de omnibus dubitandum 34. 130

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ (1671-1673)

    Глава 34.130. ЛОВУШКА ДЛЯ КУРПРИНЦЕССЫ…

    «Теперь вы вечно будете под надзором», - тихонько шепнула фрейлина.

    Софья Алексеевна подняла голову.

    - Они говорят о…?

    - Да, о принцессе. Они должны были пожениться.

    - И курпринц бранденбургский любил Елизавету?

    - Курпринц любит вас. Как подобает мужу и курпринцу.

    Эти спокойные слова почему-то вселили уверенность в Софью Алексеевну. Первый раз за все время она по-другому взглянула на Фридриха. Наблюдая за ним со своего места, она вдруг поняла, что он… неплох. Силен, кособок, молод. В один миг их взгляды встретились, и Софья Алексеевна поспешно отвела взор.

    К вечеру, когда все утомились и, пора было провожать молодых, Софья Алексеевна уже не знала, как ей себя вести. Еще утром она настаивала на разных опочивальнях! А теперь Фридрих подал ей руку. Он действовал так спокойно, от него веяло такой уверенностью и силой, что принцесса вложила пальцы в его ладонь. Они поднялись в покои вместе.

    «Вашему весочеству помогут», - мягко сказал Фридрих и удалился. Горничные явились сразу, чтобы подготовить принцессу.

    А затем в покои впустили шестерых граждан города Кенигсберга, специально приглашенных на торжество. Вот они, беспристрастные наблюдатели, и должны были воочию убедиться, что у пары всё получится. Такова традиция курфюрстов бранденбургских! В тот раз Софья Алексеевна провела ночь под надзором. Зато теперь никто не сомневался, что она – подлинная курпринцесса бранденбургская.
 
    Утром курпринц бранденбургский уехал первым. Нужно было готовиться к коронации Софьи Алексеевны, у него были и другие дела в Кенигсберге. Курпринц бранденбургский отсутствовал больше двух недель, и за это время курпринцесса затосковала. В ней пробудилась другая Софья Алексеевна – нежная, способная на пылкие чувства. И с каждым днем от немаленькой принцессы оставалось все меньше.

    Когда они снова встретились с мужем, Фридрих с улыбкой спросил - не пора ли ему отправиться почивать туда, куда его посылали с самого начала? Вместо ответа Софья Алексеевна только рассмеялась.

Меня поймал лукавый взгляд
Той, кто безжалостно играет.
Хоть я ни в чем не виноват,
Она мне гибели желает. - тихонько процитировал Фридрих.

    Как любая невеста она волновалась перед свадьбой и даже плакала, но не от печали, а потому что расставалась со своей прежней беззаботной жизнью. Отныне она - покорная и верная супруга, горячо любящая Фридриха.

    30 мая 1672 года у Софьи Алексеевны и Фридриха появился первенец. Малыш Исаакий (Фридрих Петер) ставший надеждой династии.

    Утром они всегда расставались неохотно, оттягивая тот миг, когда пора звать придворных. Потом курпринц отправлялся по своим делам, а его юная супруга – в детскую, к сыну. Увы, к единственному сыну.

* * *

    «Там столько красивых женщин! – стонала Софья-Шарлотта. – Он не сможет устоять!». Вцепившись в рукав мужа, курпринцесса долго не хотела его отпускать. Он ехал далеко, а она не могла даже дня прожить без него. Влюблённая, снова беременная, она оказалась в ловушке собственного тела. Каждой клеточкой курпринцесса Бранденбурга жаждала, чтобы её супруг оставался рядом с нею. Но он рвался вперёд, к новым победам. Его манили далекие земли.

    После рождения маркграфа семью преследовали сплошные неудачи: сначала София Алексеевна упала с лошади, ожидая дитя. Затем произвела на свет мальчика,  который умер в тот же день. Курпринц бранденбургский Фридрих начал разочаровываться в своей супруге. Ему были нужны наследники! Единственный сын – это слишком хрупкая надежда для династии.

    Для их наследника, Исаакия (Фридриха Петера), создали беспрецедентные для того времени меры безопасности. Резиденцией для него выбрали хорошо укрепленный замок Бранденбург, возле которого отныне было запрещено охотиться. Охрана маркграфа состояла из ста шотландских гвардейцев. Только 4 ворот были открыты для въезда в замок, но для его посещения требовалось личное согласование с курпринцем бранденбургским. А на башнях круглосуточно дежурили лучники! Здоровье маркграфа поддерживали лучшие лекари Германии, а если родители отлучались куда-либо из Бранденбурга, то ребёнок оставался на месте. Перевозить его считали опасным, но курпринцессе регулярно отправляли специальные «листы здоровья», где подробно описывалось состояние мальчика.

    Жизнь отца и мужа, размеренная, почти ежедневно повторяющаяся, стала раздражать Фридриха. Неужели в этом было его предназначение? Стать обычным семьянином, повинующимся прихотям жены? Конечно, он любил Софью-Шарлотту (и постоянно доказывал ей это), но сложные династические связи делали его только вторым претендентом на корону. Почему бы не выдвинуться на юг? Не завоевать себе  королевство? Тем более, что все знали, каким богатым был тот край…

    Вестфальский мир 1648 года был очень благоприятен для Бранденбурга, который получил всю Задную Померанию (Hinterpommern), а также бывшие епископства Каммин, Хальберштадт, Минден и бывшее архиепископство Магдебург в виде вознаграждения за Переднюю Померанию (Vorpommern), доставшуюся шведам.

    В антифранцузской коалиции, организованной Голландией в 1672 году, отец Фридрих-Вильгельм принимал самое деятельное участие, негодуя на нерешительность и медлительность императора. Последнее обстоятельство заставило его в 1673 году заключить с Францией сепаратный мир в Фоссеме, по которому ему были уступлены крепости в Клеве, занятые французами.

    После вторжения маршала Люксембурга в Голландию и Тюренна в область Рейна, регенсбургский рейхстаг решился энергичнее противостоять французу Людовику XIV. Кёльн, Майнц и Бранденбург заключили новое соглашение с императором Священной Римской Империи для совместной борьбы с Францией. Сначала театр военных действий был в Эльзасе, но в январе 1675 года курфюрст отступил за Рейн.

    В это время Людовик XIV убедил Карла XI вторгнуться со стороны Померании в бранденбургские владения, чтобы отвлечь курфюрста от Рейна. Фридрих-Вильгельм, получив весть о вторжении шведов в Марку, поспешил на север. Густав Врангель не пощадил Марки: его солдаты опустошали всё на своём пути. 21 июня курфюрст был в Магдебурге; отсюда путь его лежал к Хафелю, правый берег которого был занят шведами от Хафельберга до Бранденбурга. Курфюрст решил прорвать эту линию при Ратенове, что ему и удалось благодаря хитрости и смелости Дёрффлингера (25 июня).

    Военные силы шведов были разделены; правый фланг, под начальством Густава Врангеля, стоял у Хафельберга, левый, под начальством Германа Врангеля — в Бранденбурге. При вести о Ратеновской неудаче, Герман Врангель двинулся на соединение со своим братом, но это соединение военных сил шведов удалось предупредить.

    28 июня курфюрст разбил шведов наголову в сражении при Фербеллине.
Император и империя объявили шведов врагами империи и вместе с Нидерландами, Испанией и Данией объявили Швеции войну. К коалиции примкнули Брауншвейг, Целле, Мюнстер. Уже к концу 1675 года все владения шведов в Германии были потеряны.

    Не последнюю роль в этом сыграл тактический приём предпринятый Фридрихом Вильгельмом I, который получил название Великий ледяной манёвр [Micheal Clodfelter. Warfare and Armed Conflicts: A Statistical Encyclopedia of Casualty and Other Figures, 1492-2015]. Сопротивление оказывал ещё Штеттин, но к концу 1677 года пал и этот город. В союзе с Данией удалось отнять у шведов и остров Рюген; в сентябре 1678 года сдался Штральзунд.

    Неудачной была и отчаянная попытка шведов совершить из Ливонии вторжение в Пруссию. Курфюрст, узнав об этом плане, быстро двинул свои войска на восток; при вести об этом шведы отступили.

    Перспектива обширного территориального приобретения рисовалась Фридриху Вильгельму, когда один за другим союзники его стали заключать с Францией сепаратные мирные договоры. Дипломатия решила померанский вопрос не к выгоде Бранденбурга. Здесь особенно ярко дал себя почувствовать антагонизм Австрии и Пруссии, зависть империи к политическому и территориальному усилению Бранденбурга.

    Оставшись лицом к лицу с Людовиком XIV, который категорически требовал возвращения шведам всех происшедших в Померании завоеваний, курфюрст не решался продолжать войну и заключил мир с Францией в Сен-Жермене, 29 июня 1679 года, по которому он всё завоёванное уступал побеждённому врагу. Главная доля вины в этом тяжёлом для Бранденбурга мире лежала на императоре. Курфюрст сам говорил, что к миру вынудил его не французский король, а вынудили империя, император и его союзники.

    - Он уедет надолго – отчаянно причитала Софья-Шарлотта.

    - Ему лучше заняться делами Бранденбурга – кивала фрейлина. – Не стоит бросать герцогство, когда шведы и французы с радостью попытаются оторвать кусок от нашей земли.

    Но Фридрих никого не слушал. Он грезил победами. Он рвался вперёд.
Софья-Шарлотта наконец перестала возражать и покорно собрала вещи, когда Фридрих коротко приказал: «Выезжаем!».

    Весь Двор, родные, друзья и близкие отправлялись на юго-восток. Софья-Шарлотта ехала в карете, богато украшенной алым бархатом. На ней было платье из золотой ткани и горностаевая накидка. В Кульме сделали остановку, где курпринц Фридрих устроил пышные проводы самого себя.
 
    С 1679 года Бранденбург уже не участвовал в войнах с Францией; Свекор Фридрих Вильгельм соблюдал нейтралитет и всё своё внимание сосредоточил на своих бранденбургских землях. С полной отменой Нантского эдикта дело несколько изменилось: Фридрих-Вильгельм снова сблизился с главным врагом Франции, Вильгельмом Оранским. В третьей войне против Людовика Фридрих-Вильгельм не успел принять участия: он умер в 1688 году.

    Последний вопрос во внешней политике Фридриха-Вильгельма — силезский. В 1675 году вымерла герцогская линия Лигниц-Бриг и Волау. Пользуясь тем, что Фридрих-Вильгельм был занят в это время войною со шведами, император СРИ присоединил её земли к своим владениям.

    В 1686 году между императором и курфюрстом заключено было соглашение, по которому курфюрст отказался от своих притязаний на силезские герцогства, но зато должен был получить область Швибус в Богемии. Вопрос о Швибусе, однако, остался нерешённым ввиду смерти Фридриха-Вильгельма.

    Устраивали маскарады, балы. Некоторые парадные выходы курпринца Фридриха приходилось пропускать – тело курпринцессы превратилось в ловушку для неё же! И потом, превозмогая усталость и головокружение, с натянутой улыбкой на устах, она спускалась, чтобы быть рядом во время долгого пира…

    Какие женщины и в каких количествах окружали кронпринца. Поговаривали, что его высочество приказал сделать портреты всех красавиц, с которыми он познакомился в заграничных походах, и получился увесистый альбом! Курпринц Фридрих был еще слишком молод для верности. И он был в своей телесной ловушке… Однако домой постоянно писал самые нежные послания, в которых не забывал упомянуть, как он обожает свою восхитительную жену и какими роскошными дарами он осыплет её, когда вернется.
 
    Софья-Шарлотта читала эти вести, смеясь и плача от радости одновременно. Она гордилась мужем. Она была готова немедленно мчаться к нему, только бы он позвал! Но распоряжение кронпринца было предельно жёстким: она останется в Бранденбурге! Это слишком рискованно! С одной стороны – это очевидно. А с другой – где еще курпринц Фридрих мог оторваться на полную катушку, как не во время похода? Зачем ему жена, если вокруг столько хорошеньких девушек?

    И вот эта беспечность дорого стоила бранденбургской армии. Все – от солдата до самой верхушки – начали болеть! Многие умирали! «Неаполитанская зараза», - так говорили об этой хвори, сквозь зубы. «Нет, это принесли французы!» - не соглашались немцы. Так или иначе, но курпринц Фридрих стал терять своих воинов. Десятками!
 
    Он возвращался в Бранденбург, и утешением были только многочисленные трофеи. Софья-Шарлотта металась как безумная между возами, на которых сгрузили серебряную и золотую посуду, статуи, ковры, гобелены, складные золоченые кровати, столики и кресла… А книги! 1140 томов на французском, итальянском и латыни. У королевы дрожали руки от нетерпения все это пересмотреть, пересчитать, потрогать, разложить.
 
    Лично для Софьи-Шарлотты были привезены и сундуки с тканями. От такой роскоши даже у неё разбегались глаза. И украшения! Сколько там было всего…
«Люблю, люблю, люблю!» - повторяла Софья-Шарлотта, встречая мужа. Она снова была в золотом платье – этот цвет безумно шел ей. Курпринц же выглядел уставшим и больным.