Элистинские истории. Гагашка

Гиляна расставила на столе тарелки, поправила большое блюдо с ещё дымящимся мясом. Запах баранины щекотал ноздри, но пробовать его совсем не хотелось. Гиляна не любила ни дотур, ни баранину, но как хорошая жена ради мужа готова была спрятать свою привередливость в карман.

— Да не суетись ты. Всё же хорошо, — Мерген обвёл голодным взглядом стол. — Смотри сколько всего наготовила. Как на свадьбу.
— Когда она придёт? Ты говорил в двенадцать. Уже почти час, — Гиляна села за стол, положила локоть на свободный край.
— Задерживается, наверное. Не переживай. Приедет, куда денется. Если гагашка сказала, что придёт, значит, придёт.

Гиляна вздохнула, резко встала, подошла к окну. У подъезда остановилась серебристая иномарка и выпустила женщину.
— Смотри, это она? — тыча в стекло пальцем, спросила Гиляна.
— Не-а. Гагашка у нас женщина в теле. Любит хорошо поесть. Ты её сразу узнаешь, — улыбнулся Мерген, отрывая кусок мяса и закидывая его в рот.
Гиляна ещё раз пробежалась взглядом по столу. Тарелка бёригов, оливье на скорую руку, морковка по-корейски, маринованные огурцы и колбасная нарезка окружали возвышающуюся над ними баранину. Несвежая петрушка уныло свесила свои листья на картошку и слегка поблёскивала жиром. Гиляна сглотнула ком, образовавшийся в горле и снова села.

Гагашку мужа она никогда не видела и слегка побаивалась. На свадьбу тетка не смогла приехать из-за болезни. Потом выздоровела, но всё никак не получалось оставить хозяйство и вырваться в город. И вот рано утром позвонила, переполошила молодую семью своим внезапным приездом. По словам родственников и Мергена гагашка была строгой женщиной, соблюдала все старинные обряды и нелицеприятно высказывалась о легкомыслии современной молодежи. Она, не стесняясь, ругала взрослых племянников за излишние траты на роскошь, под которой она подразумевала и машины, и телефоны, и даже робот-пылесос. Совсем работать не хотят, лентяйки, говорила она о молодых невестках, косо поглядывая на их длинные ногти в красном лаке, скользящие по экрану смартфона.

Гиляна посмотрела на свои руки. Французский маникюр хоть и не бросался в глаза, но всё-таки был и снимать его ради гагашки Гиляна не собиралась.
Тишину разорвал внезапный звонок домофона. Гиляна подскочила со стула, подбежала к двери.

— Пойду встречу, — Мерген влетел в кроссовки, выскочил в подъезд.
Гиляна прошлась по квартире. Всё чисто и опрятно. Ничего лишнего. Лишь в зале Джеки разбросала игрушки. Сама же тихо дремала на диване, вяло помахивая хвостом.
Входная дверь с шумом распахнулась. Первым появился Мерген, поставил на пол две большие сумки. Затем громко дыша и охая, ввалилась гагашка. Она тяжело несла свое грузное тело. Очевидно подъем на четвёртый этаж дался ей с трудом.
Гиляна робко поздоровалась, пригласила в зал.
— А-а-а, Гиляна, — с хитрым оценивающим прищуром, улыбнулась гагашка. — Давно хотела с тобой познакомиться.

Гиляна ощутила, как жар расползается по лицу. Такой неловкости она не испытывала, даже когда знакомилась с родителями Мергена.
Гагашка скинула шлёпки, похожие на тапочки, и переваливаясь на толстых кривых ногах, прошла в зал.
Пока Мерген расспрашивал тётку о дороге, Гиляна проскользнула на кухню. На плите стояла кастрюля ещё горячего калмыцкого чая. Гиляна разлила его по чашкам и позвала мужа и гагашку к столу.

— Ты не беспокойся, я уже пообедала. К племяннице сейчас заехала, мясо им завезла. Ты, Гиляна, посмотри, я тебе там заднюю ножку положила. Сама разделаешь? Можешь же? — гагашка взглянула на невестку и засмеялась. — Сейчас молодёжь ничего не может, живут на всём готовом. Разделанное мясо в магазинах покупают. Фарш, представляешь и тот, уже готовый берут. Как так можно?
Пока гагашка сокрушалась о никчёмности нынешнего молодого поколения, Гиляна понемногу клевала салат, временами вздыхая и поддакивая. Спорить с заведённой теткой не хотелось, да и не входило в планы при первой же встрече портить отношения с роднёй мужа. Гагашка долго говорила, успевая при этом умять добрую половину блюда с бараниной.

— Вот тебе уже сколько лет? Двадцать два? Я в твоём возрасте сама барана резала, сама разделывала. Не веришь?
— Тогда время было другое, скажешь тоже? Сейчас мясо на каждом углу можно купить. Нет необходимости самому барана резать, — пришёл на помощь Мерген.
Гиляна мысленно поблагодарила мужа и поспешила предложить гагашке ещё чашку чая. Выпив две пиалы джомбы, тётка вытерла лоснящиеся от жира пальцы и потянулась за зубочисткой. Молча убрав остатки мяса из зубов, гагашка громко отодвинула стул, встала из-за стола. Гиляне она показалась ещё больше, чем была прежде до сытного обеда.

Тётка удалилась в зал на диван. Гиляна принялась мыть посуду. Усиленно мылила губку, тёрла застывший и приставший к посуде жир.
— Ой-ой-ой. Ю-ю-ю, — донёсся голос гагашки, — это что такое? Какая страшная!
Гиляна застыла с пиалой в руках. Речь шла о Джеки, бесшёрстной любимице, доброй и ласковой кошке.
— Это порода такая. Сфинкс называется, — начал объяснять Мерген.
— Ю-ю-ю. Надо же. Лысая совсем. Зимой, небось, мёрзнет, зараза.
— Гиляна отставила посуду, наспех вытерла полотенцем руки и направилась в зал. Мерген сидел в кресле с Джеки на коленях. Она свернулась клубком и нервно подергивала хвостом. С дивана на неё с неприязнью поглядывала гагашка, то и дело морща круглое немолодое лицо.

— Джеки, иди ко мне, — ласково позвала Гиляна.
Кошка, услышав родной голос, мгновенно спрыгнула с насиженного места и помчалась за хозяйкой на кухню.
— Маленькая моя, проголодалась? Хочешь я тебя покормлю? — почёсывая Джеки за ухом, шептала Гиляна.
— Вам уже пора детей рожать, а не с котами играться, — послышался голос гагашки. Она говорила нарочито громко, чтобы невестка на кухне услышала.
— Будут дети. Всё будет, — оправдывался Мерген.

Гиляне захотелось выскочить и заявить, что не стоит лезть в их семейную жизнь. И когда заводить им детей, должны решать только они сами. И без гагашки хватает всяких советчиков. Но Гиляна лишь сильнее стиснула в объятиях Джеки и потянулась к верхней полке за кошачьим кормом. Лишь в груди все трепетало и дрожало от негодования и невысказанных мыслей.

Уже прощаясь в дверях, гагашка обняла Мергена и Гиляну. Объятия её были крепкими, сама тётка пахла бараниной и почему-то, как показалось Гиляне, степной травой.
— Когда теперь приеду к вам в гости, не знаю. Сами заезжайте. Давайте, чтоб на следующий год внука брату моему родили. Вон он уже седой весь, а внуков нет, — гагашка заулыбалась, обнажая желтоватые крупные зубы.

«Такими только и есть мясо», — проскользнула мысль у Гиляны.
— Как тебе моя тетушка? — провернув ключ в замке, спросил Мерген.
— Такая, какую я её себе и представляла. Категоричная и при своем мнении, не терпящая возражений. Причём никаких, — заключила Гиляна.
— Да ладно тебе. Она мировая баба. Самая старшая в семье. Ээжя рано умерла. Так гагашка была как мать своим младшим братьям. Воспитывала их, всю жизнь помогала. Даже замуж не вышла из-за этого. Поэтому её все уважают и прислушиваются к её мнению.

— Теперь понятно, — Гиляна погладила проходящую мимо Джеки, почесала за ухом.
— Но в чём-то гагашка права.
— В чём же?
— Думаю, нам пора прекращать играть с кошкой. Надо уже и о детях задумываться, — Мерген обнял жену за плечи.
— Серьёзно? Это ты так решил или гагашка на тебя повлияла?
— Конечно, я. Я ведь глава семьи.
«И в самом деле, наверное, пора...» — Гиляна склонила голову на грудь мужу и улыбнулась своим мыслям.