Роман. Огненная Валькирия. Глава 5 -

               
               
                «Глава 5».

                «Отверженный сын»

                (Фото из интернета).

 

  Эта трагедия случилось в начале 1887 года, в марте месяце. В тот полуденный
  час, Галины дома не было. Она с дочерью Ксенией была в гостях у двоюродной
  сестры Клавдии, которая жила, на окраине станицы. Не было дома и Федора, он в
  очередной попойке, прожигал, свою жизнь. В это время станичные мальчишки
  собрались на Дон, пока еще стоял лед,  немного порыбачить  подледной ловлей.
  Звали они и Кирилла, но Кирилл отказался. Он только что, начал читать
  очередную минею, Житие святых, Дмитрия Ростовского, и никак не хотел бросать
  любимую книгу.
    - Возьмите меня! Неожиданно вдруг запросился  Игнат.
    - Чего это вдруг! Оторвался от книги Кирилл, и посмотрел на своего брата
  строгим взглядом.
    - Очень хочется порыбачить! – Отпусти Кирюша! Жалобно посмотрел на брата,
  Игнат. Мальчик 12-ти лет, красивый, но совсем не похожий на отца, ростом
  невысокий, и чернявый как мать. Вот бы из-за кого, Федору ревновать, что он не
  его ребенок, не рыжий как он! Но Игната Федор любил и считал своим сыном.    
    - Отпусти, отпусти! – Как я тебя отпущу?! – Кто за тобой смотреть будет!
  Воскликнул Кирилл.
    - Не переживай Кирюша мы поглядим! Воскликнул, высокий, светловолосый
  кудрявый парень сверстник Игната, а с ним закивали головами еще двое парней.
  Все они стояли на пороге двери прихожей,  наблюдая как Кирилл, читает книгу за
  столом, и ждали, когда он примет свое решение. Но Кирилл не спешил  отпускать
  брата и продолжал возражать его дружкам.
    – Поглядят они! Нахмурил он свой лоб. – За вами за самими, еще глядеть
  нужно!  – Без взрослых не отпущу! Окончательно заявил Кирилл.
    - Так есть там взрослые! Улыбнулся все тот же высокий кудрявый парень. –
  Отец мой там рыбачит, Егор  Кузьмич и сосед ваш Иван Николаевич. 
    - Вот видишь! Подхватил Игнат. – Отпусти Кирюша. – Ну, пожалуйста.
  Кирилл, словно предчувствуя что-то плохое, никак не хотел отпускать своего
  брата, но вскоре, все же, поддался на его уговоры и неохотно отпустил.
    - Ладно, идите! Воскликнул Кирилл. – Только смотри Виктор! Глянул он
  серьезно на зачинщика, того самого кудрявого парня. – Головой, мне за брата
  отвечаешь!
    - Конечно, отвечу! Улыбаясь, воскликнул парень, даже не предполагая, что
  обещает, и довольные мальчишки  умчались на речку.
      На часах было 3 часа 15 минут, когда страшную новость принесли с Дона. Как
  все произошло, никто из понурых взрослых мужиков, внятно объяснить не смог!
  День зачинался хорошо, ничто не предвещало беды! Михаил, отец Виктора,
  прорубил пешней ребятишкам  лунки во льду и те довольные уселись рыбачить.
      Короткие удочки из веток ивы или вербы, вместо лесок, которые в то время
  мир еще не знал, леса, сплетенная из конского волоса. Самодельные кованые
  крючки, кованое железное грузила и поплавок из толстой коры дуба, вот и все
  нехитрые удочки 19-го века.
      Насаживая мотыля, мальчишки с большим азартом кинулись удить, мечтая
  поймать крупную рыбу. Время шло, а поклевки все не было. Потеряв вскоре всякий
  интерес,  к  такой рыбалке, Игнат, бросил  удочку у своей лунки, и подошел к
  ребятам, посмотреть, как у них идет ловля. В этот момент у Виктора пошел клев,
  и он через минуту  вытянул густеру размером с ладонь.  Все ребята и сам Виктор
  пришли в азарт, и еще сильней, направили внимание на свои лунки. Прошло еще
  пять минут, и вот другой мальчик тоже вытащил небольшую густеру.
    - О! – Клев пошел! Воскликнул Виктор! – Да! Пошел. Воскликнул довольный
  парень, который поймал, вторую густеру. – А ты что не ловишь?! Бросил взгляд
  на Игната Виктор.
    - А ну ее! – Надоело, не хочу! Поморщился Игнат.
    - Ну как хочешь! Воскликнул Виктор. – А мы,  рыбалить будем! – Видишь, какой
  поклев пошел. Словно в подтверждение слов Виктора, третий мальчик, вытащил 
  небольшого Щуренка. В это же время, Михаил, отец Виктора, тоже вытащил Щуку.
  Все кругом оживились и загорелись азартом, кроме Игната, рыбалка его теперь
  совсем  не интересовала. Его внимание, привлекла большая полынья, на середине
  реки, метрах в пяти, от того места, где шла азартная рыбалка.
      Полынья была длиной метров пять, и шириной метра два, дальше метров десять
  шел лед, а затем опять, начиналась полынья, и тянулась метров на двадцать вниз
  по течению реки. Игнат оставил рыбаков, и подошел к полынье. Вода в Дону шла
  тихим течением, иногда,  закручивая своей темной массой маленькие водовороты,
  которые  подтачивали на ходу ледяные берега полыньи,  незаметно расширяя ее
  границы. Это медленное, живое  движение речной воды и заворожило своей
  естественной природой внимание Игната. Прилипнув все своим сознанием к этой
  полынье, он стоял в двух шагах от нее, и бросал снежки в воду.
    - Ну, куда полез! Заметил любопытство Игната Виктор. - Отойди от полыньи,  а
  то  еще провалишься!
    - Да я далеко от воды! Воскликнул Игнат, и продолжил бросать свои снежки.
  В это время у Виктора началась поклевка, задергалась удочка, и он вскоре
  вытянул своего, первого Щуренка. Щуренок был  грамм на 700. Все мальчишки и
  сам Виктор еще  больше загорелись жаждой ловли рыбы, да так увлеклись этим,
  что совсем забыли про Игната.  А когда Виктор вспомнил и повернулся глянуть,
  где он, Игната нигде не было.
    - Папа! – Егор Кузьмич! – Игнат пропал!! Вскрикнул в ужасе Виктор. Побросав
  свои  удочки, дети и взрослые кинулись к полынье.  На ее мокром ледяном
  берегу, были видны следы, от обуви мальчика и валялась рядом с водой одна
  мокрая варежка. А большой край ледового берега шириной не менее  метра, был
  обрушен, и куски льда от этого обрушения, кружились в полынье поверх воды.
      Эта трагедия случилась в момент. Бросая снежки в воду, Игнат так увлекся,
  своим занятием, что не заметил, как подошел, к самому краю полыньи. Тонкий
  лед, под его ногами обломился, и мальчик  мгновенно оказался в ледяной воде.
  Все произошло так неожиданно, и так быстро, что Игнат,  даже не успел
  вскрикнуть. Цепенея от холода, и сопротивляясь течению, он вынырнул и
  попытался ухватиться, за лед, но лед опять обломился. Второй раз, Игнату 
  вынырнуть уже не удалось,  тело свело судорогами, и течение затянуло его под
  лед. Только, тогда, когда гладь воды, в полынье успокоилась, Виктор оставил,
  шумное обсуждение, пойманного им щуренка, и вспомнил  про Игната, но было  уже
  поздно. Далее были испуганные крики, зов Игната мальчишками и взволнованный
  бег взрослых мужчин, до следущей полыньи, в надежде найти там  и вытащить
  мальчика из воды. Но Игната  они  не нашли, он утонул. Правда гласит старая
  русская поговорка, «у семи нянек, дитя без присмотра»! И гибель Игната
  страшное тому тому  подтверждение. 
      Весть о гибели сына, едва не убила Галину. Перенеся огромное душевное
  потрясение, она, однако, не одним словом, никак не упрекнула Кирилла, в том,
  что он отпустил Игната, на рыбалку. Галина винила в гибели сына, только себя,
  что оставила  сыновей одних и ушла с Ксенией к сестре. Что касается самого
  Кирилла, то новость о гибели брата поразила его так глубоко, и так сильно, что
  он всю ночь провыл  в подушку, обливаясь горькими слезами, а утром спросил
  мать.
    - Мама! – Как мне теперь жить?! – Скажи! - Ведь в гибели Игната, только я
  один виноват! - Не захотел книгу бросать! – А ведь, если бы я пошел с ним на
  рыбалку, то Игнат был бы жив!
    - Не вини себя сынок! Прижала к груди, своего сына Галина. – Без воли Божьей
  с нами ничего не случается! - Знать такая воля Божья об Игнате! Успокаивала
  она сына,  и была с ним очень вежлива.       
      Федор узнал о гибели  Игната, на следующий день утром, когда проснулся,
  после очередной ночной попойки. Пустив скупую слезу, он тут же пришел в
  ярость, обругал жену, и, обвиняя Кирилла в гибели брата, впервые поднял на
  него руку, и нанес ему сильную пощёчину. После  чего, выскочил из дома и исчез
  в очередной попойке на трое суток. С этого дня Федор для своих домашних, стал
  совсем невыносим. Особенно от него страдал, конечно же,  Кирилл. Нет, Федор
  больше не поднимал на него руку, и не был его, но всегда, был с ним очень
  грубым, толкал его от себя, и когда пьяным возвращался  домой, с презрением
  заставлял, стаскивать  с себя сапоги.  Никакие мольбы, слезы и увещевания
  Галины на него не действовали.  И только тогда, когда заступаясь за брата  и
  мать, его начинала стыдить и бранить,  восьмилетняя дочь Ксения, Федор 
  прекращал, свои бесчинства и уходил прочь!
      Тем временем прошло два месяца, и в начале мая, один из рыбаков, нашел
  тело Игната, на расстояние около, версты ниже по течению Дона. Тело его,
  зацепилось, за одну из веток, дерева топляка. Мальчика привезли в станицу и
  похоронили. С этого дня,  Кирилл впервые стал серьезно думать о том, чтобы
  уйти из дома в монастырь. И однажды ночью, после чтения книги, в которой, была
  описана жизнь святого старца Сергия Радонежского. Он так вдохновился описанием
  его святой жизни, что находясь в эйфории,  стоя на коленях перед иконами, дал
  обет пресвятой  Богородицы, что непременно станет  монахом! И с этой минуты
  Кирилл, только и думал о том, как уйти в монастырь. К тому же,  его к этому
  все больше и больше подталкивали семейные обстоятельства. Кириллу, было
  невыносимо больно, терпеть надругательства отца, но любовь к матери и сестре, 
  до времени удерживали его от этого поступка. Однако  каким бы не было его
  терпение,  всему приходит конец.
      Так прошел год, Кириллу исполнилось  18-ть лет. И вот, одним ранним,
  летним утром 1888 года, выбрав  момент, когда все спали, Кирилл оставил
  записку  на стуле у кровати матери, и  покинул родной дом!  Утром, когда
  Галина встала,  она  прочитала следующее письмо.
     «Любимая моя мамочка, прости меня, но сегодня я вынужден покинуть тебя,
  Ксению, и наш любимый дом! Если бы ты знала, как я вас всех люблю, как мне не
  хочется  покидать вас! Но я вынужден это сделать! Прости меня мама, но я не
  могу больше терпеть издевательств отца, и не хочу быть для него соблазном!
  Дьявол помутил его рассудок, и ему теперь сможет помочь только молитва!
  Поэтому я давно избрал для себя путь монашеской жизни. Буду молиться,
  за несчастную его душу, ведь я его тоже люблю как вас.  Да хранит вас  всех
  Господь! Твой сын Кирилл!»
    - Ох! – Сынок! Прочитав письмо, заплакала Галина. – Почто ты нас оставил?! –
  Как же мы без тебя?  Она еще долго плакала, а вмести с ней, плакала по брату и
  Ксения. Не плакал по уходу сына, только Федор. Он вообще, встретил эту
  новость, абсолютно  равнодушно. А когда Галина, упрекнула его в жестокосердии
  и безразличие к судьбе  сына, он грубо ответил ей.
    - Ничего страшного! - Не маленький, уже 18 лет! - Не пропадет! - Я в этом
  возрасте,  у отца в лавке торговал! Затем замолчал,  нахмурил брови, посмотрел
  на жену, и заявил.
    - Если честно, то я даже рад, что он сам ушел! – Мне выгонять не пришлось!
      Галина, заплакала и ушла прочь, с этой минуты, она вообще никак не
  воспринимала мужа, и не общалась с ним. А Федор тем временем, как и прежде,
  прожигал свою жизнь, в пьяном угаре, и кутежах, с гулящими бабами, пока
  однажды не сгинул, на тот свет, без почести и славы!
      Случилось это, в начале января 1892 года, на четвертый год, с того момента
  как Кирилл, покинул, свой дом. В этот морозный святочный вечер, в усмерть
  пьяный Федор  возвращался на своих санях с трактира станции Качалино, к себе 
  домой. Примерно на полпути до реки Дон, он уснул, вывалился из саней в сугроб
  и околел! Конь с санями, прошел  через реку по льду, у места переправы, и
  пришел домой. Федора нашли, только на следующий день к обеду.
    - Господи! Какая нелепая смерть! Воскликнула Галина  после похорон мужа. –
  Эх! Федя! Федя! - Загубил ты свою жизнь, и мою тоже! – Сына!  - Кровиночку
  свою отверг! Бог ведь тебя осудит,  за это! - Не будет тебе несчастному покоя!
    – Ох, не будет! Вздохнула Галина и вытерла  свои горькие слезы.

      В эту январскую ночь, за окном вьюжила сильная, неудержимая метель. 
  Завывая в печной трубе, то затяжным  плачем грудного ребенка, то отдаленным,
  жутким воем шакала или стаей волков. Слышался в ней и свист ватаги
  разбойников, которые захватив на ночной  дороге очередную жертву, созывают
  всех братьев разделить добычу. Иногда, эти звуки, ослабевали,  даже до шепота,
  и совсем стихали. А иногда так усилено  взрывались, что казалось, будто они 
  вот, вот, разорвут печку в клочья, и ворвутся, в эту маленькую, натопленную
  монастырскую келью, вихревой белой метелью, и завалят ее, непроходимыми
  снежными сугробами.
    - Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй меня грешного! Тихим шёпотом
  лилась, монотонная молитва в этой маленькой келье. Это молился высокий рыжий
  инок  22-х лет, одет он был в выцветший подрясник, и черную скуфейку на
  голове.  Да это был Кирилл Артемьев! Уже четвертый  год, он жил во Введенской
  Оптиной пустыни, в мужском монастыре, города Козельска, Калужской губернии. И
  второй год, был келейником, и рясофорным послушником у духовника обители,
  оптинского старца архимандрита Анатолия (Зерцалова).
      Старец Анатолий, давно приметил молодого, трудолюбивого, и добродушного
  послушника Кирилла. С первых дней, появления его в монастыре, он внимательно
  наблюдал за ним, иногда давая ему, разные поручения, которые тот всегда
  выполнял,  с улыбкой на лице, и с особым смирением. Однако, старец Анатолий,
  давно заметил, что  когда Кирилл, оставался в стороне, наедине с собой, то
  почти всегда о чем-то грустил  и заметно переживал. Выбрав, удобный момент,
  старец  Анатолий, спросил Кирилла, - что за печали обуревают его душу?
  Помолчав минуту, Кирилл, тяжело вздохнул,  и рассказал старцу, все о своей
  нелегкой жизни. Начиная с ее радостных моментов, когда отец, его безумно
  любил, и дальше все по порядку, как ему уже взрослому, рассказала мама. От
  роковой кружки вина, которую отец пожалел несчастному пьянице и клеветнику
  Антипу.  До того момента как он отверг его, считая, не своим сыном, а после
  гибели брата Игната, вообще, поднял на него руку.
    - Да брат мой! Покачал, своей седой головой, старец Анатолий, когда Кирилл 
  закончил, свой рассказ. – Мне грустно говорить тебе об этом, но твой отец! 
  Находится во власти дьявола! Поморщил свой большой лысоватый, лоб  иеромонах.
    - И боюсь я, - что, дьявол его не отпустит! – Молись за отца сынок!  –
  Непрестанно молись! – Ему теперь сможешь помочь только ты!
      И Кирилл молился, очень сильно молился, а когда прошло два года, с момента
  его появления в монастыре. Кирилл был благословлен в рясофорные послушники, с
  правом ношения монашеской скуфьи и подрясника. С этой минуты, отец Анатолий,
  забрал Кирилла к себе, келейником, начал учить его молитве Иисусовой, и
  готовить к постригу.

      Вьюга за окном маленькой кельи Кирилла, никак не унималась, все, завывая и
  завывая, своим животным, непрестанным воем, и с каждым разом, все сильней,
  наметая снег, на оконную раму кельи и ее замерзшие стекла. Выполнив последние
  поручения старца, и протопив печи его и своей кельи, Кирилл, стоял у аналоя со
  свечей на небольшом бронзовом подсвечнике,  и читал  молитву на сон грядущий. 
  Отбрасывая  огромную,  тень от огня свечи на противоположную стену, он был
  похож на какого то, громадного, сказочного  великана, который склонился перед
  большой волшебной книгой и читал ее.  Дочитав,  свое правило до конца, и,
  сделав сотню поклонов, с четками в руках, Кирилл лег в постель. Свечу он не
  потушил, а поставил подсвечник на стул, у изголовья своей кровати и,
  задумываясь, посмотрел в слабоосвещённый потолок.
      Мысли в голове бродили разные. Вначале, он  думал, о своей судьбе и
  будущем. Думал о предстоящем постриге и о дальнейшей  монашеской жизни.
  Монашество, добровольная смерть для этого погибающего в грехах мира. Думая об
  этом, Кирилл,  понимал, что после пострига, он никогда уже не будет иметь
  возможности, вернутся назад домой!  За четыре года, жизни в монастыре, Кирилл
  отвык от дома и почти не вспоминал  его. Но сейчас, он вдруг вспомнил о нем, и
  его сердце заныло  тоской, по любимой сестренке Ксении, по матери и как не
  странно по отцу. Мысли об отце, почему-то больше всего занимали его сознание.
    – Как он там?!  – Пьет ли по-прежнему? –  Или хоть на немного, но
  остепенился! – Может все же, с моим уходом, он, наконец, успокоился и перестал
  пить?! Даже не представляя, что его отец, в эти минуты, замерз в сугробе и
  покинул этот бренный мир, Кирилл продолжал думать про него, пытаясь  вспомнить
  черты его лица.
      Вдруг, в  этот самый момент, огонек свечи, словно от невидимого легкого
  дуновения ветерка задергался, заморгал, слегка потрескивая, и едва не затух.
  Келью стала заполнять прохлада. Кирилл явно ощутил эти легкие потоки холодного
  воздуха, снизу над полом и под кроватью, будто кто-то открыл входную дверь, и
  запустил холодный воздух с улицы. В это же время, в слабо освещенной,  келье в
  двух шагах   от его кровати, появилась, ползучая легкая дымка, она
  заклубилась, потянулась  на полу, словно дым от костра, и закружилась по
  кругу, будто вода, в водовороте. Вместе с этой дымкой, келью наполнил, едкий
  запах серы. Наблюдая за этим непонятным видением, Кирилл оторвал  голову от
  подушки и сел на кровати. В эту минуту, дымка, которая кружилась по полу,
  стала увеличиваться в объеме, сгущаться и расти. Увеличивался и терпкий запах
  серы,  отравляющий воздух в кельи.  Еще мгновение, и вдруг из дымки, вспыхнуло 
  пламя огня, освятив мгновенно  всю келью ярким пламенным светом. Эта огненная
  вспышка, была такая неожиданная и такая яркая, что Кирилл откинулся  на спинку
  кровати и закрыл ладонью глаза.
    - Кирилл! -  Сынок мой! Послышался знакомый Кириллу голос, который привел
  его в первую секунду в холодное оцепенение.
    - Отец!! Узнав голос отца, удивленно вскрикнул Кирилл и раскрыл глаза.
      Прямо перед ним, предстала невероятная картина. В двух шагах от кровати, в
  том месте, где еще недавно на полу клубился серный  дым, по пояс в огне, стоял 
  его отец  Федор. Вид его был ужасным! Полностью голый, стянутый, скованный
  большими цепями по рукам и ногам, он горел в ярком  адском пламени, но не 
  сгорал! Мрачное  лицо Федора, было искажено, ужасной гримасой отчаянья, и
  полного  осознания своего безумного! Страшного греха!
    - Кирюша! – Сыночек мой! – Кровиночка моя родная!! - Прости меня!! Не смея
  смотреть в глаза сына воскликнул Федор. По его лицу обильно полились слезы.
    - Отец! Вскрикнул вновь Кирилл.  – Я…
    - Ничего не говори сынок! – Послушай меня! Взмолился отец. – У меня очень
  мало  времени, они уже идут за мной! – Они уже здесь!
      Словно в подтверждение слов души Федора, вьюжный вой  на улицы за окном, и
  в печи, заметно изменился. Теперь эти звуки,  по сходству уже не походили на
  плач  ребенка или вой шакала! Здесь теперь рычали львы и пантеры! Были и
  другие неизвестные,  и ужасные  звуки, которые с каждой секундой, все более
  усиливались и приближались. Вместе с этими звуками, Кирилл заметил, как в трех
  углах его кельи, там, где не было икон, появилась ползучая черная дымка.
  Словно та же серая дымка, которая недавно стелилась над полом, эта черная
  дымка клубилась по углам, но не долго. Вскоре она начала плотнеть, и в углах
  появились темные тени. Тени эти,  все чернели, чернели,  пока не обратились в
  три черных, человеческие силуэта.
    - Все! - Они уже здесь?! Взволновался Федор. – Прости меня Сыночек! - Я
  безумец! Я очень виноват перед тобой! – Отверг тебя мою кровиночку! – И за это
  я отвержен Богом! - И нет мне прощения! Я погиб! - Прошу тебя сынок, береги
  Ксению!  - Слышишь! - Всю  свою жизнь, береги  ее! - И прощай!
      Едва Федор, произнес последние слова, как черные тени покинули каждая свой
  угол и накинулись на него словно хищники. Окружив свою добычу со всех сторон,
  бесы с ужастным  воем закружили, завертели Федора волчком, и одной, черной
  массой стали, словно проваливаться, уходить  под пол, с каждым кругом все
  сильней  и сильней, исчезая из вида. Мгновение и этот вихрь совсем  ушел под
  пол.
    - Прощай сынок! Последний раз, далеко, словно из-под земли попрощался отец с
  сыном. – Прошу тебя!!  - Умоляю, береги Ксению!!
    - Папа! Вскрикнул Кирилл и, вздрогнув, очнулся от этого ужасного видения.
      Тусклый, серый свет рассвета, едва пробиваясь, сквозь заснеженные окна,
  еще слабо освещал келью Кирилла. На улице и в печи, было тихо, вьюга стихла и
  от вчерашнего, страшного звериного завывания ветра, не осталось и следа. Сама
  печь, давно остыла, отчего в кельи, было зябко и неуютно. Натянув на себя
  одеяло, лежа на кровати, Кирилл,  прилип свой взгляд, к потолку и задумался.
    - Что все это было?! – Сон или видение?! – И почему, отец был в цепях и
  огне?! –  Почему он прощался со мной и просил прощение?! – Почему он просил
  беречь Ксению? –  И наконец, почему бесы напали на него, и утащили, вслед за
  собой?! – Неужели отец…  В голове Кирилла прозвучал ответ, на заданный самому
  себе вопрос.  - Твой отец умер! Но он тут же отстранился от этой  мысли,
  стараясь не дать ей, не единого шанса, угнездится и прорасти в его сознание  и
  сердце! 
    - Да, нет! – Не может быть! – Отец жив! – А это, просто сон, в котором
  показано что с ним может быть, если он не раскается и не бросит пить! Как-то
  неуклюже попытался оправдать, то, что увидел этой ночью Кирилл, но это у него
  не очень хорошо получилось. – В любом случае, надо послушать, что обо всем
  этом скажет старец Анатолий. – А пока, пора вставать и топить печи свою, и
  старца.
      В кельи действительно,  было теперь достаточно холодно, так как вовремя
  дыхания, из-за рта и ноздрей Кирилла, исходил легкий пар. Утренний свет, уже
  практически полностью  освещал келью Кирилла. А один из ярких лучей, холодного
  зимнего солнца, пробился своим светом сквозь замерзшее окно, и застыл, теплым
  янтарным зайчиком, на противоположной стене кельи.
      Откинув одеяло, Кирилл сел на кровати и машинально посмотрел на то место
  где стоял в огне его отец, и где затем, черные бесы, утянули его за собой под
  землю. Едва его  взгляд упал на это место, как Кирилл, вздрогнул,  и охолодел
  так сильно, будто  провалился в ледник.
    - О! – Боже! - Что это?! Поднялся Кирилл и подступил к этому месту.
      Рядом с аналоем, где лежало раскрытое Евангелие, на коврике на котором
  Кирилл, делал земные поклоны и молился, и где этой ночью, было это ужасное
  видение,  был  виден ровный, серый круг, диаметром около метра. Со стороны это
  выглядело так, как  будто, кто-то, ровно, по окружности круга,  засыпал его
  внутри, плотным слоем пыли, толщиной примерно 1,5-2 сантиметра.
    - Господи! - Что  это такое? Кирилл нагнулся, взял двумя пальцами немного
  неизвестной массы, растер  и поднес к носу. – Так это сера? Озвучил вслух,
  свое заключение Кирилл. - Это что же получается! Нахмурил  он  лоб. – Все что
  я видел этой ночью, было наяву?!  - Нужно быстро пойти к старцу и все
  рассказать ему! Воскликнул Кирилл, и быстро вышел из кельи.
      Отец Анатолий, внимательно выслушал своего келейника и пошел вслед за
  Кириллом, в его келью. Здесь он все тщательно осмотрел и сел на стул. Лицо
  старца, виделось мрачным, а большой его бледный лоб, был весь взъерошен
  морщинами. Подумав минуту, он глянул на Кирилла, тот, сидел на своей кровати и
  ждал, что, про все это ему скажет старец Анатолий.
    - Послушай Кирюша. Поднялся со стула старец, и сел рядом с Кириллов на него 
  кровать. Мне очень жаль! – Но сегодня, ночью твой отец умер! Положил он свою
  руку Кириллу на плечо.
    - Умер! Встревоженно воскликнул Кирилл  и посмотрел на старца.
    - Да! Подтвердил старец Анатолий, и глянул на круг из серы на полу! – По
  великой милости Божьей, и видимо за что-то доброе, что он когда-то сотворил в
  своей жизни, ему было дано время, проститься с тобой! – А здесь, бесы утянули,
  его несчастную душу в преисподнюю! – Поэтому, тут и осталась сера! – Их адский
  след. - Надо коврик выбросить, все здесь убрать! – И осветить  келью! Старец,
  замолчал на минуту, потом посмотрел на Кирилла и, добавил. – Не переживай 
  Кирюша, будем вымаливать, твоего безрассудного отца, Господь милостив,
  может, и вымолим  его.
      С этого дня, старец Анатолий часто молился за упокой души раба Божьего
  Федора, и служил панихиды. Молился за своего отца и Кирилл. Так прошло
  полгода, пока однажды утром в начале Июля 1892 года, старец Анатолий, не
  призвал к себе на разговор Кирилла. Старец, отдыхал в саду  в беседки, когда
  Кирилл пришел к нему.
    - Вы меня звали отче?
    - Да Кирюша. – Проходи, садись. Указал на скамейку старец.
      Кирилл вошел в беседку сел возле старца, и внимательно посмотрел на него.
  Старец Анатолий молчал, явно о чем-то размышляя, так как большой, широкий лоб
  его, как всегда в минуты  глубокого раздумья, был покрыт крупными морщинами и
  легкой испариной. Выдержав минутную паузу старец, наконец, очень внимательно
  посмотрел на Кирилла и воскликнул.
    -  Знаешь, что я думаю Кирюша?!
    - Что? Поинтересовался Кирилл.
    - Мне думается,  что тебе нужно съездить на месяц домой?
    - Домой?! Удивленно поднял брови Кирилл. – Как, я могу поехать домой, когда
  я готовлюсь, к постригу? – Разве можно в такое время уходить в мир?! – Разве
  игумен монастыря отпустит меня?!
    - Отпустит.  Решительно сказал старец. – Я попрошу его, чтобы он отпустил, и
  денег тебе на дорогу дам.
    - Но зачем мне это искушение?! Воскликнул Кирилл.
    - Ты, что, - разве не хочешь, перед постригом последний раз побывать дома? -
  Увидеть свою маму и сестренку.
    - Да нет, почему не хочу. Смутился Кирилл. - Просто, все как-то неожиданно!
  Да и к тому же, лишний мирской соблазн, - я много лет не был в миру! – А вдруг
  не устаю и останусь!
    - Ну, если не устоишь, и останешься, значит, твое место в миру а не
  монастыре. Решительно, и как показалось Кириллу, холодно и совсем безразлично
  ответил старец Анатолий.
    - Что вы такое говорите батюшка?! Чуть не плача воскликнул Кирилл. – Я
  четыре года в монастыре живу! Жду своего пострига, а вы так спокойно говорите,
  что может там мое место! Значит, вы не верите в меня?! – Это очень обидно! – А
  как же отец, кто за него будет молиться?!
    - Ну, что ты такое говоришь! Положил свою руку, на плече Кирилла старец! –
  Не нужно  обижаться.  Я, нисколько не сомневаюсь в тебе, и в твоей преданности
  Богу. – Но все же,  ты должен знать, - не важно, в монастыре, ты проведешь
  свою жизнь или в миру,  главное чтобы  ты провел ее с Богом. – А за отца, ты и
  дома молится, сможешь.
      Старец, замолчал на минуту и внимательно посмотрел на Кирилла. По 
  взгляду, его  голубых  мудрых  глаз,  было  понятно, что он  что-то хочет
  сказать, но никак не решится. Наконец, помолчав еще  секунду, отец Анатолий
  воскликнул. – А я ведь, из-за твоего отца, хочу отправить тебя  домой на
  побывку.
    - Из-за моего отца?! Удивленно нахмурил брови Кирилл.
    - Да! Подтвердил старец. – Верней, из-за тех слов, которые он сказал  тебе 
  в том видение, когда  прощался с тобой. – Ты помнишь те слова?
    - Слова? – Какие слова? Продолжал удивленно морщить свои брови  Кирилл.
    - Те слова, которыми он просил тебя, беречь твою сестру Ксению. – Ты помнишь
  это?
    - Ах, вот вы о чем.  - Да помню, просил. Подтвердил Кирилл. – Но что здесь
  необычного?! – Никак  не пойму!
    - Как что необычного! Воскликнул монах. – Ты, значит, считаешь, что эти
  слова твоего отца, сказаны просто так?! Поверь мне, это все не просто так. –
  На том свете усопшие, все знают  о нас. - И нечего оттуда просто так не
  говорится. Поэтому поедешь, посмотришь как там все у вас,  а через месяц
  вернешься.
      Кирилл со старцем больше не спорил, зная и помня о невероятной
  прозорливости отца, Анатолия, он прекрасно понимал, раз старец так решил,
  значит, на то были очень веские причины. Поэтому, получив благословение и
  деньги у игумена монастыря, Кирилл  собрал вещи, и впервые за четыре года,
  покинув стены Оптиной пустыни,  уехал домой.