Рецензия в Литературной России

Евгений Богачков
"Литературная Россия", 16 февраля 2024 г.

ПОД ДЕЙСТВИЕМ МЯГКОЙ СИЛЫ
О книге Вячеслава Власова «Грааль и цензор»
(М.: Издательство «У Никитских ворот», 2023)

Рассказывать о музыке всё равно, что танцевать об архитектуре – как-то так звучит популярная остроумная максима (кажется, Фрэнка Заппы). Тем не менее, существует обширная литература, представляющая публике работы отдельных композиторов и исполнителей, рецензии на музыкальные произведения, оперные постановки и т.д. Но многих ли людей всё это способно по-настоящему заинтересовать? В книге, о которой я хочу поведать, найден очень удачный, на мой взгляд, подход к тому, как через письменное слово вовлекать читателя (потенциального слушателя и зрителя) в мир высокого музыкального искусства, а конкретнее – оперы великого немецкого композитора Рихарда Вагнера и многочисленные нюансы, связанные с их воплощением на сцене.

История первой постановки в России (тогда ещё Российской империи) торжественной сценической мистерии Вагнера «Парсифаль» преподнесена автором Вячеславом Власовым в художественной реалистической форме (историческая повесть «Грааль и цензор») через личностную призму человека, страстно желавшего осуществления этой самой постановки. В процессе повествования глазами главного героя (реального, как, впрочем, и все остальные герои этой книги, исторического лица – графа Михаила Алексеевича Толстого) – цензора драматических произведений Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел – довольно подробно описано само представление (глава «Явите Грааль»).

Хорошо известный ход – перенесение исторических фактов, идей, мыслей в художественное повествование – вряд ли сам по себе может считаться оригинальным. Здесь всё дело в убедительном для читателя воплощении, сочетающем тщательность и достоверность исторического исследования с полнокровностью образов и живостью литературного языка.

А всё это у Вячеслава Власова получилось на уровне, достаточном для того, чтобы вызвать сочувствие к герою, его идеалам и увлечениям, а значит, вслед за графом Михаилом Толстым, хотя бы на время погружения в повесть, сделать читателя тоже «вагнерианцем» и заставить его с напряжением следить не только за сюжетом повести, но и вникать в суть самой мистерии «Парсифаль», что едва ли большинство читателей стало бы делать напрямую без этой художественной «уловки» (Вагнер весьма непростой для восприятия композитор).

Решение не затрагивать в повести острых политических и идеологических вопросов, связанных с именем Вагнера и его некоторыми публицистическими выступлениями, на мой взгляд, совершенно оправдано чистотой эксперимента по вовлечению читателя в мир искусства композитора, дабы не отягощать процесс нездоровым интересом к скандалам или, напротив, предвзятостью к фигуре Вагнера в русле «культуры отмены» (в Израиле классик до сих пор под запретом).

Доскональное знание автором всех фактов, связанных с постановками Вагнера в нашей стране – в лучших традициях реалистической литературы – позволяет рассматривать повесть В. Власова и как документальную, она по фактуре вполне тянет не на одну кандидатскую – по истории России (прежде всего, проблем цензуры художественных произведений в империи начала XX века) и музыки. На страницах книги перед нами полнокровно оживают реальные исторические лица: начальник Главного управления по делам печати Министерства внутренних дел Российской империи Сергей Сергеевич Татищев, министр внутренних дел Николай Алексеевич Маклаков, обер-прокурор Святейшего Синода Владимир Карлович Саблер, меценат и подвижник музыкального искусства в императорской России граф Александр Дмитриевич Шереметев (который и осуществил первую в нашей стране постановку мистерии Вагнера «Парсифаль»), поэтесса-переводчица София Александровна Свиридова, выступавшая в печати с работами о творчестве Р.Вагнера под псевдонимом Святослав Свириденко...

Вообще, стоит отдельно отметить то, с какой любовью и добросовестностью книга «Грааль и цензор» не только написана, но и подготовлена к печати. Меня, например, простите за дотошность, приятно удивила замечательная работа команды корректоров-редакторов: я не заметил ни одной ошибки/опечатки во всей книге, а это, хочу вам сказать, увы, редкость в нынешнем российском книгоиздании. Стоит отметить интересную работу художника Виталия Вальге, проиллюстрировавшего каждую главу.

А само действие повести символично начинается на Театральной улице Петербурга (в наши дни, как указано в примечании, улице Зодчего Росси), где тогда располагался рабочий кабинет главного героя – цензора Михаила Толстого. И это то, что сразу привлекло меня в книжке: постраничные примечания, помогающие соотнести факты и названия ещё дореволюционной России с современными реалиями, в частности, Санкт-Петербурга. Кстати, главные герои – два цензора (Михаил Толстой и его старший товарищ Сергей Ребров) периодически распивают любимый напиток Рихарда Вагнера – шампанское Saint-Pe;ray, что опять же придаёт повествованию и художественного, и исторического шарма.

Главная же, пожалуй, драматичная нота повести (по крайней мере, для меня) – ощущаемая между строк щемящая струна переломного исторического момента (речь идёт о предвоенном 1913 году): колоссальная, веками выработанная культурная система, показанная нам через чаяния, ревность и подвижничество руководителей театров и сложные – не столько бюрократически, сколько морально-этически – перипетии цензурного процесса, а главное – личные переживания благородного идеалиста Михаила Толстого, ещё не подозревает, что совсем скоро, как мифическая Атлантида, будет поглощена океаном беспощадной истории – впереди Первая мировая, Революция и Гражданская война.

На первый план эта струна выведена лишь в эпилоге повести, где герой оказывается за границей один с сыновьями, лишённый Родины, карьеры и даже оставленный женой (закончившаяся разрывом линия отношений Толстого с любимой супругой Мари, у которой, кстати, был свой взгляд на театр, – отдельная тема, над которой читателю, быть может, захочется поломать голову). Правда, автор, верный музыкальным традициям своего кумира-композитора, назвал эпилог – Nachspiel («постлюдия» по-немецки). Также в повести есть пролог-прелюдия (Vorspiel) и интерлюдия (Zwischenspiel), а кроме того – ещё шесть глав.

Ещё раз хотелось бы поблагодарить автора за если не открытие, то напоминание о целом возможном жанре/направлении художественной прозы – представлении в увлекательной, эмоционально окрашенной, беллетризованной, но и достаточно глубокой, компетентной, ответственной к деталям форме наиболее выдающихся произведений мирового искусства разных времён, в данном случае музыки. Лично я был бы счастлив прочитать подобного качества повести и о «Щелкунчике» Чайковского, и о каких-то альбомах Pink Floyd или Radiohead, или концертных программах «Песняров» Мулявина в конце концов…

Редкое по нашим временам достоинство рассматриваемого литературного текста Вячеслава Власова – его благородство. Последнее касается и языка, и показанных в повести человеческих отношений, образцов верности идеалам и долгу как служебному, так и нравственному (прямо по Новому Завету: кесарю кесарево, а Богу Богово). А что значит благородная книжка? Это та, которую можно рекомендовать для чтения, помимо прочего, и подрастающему поколению (в воспитательных и образовательных целях), и бабушкам с дедушками (увлекательно, дельно и не стыдно). Прибавим к этому и людей, любящих классическую музыку и театр, а также тех, кто хотел бы к ним приобщиться, не продираясь сквозь оснащённые специальной терминологией музыковедческие труды или муштру музыкальных школ, а для начала – под действием мягкой силы художественной литературы.