Академия

- Я обещал рассказать про академию?
- Обещал.
- Рассказываю...
Академия при училище образовывалась сразу... Сама... После сессии.
Дисциплинированные и сдавшие экзамены курсанты разъезжались по домам. А в одиноко гулких корпусах оставались академики... Сплошь - члены... И, естественно, действующие...
Как вспомнишь, так вздрогнешь...
   ... Осознанность приходила с первым гудком катера увозившего однокурсников в каникулярный рай. Постижение истины "учиться, учиться и учиться...", опосредованное надписью на заборе, расчухивалось с быстротой плюгавого оппортуниста, и... и жутко хотелось..., "сдавать, сдавать и сдавать" - внемля перспективам О. Бендера на открытии ООО "Рога и копыта". Хотелось жутко... И жутко не хотелось - терять дни начавшегося отпуска.
   Да, да... - примерно к таким выводам приходили завалившие один, два и даже три экзамена...
И это была первая категория академиков.
Была ещe и вторая... - "политическая". Не пугайтесь, "статья" не расстрельная, но жутко воспитательная... Ибо, дисциплина в Вооруженных Силах достигается - мерами убеждения и принуждения. При этом наше начальство считало до трeх...
Убеждения - не убедили... Раз! Принуждения - не принудили... Два!! Посидишь в академии... Три!!!
"Посидишь..." - это как на весах Фемиды, ...зависело от тяжести содеянного. "Политические" академики были из категории штучных, уважаемы и легендарны. Умеющие из тоски зелeных будней составить потрясный гербарий приключений... и пришпандорить его на свою жопу... Эти курсанты редкостной породы с науками были, как правило, на Ты, ...а слово дисциплина они просто не успели вытвердить... Жидковато было с дисциплиной... Жидковато.
Сидела в академии и третья категория. Категория - беспробудных и беспросветных... Это те, у кого было жидко во всех направлениях. Но они твeрдо верили, что в офицерский корпус - кривая на кочерге - их вынесет.... Со многими - так и случилось.
"Надеюсь вопреки надежде" - изрекла как-то Леся Украинка. Но! Пороки праздности, всe равно, преодолевались трудом.

 Я - ЩЕРИЦА!
 
Не заладилось как-то внезапно... В Москве... За два дня до парада...
Напряженность от муштры на бетоне в Тушено сотрясала южный, тонкий организм и сворачивала его в рулон монотонных серых обоев, подсинив промозглым ноябрьским ветром. Барабанная дробь, оттянутый носок, ступня - плашмя печатающая черти какой километр, перпендикуляр карабина и отмашка руки - до ломоты в области лопаток...
"И...ии...раз!!" - пропела шеренга надоевшую песню.
"Выше, выше подбородок! Выше!... Четвeртый справа... - властно прохрипел мегафон, - Плохо... Очень плохо! Вся шеренга будет тренироваться дополнительно..."
И сопливая мысль провисла в выветренном мозгу: "Ну, вот, опять из-за меня..."
   Четыре чeрных парадных коробки застыли в ожидании оценки прохождения по Красной площади...
Всe! Закончилось! Но переживший всю серьeзность момента мозг ещe плохо это понимал... Всe пронеслось короткометражной кинолентой... Как сон... Как... как - это было не с тобой...
   - Прохождение нашего училища на параде, специалисты оценили на "отлично"! Министр обороны - объявил всем благодарность!
- Ур-ррр-ра!!! - и глотки в едином выдохе заставили густо падающие снежинки метаться суетно и хаотично.
- А Голландия, по-другому, и не может! - сказали из строя...
    И четырeхугольники распались, рассыпались на человеко - составляющие... И море гордых улыбок озарилось морем золотых надписей на лентах бескозырок.
Шура Щерица шeл по центральным улицам Москвы. Здесь он был впервые.
Он шeл и улыбался.
Ему хотелось...
Хотелось забыть - дробь барабанов, окрики "строевых тренеров", напряженную тишину парадного резерва, заиндевевший глянец брусчатки и мерцание рубиновых звeзд...
Ему хотелось...
Хотелось - чтобы на него обращали внимание, задерживали взгляд - пусть ненадолго, но приветливо - хоть чуть-чуть...
Ему хотелось...
Он шeл и улыбался.
Но центр большого города был равнодушен и слеп.
Все спешили, толкались, пробегали мимо... И ни кто не обращал внимания на золотые якоря..., юную улыбку..., на красоту формы... и содержания. Ни кто...
Толчея у входов в магазины и метро... суматошного народа с непробиваемыми лицами... Вертеп! Вертеп гуттаперчевых манекенов...
   А он старался.
Озноб... Озноб одиночества и неприкаянности - вдруг всe сломал... Сломал сразу.
Он ведь хотел... Он ведь старался... Он улыбался.
   Рюмочная встретила его по-доброму восторженно. Как выяснилось, из десяти посетителей - девять, раньше служили на флоте... Десятой была женщина, но и она пыталась выговорить слово "иллюминатор".
Вопрос задали один.
- А что означают три галочки на рукаве?
Его задал седой дедок, хитро прищурив подбитый глаз.
- Это значит, что мы живeм на третьем этаже...
Утвердительно ответил Шура.
Вопросов больше не было.
Разговоры завели о штанах, которые нужно было - пропить..., и при этом - не опозорить флота.
Этого, правда, не случилось.
Рюмки появлялись из неоткуда... и всегда под ободок. А когда бережливый на закуску Шура доел второй бутерброд с килькой, женщина загадочно обвела глазами присутствующих, и... разорвав бумажный пакет, положила перед ним пять кусков варeной колбасы, кривой домашней нарезки. А после - возобновила потуги в произношении слова "защитники".
Третий кусок докторской был торжественно разделeн на пятерых... И в рюмочной грянула строевая песнь шлюпарей Апраксина
   Славное море, священный Байкал,
Славный корабль - омулeвая бочка...
Шура вспомнил о суровом баргузине,... о горах Аюдага... и о взбалмошном гостеприимстве Москвы...
И он ушeл... Молча. По-английски...
  - Дядь... А дядь...
Два белых ангела склонили нежные розовые мордашки и потрепали за плечо.
- Дядь... А дядь... Вы кто?...
- Я - Щерица!
Сладко поeжился Шура и расположил под щекой ладонь поудобней.
   КПП воинской части. Два белых ангела малой скоростью везут чeрное тело.
Отдышавшись и убрав из-под носа липкий ручей, один из них смело попросил военного - дневального
- Дядь... А дядь... Заберите своего дядю - ящерицу... Он ходить не может...
Дядю забрали. Раздели. Уложили. Разбудили. Наказали. Но нотаций наговорить не успели... Трое дядь, с его же курса, в праздничный вечер - 8 Ноября... - остановили московский метрополитен на две минуты.
Могли и дольше.
Но именно столько им понадобилось, чтобы промчаться по туннелю от ст. Пл. Революции до ст. Китай-город.
На ст. Пл. Революции - военный патруль остался "с носом"... А вот на ст. Китай-город - милицию они обижать не стали... Грех трогать органы в канун их профессионального праздника.
   И Москва обратила внимание на золотые якоря!
И Москва увидела красоту формы! ...И содержания!
И Москва улыбнулась в ответ на юные улыбки!
И Москва прочла, наконец-то, золотое теснение на лентах бескозырок - Севастопольское Высшее Воен. - Морское инж. училище...
И ... приветливо помахала вслед уходящему поезду...
А, пережив боль разлуки, ...утeрла скупую влагу с ноябрьских оттаявших улиц.

ЭКЗАМЕНЫ  СДАВАЙТЕ - САМОЛЕТАМИ!
 
По кубинскому законодательству за использование шпаргалок во время экзамена можно получить срок...
Хорошо, что наши законодатели до этого не додумались.
А вообще-то, шпаргалки - неудобны... Не в смысле - стыдно, а в смысле - не сподручно. Возни много. А любая возня сдающего - настораживает.
Но сдавать-то надо!?
И был придуман наинаглейший способ - самолeты... Почему назвали именно так, эвристика - наука о творческом мышлении, умалчивает. Но, "самолeт" был ценнейшим вкладом в валеологию - науку о здоровом образе жизни, в экзаменационную пору, естественно. А для военного - здоровый образ и крепкий сон - это всегда, ещe один удар по Пентагону.
"Самолeт", в отличие от шпаргалки, ложился на стол и демонстрировался экзаменатору во всей красе... Домашняя заготовка - писалась так, как пишут на экзаменах - нервно, с множеством перечеркивания, но основные тезисы - всегда чeтко и грамотно. А главным, во всей этой кухне, была бумага... Она должна была быть такой же, как и бумага для ответов на столе сдающего. Эту задачу возлагали на старшин классов, т.к. только они допускались готовить помещение для сдачи экзамена.
       Экзамен по теории основ термодинамики трудностей не вызывал. Так, слегка, морщил крестец в районе копчика. И то, только из-за того, что избытки адреналина пощипывали нежную мякоть ягодиц. Да и не было на третьем курсе наук - которые очаровывали... На первом и втором - да! Впадали в оцепенение... А на третьем... Какой там!? Всe в прошлом - "весeлые ребята"...
Шура растроганный общей эйфорией шагнул к столу в полной уверенности. Взял билет и сел готовиться.
Спокойно и незаметно отсчитал от пачки "самолeтов" порядковый номер доставшегося билета. Тихо втянул живот, чтобы ослабить резинку трусов их держащую. Вытянув из брюк найденное, и положил на стол.
Операция прошла удачно. Потом, он проверил вопросы билета с написанными в "самолeте"... Тут тоже - всe в точку. Имитация по написанию ответа у каждого своя... Кто - по Станиславскому... Кто - по Виктюку... Главное не переиграть.
Шура - тоже, какую-то систему выбрал.... Отрепетировал.
   Ну и.... Вот оно - представление!
   Преподаватель сел к нему за стол, окинул глазами исписанный лист и спрашивает
   - Сумма внутренней энергии тела и произведение давления на объeм - это что?
   Шура стремглав промчался по листу глазами, употел со спины, вспомнил, что читал это только что... Но, забыл.
Преподаватель ему же в его же написанную формулу пальцем ткнул
  - Вот же у Вас это написано...
- Ага... - согласился Шура.
- И как это - называется?
     Шура и формулу внимательно рассмотрел... И опять.
   - Ага...
   - Вы мне название этой функции скажите?
     Шура глазами похлопал... и молчок.
   - Какая "фамилия" у этой функции?
     Молчание.
   - Вот у Вас - какая фамилия?
- Я... Щерица... - вспомнил свою фамилию Шура.
- А функции?!
    Молчание.
   - А вот - энтальпия - это что?
- Фамилия... - ответил Шура.
- Чья фамилия!?
- Учeного...
     Преподаватель тоже вспотел, и тоже со спины.
   - А энтропия - тогда что, по-вашему?
- А энтропия - это состояние...
- Состояние чего?
- Этой... термодинамики...
     Преподаватель начал потеть с лица.
   - Молодой человек, после Вашего ответа на первый вопрос - состояние термодинамики резко обострилось.... Посмотрим, как его исправит второй вопрос.
Он перевернул лист, где с обратной стороны был ответ на второй вопрос. Для маскировки - небрежно чертeжик набросан, и подчерком спотыкающегося - кое-какие определения.
  - И для чего же служит экономайзер?
    Шура второй вопрос прочитал, но вскользь... Бился над решением задачи - вопроса третьего. Но и его он не одолел. А про второй подумал, что с листа зачитает. А тут - пролeт.
Исписанный лист был в руках экзаменатора и плавно покачивал "крылышками".
  - Экономайзер? - Шура закатил глаза, вспоминая то, что не знал, - ...экономайзер, экономайзер... Ну, вот, ...Эрайзер - служит у нас командиром роты...
- Меня не интересует, ваш командир ... Я Вас про устройство спрашиваю...
    Минуты две сценической пантомимы под глубокий вздох.... И преподаватель уже без интереса покрутил лист с нерешeнной задачей.
- Неуд... - не удалось договориться... - расшифровал он.
    Ангажемент - не состоялся, а вернее - был перенесeн.

    МАКИЯЖ  НА  УНИТАЗЕ.
 
        Тепловыми процессами Шура занимался дней пять. В гулкой тишине аудиторий его шепот был свят, как молитва чернеца-отшельника.
Каждый новый день - как вечность. А очередной провал - маленькая смерть.
Трояк удалось заполучить только с третьей попытки. Его поставили из жалости, с преамбулой - "за пролетарское происхождение", и с приговором - безнадeжен.
В топках вечного "термо" сгорела ровно половина отпуска.
   Но в старшинскую... он вошeл победителем.
  - Всe... Экзамен - сдал! Прошу выдать отпускной...
- Щерица, а ты ведь у нас ещe и "политический"... Кто будет за санный путь повинность отбывать?
    Спорить со старшиной роты, пятикурсником, бесполезно. "Сессия у них только началась... Можно, и нарваться..." - подумал Шура. И он повинно склонил голову.
  - Командир роты, прописал тебе трудотерапию... На день работы...
    Шура промолчал, покаянно и смиренно.
   - Пошли, ... покажу объект...
Объект был привычный - гальюн. Требования крайне жестоки - шесть унитазов, а проще, шесть толчков из обливного чугуна, должны были обрести - вторую молодость... И на вопрос: "Кто на свете всех белее?..." - в шесть черно-белых дыр, хором отвечать: "Мы!"
   - Я думаю, работы здесь немного... Но вот шестая дучка... Это, да! Но - всe в твоих руках... Дерзай! Работу предъявишь лично мне... Сделаешь, тогда и отпускной получишь. Понял?
- Понял - ответил Шура.
И подумал: "Это лучше, чем циклевать гектары дубового паркета в коридорах... "Метрополитеновцы" - только вчера закончили..."
Шура умудрeнный опытом в этих делах, знал - шестая раковина - безнадeжна, ...как и его знания тер. меха... Еe рыже-буро-малиновый цвет - не поддаeтся ни хим. составам, ни песчаным суспензиям... Это - цвет вечности. А на попытках его изменить - потерпело крах не одно поколение.
Он засучил рукава ...и начал. С самого простого... Вечность - тосклива.
К вечеру дня работа была закончена. Старшина, не веря в столь быстрое исполнение, долго всматривался в белый обливной глянец... Придраться было не к чему. Даже, шестая - безнадeжная, отдавала полуматовой белизной, как зубы американской гетеры.
  - Ну, что ж... - поздравляю... Вот твой отпускной... - и он пожал на прощанье трудовую руку.
   Щерица исчез из расположения училища сразу, не желая от своей половины терять и минуты.
Через полчаса старшине приспичило... И конечно же, в шестую... Вечность - притягательна.
Его глаза раскрывались всe шире и шире до тех пор, пока последняя капля не упала в "молочную реку". "Молочная река" в секунды обнажила первоначальный цвет - рыже-буро-малиновый... Зубы гетеры - оказались протезами.
В бешенном порыве он было дeрнулся... Но услышав за окном гудок отплывающего катера, остановился. Со дна пустого мусорного бака на него невинно смотрели с десяток выжитых тюбиков зубной пасты.

 "Надеюсь вопреки надежде"... Философия... Философия жизни. И кому, как не им, академикам, знать, что "надежда - умирает последней". Это они потом, там в душных и обреченных отсеках-схронах затонувшей субмарины, когда всe живое на Земле распишется в своей несостоятельности и просчитает их время смерти, будут бороться за свою жизнь - вопреки всему... Это они - рыже-буро-малиновый цвет вечности покроют матово-белым цветом надежды... Надежды - которую может смыть даже одна капля...

Здесь, в этом рассказе, слово - академия, я должен был взять в кавычки. Таковы правила. Но я преднамеренно не стал этого делать... И возможно, меня не поймут те, кто заканчивал или учится в учреждениях научного, учебного и художественного характера. Но я уверен, меня бы поняли ученики философской школы Платона, которые сидели в Первой Академии - в роще близь греческих Афин, где по поверью и был захоронен мифический герой Греции - Академ.