Про любовь. И да, в кавычках

Я старый солдат и не знаю слов любви. Без всякой иронии сейчас. Да, я могу писать стихи про любовь, высокопарно разглагольствовать про неё же, и даже пытаться давать советы - некоторые почему-то считают, что я вправе их раздавать, оперируя тем, что «ты же вон три раза была замужем, значит, шаришь», - хыыыыыххх, смешные. Чем дальше в лес, тем… Но познала ли я её хоть на йоту, хоть на чуточку? Не уверена…

Куда мне. Ведь люди десятилетиями, столетиями, - тысячелетиями! - всё пытаются дать ей, этой любви, определения, пытаются загвоздить её, охомутать, овербалить.

Раз уж я начала про любовь, вот несколько любимых цитат в тему:

«Было то, что всегда бывает: кого больше любишь, того первого и оскорбляешь».
Федор Достоевский, «Подросток».

«Я тоже отлично знал, что такое любовь, пока не полюбил».
Антон Чехов

«Велика радость любви, но страдания так велики, что лучше не любить вовсе».
Фёдор Достоевский

«Любовь - это нормально для тех, кто может справиться с психическими перегрузками».
Чарльз Буковски

«Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит».
Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

Великие умы понимали, - возможно, отчётливее всех прочих земных обитателей, - что любовь ох как неоднозначна и так и не определились, чураться ли её или стремиться к ней. Я не считаю себя великим умом, но любовь и меня вводит в недоумение. Я то кидаю себя в неё, как мотылёк кидает себя на пламя, то натягиваю циничный панцирь на сердце и молвлю насмешливо «Да будет вам высокопарничать. Любовь эта ваша - просто очередное инфоцыгаснтво. Опиум для наивных дурачков и ми-ми-мишных девочек».

Да, я не берусь (и вряд ли когда-нибудь возьмусь) давать определение любви, но я могу попробовать описать, что в моём понимании есть «счастье от бытия с человеком». Для меня это счастье - что-то вроде детского калейдоскопа с кучей разноцветных стёклышек. Простых и понятных кусочков - и вовсе не из венецианского стекла.

… Счастье - это когда он готовит для тебя борщ, так любимый тобой, обязательно с зажаркой из разноцветных овощей и укропчиком, и бежит посреди ночи за чёрным хлебушком и сметанкой к нему.

…Когда ты, уже тридцать лет моющая посуду в перчатках (мама приучила - «женщине в первую очередь нужно беречь шею и руки, именно они выдают возраст»), за неимением у него оных берёшь и отдираешь прилипшие к бортикам тарелок куски капусты голыми руками. И не морщишься при этом, а улыбаешься чёрным Чеширским котом.

…Когда он на твоё «Чем я могу тебе помочь? Хочешь, почищу картошку?» отвечает «Твоя задача - просто сидеть и радовать мой взор своим присутствием. Только надень тот блестящий коротенький костюмчик, который я заказал, ладно? Дай только настрою лямки, сиди спокойно, беспокойная женщина».

…Когда ты потом в свете сгущающихся февральских сумерек со всей готовностью, - пусть коряво, пусть неумело, - демонстрируешь ему, как эти лямки могут оттягиваться и со всем жаром своей истерзанной души и так долго игнорируемого тела отдаёшь ему всю себя, всю до малейшего кусочка.

…Когда, приходя в его дом, он с мальчишечью радостью в своих миндалевидных глазах велит умной колонке - «Алиса, Алёна Марципан пришла». А колонка в ответ - «Здравствуй, царица. Мы вместе с моим хозяином сделаем так, чтобы тебе было хорошо. Ты ведь хочешь есть и вина, правда? Дай нам секунду, мы всё устроим». И устраивает.

…А что ты в ответ? Что ты, «мисс-рукожопость», можешь сделать в ответ? Как выразить свою признательность? Словами? К чёрту слова. Слова - это просто глупые колебания воздуха. Ты молча берёшь метёлку и подметаешь пол. А потом так же молча идёшь и моешь крышку от унитаза. Ведь мужчины, ох эти мужчины, они так велики в больших делах, но так мелки в обыденных.

Счастье - это когда вы ложитесь спать, и части ваших тел не то что не мешают комфортному сну, а, кажется, наоборот, странным образом дополняют друг друга. Как два кусочка паззла. И ты даже начинаешь недоумевать - и как мы раньше умудрялись спать раздельно? Это же так неудобно - спать поодиночке.

Или когда вы вдвоём идёте в филармонию на какой-то очень высокопарный концерт, одеваетесь как леди и джентельмен из высшего общества, а потом беспокойно елозите на краешках стульев, и вдруг переглядываетесь, берётесь за руки и сбегаете с него, с этого концерта, ибо скучно. И идёте в сквер пить на лавочке вино прямо из горла и шутить эти ваши дурацкие шутки. И прохожие улыбаются, видя такую большую смеющуюся девочку на коленках у такого большого чуть седобородого мальчика. А значит, мы сделали мир чуточку добрее. Это ли не счастье?

Или как когда изо всей силы ждёте конца мая - но не для того, чтобы погреться в лучиках солнца, нет. А чтобы шастать вдвоём по центру Питера, копаться в каждом встречном дереве сирени в поисках трёхлиственных почек и, найдя, радостно уплетать их за обе щеки, загадывая желания. И болтать со всеми встречными людьми о жизни, о вечном, об их любимых сказках.

Или как решаете вдруг сделать вишнёвую настойку, уникальную, свою собственную. Делаете, закупориваете и потом отмечаете крестиком на календаре дни, когда же уже можно будет её наконец откупорить. И легонько, притворно грозно нахмурившись, шлёпаете по затылку того из вас, кто в нетерпении раньше времени суёт свой нос в закрытую банку.

Когда вы смотрите видео и каждый легонько, думая, что это незаметно, поворачивает телефон к другому, чтобы тому было лучше видно.

Когда вы просто сидите на кухне, закидываете ноги на стену для удобства и, лузгая семечки, по очереди читаете друг другу из интернетов интересные факты о мире. А потом играете в настольные игры на щелбаны. Да, в сорок плюс вы играете на щелбаны, и гоняетесь друг за другом по квартире, спотыкаясь об оставленные котами от страха от такого действа мины.

Когда перекладываете в тарелку друг другу последнюю оставшуюся куриную ножку, туда-сюда, туда-сюда, и оба клянётесь, что уже наелись до отвала.

Или когда одной глубокой ночью, - или под утро? - происходит что-то типа этого:

- Марципан, у тебя падает гликемичекий индекс, я это вижу по твоему лицу.
- Да, мне бы поесть.
- Я крупный человек, - во мне сто кэгэ. Все мои телодвижения подпитываются внутренним запасами. А ты худыга. Ты открыла-закрыла глаза и тебе уже надо есть, восполнять ресурсы. Вот салат. Погоди, сейчас ещё будут завертоны с курицей - поставил их в микроволновку разогреваться.
- Мне стыдно.
- Почему тебе стыдно?
- Потому, что я такая неумёха. Я даже блюдце когда мою, оно падает на пол и разбивается.
- Мыть блюдца - не твоя забота. Твоя забота - светить. А моя - делать так, чтобы тебе светилось.
- Так я же даже брови не накрасила и не причесалась, страшила ещё та. Страшилы, наверное, не очень отражают свет.
- Дурында ты, а не страшила. Ешь давай.

…Пора бы мне уже закругляться и по канонам литературного жанра подводить некий итог. А итог мой будет таким - есть ли любовь на свете, нет ли любви на свете - это мне неведомо, хоть и разменяла я уже пятый десяток. Я, пожалуй, больше склоняюсь к тому, что, как сказал великий Антон Павлович, - «Нет никаких «вторых половинок». Есть просто отрезки времени, в которые нам с кем-то хорошо. Три минуты. Два дня. Пять лет. Вся жизнь.»

Или же, если всё-таки наставить на термине «любовь», то я бы выбрала кусочек из «Вино из одуванчиков» Рэя Брэдбери -

«Любовь — это когда хочешь переживать с кем-то все четыре времени года. Когда хочешь бежать с кем-то от весенней грозы под усыпанную цветами сирень, а летом собирать ягоды и купаться в реке. Осенью вместе варить варенье и заклеивать окна от холода. Зимой — помогать пережить насморк и долгие вечера».

…Может, великое - оно на самом деле простое, а дело в том, что мы мним себя слишком великими, чтобы заметить его?