Абордаж лысухи

       Помимо браги и задымления Димон проявился ещё и редким безобразником. Свою фамилию – Шлёндропаев, можно сказать, он оправдывал на всю катушку. Наружная внешность хоть и делала его писаным красавцем с волнистыми русыми патлами до плеч и кучерявой отпадной бородой, но за хамство с грязными матюгами и похотливые откровенные «слюни» женский состав экипажа быстро его невзлюбил. 
- Вот есть же мужики, которые и матерятся пикантно и соблазняют красиво. Но это же чёрт знает, что такое и… и-ии!.. – уже попав под «огнемёт» Димона, возмущалась дневальная и, не находя слов для сравнения, дальше просто плевалась.
       За неё брезгливым определением доканчивала шефиня:
- …и пудель-мудель без намордника, который так и выпрашивает по зубам тем, что под рукой!
- Из какой-то глухой деревни выскочил и взбесился! – бросала уборщица по низам, вспомнив, как Шлёндропаев в безобразных приколах не раз пристраивался к ней сзади, когда она утром драила палубу.
- Кроме «шо» да «мать-бать» говорить ничего не умеет, а лезет на серьёзные отношения! – выговаривала пекариха.
- И какие дураки его таким воспитали?! Когда-нибудь прямо шваброй по морде огрею! - негодующе морщилась уборщица по верхам.
- И правильно будет! – тут же соглашалась прачка, вспоминая позорные заигрывания рыбообработчика, и тоже обещала: - Лично у меня когда-нибудь выхватит так, что до первых берегов горизонта прямо по морю бегом побежит! Задолбал доставать своими дразнилками и слюнями!
- Во-во, именно задолбал! – подтверждала буфетчица, мимо которой без дурости Димон никогда не проходил.
       Шлёндропаев всегда делал вид, что НЕЧАЯННО тиранулся об женский тыл своим передом, неожиданно пошло приобнимал за груди, внезапно хватал за живот и всё это сопровождал восхищёнными грязными матюгами одобрения. А когда уборщица по низам убирала мужской гальюн, он бесцеремонно врывался в помещение, снимал при ней штаны, будто был тут один, и шумно начинал забрызгивать убранный шпигат гальюна.
- Вот же скотина несусветная! – бросала уборщица швабру и с психом выносилась вон.
       При таком отношении Шлёнропаев раскатывал губы на романы, вместо этого ото всех девчат получая лишь «от винта»! Тогда, ошалев без женской ласки, оборзевший мужик решил идти «на абордаж». Для этого случай предоставился быстро. Увидев вышедшую прачку из судового магазина с купленным отрезом японского ситца, Димон задорно подмигнул шагающим рядом с ним Глебу и Жене и самоуверенно гыгыкнул:
- Учитесь, салахги, пока жив такой сэксуальный хгыхгант, как Димитрий Шлёндропаев! Ща буду абардожировать нашу лысуху, якорь ей у задницу!
       Чуя комедию, парни лишь дружно прыснули. Они ещё не отошли от взбучки за Димонову брагу с пожаром, помнили свои обещания и поэтому вмешиваться никуда и не подумали. А хам прицепился к проходящей мимо прачке, заглянув ей в глаза со словами:
- Ну шо, лысенькая, глазками бомбардирУешь управо, улево? Не знаешь, на ком затормозиться? Прыдлахгаю направление бомбомёта на себя!
- Тхы-к!.. – презрительно усмехнулась молодая тётка, и мигом насмешила Женю и Глеба, передразнивая его говор: - Ну «шо» на тебя на первохго мои «бомбы» полетят, это уж точно не надейся!
- А ты не хгыкай, а забомби! Тока попробуй и похглянешь, чё буит! – пропуская её дразнилки, банным листом нагло прилепился Димон к её спине, ещё и схватил за бока.
       Оскорблённая прачка неожиданно крепко задвинула задом в весь его перед с возмущением до предела:
- Да я тебя и вот так бомбану, и смотреть не буду, куда ты там полетишь! Лапаешь меня тут, как последнюю шлюху!
- Уй, мать-бать! – схватившись за живот, полетел Димон на переборку.
       Его наблюдатели лопнули со смеху, а он на свою голову выкрикнул прачке:
- Слухай ты, коняхга строптивая! Ты для чё в рейс с кучей мужиков попёрлася, шо так тылом ляхгаешься?! Или своей лысиной усех забомбить собралася?! Прикидываешься мине тута невинной тёлкою!
- Чего?! – затормозила вконец оскорблённая тётка и к чему совершенно не был готов пошляк, налетела на него бешеной курицей и так принялась хлопать купленным отрезом, что Глеб и Женя кинулись подальше от них удирать!
       А она куда попало дубасила Димона со всей дури и приговаривала:
- Я тебе дам, хамло, «невинную тёлку»! Вот тебе, чтоб не строил из себя идиота! Совсем оборзел, паразит! Думал, что тебе постоянно всё так и будет сходить с рук?! Как бы ни так!! На-ко тебе, зараза, ещё, «шоб», в конце концов, поумнее был!
       Не видя конца справедливой лупки, Димон вырвал у неё отрез, машинально оттянул им через спину взбешённую бабу и запустил материал далеко по коридору с натурально перепуганным воплем:
- Ты, крыса! Шизонулася шо ли?!
       Ахнув в жутчайшем возмущении от «крысы» и от того, что он сделал с новым дорогим отрезом, прачка налетела на него с ярым приливом сил, пустив в ход хлёсткие руки! Совершая ошибку ещё хуже, Димон прямо в ухо оттолкнул её от себя с криком:
- Да иди ты отсель, куда топала!! 
- Аххх, скотина! Новый материал мне испачкал, ещё и за волосы будешь драть?! – вообще рассвирепела тётка и вцепилась в его патлы, завопив с тройной злостью: - Или ты думаешь, что я волосы драть не умею?! Ещё как умею!!!
- Иди от меня у задницу!!! Ненормальная!!! – вцепился, было, Димон в её волосы, но только проскользил пальцами по коротко остриженой голове.
       На это в отместку прачка внезапно хватанула его за бороду и так принялась её драть, что у Шлёндропаева на физиономии задёргались и глаза, и губы, и нос и даже заходили уши! В коридоре поднялся прачкин визг, матерщина Димона, и начался конкретный мордобой! В конце коридора у трапа со смеху корчило Женю с Глебом! Из артелки на шум выскочил народ и с трудом растащил дерущихся.
- Я те ишо не так наломаю, коза лысая! – пообещал Димон, вытаскивая из бороды выдранные клочья волос. Она у него заметно поредела.
       Ох и поржали над его «абордажем» мужики! Димону же самое обидное было то, что на прачке не было ни одного синяка, а он помимо пострадавшей бороды лишился кучи волос ещё и на голове. Но больше всего хулигану досталось от капитана.
- Ты где находишься, Шлёдропаев?! – попёр на него кэп при открытых дверях каюты и, не дожидаясь ответа, загремел с задранным под потолок пальцем: - Ты находишься в открытом море, и в который раз серьёзно нарушаешь дисциплину!!! Это же надо додуматься - передраться с женщиной!!! А дальше что будет, если уже настолько "борзометр" твоих мозгов зашкаливает?! Или ты с таким психозом медкомиссию купил?!
- Ничё я не покупал! – перепугался Димон, проклиная в душе воинственную прачку.
       А кэп заявил:
- Покупал или не покупал, но ещё одно твоё бузотёрство, и к чёртовой матери спишу на берег и прямым ходом ляжешь у меня в психбольницу!!! Нечего мне на пароходе травли устраивать!! Все женщины от тебя чёрте что терпят!! Позорник!!! 
       Оправдываться было хуже смерти! Димон понимал, что девчат доставал он сам, как и спровоцировал сейчас драку с прачкой. Ему был вынесен испытательный срок, а помполит ещё и посоветовал:
- Ну, у тебя и ума – не обзавидуешься! Нечем заняться, читай книги! За рейс хоть что-то путного из них наберёшься и людей научишься уважать. Литература в судовой библиотеке не только интересная, но и полезная. Лично я сам подбирал каждую книжку.
        Обчертыхавшись, Димон убрался на открытую палубу успокаиваться куревом. Следом за ним вышел подымить акустик Семён и между делом тоже посоветовал:
- Ты вообще с бабами будь осторожен. Не думай, что они за себя постоять не могут. У нас вот такая же боевая прачка была на одном пароходе, так одному такому, как ты досталось от неё так, что не позавидуешь! Мы её после случая с ним «Акулой» прозвали, - и он усмехнулся и предостерёг: - Не дай Бог, она попадётся тебе в каком-нибудь рейсе, даже глазом не коси в её сторону! Зовут Соней, дразнят «Акулой».
- Ой, да ладно меня запухгивать! – даже психанул Димон и циркнул слюнями за борт.
- А ты не хорохорься, а послушай, что было.
       И с целью поучения Семён поведал Димону нерадостную историю.

продолжение следует.......