В. А. Аликин о раннехристианских собраниях

В данном очерке я суммирую содержание диссертации Валерия Аликина о собраниях ранних христиан, выполненной в Лейденском университете.

Нет нужды объяснять, как и почему раннехристианская тематика интересует нас  всех. В головах верующих всех конфессий формируется, как правило, идеализированная и упрощенная картинка, представляющая ранних христиан героическими предшественниками именно их вероисповедания. Между тем историческая наука уже собрала богатый материал, позволяющий судить о том как выглядела и чем занималась ранняя церковь.

Работа Аликина характеризуется системным подходом и добросовестным анализом как источников, так и современной литературы. Аликин анализирует по отдельности, но в рамках единого подхода шесть основных аспектов христианских собраний: Евхаристия, чтение, проповедь, пение, молитва и ритуал. История их развития в течение трех первых веков – таковы временные рамки работы Аликина – рассматривается параллельно и укладывается в единую схему развития.

Аликин полемизирует с популярным  в прошлом мнением, что христианские воскресные собрания произошли от субботних собраний в синагогах. Он доказывает, что евхаристические собрания начинались как разновидность греко-римских банкетов – общепринятой формы коллективной вечерней трапезы, которой следовали все группы, секты и общины эллинистического мира. Основой питания в то время был хлеб и разбавленное вино, иногда дополняемое овощами и рыбой. Мясо было редким гостем в меню простых людей и как правило было жертвенным – потому ап. Павел и считал за лучшее его не употреблять.

Банкет начинался с торжественного разламывания хлеба на всех участников (преломления), сопровождаемого благодарственной молитвой тому Богу в честь которого собирался данный банкет. После ужина приносили амфору с вином и разбавляли его водой в чаше-кратере, что также сопровождалось возлиянием или молитвой. Вино разливалось по стаканам, и начиналась развлекательно-смысловая часть (т. наз. симпозиум), содержание которой зависело от целей и интересов данной группы. Это могли быть арфисты и гетеры, философские дискуссии, декламация поэзии, пение, танцы или религиозные наставления и ритуалы. Именно такой и была форма раннехристианских собраний. Любопытно, что эта форма прослеживается и в евангельских рассказах о Тайной Вечери. Сначала Иисус преломляет хлеб и благословляет его, затем они ужинают, а уж после того он берет чашу, в которой разбавлялось вино и благословляет её. Вино разливается и начинается «симпозиум» с пением и разговорами.

Таким образом, суть первоначальной Евхаристии сводилась к наполнению обычной вечерней эллинистической трапезы христианским смыслом. При этом установительные слова Иисуса служили не каноническим молитвенным текстом, а разъяснением смысла (1 Кор. 11:23-29). Сама же форма евхаристической молитвы еще не была канонизирована. Судя по тому же тексту  ап. Павла, главным было не следование стандартаризованной форме, а подлинность переживания. Уже тогда, вкушание Евхаристии без сердечной веры осуждалось. Евхаристическое собрание было основным религиозным действием первых христиан, так же как и аналогичные по структуре собрания других религиозных групп и обществ.

Дальнейшая эволюция еженедельного собрания шла по двум направлениям. Во-первых, в начале второго века, наряду с вечерними трапезами, возникли утренние собрания, которые собственно и развились в современные мессы и литургии. Так как утром много есть и пить не полагалось, и на это в любом случае не было времени, желание укрепиться духовно перед предстоящим рабочим днем привело к появлению «облегченных» Евхаристий, на которых благословляли и вкушали небольшие порции еды и питья. Возможно, именно на этих собраниях сформировалась традиция отпивать из общей чаши и присутствовать стоя или сидя (но не полу-лежа как на вечерних собраниях). В течение третьего века утренние собрания из дополнительных постепенно стали основными. Именно утренние собрания стали обязательными для всех, а вечерние превратились в «трапезы любви» (агапэ), которые давали состоятельные члены общины в пользу голодных - не утрачивая полностью своего евхаристического смысла.

Другая тенденция состояла в численном росте категории «оглашенных» и превращении Евхаристии в закрытый полу-тайный ритуал. Полный смысл и сам обряд Евхаристии открывался лишь крещенным – а подготовка к крещению отнимала около трех лет. Однако, «оглашенным» следовало участвовать в общих молитвах и слушать проповеди. Ради этого пришлось изменить структуру «банкета»: симпозиум с чтением, молитвами и проповедью перенесли с конца собрания на  начало, а Евхаристия стала последним пунктом и её вкушали после ухода оглашенных, которые уходили до её начала и уже больше не возвращались.

Что касается чтений, то Аликин также оспаривает утвердившееся мнение, что их тематика была унаследована с чтений в синагогах. На самом деле, христианские собрания происходили в другой день недели и не замещали собой собраний в синагогах – желающие могли посещать и те и другие. Различался и читаемый материал. В течение первого и начала второго века в христианских собраниях читали послания апостолов и книги Пророков, в то время как в синагогах читали Пятикнижие. Послания апостолов, особенно Павла и Петра были настольно авторитетны, что их читали и перечитывали по много раз в разных общинах независимо от местонахождениях. Отделение канонических посланий от апокрифов происходило в значительной мере спонтанно: люди просто читали тексты, которые нравились и «действовали».

Добавлю от себя, что некоторые апокрифические тексты фактически стали частью церковной традиции, хотя и не вошли в канон. Так, Евангелие от Иакова служит основным источником сведений о земной жизни Богоматери и о семье её родителей Иоакима и Анны. Апокалипсис Петра оказал значительное влияние на формирование ставших традиционными представление о загробной жизни, рае и аде, в то время как канонизированный Апокалипсис Иоанна впечатляет своей вселенской образностью и величественной картиной второго пришествия, но  ясных представлений о загробной жизни не содержит.

Евангелия были написаны в течение последних десятилетий первого века и первоначально не предназначались для коллективных чтений. По-видимому они были написаны для сохранения устных рассказов о земной жизни Спасителя и этим настолько отличались от остальных христианских текстов, что вызывали поначалу настороженное отношение. Первое достоверное упоминание о литургическом чтении Евангелий относится к середине второго века (Юстин Мученик).

Среди ритулов, практикуемых во время собраний, Аникин выделяет следующие:
(1)   Святое целование.  В древнем Риме поцелуями приветствовали членов семьи. Христиане заимствовали эту форму приветствия, так как рассматривали свою общину как семью  и называли друг друг «братья и сестры». Источники изобилуют предостережениями о духовных опасностях в связи  с данным приветствием. «Апостольская традиция» , текст 3 века, оговаривает, что целование происходит только между мужчинами или между женщинами, которые собираются на двух разных половинах церковного помещения.
(2)   Возложение рук. Обычай не имеет языческого аналога и ведет начало по-видимому от посвящений  в иудейской религии.
(3)   Омовение ног и  помазание. Эта культурная норма эллинистического мира связана с обычаем обедать в полу-лежачей позе. Помазание маслами практиковалось перед трапезой или с медицинскими целями, но христиане стали использовать его как символ и средство духовного «выздоровления».
(4)   Пожертвования и уплата десятины.

О песнопениях первых христиан прямых сведений мало, но есть основания предполагать, что культура литургического пения была общей между разными религиями и сектами и содержала примерно те же элементы хвалы, поклонения и прошений, будь то обращено к Зевсу, единому Богу иудеев или Христу. Взаимозаменяемость обращений к Богу или к Иисусу в молитвах была де-факто признанием Божественности Иисуса, закрепленной позднее догматически решениями Никейского собора. Темы  первых христианских гимнов отражали не только специфику христианства, но и молитвенную культуру эпохи в целом.  Аликин приводит пример одного явно христианского гимна, относящегося к третьему веку, но имеющего, по-видимому, более древнее происхождение:

Да наступит тишина и не светят звезды,
Да остановится ветер и смолкнут бурливые реки
Когда мы воспоем хвалу Отцу и Сыну и Святому Духу
И все силы небесные вторят: «Аминь. Аминь».
Восхвалим Господа во Славе Его,
Доставляющего нам все Благое, аминь, аминь....

Книга написана простым и ясным языком, её можно рекомендовать в качестве введения в тему.

V. A. Alikin. The earliest history of the Christian gathering, Leiden, Bril, 2010

В. Аликин на сайте СПбХУ:
На близкие темы:
A. B. McGowan Ancient Christian Worship. Early Christian Practices in Social, Historical, and Theological Perspective. Grand Rapids, Michigan, 2014.
А. Д. Охоцимский. Пей и живи! Римские золотые донца и раннехристианская иеротопия // Визуальная теология. 2022. Т. 4. № 1. С. 10–38.
A. Д. Охоцимский. Позолоченные стекла и их иконология. Библиотека портала "Воздушный Замок" https://lib.rmvoz.ru/bigzal/Iconology-goldglasses

ДОПОЛНЕНИЕ о раннехристианских эпитафиях

Читаю сборник римских раннехристианских  эпитафий. На главном месте всегда и везде - дата смерти (или похорон), очевидно чтобы все знали, когда поминать. Обычаи поминовения были унаследованы от язычества. Церковь их поначалу не одобряла, но в конечном счете они были ассимилированы и благополучно дожили до наших дней. Засим обозначен возраст, иногда точно (особенно для детей, которых именуют "сладкими" и "сладчайшими"), чаще приблизительно. Никаких дней рождения.

Стало понятно, откуда идет наш странный обычай удерживать близких покойного от плача на похоронах. С детства помню как дочка гладит неутешную вдову и повторяет: "Мама, не плачь, не плачь!" А почему собственно не поплакать? Когда же еще плакать, если не в такой момент? Древние даже плакальщиц нанимали, чтобы лучше плакалось ... Древние-то нанимали, а вот христиане считали, что плакать об  умершем христианине неуместно - ведь его ожидает воскресение с телом. Если ты плачешь - значит ты вроде как Богу не доверяешь... вот выдержка из эпитафии:

Я, Петруния, жена дьякона, образец скромности, сложила свои кости в этом месте последнего отдохновения.Удержите слезы, мои сладкие дочери и супруг и верьте, что не следует плакать по тому, кто живет в Боге....

Еще любопытно, что римляне обозначали года по именам консулов и номерам годов их правления. При этом консул именовался "наш господин" (Domino Nostro), т.е. тем же титулом, которое в христианской традиции привычно обозначает Божество, а в русском перешло в "Господь" . А на самом деле, когда христианин называл Иисуса Domino Nostro, это звучало скорее как вызов земной власти, своего рода антиобщественное утверждение, что его господин - Иисус, а не консул.

 McCaul J. Christian Epitaphs of the First Six Centuries. Toronto, 1869.