Рассказы о коллегах. Часть 5

Производственные истории

Рассказы о коллегах

Часть 5

Powell Technologies Inc. (2010-2023)

Менеджер Менда Нанкарни
Менда была маленькой индуской пенсионного возраста. Она занимала должность менеджера и искала инженера на место ушедшего. Для меня, прошедшего огонь, воду и сотню напряженных интервью, выжившего и поменявшего несколько работ, интервью с нею выглядело загадочно и странно. Не задав мне ни единого вопроса, она в течении получаса рассказывала о характере работы, потом послала в цех со своим заместителем, после чего сообщила в агенство по трудоустройству, что Волошин ей совершенно необходим. Из агентства мне перезвонили, сообщили новость, и с удивлением поинтересовались, чем я ее так поразил. Меня приняли на в компанию с условием, что первые полгода я работаю через агенство, а затем принимают в штат – стандартная процедура. Чем я Менде приглянулся мне до сих пор неясно. Тетка она была добрая, хотя как менеджер изрядно трусливая, во всяком случае заступаться за сотрудника она никогда не спешила, и тому было несколько примеров, которые я пропущу.
Когда меня приняли на работу, проектов было изрядно, но затем наступил обамовский период в жизни страны, а началось стремительное сокращение инженеров. Ожидая неприятностей я решил проверить наличие свободных мест в соседнем отделе, и менеджер отдела Спенс сказал, что место пока есть, хотя и не гарантирует, что это надолго. Я попросил его переговорить с Мендой о моем переводе. Буквально минут через 15 он подошел ко мне и с удивлением сообщил, что, оказывается, я уже числюсь в его отделе – Менда втихаря меня успела сплавить.
Ну что еще о ней сказать? С чувством юмора у старушки были проблемы. Как-то раз она подошла к моем соседу Тони и сказала, что нашла у него ошибку в проекте, но будучи человеком мягким и тактичным, стала успокаивать, не успевшего расстроиться Тони, что ничего страшного, все делают ошибки. Черт же меня дернул за язык. Я повернулся в их сторону и пошутил, что, мол, никогда ошибки не делаю, потому что почти святой. Она очень оживилась и стала меня уверять, что такого быть не может, все делают ошибки. Я очень удивился, но потом удивился еще раз, когда через день-другой она меня вызвала в свой кабинет, выложила на стол мой чертеж и указала на какую-то мелочь: « Ну вот же у тебя есть ошибка». Я поник повинной головой.
Менда проработала в Powell больше 30 лет, пользовалась уважением коллег и руководства, тем удивительнее был ее уход - ее просто выкинули, то есть сообщили об увольнении и под присмотром кого-то из коллег выставили за дверь. Никто так и не понял, что же произошло.

Дед Стефана
Стефан приехал в Чикаго из Болгарии, и к моему появлению в компании отработал в ней лет 10. После того как в отделе сократили всех выходцев из Союза, кроме меня, он остался единственным с кем я мог поговорить на родном языке, а поскольку поговорить Стефан любил, то и тем для разговоров хватало. Впрочем, я не буду рассказывать о том, как он покупал и продавал дома в Болгарии, пересказывать малоинтересные байки о его ближней и дальней родне, о том как работал в наладке где-то в российской глубинке и многом другом. Расскажу только один забавный эпизод из жизни его деда.
Когда началась вторая мировая война, дед, как подданный болгарского короля Бориса III, того самого, который вовремя не сориентировался и примкнул к оси, был призван на службу под болгарские, а фактически - немецкие знамена. Воевал дед героически, за что и заслужил фашистский железный крест. Потом, как известно, советские войска вторглись в Болгарию, которая тут же объявила войну Германии, и армия развернула штыки в противоположную сторону. Дед снова не подкачал, и теперь уже героически воевал против своих бывших соратников, за что и заслужил советскую медаль «За Отвагу». И это были его единственные награды, полученные во второй мировой войне. Дед ими очень гордился, и каждый год до самой смерти, случившейся уже в 80-е годы, надевал на каждый праздник.

Разумный Дэвид.
Это был молодой инженер, которого приняли на работу сразу после университета. Он был неглуп и неплохо образован. Дэвид родился уже в Америке в семье мексиканских эмигрантов, поэтому английский язык хоть и был родным, но и испанским он владел свободно. Мать умерла рано, и его вырастил отец. Семья жила очень скромно, но любовь к технике и вечная возня с машинами способствовали желанию учиться, и Дэвид, влезши в большие долги, поступил в университет, который успешно закончил. Работал он усердно, и, если вступал в разговоры, то только на профессиональные темы. Как-то раз, когда президент Байден объявил о списывании студенческих долгов, я, зная о долге Дэвида, спросил его, как он к этому относится. Дэвид ответил, что поначалу обрадовался новости, но потом задумался – почему кто-то должен платить за него? Не знаю чем в итоге закончилось, и вполне допускаю, что его устроило списание долга*, но трезвый подход Дэвида внушает надежду, что не вся молодежь страны состоит из whiny snowflakes**.
Кстати, я знал, что Дэвид, как и довольно многие испаноязычные поддерживает республиканцев.
Ну как не уважать такого парня?
*Кстати, и мне 33 года назад списали долг в $4000 за учебу, правда не государство, а частное лицо, но я же не возражал...
**Поколение людей, достигших взрослого возраста после 2010 года. Считается менее устойчивым и более склонным к обидам, чем предыдущие поколения. (Collins English Dictionary).
А также - Уничижительный жаргонный термин, обозначающий человека, считающего, что он обладает завышенным чувством уникальности, чрезмерными эмоциями, легко обижающимся и не способным принять противоположное мнение. (Википедия)

Завистливый Шура.
Когда меня приняли на работу, в компании был только один выходец из бывшего Союза, отсидевший на своем стуле уже лет 15. Приехал он в свое время из Киева, и оказалось, что в советские годы я работал с двумя его родственницами, хотя к моему рассказу это не имеет отношения. Шура был не глуп, но в общении настораживал.
Вскоре после знакомства он поинтересовался специальностью моей супруги. Я ответил – программист, на что Шура сказал : «Эх, а моя...» и замолчал. Его жена была асситентом в каком-то медицинском офисе, и его это очень неустраивало.
Как-то раз он меня спросил сколько я выложил за свою машину. Я ответил $24 тыс, что было совсем недорого для этого класса машин. Шура меня сразу срезал: «Ты переплатил по крайней мере $2 тыс». Я знал, что не переплатил, поскольку перед покупкой тщательно изучил все возможные варианты, но если даже переплатил, можно ли так говорить? Машина уже куплена, деньги мне никто не вернет, зачем же расстраивать? Хотя меня он, конечно, не расстроил, поскольку я знал реальные цены, но ведь он так поступал, наверняка, не только со мной.
В другой раз Шура сам купил машину. Это была крохотная Kia Solo, и довольно массивному Шуре в ней было не слишком комфортно, но я знал насколько он скуп. К этому времени в отделе нас уже было четверо из бывшего Союза, и, когда я подошел к Шуре, возле которого стояли двое других ребят, он выглядел расстроенным и сразу сказал мне: «Ну, еще ты скажи какую-нибудь гадость о моей новой машине». Я посмотрел на смеющиеся рожи приятелей и сказал: «Да какая мне разница? Мне важно надежна ли моя машина, а до твоей мне дела нет». Он посмотрел на меня с благодарностью.

Турист Виталик
Виталик приехал из Минска. Он был самым младшим из нас, при этом самым энергичным и спортивным. В свободное время гонял в футбол за какую-то любительскую команду, бегал марафоны и лазал в горы. На его счету было восхождение на самый высокий пик континетальной части Соединенных Штатов Mount Whitney и многое другое. О его походах можно было бы многое рассказать, но не думаю, что это будет всем интересно, поэтому всего один занятный эпизод.
Grand Canyon Виталик пересек в одиночку за 15 часов, что было отличным показателем. Удивительно, мне показалось, другое - перед поездкой он нашел онлайн группу русских ребят, которые одновременно с ним выходили на тот же маршрут, но с другой стороны каньона. Поэтому Виталик оставил машину в южной части каньона, а ребята – в северной. На полпути, уже в ущельи, они встретились и обменялись ключами от машин, а закончив маршрут сели машины, и снова на полпути в районе Page встретились и обменялись ключами и машинами. Хорошо проведенная операция.
Мы уже несколько лет не работаем вместе, но я с некоторой завистью слежу на ФБ за его походами по горам Чили, Тибета, Непала, Новой Зеландии и многим другим.
Эх, будь я помоложе, да ничем не связан...

Марокканский друг Абдел Абуфариз
Абдел был моложе меня на 5 лет, и проделал большой путь из варяг в греки, или скорее – из арабов сначала во французы, а потом - в американцы. Будучи выходцем из скромной марокканской семьи, после школы он каким-то образом уехал учиться во французский университет в Лионе. Учился он долго и весело, но остаться во Франции не получилось и пришлось вернулся домой. Работал на какой-то стройке, о которой вспоминал с отвращением, пока не удалось удрать в Чикаго. Здесь его хорошие знания пригодились, и далее он жил в свое удовольствие, как нормальный средний американец: много работал, женился, родил двух сыновей. Семье отдавал все свободное время, гоняя с сыновьями на велосипедах, спускаясь с ними по рекам на каное, и объехав всю страну на мотоцикле. Общаться с ним было легко, несмотря на его приверженность исламу, на два совершенных в Мекку хаджа и на фотографию жены с закутанными под платок волосами.
Впрочем, жена его вовсе не была дикой мусульманкой из забитой горной деревни, а была хорошо образованным специалистом, менеджером группы программистов в какой-то крупной корпорации и знала кучу этнических и программных языков.
Удивляло другое. Несколько раз он мне показывал отдельные снимки из стопки фотографий, хранимой в рабочем столе. Фотографии были периода университетской учебы, и на них молодой Абдел в компании полуголых французских студентов обоих полов (или говоря политкорректно - всех гендеров) развлекается на веселых вечеринках. На мой вопрос какая необходимость держать снимки на работе, он ответил: «Не дай бог жена увидит». Уничтожить память молодости жалко, воспоминания греют душу - согласен. Но, ежели ты 5 раз в день берешь коврик и уходишь искренне молиться, то возникают сомнения – для чего же ты хранишь, порочащие тебя перед собратьями и семьей, противоречащие твоим убеждениям, снимки.
Я долго не решался спросить Абдела как он пришел к вере после столь разгульной молодости, но все же спросил. Он ответил, что это произошло тогда, когда почувствовал просветление. Пояснений не последовало, и это для меня осталось загадкой, однако его рассказы о хадже и всеобщем братском единении молящихся мусульман у Каабы в Мекке были весьма интересны, впечатляющи и поучительны. Может и некоторым иным имело бы смысл взять это на вооружение?
Абдел был мужиком веселым и довольно открытым, любил пошутить, хотя иной раз его юмор оказывался весьма черным.
В 2013 году в период его отпуска произошел теракт на Бостонском марафоне. Когда Абдел вернулся, кто-то из коллег его подколол, мол, не ты ли планировал теракт. Абдел жутко смутился, но выдавил с хмурой улыбкой – я. Шутка была жестокой, но все рассмеялись. Однако на этом «шутка» не закончилась. Впоследствии, именно в период его отсутствия, теракты случались еще дважды, и возвращаясь, на вопрос коллег о проведенном отпуске, он неизменно отвечал – теракт готовил.
Ну и под конец добавлю, что, несмотря на то, что я с ним провел немало времени в разговорах, мы НИКОГДА не говорили о политике, и я понятия не имею о его отношении к Израилю и евреям, однако, судя по постам его супруги на ФБ, могу догадаться...
Впрочем, разговоры на политические, этнические и религиозные темы в нашей многонациональной компании были официально запрещены.
P.S. Кстати, интересно куда он спрятал свои фотографии, после неожиданного сокращения с работы.

Думаю, я не был самым бестолковым сотрудником чикагского отделения Powell Ind., и боссы дважды подчеркивали, самое высокое в отделе качество моих проектов, посему на пенсию отправили со всеми причитающимися почестями: тортом, пирожными, шариками и плакатами с пожеланием счастливой пенсии, но самое главное с хорошим бонусом. Босс сказал, что всегда меня готов принять на временную работу, ежели у меня возникнет желание вернуться в родные стены.
Я вышел за дверь компании с пустыми руками, поскольку всё постепенно успел перетащить домой, вслед неслись добрые пожелания, но желание вернуться у меня так никогда и не возникло.