Красное яблоко

       Эта швартовка поварихе Женьке Линьковой серьёзно вылезла боком! Их траулер сошвартовался с сухогрузом «Грозным» и, находясь в дрейфе, принимал почту, провизию и кинобабины. Пробегающий мимо камбуза артельный сунул Женьке в руку два красных яблока и убежал приводить в порядок принятые продукты. Женька мигом съела одно яблоко, заскочила в радиорубку и порадовала радистов другим яблоком:
- Во, чё нам в артелку забросили! Настоящие витамины! А пахнут как! – и она блаженно прикрыла глаза, с наслаждением нюхая яблоко.
- Наша повариха Женечка, - с улыбочкой во взгляде неожиданно представил её Серёга, и Женька только сейчас заметила сидящего в кресле начальника радиостанции чужака.
       Черноволосый, невысокого роста и кареглазый он с любопытством её рассматривал, а потом пошутил, прекрасно зная, что яблоки доставил на БМРТ его пароход:
- А у нас таких витаминов нету. А так хочется…
- Держи! – тут же с улыбочкой протянула ему повариха яблоко.
- Спасибо! – растянулся в улыбке незнакомец.
- Это, между прочим, мой кореш, радист с сухогруза, - вдруг представил его Серёга.
       Тот протянул Женьке для знакомства руку и улыбнулся:
- Юра.
       Линькова высвободила ладонь из его цепкой руки, перекинулась парой предложений с Серёгой и, чувствуя липучий взгляд Юры, исчезла из радиорубки. Швартовка закончилась. Сногсшибательного ничего не произошло. БМРТ снова отправился на лов рыбы. А утром по селектору во всеуслышание вдруг прозвучала принятая радиограмма:
- Внимание! Радист с сухогруза «Грозный» желает поварихе Евгении Линьковой доброго утра, бережёт её красное яблоко и вспоминает с горячими чувствами любви с первого взгляда!
       От такого извещения весь пароход затих, а у женской половины экипажа бурно заколотились сердца, и под ложечкой невольно засосала зависть! Что за радиста за такую короткую швартовку подцепила Линькова? Кто он такой? Как выглядит? Интрига была неописуемо жуткая! Всё-таки офицер радиостанции не какой-то хухрыжник-замухрыжник! И не успели завистливые и любопытные отойти от утреннего потрясения, как вечером прилетела следующая радиограмма от радиста «Грозного», романтично посылающего Линьковой волны нежных объятий и бесчисленные поцелуи с пожеланием «спокойной ночи!» Всё заканчивалось пылкими словами «очень тоскую», «держу твоё яблоко и вспоминаю твои нежные руки, которые мне его дали».
       Теперь уже и мужики с интересом смотрели на повариху, не в силах отвернуть взглядов. Тётки с трудом сдерживали молчание. Женька торчала на камбузе, чтобы меньше попадаться на глаза и думала: «И дёрнуло же меня сунуть ему это яблоко! Рухнул он на мою голову со своей тоской, добрым утром и спокойной ночью!» Ей очень нравился третий механик, с которым наметились, было, крепкие чувства. Сейчас он прекратил заглядывать на камбуз и, как и другие с интересом наблюдал за Женькой издали.
       А с «Грозного» прилетела очередная радиограмма с предложением руки и сердца и нетерпением видеть самую прекрасную на свете девушку возле себя на всю жизнь! Заканчивалась она криком через все водные мили: «Скучаю безмерно! Люблю! Люблю! Люблю!» Всё это Серёга зачитывал по селектору с таким издевательским проникновением, что Линькова бросила лопатки-шумовки и влетела в радиорубку.
- Ты чё, кукухнутый на всю башку, или вы со своим дружком с «Грозного» так прикалываетесь?! – подбежала она к радисту и гневно потребовала: - Немедленно прекрати объявлять в мой адрес всякую ахинею!
- Какую «ахинею»? – развернулся к ней Серёга вместе с креслом и мягко, но издевательски разъяснил: - Мои полномочия здесь - принять любую радиограмму и тут же передать её адресату, что я и делаю…
       Начальник сдавленно прыснул, а взвинченная повариха оборвала приколиста и пригрозила на полном серьёзе:
- Серёга, прекратите со своим дружком издеваться над моими чувствами! Иначе я вашим капитанам такую жалобу напишу, что обои вылетите с работы! 
- А причём тут я? – пожал Серёга плечами и глумительно заявил: - Я всё выполняю по уставу…
- Я тебе такой «устав» сейчас пропишу, что прикалываться не захочешь! – подступила к парню повариха, готовая отхлопать его по загривку.
- Да как скажешь, родная! Баба с возу, кобыле легче! - сразу отгородился Серёга от неё ладонями и, согласно пожав плечами с сожалением и ржачкой во всей физиономии, ещё и принялся вразумлять: - К твоему сведению, радиорубка – это глаза и уши судна в море, и не надо так нервничать! Не хочешь заслушивать свои радиограммы, как положено, приходи за ними сюда каждый раз сама и всё читай вот с этой ленточки!
       И он подшвырнул пальцем сползшую со стола на пол длиннющую узкую ленту, испещрённую мелкими буквами принятых радиограмм.
- Вот и буду приходить, и читать сама! – рыкнула Линькова, налицо опешив от непонятной спутанной кучи ленты, и пошла из радиорубки.
- Вот и приходи, приходи! – в унисон ей подразнился Серёга.
       Женька обернулась на него на выходе и увидела, как он колотится беззвучным хохотом, зажав рот и нос рукой. Заметив её взгляд, он мигом преобразился и в наигранном непонимании насмешливо ответил:
- Воровать, так миллион. Полюбить, так королеву.
       Однако после этого радиограммы с сухогруза по селектору больше не зачитывались. Зато Линькову стали доставать практически все подряд, кто шепотком, а кто во всеуслышание интересуясь:
- А чего тебе любовные радиограммы уже не зачитываются?
- От того, что прошла любовь, коты на крыше сдохли, и помидоры на окошках в ящиках засохли! – неприязненно бросала повариха и сразу уходила долой от любопытного в другую сторону.
       Ей надо было теперь налаживать испорченные отношения с третьим механиком. А бабы в непонимании вздыхали ей вслед:
- Эх-ма!..  А такая любовь намечалась – обзавидуешься!
       Некоторые же девчата вздыхали с облегчением. Им такого внимания не доставалось ещё никогда, и они тайно думали: «Курица нещипаная эта Женька! Меня б так заметили, эх, я бы и показала, как надо любить!! Этот принц у меня в ответ получал бы двести радиограмм на дню!»
       У каждого в голове жили свои тараканы…

продолжение следует.........