Внук о знаменитом Громыко

Лучше 10 лет переговоров, чем один день войны.
Многолетний представитель СССР в ООН, посол СССР в США, а затем министр иностранных дел нашей страны Андрей Андреевич Громыко известен всему миру как «господин Нет». Именно так говорил Громыко, когда предлагали что-то, с чем он был не согласен. И фраза, которая в начале моей заметки, тоже принадлежит ему.

О знаменитом деде, Андрее Андреевиче Громыко, вспоминает его внук, директор Института Европы РАН, член-корреспондент РАН Алексей ГРОМЫКО

– Алексей Анатольевич, тяжело носить такую фамилию? Ведь вас, доктора политических наук, директора Института Европы РАН, часто представляют как внука Андрея Громыко?
– Фамилия древняя, сам дед считал, что произошла она от воеводы из славян-радимичей. Исторически достоверный факт, что другой Громыко служил у гетмана Хмельницкого. Конечно, большая ответственность – носить фамилию знаменитого человека. Лично во мне она всегда стимулировала ответственный подход к делам, к чтению, изучению истории, в том числе дипломатической. Естественно, круглые даты Андрея Андреевича налагают особый отпечаток. К его 100-летию в 2009 году мы опубликовали юбилейный сборник, названный цитатой из Громыко: «Лучше десять лет переговоров, чем один день войны». С тех пор она стала крылатой.

– В сборнике раскрыты какие-то секреты? Расскажите хотя бы о паре фактов чуть подробнее.
– Например, такой важный факт. Советский Союз уже в 1966 году начал зондаж в западных странах о запуске совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Впервые произошло это на встрече Громыко и премьер-министра Италии Альдо Моро в Риме.
Или ещё один факт. Сейчас много говорят о необходимости восстановления доверия между Россией и Западом. А в лучшие годы так называемого периода холодной войны могло быть и следую¬щее. Громыко вместе с министром иностранных дел Западной Германии Вальтером Шеелем добился прорывных решений в отношениях между СССР и ФРГ. Прониклись они друг к другу и большим личным уважением, причём настолько, что позже, когда у Шееля родилась дочь, её назвали в честь Громыко – Андреа.
Дед не любил застолья, не любил праздновать, тем более юбилеи. Дни рождения всегда отмечал скромно, в семейном кругу, мог пригласить ещё двоих-троих коллег. В 1969 году, когда я родился, ему исполнилось 60. Он уже тогда 12 лет возглавлял МИД, но отмечал юбилей скромно, у себя на даче во Внуко¬ве, где теперь живёт моя семья. Праздновали на небольшой летней террасе за простым деревянным столом, за которым уместится человек 12. Когда Андрею Андреевичу исполнилось 70, то, по воспоминаниям его коллег в МИДе, он больше тяготился длинной вереницей идущих к нему людей, чем получал от этого удовольствие.

– Нелюбовь к праздникам и застольям – это такая особенность характера или Андрей Андреевич настолько был сыт официальными приёмами, ведь это часть дипломатической работы?
– Для деда фуршеты и дипломатические приёмы, как это и полагается, были местом общения, приватных бесед с иностранными коллегами, а отнюдь не возможностью выпить и закусить. А что касается спиртного, то он относился к нему равнодушно, сказывалось воспитание да и вообще неприятие выпивки в старообряд¬ческой среде, в которой он родился и вырос.
Андрей Андреевич жил в старообрядческой и шляхетской среде. В его деревне Старые Громыки на Гомельщине детей с ранних лет учили грамоте, прививали трудо¬любие, ценности взаимопомощи и ответственности. Эта особая деревенская атмосфера, присущая региону вокруг Гомеля и Ветки, безусловно, оказала на него огромное влияние. Грамотным был и его отец Андрей Матвеевич. Но особо дед отмечал влияние на своё воспитание матери Ольги Евгеньевны, именно она привила ему любовь к чтению.

– Много пишут о том, что Громыко был очень скрытным человеком, вплоть до того, что даже не сказал собственному сыну о назначении на пост министра. Вы часто общались с дедушкой, каким его запомнили?
– Это смотря что понимать под скрытностью. Да, он не рассказывал о государственных секретах, но это понятно. Никогда за спиной других людей не злословил и не сплетничал. Он с удовольствием общался с семьёй, детьми, с нами всегда был открыт. Встречались мы часто, почти еженедельно. Как пра¬вило, я приезжал с родителями к деду на дачу в Заречье, куда он переехал после избрания членом Политбюро. Он умел общаться с детьми, рассказы¬вал много интересного. Я играл с ним и в шахматы, и в бильярд. Вместе плавали на отдыхе в Крыму, а однажды дед взял меня на охоту на муфлонов.

– Как вы думаете, как Громыко оценил бы нынешнюю молодёжь?
– Андрей Андреевич считал, что без знания истории, в первую очередь своей страны, отечественной и иностранной исторической и художественной литературы, невозможно быть образованным. Видимо, он был прав, если су-дить по современному уровню средней образованности – он сильно упал. Особенно это касается истории, географии, литературы, грамотности. Наша система образования, да кстати не только российская, из-за массы экспери-ментов в последние десятилетия явно не выиграла. Не будет преувеличени-ем сказать, что особенно гуманитарное образование надо просто спасать.

– Андрей Андреевич был очень разносторонним человеком. Ин¬тересовался живописью, по его инициативе в МИДе выставлялись картины из¬вестных художников. А какая у него была любимая картина или художник?
– Как и любой человек с многосторонними знаниями в искусстве, он не зацикливался на одной книге, художнике или картине. Но особо любимые произведения у него, конечно, были. Дед высоко ценил творчество Ильи Сергеевича Глазунова, с ним дружил, часто принимал у себя на даче. А ведь Глазунов был монархистом, и вся его живопись пронизана православием. Андрей Андреевич не раз и в семейном кругу, и публично подчёркивал вклад православия и вообще христианства в развитие мировой цивилизации. Делал он это и в качестве председателя Президиума Верховного совета СССР в дни празднования 1000-летия христианства на Руси.
Среди отдель¬ных живописных полотен он, например, выделял картину «Андромаха, оплакивающая Гектора» французского художника Жак-Луи Давида и отмечал, что в ней мощно выражены ценности любви и мужества. Действительно, это так, просто стоит пойти и посмотреть.

– Вы говорите, Андрею Андреевичу нравились картины Глазунова, поскольку они проникнуты православием. Но ведь сам он не был верующим человеком?
– Он был атеистом, но прекрасно знал историю Церкви и относился с уважением к её вкладу в духовную жизнь нашего народа. Встречался и с пятью па¬пами римскими.
Так уж получилось, что последний вечер перед роковой но¬чью, когда он потерял сознание и вскоре ушёл из жизни, я провёл с ним в кинозале, мы смотрели фильм про иконопись. После этого, за чаем перед сном, он много рассуждал на тему роли православия в нашей истории. Уверен, что он, если бы его спросили об отношении к гонениям на Церковь в 1930-е годы или при Хрущёве, наверняка бы высказался резко против.

– Какие его достижения вы считаете самыми главными?
– Он многое сделал, чтобы предотвратить и новую большую войну, и способствовать скорейшему прекращению войн в тех регионах планеты, где они всё-таки случались. Как, например, война во Вьетнаме, из которой СССР фактически помог Америке выйти, способствуя контактам Вашингтона с Ханоем. Его самая большая заслуга – гигантская работа в свете глобальной безопасности, создание ООН и мировой архитектуры контроля над вооружениями, стратегического паритета с США. Вклад в работу Тегеранской, Ял¬тинской, Потсдамской конференций. Конечно же, прохождение через Ка-рибский кризис и недопущение военных действий чуть раньше, в 1961-м в Берлине, когда советские и американские танковые армии стояли друг напротив друга.
До сих пор многое из того, что сделал Андрей Андреевич, работает. Это соглашения об ограничении ядерных испытаний, договор о нераспространении ядерного оружия, который считается одним из краеугольных камней миро¬вой стабильности, всё наследие Хельсинкского процесса. Или СНВ-3 как на¬следник ОСВ-1 и ОСВ-2, который США в феврале 2021 года то ли согласятся продлить, то ли нет.
Нормализация отношений с Китаем началась тоже при Андрее Андреевиче, в первой половине 80-х. Кстати, и договор о ликви¬дации ракет средней и меньшей дальности был подписан в 1987 году, пото¬му что Громыко и Рейган в сентябре 1984 года договорились возобновить переговоры о сокращении ядерных вооружений между СССР и США. К сожа¬лению, Штаты вышли и из него, как ранее и из договора по ПРО, а ведь он также был детищем советской внешней политики.

– Андрей Андреевич 28 лет проработал в МИДе, потом ещё три года – председателем Президиума Верховного совета. Каждый день расписан по минутам, каж¬дый день – белая рубашка, костюм, галстук... А как он жил на пенсии?
– Дома он, конечно, при параде не ходил, но мог носить нестрогую рубашку с галстуком. На пенсию дед ушёл в 1988-м, за год до ухода из жизни. Я в то время служил в армии, мы почти не виделись, а он продолжал много работать, скучать ему не приходилось.
Он выдвинул Михаила Сергеевича Горбачёва на пост генсека на ключевом заседании Полит¬бюро в марте 1985 года, считал, что стране нужны изменения, обновление, что череда смертей генеральных секретарей должна прекратиться. Но он успел застать и то время, когда во внешней политике мы стали допускать стратегические ошибки. Конечно, он переживал и в близком кругу стал рез¬ко отзываться о Горбачёве.

– В 1989-м на похороны великого дипломата не пришли ни Горбачёв, ни Шеварднадзе, сменивший Андрея Андреевича на посту министра иностранных дел СССР. А сегодня как увековечена память о нём?
– Думаю, что увековечивают человека в первую очередь не памятники, а его дела, его наследие. В случае Андрея Андреевича это вклад, который он внёс в международные отношения и мировую политику во время Второй мировой войны и в последующие десятилетия, в то, что СССР стал сверхдержавой. Это многое из того, на что и сейчас опирается Россия в своей внеш¬ней политике, в первую очередь Организация Объединённых Наций, вся си¬стема международного права, возникшая после 1945 года, наследие хель¬синкского Заключительного акта, множество соглашений, включая Договор о нераспространении ядерного оружия, – это наследие Андрея Громыко и всей советской дипломатической школы. Даже сегодня наши успехи, напри¬мер, в Сирии были бы невозможны, если бы с этой страной, да и со всем арабским миром ещё в советское время не сложились бы дружеские отно¬шения.
Беседовала Екатерина БАРАНОВА, Москва
***
Это воспоминания внука о знаменитом на весь мир его дедушке.  К сожалению, в конце го жизни наша страна стремительно катилась к своему развалу. И кроме ставшего у руля страны и партии Михаила Горбачева нашлись еще предатели в высшем руководстве СССР. Члены политбюро Александр Яковлев и Эдуард Шеварнадзе, сменивший Громыко на посту министра иностранных дел. Именно при них началась откаты во внешней политике, что никогда не было при Андрее Громыко. Это был настоящий ученик Сталина, преданный России большевик.


Рецензии