда твоя, Атаман, зло всегда должно быть наказано. Только не так просто все с этим ханом.
- Ты о чем это? – удивился Атаман.
- Говорят, что в лесах этих нежить живет во множестве и главный у них Епанчи-вурдалак. Злыдень, каких поискать. И чтобы до хана сибирского добраться, нужно для начала эту нежить победить.
- Вот оно как? Ну что ж, нежить, так нежить. Нам не привыкать со злыднями воевать. С нами Бог и не важно, кто супротив – деловито говорит Ермак.
- Добре гутаришь, Атаман, но не все так просто. Старичок мне один, секрет раскрыл как Епанчи победить и травку заветную дал. Травкой той нечисть приманить будет просто. А как подойдет Епанчи, так его сразу, как сказал старичок, тремя пойлами напоить необходимо.
- Это что за диковина такая? – Ермак спрашивает.
- Три пойла – это сабля острая, копье меткое, да пуля свинчатая. Главное, чтобы каждое в свою очередь. От этого Епанчи недвижим станет. И вот тогда его легко можно в пекло геенны огненной отправить.
- Вот оно как. А как же в пекло его засунуть то? – пытает Атаман.
- С этим пока трудности – отвечает Сиромаха – Нужен Атаман Токмак, не слыхал о таком?
- Ну и что этот Токмак? – сдерживая улыбку спрашивает Ермак.
- Он над шишигами власть имеет и некоторые даже у него в услужении. Так вот, когда Епанчи станет недвижимым, шишиги его захомутать смогут и за собой под землю утащат.
- Ха-ха-ха – громко рассмеялся Ермак.
Сиромаха с немым вопросом посмотрел на него.
- Токмак о котором ты говоришь, пред тобой – отвечает Атаман, положив ладонь на грудь себе – Так меня казаки мои называют. А шишиги…
Тут Ермак взял в руки сакву и развязал на ней веревку оттуда показались два черных длинных хвоста.
- При необходимости и они на подмогу придут – закончил Атаман.
Сиромаха с удивлением наблюдал за этим всем и наконец спросил:
- А как же и с Богом и с этими? – Сиромаха указал головой на сакву.
Ермак хитро улыбнулся и ответил:
- Как по вере нашей? Если Господь хочет, то и черт его слушается.
- И то правда – согласился Сиромаха.
Собрали круг казаки. Судили-рядили как лучше сробить. Решили что на Епанчи, взяв половину котовника из мешка, пойдут Сиромаха с Ермаком и еще с десяток казаков, чтобы наверняка. А остальные казаки, со второй половиной котовника, останутся здесь, у озера, чтобы заманить в ловушку воинство Епанчи.
Сказано-сделано. Соорудили казаки из бревен тонких мост через озеро. Плющом его перевязали. Укрепили. На мост котовника насыпали. Аромат духмяный над озером поплыл. Засели казаки за деревья, стали ждать.
А Сиромаха с Ермаком да еще с десятком казаков нашли подходящую поляну, как дед Чуралей советовал, котовник рассыпали и тоже в секрете засели.
А тем временем Марена, помощница Епанчи, нагулялась по земле, душ грешных, погибших столько набрала, что носить тяжело было. Нужно было ей под землю спуститься на время, чтобы души те в преисподнюю снесть. Наказала она Епанчи, чтобы ее ждал иначе не сможет она ему помочь дела злые творить. Но Епанчи не стал Марену ждать. Пошел шастать с войском нежити своей по лесам. Кровушки захотелось свежей. Епанчи проворней своих воев. Впереди бежит, что тот волк скачет. А нежить позади него, отстает. Почуял Епанчи запах котовника и вдвойне быстрее побежал. Носом своим воздух тянет, направление угадывает. Далеко позади осталось вои его. Почуяли и они котовник, с неудержимой силой потянуло их к озеру, где травку ту казаки рассыпали. Бежит нежить, друг друга отталкивают. Вот и мост, казаками устроенный. Набилось нечисти на мост, все до одного. Лижут котовник, да рычат дико. Казаки не мешкая сабли острые достали и давай рубить плющ, на котором мост держался. Рухнул мост вместе с нежитью в озеро студеное. Вся сила нечистая в момент закоченела и на дно глубокое опустилась.
А Епанчи-вурдалак на поляну выбежал. Запах котовника чувствует. Слюна с пасти капает. Смотрит Сиромаха, мурашки по спине бегут. Не боязно, но ликом уж больно противен Епанчи. Кожа зеленая, клыки желтые, из пасти кроваво-красной торчат, в глазах огни сатанинские горят. Накинулся Епанчи на котовник, языком синим, длинным слизывает, слюной захлебывается.
Тут Ермак знак одному из казаков дает. Казак саблю острую выхватил из-за пояса, к Епанчи сзади подбегает, рукой взмахнул и крест-накрест кожу на спине вурдалака располосовал.
- Ууууу! – завыл Епанчи и лапой своей наотмашь казака хлобыснул. Тот отлетел в сторону без чувств.
Тут другой казак с силой копье метнул и в ногу Епанчи попал. Зарычал Епанчи, понял, что туго ему придется без Марены, копье вытащил и в сторону прыгнул, хотел было среди камней скрыться. Но тут уже сам Ермак с пистоля своего пульнул и пуля в аккурат в спину вурдалака попала. Так и застыл Епанчи у камней. Стоит недвижим, только глазищами своими ворочает.
Выскочили Ермак с Сиромахой да казаками из укрытия, подбежали к вурдалаку.
- Пускай шишигов – кричит Сиромаха.
Ермак сакву развязал, оттуда шишиги высыпали. Что те чертята, только без рогов. Сами маленькие, хвосты длиннющие. Хвостами, как арканами Епанчи крепко связали, не вырваться. На Ермака смотрят шишиги, ждут что скажет.
- Спас я вас как то, шишиги. Да и вы мне за то службу сослужили. Теперь же отпускаю я вас. Уходите и нежить эту с собой забирите. Чтобы ни вас ни его я больше не видел.
При эти словах достал Сиромаха свою палицу, звездочки на ней сверкают. Шишиги с Епанчи глаза от света этого отводят, боятся. Размахнулся Сиромаха и с силой в камень булавой ударил. Разверзлась земля, что байрак глубокий. Из него пламень выхлестнул - жар преисподней. Махнул рукой Ермак и шишиги стали вниз, в пламень сигать. Сопротивлялся Епанчи, да куда там. Шишиги его с легкостью за собой утянули. Грохнул Сиромаха снова булавой о камень, закрылся байрак огненный, как и не было.
- Вот и ушла нечисть к себе домой в адово пэкло! – громогласно крикнул Сиромаха.
- Тута я! – раздался голос.
Обернулись Ермак с Сиромахой, смотрят казак, которого Епанчи лапой своей огрел стоит.
- Тебе чего, братец? – спрашивает Ермак.
- Так звали вроде меня? Мыхайло Пэкло я.
Секунду стояли казаки с Сиромахой и Ермаком удивленно смотря, и тут же рассмеялись так, что чуть животы не надорвали. Да и Мыхайло Пэкло с ними заодно, хотя сам так ничего и не понял.
Исчез Епанчи-вурдалак с лица земли, вместе с шишигами. Только Марена, когда с душами грешников вниз спускалась, с ним виделась, да все корила за то, что не послушал ее. А войско Епанчи в студеном озере сгинуло. Кто илом стал, кто в камень превратился. Камни эти и до сих пор там стоят.