Секретный проект Петля Мёбиуса

* (Из цикла "Пропавшие экспедиции")

Глава 1 

– Вот! Смотри туда, по направлению моей руки. Видишь?
— А что я должен видеть?
– Да вон же… колючая проволока. Не туда смотришь, чуть левее возьми.
– Теперь вижу.
– Наконец-то! – послышался облегчённый выдох. – Теперь наведи резкость.
Сергей протёр окуляры бинокля от влаги и покрутил колёсико настройки, наводя прибор на таинственный объект, обнаруженный ими недавно на этом участке леса.
Двое молодых мужчин, едва переступивших границу зрелого возраста, лежали во влажной траве, все облепленные падающими листьями, и разговаривали шёпотом, боясь быть людьми, снующими туда-сюда по территории огражденного объекта.
Сергей так далеко в лес ещё не заходил, и если бы не его давний друг Валька, поднявший его с постели рано утром телефонным звонком, он бы и в этот раз остался дома, предпочитая провести выходной в обществе Маришки, нежели в сомнительной компании ветреного приятеля. Но все планы испортил как раз Валька.
Телефон зазвонил в пять утра, и Сергей, едва проснувшись, понял, что в такую рань, да ещё и в воскресенье мог звонить только он. Валька, конечно, был его лучшим другом, но Сергей никак не мог приспособиться к его ритму жизни: для него всегда было загадкой, когда же тот умудрялся высыпаться, если целыми днями носился непонятно где и постоянно попадал в какие-нибудь загадочные и потешные истории. Валька мог пропадать, скажем, на три-четыре дня, затем внезапно появляться в порванной одежде или с синяком под глазом, весело хлопать по плечу и тащить Сергея в какую-нибудь очередную авантюру.
Вот и сегодня, когда родители ещё спали, в трубке послышался возбужденный шепот:
– Привет! Твои спят?
– А как ты думаешь? – процедил Сергей злобно, прижимая дисковый аппарат к груди. – Пять утра, если что, идиот. Где тебя носит на этот раз, и откуда ты звонишь в такую рань?
– Все вопросы потом, Серёга! Я тебе такое покажу, – протянул он, – век будешь меня благода-рить. Хватай рюкзак, бутерброды, термос, влезай в ботинки, и через час я тебя жду на вокзале. Первая электричка идёт в шесть пятнадцать, а затем нам часа два придётся пробираться пешком по лесу. Родителям скажи, что со мной по грибы собрался. Я тебя тут у вокзала подожду, как раз из будки и звоню возле турникета.
– Погоди… – опешил Сергей. – У какого, к чертям, вокзала?
– Ах, да! – не дал ему опомниться Валька, – и куртку захвати. В лесу сыро, можешь простудиться. Бинокль я уже взял вчера из дому.
– Какой ещё бинокль? – Сергей явно не понимал спросонья, о чём идёт речь. – Ты где?
Слова ушли в пустоту, поскольку трубка на том конце уже была повешена.
Чертыхаясь про себя, Сергей на цыпочках прошел через зал на кухню, заскочил в ванную, наскоро умылся и, соорудив что-то вроде бутербродов, кинул в рюкзак термос с курткой, охотничий нож, и выскочил в прохладное сентябрьское утро, предварительно чиркнув записку  родителям о своем внезапном «желании» съездить в лес по грибы.
Спустя полчаса, всё ещё злой, он выскочил из трамвая и тотчас же был подхвачен под руку с весёлым гоготанием:
– Здорово, братела! – заорал Валик. – Давно не виделись!
– Ага. Три дня, – прошипел Сергей.
– Ничего, – потянул его за рукав чем-то возбужденный приятель. – Раз ты раньше приехал, то можно на проходящем курьерском добраться. Он как раз там  в лесу останавливается, где нам нужно. Побежали, он через пять минут отходит. Ничего не спрашивай, по дороге всё расскажу, нужно ещё билеты успеть взять.
– А ты знаешь, что у Маришки сегодня день рождения? – скрепя зубами пытался вырваться из объятий Сергей, но увлекаемый другом, следовал против воли за ним. – Я планировал подарок ей купить…
– Знаю, – отмахнулся Валька. – Никуда твоя Маришка не денется, мы на последней электричке назад вернемся. Я узнавал у Егоровича – идёт ровно в двадцать два ноль-ноль. Тут, братец мой, всё просчитано. Два часа до станции «Кубанская», потом на велосипедах Егоровича до старых болот, а там еще пешочком пару часиков. Понаблюдаем, запишем, обмозгуем, что по чём, и тем же макаром назад. Приедем – позвонишь Маришке, извинишься, скажешь, что завтра встретитесь – не велика потеря. Зато, то, что я тебе покажу, сразу отобьет напрочь всю твою злость на меня.
– Я хотел её в кинотеатр сводить, – слабо запротестовал Сергей, увлекаемый приятелем к кассам железнодорожных перронов. Людей в такой ранний час было еще немного, но проходящий курьерский поезд должен был уже вот-вот показаться на горизонте.
– Сводишь, – пообещал Валька, покупая билеты. – Может даже, когда мы ей расскажем то, что увидим сегодня, она и в кинотеатр не захочет, предпочтет в следующий раз отправиться с нами.
– Куда отправиться? – не понял Сергей.
– ТУДА…
В загадочном выражении Валькиного лица Сергей прочитал свой приговор, и, сам того не осозна-вая, помчался на всех парах навстречу своей судьбе.
***
Так они и очутились в зарослях кустарника, наблюдая в бинокль за непонятным объектом, распо-ложившимся в дебрях леса и обнесенный колючей проволокой. Взяв у знакомого путеобходчика Егоровича два велосипеда, они добрались по тропинкам к болотам, оставили транспорт в кустах и два часа шли к тому месту, где несколько дней назад Валька, бродя по лесу, случайно наткнулся на эту, вероятно, какую-то секретную базу, не обозначенную ни на одной географической карте местного масштаба. Пока ехали на поезде и велосипедах, Валька рассказал Сергею предысторию своего обнаружения загадочного объекта, но тот слушал его в пол уха, переживая больше за Маришку, нежели за какую-то очередную авантюру своего непутевого приятеля. Единственное, что Сергей понял, это как Валька с Егоровичем три дня назад прочесывали лес в поисках сентябрьских грибов, и наткнулись на «нечто», что заставило их возвращаться сюда три дня подряд и наблюдать за происходящим по ту сторону колючего ограждения. Потом Валька предложил Егоровичу посвятить в это дело Сергея и тот согласился. Теперь он здесь.
– Слушай, а чего мы ждём? – прошептал он, отрываясь от бинокля. – Ну, колючая проволока, ну знаки «Проход запрещен!», так что? Может здесь военная база какая-то…
– Тише ты! – прошипел Валька. – Скоро увидишь. Егорович должен нас уже догнать, только смену сдаст. Кстати, я ему посоветовал фотоаппарат взять: отсюда, конечно, далековато будет, но может у нас выйдет подползти поближе…
– Ты что, хочешь эту запретную территорию сфотографировать? – ужаснулся Сергей. – Нас же потом в цемент закатают и бросят на дно болота, не подумал?
Валька хотел ответить, но внезапно пригнул Серегину голову почти к самой траве, где ползали и щекотали нос вездесущие муравьи. Не хватало ещё чихнуть, чего доброго, вот была бы потеха! Двое горе-разведчиков  наблюдают за секретной базой, и поди потом докажи, что ты грибы собирал с биноклем в руках.
– Стоп! – едва слышно прошептал Валька. – Вот, начинается. Пригнись к траве и не шевелись. Когда скажу, тогда поднимешь голову. И самое главное – молчи. Сейчас патруль будет проезжать.
…Вдалеке послышался мерный рокот работающего двигателя. Деревья стояли сплошной стеной, и эхо приближающегося мотора гулко отдавалось среди их вековых стволов, плавно поднимаясь к кронам с  уже опавшей листвой.
Минуты через две из-за ближайших дубов и берёз показался армейский УАЗик без крыши, какие Сергей в своё время видел в американских боевиках, посещая с Маришкой разнообразные видеосалоны, которых расплодилось по всему городу с самого начала перестройки. Подпрыгивая на кочках и громко урча, он стал медленно продвигаться по едва заметной тропинке, извивающейся среди деревьев. Вскоре он показался  напротив друзей, метрах в двадцати от них, и Валька с Сергеем почувствовали горький запах отработанных газов. Ещё больше впечатавшись во влажную почву, они, дрожа от возбуждения всем телом, уткнулись носами в ладони. Вот когда Сергею пригодилась его куртка, настоятельно рекомендованная Валькой. Сырость от земли пробирала всё тело до косточек, но приходилось терпеть, тем более что муравьи уже начали свой великий исход  к вершине его воротника, пытаясь добраться до ушей и носа.
Наконец, пытка кончилась: машина медленно проехала мимо. Осторожно подняв головы, друзья потихоньку выглянули наружу. Кроме удалившегося в кабине водителя, вдоль бортов сидели еще трое солдат в военной форме неизвестного рода войск: во всяком случае, Сергей не встречал раньше таких погон и петлиц на гимнастерках. Один патрульный смотрел в левую от борта сторону, второй осматривал целостность проволоки, а третий, сзади, свесившись, внимательно обшаривал взглядом тропинку, высматривая какие-либо подозрительные следы. У всех были автоматы, камуфляжные накидки и зеленые, в тон растительности, береты.
– Десантники, – еле слышно резюмировал Валька, прежде чем они услышали едва уловимый шум хрустящих под ногами веток. Через минуту шорох раздался ближе, и кто-то тихо щелкнул языком подобно белкам, которые забавлялись тем, что скидывали с деревьев на головы друзей всякий мусор в виде шишек, желудей и сухих комков глины. Приходилось терпеть.
– Это Егорович, – переведя дух, расслабился Валька.
Тот подполз и примостился рядом, кивнув Сергею. Раньше Сергей видел его несколько раз, знал, что Валька иногда наведывается к нему в сторожевую будку на полустанке лесного массива, но там никогда не был. Егоровичу было под пятьдесят, и одному богу известно, каким образом их с Валькой свела судьба: одного пылкого, ветреного и непутевого, и другого – молчаливого, серьёзного и одинокого. Егорович жил без семьи, краем уха Сергей слышал о какой-то давней трагедии, вследствие чего тот потерял и жену, и тогда ещё маленького сынишку. С тех пор постаревший путеобходчик больше не женился, а Сергею хватало такта не спрашивать об этом Вальку, да он, очевидно и сам не интересовался у своего старшего приятеля. Каковы были их общие интересы, Сергею приходилось только догадываться. Ну, дружат и дружат, чего тут такого, хоть и разница в возрасте довольно ощутимая. Егорович работал посменно, сутки через трое, в будке железнодорожников ещё с тремя сменщиками: выходил с жёлтыми флажками провожать поезда, никогда, за исключением курьерского и электричек, на его полустанке «Кубанская» не останавливающихся. Валька частенько приезжал к нему, брал велосипед, доезжал до болот, и потом пешком мерил лес в разных направлениях, иногда летом ночуя там среди оврагов и деревьев. К Сергею Егорович относился с почтением, как и подобает взрослому разумному человеку, и, следовательно, Сергей подобным образом относился к старшему Валькиному товарищу. Вот и сегодня, сдав смену, он на третьем велосипеде доехал до заранее условленного с Валькой места, укрыл транспорт рядом с двумя другими, и последовал за друзьями по известному только ему с Валькой маршруту. Они уже третий день наблюдали за объектом, теперь к ним присоединился и Сергей.
Таково было положение дел, когда Егорович, кивнув Сергею, тихо поинтересовался:
– Патруль уже проехал?
Валька молча кивнул, голодными глазами уставившись на его рюкзак. Те бутерброды, что Сергей прихватил с собой, они съели ещё на подходе к месту разведки. Теперь у него отчаянно бурчало в животе, и кроме Егоровича харчей, его, по-видимому, в данный момент больше ничего не интересовало.
– Ну, раз проехали, то можно слегка подкрепиться, – заметив его взгляд, предложил, улыбаясь, Егорович. – Ближайшие двадцать минут ничего интересного происходить не будет, а я как раз захватил с собой фляжку с коньяком и сало нарезанное с солеными огурцами. У напарника день рождения – стало быть, угостил меня, чем мог: я ему сказал, что в лес иду по грибы, и меня там друзья ждут. Понятливый мужик. Достойный.
Валька накинулся на еду, а Егорович, отхлебнув глоток из фляги, немного сморщил лоб. Обернувшись к Сергею, скептически хмыкнул:
– Ох, и смена была сегодня. Два товарняка в тупике пришлось обходить простукивать от начала до конца. Потом какие-то озорники решили пошутить и перевели стрелку на восьмом километре. Пришлось на дрезине ехать – исправлять. И вот, что я вам скажу, ребята, – он понизил голос еще тише. Валька уминал бутерброды, а белки продолжали забрасывать его древесным мусором, абсолютно не обращая внимания на его грозящие кулаки, поднятые кверху.  – Ты помнишь, Валентин, сразу за восьмым километром есть тупиковая ветка в сторону заброшенного комбината?
– Угу, – кивнул любитель бутербродов с набитым ртом.
– Туда поезда не ходят, – объяснил Егорович Сергею. – Прежде, когда комбинат работал, к нему ходили товарняки с углём, потом, когда в начале перестройки его прикрыли, то и рельсы со вре-менем проросли травой. Так вот… – он доверительно зашептал сразу обоим, – я, когда стрелку возвращал в прежнее положение, услышал там в лесу короткий паровозный гудок. Рельсы-то давно уже заброшены и уходят вглубь леса, а что там сейчас в лесу – никто толком не знает. Всё, что можно было демонтировать и вывезти – вывезли еще три года назад, а последний уцелевший хлам растаскали вручную на металлолом. Больше двух лет к этому комбинату уже никто не наведывается, разве что грибник какой заблудившийся…
– И что? – дожевав последний кусок сала, поинтересовался Валька.
– А то, что я, раз уж там находился, решил потихоньку глянуть – что за паровоз такой там прячет-ся? И самое главное – откуда? Чтобы заехать в тот тупик, всё равно кто-то должен был мимо на-шей станции и моей будки проехать, верно? Другого пути попросту нет. Разве что с другого берега озера – с той стороны комбината. Но там нет проложенных путей, и никогда не было. В общем, я откатил дрезину под семафор, и пешком, прихватив рацию, пошёл в лес.
Сергею с каждой новой фразой Егоровича становилось всё интереснее. Он ещё не совсем пони-мал, к чему клонит их старший приятель, но уже начал улавливать некую зыбкую связь между рассказом Егоровича и местом обнаружения объекта, у которого они сейчас лежали в укрытии. Вероятнее всего, дальше будет ещё интереснее, подумал он, абсолютно уже забыв и о выходном, и о Маришкином дне рождении, и о своей злобе на Вальку. У напарника Егоровича, кстати, тоже был день именин, как и у Маришки, скользнуло у него в мозгу.
Но это к слову.
Егорович между тем продолжал.
– Как я и ожидал, выйдя из леса, я сразу наткнулся на заброшенный карьер и груду развалившихся стен с огромными кирпичными трубами – в общем, сплошной мусор и ничего интересного. – Он поднял палец вверх. – Если бы не одно но!
Егорович медленно, почти по буквам, прошептал:
– Теперь внимание! Сразу за воротами комбината, на свежих, блестящих рельсах стоял локомотив новейшей конструкции.
Он сделал выжидательную эффектную паузу.
– Мало того, что этот агрегат не из нашего областного железнодорожного депо, так ещё и неиз-вестного мне серийного производства. Таких машин у нас попросту никогда не изготовляли. Он собран где-то вручную, штучно, как тот же роскошный «Феррари» для какого-нибудь магната, или ещё ближе – как засекреченный и единственный экземпляр опытного образца. Что-то из времён будущего, – закончил он многозначительно.  – Сверкает на солнце, серебристый, обтекаемый, и до ужаса красивый!
Он перевёл дух и взглянул на часы. Валик показал глазами, что следит за временем.
– Я пару минут вообще не мог прийти в себя, наблюдая, как с двух прицепленных к нему плат-форм какие-то люди в защитных комбинезонах выгружают всевозможное оборудование, упако-ванное в ящики и контейнеры разных размеров. Ближе подползти я не рискнул – вокруг стояли такие же десантники как патрульные в УАЗике, и  все держали в руках автоматы наперевес.
– А дальше? – Валька невольно подтянулся ближе и, потрясенный, внимал каждому слову рассказа.
– А дальше всё, – развёл руками Егорович. – Что мне ещё оставалось? Я тихонечко ретировался, добрался назад на дрезине к сторожке, дождался сменщика, сдал вахту и, сев на велосипед, от-правился за вами на болота, как мы с тобой и договаривались. Фотоаппарат даже забыл. Но те-перь я выходной три дня, и мы сможем позже ещё раз наведаться к тому комбинату. Сдаётся мне, что тот неведомый локомотив чем-то связан с этим секретным объектом, что мы наблюдаем. Сейчас посмотрим самое интересное, затем Сергей отправится домой – я слышал у его барышни сегодня день рождения, - а мы с тобой отправимся ко мне домой, оставив велосипеды в будке и захватив с собой фотоаппарат. Завтра с утра встретимся и посетим тот карьер у комбината. Если локомотив всё ещё будет там – сфотографируем…
– И что? Куда ты потом намерен девать снимки? – съязвил Валька. – В газету местную отправить? Чтобы нас потом искали по всем соседним галактикам? Тут же явно КГБ попахивает, Егорович!
– Какая газета, Валентин, ты в своём уме? – парировал Егорович. – Просто, на всякий случай, у нас будут доказательства того, что мы вляпались во что-то грандиозное, сверхсекретное и не поддающееся огласке. Это на тот случай, если нас поймают. Но прежде мы сделаем копии снимков и спрячем в надежном месте. Это будет залогом нашей безопасности. Ты же, насколько я тебя знаю, не остановишься на просто сегодняшнем наблюдении, верно?
Валька нехотя кивнул.
– Вот то-то и оно… – удовлетворенно подвел итог Егорович. – Если мы и дальше будем наблюдать за этой секретной территорией, то нас могут в любой момент обнаружить – белки там выдадут своей трескотней, или патруль следы заметит. А попав к ним в руки, у нас будет туз в рукаве – снимки. Если нас захватят в плен, мы пригрозим им, кто бы они ни были, хоть КГБ, хоть НАСА, хоть сам президент, что наши знакомые обнародуют их. А то, что они там замышляют что-то из ряда вон выходящее за рамки секретности – это и ежу понятно. Теперь уяснил?
– Теперь да… – хмуро ответил Валька, терпеть не могущий, когда ему что-то было непонятно.
– Всё! – поднял палец Егорович. – А теперь тихо! Приготовься Сергей. Сейчас начнётся…
Глава 2
Они ещё ниже прижались к земле. Казалось, даже белки притихли на ветках. Валька, передав бинокль Сергею, шёпотом подсказал:
– Сейчас из дальнего бункера выйдет офицер, видишь то строение у холма с параболической антенной?
– Вижу, – с трепетом в голосе едва слышно ответил Сергей.
— С офицером будет охранник. Они подойдут вон к тому дереву.
– К какому?
– К пихте. Самой большой, раскидистой.
Дальше можно было не комментировать.
Из дальнего бункера появились двое военных, одетых в такую же камуфляжную форму, о какой рассказывал Егорович и, с автоматом в руках охранник проводил офицера к самому высокому дереву. Слева от бункера из земли торчал штырь с параболической антенной, которая делала вокруг себя полный оборот. За антенной шли комплексы бараков, технических помещений и каких-то других, загадочных строений. Всё утопало в уже пожелтевшей траве, кустах и насаждений деревьев, а натянутые провода и будки радиосвязи говорили о том, что здесь далеко не курортный городок для отдыха.
Беззаботно переговариваясь между собой, оба военных подошли к пихте, и офицер прижал палец к стволу дерева и произнес какую-то, не слышимую из-за расстояния фразу. Сергей, наблюдавший в бинокль эту сцену, оторвался от окуляра и недоуменно посмотрел на обоих друзей.
– Идентификация отпечатков и распознавание голоса, – шёпотом пояснил Валька. – Скорее всего, там подключена система безопасности. Плюс голосовой пароль.
И тут Сергей увидел…
…То, что он раньше принимал за большой холм, поросший ягодами и травой, внезапно пришел в движение и всей своей массивной громадой стал медленно отъезжать в сторону. Только сейчас Сергей, наконец, заметил, что вершина холма имела форму четко ограниченного купола, метров тридцати в поперечнике.
– Как верхушка варёного яйца, когда срезаешь её ножом, – пошутил шёпотом Валька.
Купол отъехал в сторону, не издав решительно никаких механических звуков, застыл на месте, и в образовавшемся чёрном зеве подземелья Сергей заметил едва мерцающий искусственный свет. В противоположную сторону от поросшего травой купола начала выдвигаться прямоугольная платформа метров двадцати в длину, вся обнесенная вращающимися фонарями и таким же сверкающим огнями парапетом. Сергей лежал и зачарованно наблюдал за происходящим, в то время как друзья поочередно шёпотом комментировали ему то, или иное действие, поскольку видели это уже не первый раз.
Через несколько секунд чёрная пустота под холмом озарилась ярким неоновым светом, и послышался звук поднимающегося из подземелья грузового лифта. Офицер с десантником подходили уже к куполу, когда внезапно что-то случилось…
Сначала сработала сигнализация и завыла сирена. Трое друзей высунули головы из кустов и изумленно переглянулись. Для них подобное было впервые, не говоря уже о Сергее. Егорович с Валькой обменялись непонимающими взглядами. Спустя минуту, на поверхность платформы начали выбегать сотрудники в белых халатах и комбинезонах химической защиты. На некоторых были надеты противогазы, другие держали в руках какие-то неизвестные друзьям приборы. Это было похоже на панику. Послышались крики, восклицания и команды офицера, призывавшего к спокойствию.
Сирена продолжала выть, когда из дальнего бункера выбежала группа вооруженных десантников и, подбежав к людям, оцепили их кольцом, не давая возможности разбежаться в стороны.
Десантники, это, скорее всего, гарнизон охраны, мелькнуло у Сергея, а люди в халатах и комбинезонах – какие-то учёные. Физики, химики, микробиологи, генетики, например. И если это не какая-то секретная лаборатория, затерянная в лесах, то пусть мне сегодня не добраться домой и не дозвониться Маришке, подумал он, видя, как его приятели, так же как и он, с изумлением наблюдают за происходящим. Десантники в лесу… Откуда, спросил он себя, на милость, могут находиться внутри лесного массива подразделение парашютистов? ЗАЧЕМ? ДЛЯ КАКИХ ЦЕЛЕЙ?
…Его мысли отвлекло новое действие, начавшее происходить по ту сторону колючей проволоки. Валька уже несколько минут назад бесцеремонным образом отобрал бинокль, и теперь Сергею приходилось напрягать все свое зрение, чтобы не упустить мельчайшие детали происходящего внутри.
Всё пространство вокруг выехавшей платформы вдруг покрылось мутной дымкой, похожей на туман, воздух заколыхался, и на свет божий из недр подземелья стремительно выкатила… карета, запряженная четверкой вздыбленных лошадей. Животные ржали от испуга, рвались из упряжи и пытались лягнуть задними ногами метавшихся вокруг людей. Всё это произошло настолько быстро, что Сергей не успел даже опомниться, когда лошадей тут же усмирили, и вместе с каретой отправили назад, внутрь подземелья. На всё про всё ушло не более минуты.
Валька ошалело посмотрел на Егоровича:
– А вот это уже что-то новенькое….
Солдаты проводили вниз возбужденных учёных, офицер отдал какие-то команды, сирена стихла, и всё вернулось к изначальной точке. Холм так же бесшумно заехал на своё первоначальное место, паника успокоилась, и десантники отправились назад в свои казармы, будто ничего не произошло. Наступила тишина, изредка прерываемая криком птиц и стрекотом белок. Где-то рядом прошмыгнул заяц, а чуть поодаль послышалось сопение пробегающего мимо дикого кабана. Природа вернулась к своей обычной жизни. Офицер с охранником спустились в какой-то люк и последовали, очевидно, следом за сотрудниками выяснять причину столь необычного для друзей переполоха.
– Это для нас новенькое… – прокомментировал Егорович. – А для них это, похоже, в порядке ве-щей. Видели, как они быстро и сообща этих лошадей утихомирили? Не первый раз, видимо, с таким сталкиваются.
– Авария? – тихо спросил Валька.
– Судя по всему, да. Сирена, паника, солдаты. Но причём тут карета? – Егорович почесал щетину на подбородке. – Вы рассмотрели её?
– У меня Валька бинокль отобрал.
– Да я и сам толком в него ничего не разглядел, – отмахнулся тот. – Всё произошло настолько быстро…
– Погоди… – Егорович прищурился и посмотрел на уже пустой холм. – Я видел, – сделал он ударение.
– Что видел?
– Гербы на дверцах.
– Какие ещё гербы?
– Обыкновенные. На всех императорских каретах – а вы заметили, что она была едва ли не из чистого золота – в свои времена находились гербы правящего дома.
– И что? – у Вальки загорелись глаза. Он видимо только сейчас осознал, что карета имела жёлтый, блестящий на солнце цвет и переливалась всеми цветами радуги от украшающих её драгоценных камней. Понятно, что основание и каркас ее был деревянным, но золотое покрытие с камнями изумрудами и рубинами только сейчас дошло до его сознания.
– И что? – повторил он.
– А то, друг мой Валентин, что гербы эти принадлежали, судя по всему…
Валька подался вперёд и открыл рот, в ожидании, когда туда залетит муха:
– Кому? Не томи, Егорович, богом прошу!
Сергей тоже проникся торжеством момента. Егорович выдержал эффектную паузу и почти по слогам произнёс доверительным шёпотом:
– Нашей императрице Е-ли-за-ве-те Пет-ров-не…
Наступила гробовая тишина. Где-то в болотной луже квакнула лягушка.
– Чему… кому-у??? – наконец протянул Валька.
– Елизавете свет Петровне, – повторил зачарованно Егорович, глубокомысленно подняв палец вверх. – Матушке императрице, дочери Петра.
Валька ошарашено бросил взгляд на Сергея.
– Не… не понял. А откуда ты знаешь?
Сергей и сам был готов заикаться от столь сногсшибательной новости, но вспомнив очертания корпуса и богатую упряжь лошадей, склонен был теперь согласиться.
– Знаю, потому что в своё время интересовался геральдикой.
– Чем?
Егорович с досадой махнул рукой.
– Потом у Серёги спросишь, он тебе объяснит популярно. Повторяю: гербы на дверцах были времён правления Елизаветы Петровны, дочери Петра Первого. Ты что, в своём техникуме истории не учишь? Это ещё в школе каждый пятиклассник знает. Елизавета Петровна правила после Анны Иоановны и Анны Леопольдовны – последняя, правда, правила всего один год. А вот Елизавета правила Россией двадцать лет…
– Стоп-стоп-стоп! – перебил его Валька, до которого, наконец, дошел весь смысл только что происшедшего. – Это та Елизавета, что была перед Екатериной Великой?
– Скорее, перед Петром Третьим, – облегченно выдохнул Егорович тоном усердного учителя, прилежно объясняющего нерадивому ученику азы истории. – Но, в принципе, да – можно для тебя и перед Екатериной. Теперь уяснил, о чём я?
Валька, наконец, сдался. Повернувшись к Сергею, недоуменно спросил:
– Ты тоже видел?
Тот не стал напоминать о бинокле, но утвердительно кивнул. По всем параметрам и богатой оснастке, это, несомненно, была императорская карета, а раз Егорович разбирается в геральдике, то так тому и быть. Другой вопрос: была ли она настоящей, или это какой-то антураж для непонятных целей? И самое главное: откуда в лесу, в подземелье секретной, по всей видимости, базы, карета времен восемнадцатого века???
Этого Сергей не знал, как, впрочем, и все остальные.
…Они ещё какое-то время лежали тихо, переговаривались вполголоса и ожидали дальнейших событий, но взглянув на часы, Егорович предупредил:
– Ладно, Валентин, позже я тебе расскажу о временах Елизаветы, а сейчас нужно собираться на-зад к болотам, если Сергей хочет успеть вернуться к своей барышне на день рождения. На сегодня нам впечатлений хватит с головой, а завтра и послезавтра после карьера наведаемся сюда вновь. Посмотрим, что тут будет происходить дальше. Не забывайте, что нам ещё нужно два часа пробираться по лесу, а затем на велосипедах до моей сторожки. Там Сергей сядет на электричку, а ты, Валентин, останешься ночевать. Все готовы?
…И они, видя, что ничего больше не происходит, направились назад через лес навстречу своей новой судьбе.
История с каретой уже поглотила их и теперь преподнесет им еще немало событий, которые перевернут их жизнь от начала до конца.
Но это будет позже…
***
Уже сидя в электричке, Сергей пытался прокрутить всю цепочку событий, произошедших с ним с того момента, как он утром снял трубку и согласился с Валькой ехать неизвестно куда.
Воткнув Серёгу, в уже отходящую электричку, Валька на прощание что-то прокричал, но у Сергея не было желания что-либо отвечать. Весь мокрый, искусанный муравьями и поцарапанный колючками от кустов, он ввалился в вагон, плюхнулся на ближайшее свободное место и провалился в беспокойный сон, пока его не разбудили соседи на конечной станции маршрута.
Теперь что? Теперь нужно мчаться домой, хватать трубку и звонить Маришке, пытаясь объяснить своё позорное отсутствие на дне рождении. Но как всё это, то, что он видел, преподнести ей, не попав при этом под руку со сковородкой или того хуже – не загреметь в психическую больницу?
Собственно говоря, деваться всё равно было некуда и, уже придя домой, он дрожащими руками набрал номер своей благоверной, выпалив при этом первое, что пришло в голову:
– Прости, ангел мой…
Хотел рассказать небылицу о якобы летающей тарелке, повстречавшейся им с Валькой в лесу, но тотчас же осадил себя, понимая, что сначала придется объяснять, зачем он вообще поперся в лес, вместо того, чтобы пойти, как и обещал, вдвоём в кинотеатр, однако доказывать ничего не пришлось. Второе сопрано Маришки буквально взорвало трубку истерическим криком, обещая ему  все круги ада, которые воспевал в своих стихах ещё великий Данте, не подозревая, что однажды их будут цитировать в вольном изложении его потомки, спустя несколько сотен лет.
Из зала с любопытством выглядывали родители. Противный кот, живущий, как он полагал, на таких же законных правах в этой квартире, с ласковым урчанием принялся метить кроссовок Сергея.
– Я тебе… – неслось из трубки, – все свои лучшие годы отдавала, а ты…
Поток женской ненависти, как известно, был неисчерпаем и не менялся десятилетиями, поэтому Сергей даже не спросил, какие это такие лучшие годы она отдавала ему, если учесть, что самой Маришке, сегодня исполнялось 17 лет? Ничего не оставалось делать, как просто слушать, шмыгать носом и кивать головой, в надежде, что этот фонтан обвинений скоро иссякнет. Поэтому, когда Маришка перевела дух, чтобы собраться с новыми силами, Сергей, улучив момент, виновато произнёс, отчего-то заговорив шекспировскими стихами:
– Мне потому приятно с вами помолчать, что вымолвить ни слова не дадите…
На том разговор, собственно, и закончился. В трубке на секунду воцарилась пауза, потом послы-шался всхлип, и логическая концовка не заставила себя долго ждать:
– Нахал!
Из телефона послышались прерывистые гудки, означающие, что на том конце бросили трубку и, глупо уставившись на кота, Серёга в свою очередь положил свою.
Черт бы побрал этого Вальку, сконфуженно подумал он и поплелся мимо родителей к себе в спальню, даже не объяснив им, каким образом он оказался весь поцарапанный и обкусанный безжалостными насекомыми.
…А наутро, проснувшись (спал плохо, всё время снились какие-то лошади), он кое-как доковылял в ванную, заглянул в зеркало и поморщился. Зеркало ответило ему тем же.
Первым делом, набрав Маришку, счастливо полагая, что женская мятежная душа возлюбленной успокоилась и простила грешного горемыку, прокричал в трубку, боясь, что ему опять не дадут слова:
– Козочка моя! Прости меня…
– Да пошёл ты! – был ответ, но трубку не клали и ждали ответа.
– С днём рождения! – выпалил Серёга, не совсем понимая, что именины уже, в общем-то,  про-шли.
Трубка помолчала, затем поинтересовалась, как бы невзначай:
– Чего хотел, бабник?
– Хотел с тобой в… – Сергей запнулся, только сейчас осознав, с каким персонажем его сравнивают на том конце провода. – Я не бабник! – попробовал реабилитироваться он. – Меня Валька в лес затащил, а там…
– Знаем мы ваш лес, – безжалостно констатировала трубка Маринкиным голосом. – Я весь день прождала, торт испекла, родителям после обеда звонила, а он, видите ли, по бабам шлялся…
– Погоди, козочка моя…
– Я тебе не козочка, козел!
…Разговор с переменным успехом длился еще бесконечное время, пока, наконец, вымолив у обладательницы второго сопрано временное прощение, Серёга уговорил ее встретиться через час в парке у фонтана, где он и расскажет, что случилось с ним в этом проклятом лесу.
Сначала сбивчиво, глотая слова от страха, что его перебьют бесцеремонным образом, но потом, постепенно убеждаясь, что Маришка только показывает вид рассерженной дамы, Сергей расска-зал ей всё от начала до конца, начиная с утреннего звонка Вальки и заканчивая последней элек-тричкой, на которой он добрался домой. Валька и Егорович остались там, ожидая его завтра утром с рюкзаком, полным еды.
Они сидели на лавочке у фонтана, и чем больше Сергей погружал Маришку в таинство своего рассказа, тем шире округлялись её прекрасные глаза. Она перебила его лишь раз, когда спросила, кто такой Егорович, а когда Сергей дошёл до финала, задумчиво произнесла, теребя платочек в руках, который вытащила на всякий случай, если придётся показать провинившемуся свои слёзы:
– Секретная база…  карета… комбинат… – от её злости не осталось и следа, отчего Сергей почувствовал себя на седьмом небе от счастья, взяв на заметку, что женщины верят во что угодно, лишь бы перед ними вовремя извинились и, покаявшись, пообещали миллионы звёзд с неба.
– Что скажешь, козоч… – он вовремя запнулся, помня, с кем его сравнивали в прошлый раз. Вме-сто этого спросил:
– Что будем делать?
– Валька знал, что у меня вчера было день рождения?
– Знал, – потупился Сергей. – Но, он же, и посадил меня на последнюю электричку, иначе я бы там застрял еще на ночь.
Маришка, казалось, обдумывала что-то. Затем решительно поднялась и серьёзно ответила:
– Ладно, с ним я разберусь позже. Нам нужно взять больничные справки на несколько дней, а завтра утром я поеду с тобой к вашему Егоровичу. Если он подтвердит всё, что ты мне только что рассказал, то считай, что ты прощен. Жди меня здесь, я в поликлинику, там у меня знакомый врач есть. Возьмём больничные и на несколько дней будем свободны: там и посмотрим, что это за комбинат такой, и что это за кареты выскакивают у вас из-под земли. Я с вечера приготовлю бутерброды и напеку пирожков, а торт еще со вчерашнего дня остался, так что, твоим друзьям будет, чем подкрепиться на первое время, а там посмотрим. Очень уж ты, рыцарь мой пропащий, заинтересовал меня этой историей.
И, рассмеявшись, она поцеловала Сережу в губы, отчего дала понять, что на данный момент он временно реабилитирован. Но только на данный. Не более.
Уже подходя к институту, с Маришкой произошло нечто странное, заставившее её замереть на месте, тряхнуть головой от внезапно накатившего чувства дежавю, и более пристально всмотреться в толпу студентов, выходящих из дверей учебного корпуса. На какой-то короткий миг ей вдруг показалось, что она мельком увидела Сергея, стоявшего чуть в стороне, и напряжённо выискивающего кого-то из толпы. Как он мог её обогнать, если она покинула его несколько минут назад и оставила сидящим на лавочке фонтана? К тому же на Сергее была совсем другая одежда и, как ей показалось, он был немного… старше, что ли. Он мелькнул в группе выходящих студентов и тотчас… растворился. Исчез, будто растаял в воздухе, как кусочек сахара в чае. Пропал.
Маришка вторично тряхнула головой, сознательно ощущая, что такое с ней когда-то уже было. Или БУДЕТ. Именно здесь, на этом месте, с этими же лицами, знакомыми и просто проходящими пешеходами. Только будет это совсем в ином исчислении времени, при другой погоде и…
Как позже выяснится, Маришка была права. Этот случай, когда она увидит Сергея в другом одея-нии и выглядевшим старше своего возраста, произойдет с ней совершенно при иных обстоятель-ствах, в другом времени и другом пространстве. А пока…
После того как она ушла, Сергей облегченно опустился на лавку и отчего-то вспомнил своего кота, пометившего вчера его кроссовок. Хорошо, что он переобулся, а то конфуз перед Маришкой был бы ещё невыносимей.
Всё-таки она у него обворожительна!
…Вечером того же дня, уже со справками на руках, они готовились к завтрашней поездке и встрече, теперь уже своих общих друзей. Маришка занималась приготовлением провизии, а Сергей успел сбегать в цветочный ларёк, заскочить в ювелирный магазин, и на заранее отложенные деньги купить имениннице довольно красивый браслетик, который она благосклонно приняла из его рук в качестве подарка.
…Так закончился второй день той судьбы, которая отныне была предначертана Сергею и которая с этого дня полностью перевернет его прошлую жизнь навсегда. Таким образом, утром следующего дня, уже и Маришка двинулась навстречу своей судьбе, ещё не предполагая, что начиная с этой минуты, вся жизнь ее будет развиваться совсем в ином направлении.
Но об этом, разумеется, никто из них пока не знал…
Глава 3
…А уже наутро оба приятеля выкатили дрезину, и по очереди качая гидравлическим насосом, добрались по рельсам к шестому километру, где, по словам Егоровича, неизвестные баловники перевели стрелку семафора, открыв при этом въезд в тупиковую ветвь железнодорожного полотна, ведущего к заброшенному комбинату. Рельсы выглядели ржавыми и старыми.
– По ним и пойдём, – сказал Егорович, внимательно вглядываясь в свои вчерашние следы. – По-хоже, после меня здесь никого не было, так что бери рюкзак с фотоаппаратом и иди за мной шаг в шаг, не оставляя за собой лишних улик. Готов?
Валька кивнул, доставая из дрезины рюкзак с фотоаппаратом, бутербродами и термосом, при этом, не забыв упомянуть о возможных непрошеных гостях, которые могут повстречаться на пути их следования.
– Потому и прятаться будем, – согласился Егорович.
Последние минут пять они преодолели почти ползком, продираясь сквозь колючие кусты и ветки малинника. Кругом было тихо. Как и предполагал Егорович, выглянув из-за насыпи оврага, на месте вчерашней разгрузки никого и ничего не было. Никакого намека, что вчера здесь стоял состав и производились какие-то разгрузочные работы: ни солдат, ни оцепления, ни самого локомотива. Глина, камни, ветки, мусор. Разбитые кирпичи и обвалившиеся стены. Ни нового полотна рельс, ни выложенных шпал для их прокладки, ни протекторов шин от грузовиков, ни следов отъезжающего грузового транспорта…
Ни-че-го.
Пусто! Ни души.
Егоровичу даже стало неудобно перед Валькой: как теперь доказать ему всё, что он видел вчера?
Впрочем, доказывать ничего не пришлось, Валька сам задумчиво прокомментировал, оглядывая место разгрузки в бинокль, висевший у него на шее:
– Очевидно, эти ребята хорошо постарались, заметая свои следы: даже рельсы убрали и укатали грунт катком, будто так и было. Ты точно видел проложенную магистраль?
– Точно. Мало того, я слышал все звуки, что бывают при разгрузке: скрип лебедок, перекатывание контейнеров, укладку ящиков в грузовики. Так что выкинь свои сомнения из головы, это были не галлюцинации.
– То-то и оно, – с сомнением покачал головой младший товарищ. – Странно всё это.
Егорович перехватил подаваемый ему бинокль и посмотрел через него на обвалившуюся стену одного из цехов комбината. Поводя из стороны в сторону, он задержал взгляд на каком-то пред-мете и едва не присвистнул:
– А вот этого вчера не было…
То, что он увидел, заставило его на миг задуматься. Валька с нетерпением выхватил бинокль и уставился в ту же сторону, наводя резкость на…
– Ох! – вырвалось у него.
– Что? Тоже видишь, что и я?
– Д-да, – запнулся он, вытаращив глаза. – Там… ч-человек.
– Вижу. Мёртвый.
– И… ч-что?
– Не знаю. Перестань заикаться, пойдем лучше посмотрим, а может и сфотографируем.
Валька едва не свалился в овраг от испуга:
– Ты хочешь идти ТУДА?
– Но мы же за этим и пришли сюда, чтобы сфотографировать всё, что увидим, верно? Или ты уже передумал?
– Но не мертвеца же снимать! – прошипел Валька. – Локомотив –  ещё, куда ни шло. Но покойника?! Здесь же настоящим убийством попахивает!
– Всё равно нельзя его просто так оставлять. Давай рискнем, хотя бы глянем, кто он такой. Может такой же любопытный, как и мы с тобой – вот от него и избавились, как от свидетеля.
– Тем более не пойду, – решительно буркнул Валька, отодвигаясь подальше в кусты. – Не хватало, чтобы и меня за компанию с ним прикончили. Иди сам, я тебя здесь подожду.
– Ну, нет уж… - потянул его за воротник Егорович. – Вместе приехали, вместе и уедем. В конце концов, ты меня втянул во всю эту историю, ты и вытягивай. Пойдём.
Делать было нечего, аргумент был налицо, и Вальке пришлось подчиниться.
Соблюдая тишину и осторожность, они начали спускаться с насыпи. Глина была сухая и под ботинками потекли струйки мелкого песка вперемежку с гравием. До разрушенной стены предстояло пройти метров двести, и эти двести метров были как на ладони – ни кустика, ни деревца, ни холмика: только кирпичная крошка и кучи мусора, оставшиеся после развала производства.
Перебежав двести метров пустой территории, Валька с Егоровичем, запыхавшись, ввалились в старое помещение покинутого когда-то цеха.
Труп лежал, привалившись окоченевшим плечом к выпирающей из грунта балке и Егорович пре-красно помнил, что мертвого незнакомца вчера тут и в помине не было. Белый халат на уже ос-тывшем человеке говорил о его возможной принадлежности к сотрудникам какой-то лаборато-рии, но от этого становившейся еще более жуткой и загадочной.
– Его попросту скосили автоматом! – едва не вскрикнул Валька, осматривая ряд пулевых отвер-стий, покрывавших тело наискось от плеча до поясницы.  – Похоже, эти таинственные ребята, кто бы они ни были, принялись постепенно избавляться от свидетелей.
Егорович в это время уже осматривал карманы трупа, которому, судя по седине на висках, было никак не меньше пятидесяти лет. Кто он, и что делал здесь, друзей, в общем-то, абсолютно не волновало, пугало другое: каким образом эти изверги  хотели сохранить в тайне убийство, ели даже не удосужились как следует скрыть место преступления, абсолютно не боясь последствий?
– Точно, что, КГБ тут поработало, если даже труп не закопали. Кому их бояться? Пресса вся у них во власти, прокуроры и следователи тоже… Ты что-то нашёл в карманах? – Валька не находил себе места, поминутно оглядываясь по сторонам и кружа вокруг присевшего Егоровича. Тот вывернул все карманы, но кроме расчёски ничего не обнаружил.
– Пусто, – вздохнул он, поднимаясь. – Чего и следовало ожидать.
– Ты думаешь, мы только на первый наткнулись?
– Думаю, да, – вытирая руки о куртку, хмуро ответил путеобходчик. – Ладно, давай сфотографируем его, и двинем отсюда во всю прыть, пока кто-то не передумал и не вернулся закопать тело. Оставим всё как есть, а плёнку надёжно спрячем до будущих времён – там посмотрим, что нам с ней делать дальше.
Щёлкнув несколько снимков с разных ракурсов и расстояний, оба приятеля вернулись к дрезине и покатили назад к сторожке железнодорожников. Теперь оставалось только ждать Сергея и на досуге размышлять о недавно увиденном покойнике без каких-либо документов, особых примет и знаков различия.
Что-то секретное и весьма жутковатое витало в воздухе.
Таким образом, оба наших следопыта вступили уже во вторую фазу своей будущей судьбы.
 События с той минуты начались развиваться весьма стремительно.
***
Когда Сергей с Маришкой соскочили на платформу полустанка, то сразу заметили крайнее изум-ление своих приятелей, никак не ожидавших увидеть в своей компании особу женского пола. Маришке к подобным инсинуациям было не привыкать, поэтому она сразу пресекла все выпады и вопросы в свою сторону, решительно огласив приговор:
– Куда вы, туда и я. От меня теперь не избавитесь, даже не надейтесь.
Валька, было, напыжился и попытался объяснить, что в таком рискованном деле нет места для женской сентиментальности, однако его опередил более мудрый путеобходчик, обняв дружески девушку за плечи и галантно поцеловав ей руку. Отныне Егорович был произведён в генералы, а Валька в душе Маришки так и остался младшим сержантом, причём был понижен в звании сразу на несколько ступеней вниз, если судить по воинской иерархии.
– Ну раз так… – уважительно вздохнул Егорович, – то вначале отправимся на дрезине к комбинату посмотреть, что стало с трупом и, вернувшись, переночуем у меня в посёлке, а наутро, взяв там четвёртый велосипед, выдвинемся к болотам, потом пешочком к объекту, и заляжем там. Кто знает, - подмигнул он шутливо, - вдруг в следующий раз вместо лошадей с каретой императрицы, из подземелья не вылетит летающая тарелка.
– Или не выскочит какой-нибудь динозавр,  – поддержал его Валька, хохотнув во всё своё моло-децкое горло.
На этом, собственно говоря, и остановились.
Простившись с напарником Егоровича, все четверо влезли в дрезину и, прихватив с собой рюкзаки с провизией, вся компания отбыла навстречу уже сформировавшейся своей альтернативной судьбе.
Петля Мёбиуса начала своё действие.
***
– Вроде всё тихо, – шепотом произнес Егорович, возвращая Сергею с Маришкой бинокль.
Они лежали в тех же куста, что и накануне с Валькой, только теперь их было четверо. Оставив дрезину у стрелки семафора, они, гуськом, соблюдая режим тишины, добрались до места своей прежней дислокации. В рюкзаках у них была вода  в бутылях, бутерброды, приготовленные Ма-ришкой ещё с вечера, и фотоаппарат, на котором настоял Валька, очевидно предполагая, что он может им ещё понадобиться. К нему Егорович присовокупил небольшой топорик, рукавицы, и карманный фонарик на всякий случай. До вечера они задерживаться не планировали, но кто зна-ет, что может произойти у стен этого, теперь уже жуткого комбината с одиноким трупом в одном из развалившихся цехов: предусмотреть непредвиденную задержку не мешало.
Сейчас они лежали, укрытые насыпью карьера, и с затаенным дыханием осматривали местность.
– Странно… – пробормотал Валька, беря из рук Сергея бинокль и всматриваясь в сторону забро-шенного цеха.
 – Что странно?
– Покойник исчез…
Сергей в изумлении бросил взгляд на своего друга.
 – Как, исчез?
– Не знаю. Тело отсутствует.
– Что и требовалось доказать, – выдохнул воздух Егорович. Маришка лежала рядом и прижима-лась плечом к Сергею. – Вовремя мы с тобой вчера ноги унесли, Валентин. Похоже, эти неведо-мые нам незнакомцы всё же вернулись и захоронили труп, чтобы не было улик. Что им мешало сделать это сразу, хоть убей, не имею понятия.
– Видимо, их что-то спугнуло…
– Или кто-то… – задумчиво констатировал Егорович. – Затем вернулись и всё подчистили. А мы, друг мой, с тобой там как раз там и наследили.
– И что теперь? – голос Маришки нисколько не выдавал её волнения.
– А то, ангел мой, – догадался Сергей, куда клонит Егорович, – что теперь о нас, могут знать те, кто ликвидировал этого беднягу.
Наступила пауза.
– Вот что, – решительно произнёс Егорович, как старший по группе. – Валик и Марина останутся здесь, а мы с тобой, Сережа, проверим на месте свою догадку. Посмотрим, действительно ли они его где-то закопали, или просто увезли на машине – следы протекторов должны ведь остаться, верно? Валика я не беру, потому что он там уже был, а Марине туда опасно показываться. Лежите здесь, –  обернулся он к девушке, – и наблюдайте за нами в бинокль. Если что-то из ряда вон выходящее произойдёт, хватайте рюкзаки, и что есть мочи бегите к дрезине, не оборачиваясь и не останавливаясь.
– А что может произойти?
– Ну… – замялся он, – к примеру, если нас обнаружат и захватят в плен. Тогда вы нужны на тот случай, чтобы оповестить обо всём власти. Всё ясно?
Маришка подтянулась к Сергею, чмокнула его в щёку и ободряюще пообещала:
– Вернешься – получишь в подарок такой же поцелуй, только уже в губы.
О чём речь! Серёга вскочил, подтянулся и тотчас последовал за Егоровичем, который уже спускался с насыпи по направлению к карьеру.
Осторожно продвигаясь по открытой местности и поминутно оглядываясь, оба приятеля вскоре подошли к разлому в стене. Пока ничего существенного не происходило. Сергей повернулся к насыпи и поднял большой палец, показывая, что у них всё в порядке.
И тут же пожалел об этом.
– Зря сделал, – пожал плечами Валька. – А если кто-то заметит?
– Ну, тут же нет никого, – попробовала заступиться Маришка.
– Откуда такая уверенность? Ладно, что дальше?
– Озираются. Егорович отчего-то смотрит вверх.
– Куда?
– Потолок осматривает.
– Угу, – рот Вальки был набит, и ему приходилось лишь мычать.
Секунду Маришка молчала, затем испуганно вскрикнула:
– Ой!
– Что? – подался он вперед, едва не выронив остатки хлеба с колбасой.
– Насторожились и чего-то испугались. Смотрят оба в одну сторону… Ой! – Маришка выронила бинокль и зажала рот рукой. Глаза её расширились от испуга, и по всему телу пробежала дрожь. Валентин отбросил хлеб и схватил бинокль…
То, что он увидел, заставило его забыть всё на свете.
…Оба его друга стояли на коленях, заложив руки за головы.
По бокам, на некотором расстоянии от них рассредоточились четверо солдат в камуфляжной форме и беретах десантных войск. У всех были автоматы, и наведены они были на Сергея с Егоровичем.
– Ох! – в свою очередь выдавил он. Маришка была готова расплакаться, но предупредительный Валька зажал ей рот, умоляюще процедив сквозь зубы:
– Ради бога, только не кричи! Нас сразу обнаружат…
Она кивнула со слезами на глазах и показала, что пришла в себя.
Оба, немного успокоившись, вдохнули глубоко воздух и осторожно выглянули из-за пригорка. Валька навел бинокль на стену:
– Куртки с них сняли. Какой-то офицер допрашивает их и обводит рукой территорию. Так… – по-медлил он. – Разрешили подняться. Проверяют карманы брюк. Хорошо, что фотоаппарат остался у нас. Ты не знаешь, что у Сереги в карманах?
Маришка чуть помедлила, вспоминая, как они у фонтана беседовали, и Сергей принялся ради шутки выворачивать свои карманы.
– По-моему, мелочь какая-то, сигареты, зажигалка, что я ему дарила…
– Всё?
– Студенческий билет и, наверное, моя фотография. Он её всюду с собой таскает. – Она едва слышно всхлипнула.
– Фотография, это плохо, задумчиво пробормотал Валька.
– Почему?
– Ещё не знаю, но плохо. По ней могут выйти на тебя.
– Кто?
– А как ты думаешь? КГБ, конечно!
Он отвернулся на секунду от бинокля:
– Если у Егоровича в кармане удостоверение путеобходчика, то, возможно, они и отвертятся. На грибников они, конечно не похожи, но, как работник железнодорожной станции, он может им навешать лапши, что проверяли семафор на восьмом километре, и решили ради любопытства заглянуть на комбинат, посмотреть, что от него осталось. Покажет им дрезину, он мужик умный, будем надеяться. Главное, чтоб наш Серёга ничего лишнего не сморозил. Стоп! – осенило Вальку. – Он ведь тебе большой палец показывал! А если они видели этот знак?
– И что делать?
Валька в это время весь подался назад и едва не скатился на Маришку с выпученными от страха глазами.
– Что-о? – почти закричала Маришка.
– Офи… – запнулся он, – офицер показал пальцем в нашу сторону, что-то настойчиво спрашивая у Серёги. Значит, всё-таки заметили…
Он схватил рюкзак, рывком поднимая девушку с земли, и проорал почти в ухо:
– БЕЖИ-ИМ!!!
Оба вскочили и, не глядя на брошенный впопыхах рюкзак, кинулись в ближайший от них просвет деревьев. Тут уже было не до тишины. Теперь бы только до дрезины добраться, а там и к сторожке железнодорожников – лишь бы успеть, прежде чем их арестуют.
Валька бежал первый, увлекая девушку за собой. Продираясь сквозь кусты, падая, царапая руки и лица, они помчались, ни разу не оглянувшись, не разбирая дороги и не смотря себе под ноги. Через несколько минут вся их одежда превратилась в сплошные лохмотья, а хрип из груди вырывался наружу, распугивая белок, зайцев, насекомых и птиц, вспархивающих с веток.
Ловя ртом воздух, Валька, красными на выкате глазами посмотрел на Марину, и только тут оста-новился. Девушка почти без чувств повалилась на него, и оба рухнули в траву, едва не потеряв сознания. Бешеная гонка прекратилась.
Вальку душил кашель. Весь побег продолжался минут десять, но этого хватило, чтобы едва не вознестись к небесам, как сказал бы в шутку Егорович. Страшно хотелось пить, а рюкзак с водой остался у пригорка. Там же остался и…
– Господи! – едва отдыхиваясь и глотая слова, вспомнил Валька. – Там же… фотоаппарат остался!
Храбрая девушка, опираясь на локти, уже пыталась сесть и, привалившись к дереву, только сейчас поняла смысл слов.
– О-ох! – протянула она.
Минут пять они сидели, взирая друг на друга испуганными глазами, кашляли и восстанавливали дыхание.
– Что теперь будет, если те солдаты найдут снимки покойника?
Никто не хотел знать ответа на этот, в общем-то, весьма риторический вопрос,  поэтому, ещё с минуту отдышавшись, они поднялись и поплелись к дрезине, ожидавшей их на выходе из леса.
Но тут выяснилась одна значительная неприятность. А именно…
Они заблудились.
Глава 4
– Позавчера на моей смене поступил сигнал, что на восьмом километре какие-то хулиганы пере-вели стрелку, – оправдывался Егорович, наблюдая, как офицер проверяет его железнодорожное удостоверение путеобходчика. – Старый семафор уже давно не работает и этим полотном никто не пользуется, но я всё же решил вернуть стрелку на место. А тут ещё вот этот племянник прикатил в гости из города, – ткнул он пальцем в Сергея, – вот я и прихватил его с собой на дрезине. Она и сейчас там стоит.
– Это мы перевели стрелку, – хмуро ответил старший лейтенант, постукивая удостоверением о ладонь и критически осматривая обоих непрошеных гостей с ног до головы. Остальные мелкие вещи из карманов лежали тут же, на камнях, а безмолвные автоматчики стояли по бокам, так и не проронив ни единого слова с самого момента их задержания. – Продолжайте, – приказал офицер.
– Я решил племяннику показать заброшенный комбинат, вот мы, стало быть, и пришли сюда.
Егорович играл роль простака, не совсем понимавшего, в какую историю он ввязался.
– А что, нельзя было? – подхватил его игру смекалистый Сергей. – Если так, то мы уйдем: мне ещё в город сегодня нужно возвратиться на последней электричке.
Офицер бросил на него подозрительный взгляд и показал глазами одному из охранников на его руки.
– Насчёт возвращения пока повременим, а вот что вы, молодой человек показывали вверх поднятым пальцем в направлении того пригорка над карьером? – он указал на место вверху, где располагалось их недавнее укрытие. – Вас там кто-то ждёт?
Вот тут-то Серёгу и накрыло полностью с головой. Едрёна феня, там же Маришка!
У Егоровича спина покрылась холодным потом, а Сергея начал бить озноб. Старший лейтенант тем временем передавал по рации:
– Четвёртый, я Второй, прием.
– Слушаю, Второй, – ответила рация.
– Нашли? Докладывайте!
В ответ послышалась фраза, заставившая обоих друзей застыть на месте:
– Товарищ старший лейтенант, на месте укрытия обнаружены два рюкзака, остатки недоеденных бутербродов и бинокль. Рюкзаки еще не проверяли. Судя по всему, сбежавшие бросили всё впопыхах и бросились напролом через лес. Следы двоих ведут в направлении юго-запада, в квадрат двадцать шесть – четырнадцать. Одни из следов женские. Приём.
Офицер удостоверился, что двое пленников отчётливо слышат их переговоры и приказал:
– Отрядите шесть человек по их следам, Пятому передай, чтобы выставили заслон у семафора. Они явно будут пробираться к дрезине. Из зоны пускай выведут два патрульных УАЗика и осмот-рят территорию вдоль полотна. Рюкзаки ко мне сюда, быстро! У меня всё. Те двое не должны покинуть квадрат. Ясно?
– Так точно. Рюкзаки уже несут.
Рация отключилась.
– С вами была женщина? – обратился он к Егоровичу, игнорируя Серёгин потрясенный взгляд, молящий о прощении.
Егорович промолчал, поскольку врать теперь было бессмысленно. Знак, показанный Маришке Сергеем, выдавал их с головой, и что-либо отрицать было только хуже для них. Лишь бы фотоап-парат оказался у Вальки, а не в рюкзаке, лихорадочно думал он. Лишь бы Валька догадался его схватить с собой, когда убегал с Маришкой…
Старший лейтенант ещё какое-то время разглядывал бедных следопытов, затем резко произнес:
– Представляете ли вы себе, во что  вы вляпались?
– Нет, – пролепетал Сергей, теперь уже абсолютно не играя роли простого обывателя. Мысли о Маришке выбили напрочь из его головы все здравые размышления и логическое осознание про-исшедшего.
Видя, что друзья не собираются признаваться, офицер задумчиво продолжил:
– Сейчас принесут ваши рюкзаки. Кроме бинокля, я надеюсь, там будет ещё масса интересных вещей. Ваших друзей мы тоже задержим, а пока следуйте за мной. Вскоре вам предстоит очень любопытный разговор, но уже не со мной.
И повернувшись к охранникам, скомандовал:
– В машину их.
Сергей недоуменно посмотрел на Егоровича, но тот только пожал плечами: «Подчиняйся».
***
– Пить, как хочется! – почти простонала Маришка.
Валентин предпочёл промолчать, высматривая впереди себя хоть какую-нибудь тропинку, по которой могли ходить грибники в этой части леса. Они шли уже больше часа, но конца и края этот лес, казалось, не имел. Раза два они присаживались отдохнуть и на Валькиных часах было уже половина третьего,  к тому же, к чувству жажды прицепилось ещё и ощущение голода. Наконец, когда уже совсем стало невмоготу, вдалеке, среди деревьев послышалось едва различимое журчание воды.
– Ручей! – почти выкрикнул он пересохшими губами. – Маришка, мы спасены!
Девушка плелась за ним и, едва держась на ногах, часто приваливалась спиной к деревьям, хватая ртом воздух и переводя дыхание.
– Где? – прохрипела она, но Валька уже не слушал, таща её за собой к источнику долгожданной влаги. Еле добравшись до небольшого оврага, они упали на колени, и принялись черпать ладонями воду.
Прошло какое-то время, прежде чем они вдоволь напились и промыли ссадины на руках и лице. Уже стало легче.
– Куда теперь? – спросила Маришка, критически оглядывая распухшее от царапин Валькино лицо. По всей видимости, у неё с этим обстояло не лучше, но сейчас это тревожило меньше всего: нужно было как можно скорее выбираться из леса.
Валька поднял палец, призывая к тишине. Где-то вдалеке, за оврагом слышался звук работающего механизма. Затем послышался короткий гудок, и всё стихло.
– Странно, – прошептал Валька, – Егорович говорил, что в этих лесах проложена только тупиковая ветвь, откуда же тогда гудок тепловоза?
…Только он успел произнести последнюю фразу, как за спиной раздался властный голос, привык-ший к подчинению:
– Сидеть и не двигаться! Любое движение будет расцениваться как попытка к побегу.
Щелкнул затвор, и Маришка вскрикнула, не оборачиваясь.
– Руки за голову!
Они подчинились, боясь сделать лишнее движение: и без предупреждений стало ясно, что их выследили и поймали.
– Второй, я Пятый, – послышался за их спинами голос, очевидно, передававший кому-то по рации сложившуюся обстановку. – Товарищ старший лейтенант, беглецы обнаружены. Девушка и парень. Куда их? Приём.
– Понял вас, Пятый. Передайте их на УАЗики Шестому, они патрулируют вдоль полосы. Скажите, чтобы везли их на объект, там их встретят. Конец связи.
Из-за спин вышел молодой сержант в форме десантника. Вместо автомата в руке он держал пис-толет системы Макарова, наведенный на обоих друзей. Ни угрозы, ни какого-либо отчуждения его взгляд не выражал: обычное простое безразличие, не более того, как успел заметить Валька.
– Вставайте и следуйте за нами. Вопросы не задавать, по пути не переговариваться – в противном случае будет применено насилие. Всё ясно?
Маришка хотела что-то возразить, но Валик предостерег её взглядом. С обученными десантниками шутки плохи, он знал это. Если бы их с Маришкой приняли за грибников, тогда ещё можно было бы возмущаться. А их назвали беглецами, следовательно, обнаружены их вещи и засада. А там фотоаппарат…
Валька помог девушке подняться и первым пошёл за сержантом. Тот шёл впереди, не оглядыва-ясь и совершенно не интересуясь, что происходит у него за спиной. По бокам шли автоматчики и, судя по всему, направлялись как раз в то место, где Валентин услышал подозрительные звуки.
Время приближалось к пяти часам вечера, и солнечный диск своим ярко-красным нимбом уже начинал касаться верхушек деревьев.
Ночь обещала быть теплой.
***
Сергея с Егоровичем запихнули в армейский «Газ-66» и повезли в неизвестном направлении. С ними присутствовали двое молчаливых автоматчиков, за всю дорогу не произнесших ни слова.
Ехали больше часа, постоянно куда-то сворачивая и трясясь на ухабах. В воздухе витал зловещий запах неизвестности. Сергей чихнул и машина остановилась. Открыв дверь, конвоиры спрыгнули на землю, отдали честь старшему лейтенанту, просидевшему весь маршрут в кабине, и так же молчаливо ретировались, абсолютно не интересуясь дальнейшей судьбой пленников.
Судя по всему, это была та самая база, за которой наблюдали Валька с Егоровичем, но Сергей видел её лишь однажды, поэтому принялся исподтишка наблюдать за внутренним интерьером загадочного объекта. Радиорелейные установки, какие-то подземные строения, бункеры, склады, цистерны, водокачка. Под навесом несколько десятков грузовых машин и огромный ангар, укрытый от глаз защитной сеткой камуфляжа. Чуть левее жилые казармы и много солдат в десантной форме. Кто курит, кто чистит оружие, кто натирает сапоги. Да тут целый гарнизон! – отметил про себя Сергей.
А вот и холм, тот самый, из которого выскакивала карета с упряжкой лошадей. Вблизи он показался ещё более массивным – настоящим подземным бункером, способным вместить в себя не только роту солдат, но и, похоже, целый гараж автопарка. Рядом штабелями лежат какие-то ящики и контейнеры, очевидно, те, что видел Егорович, наблюдая из-за укрытия за локомотивом.
Сергей многозначительно обменялся взглядом со своим старшим товарищем, но спрашивать что-либо побоялся, так как к ним уже подошёл тот самый офицер, что сопровождал их.
– Сейчас вас отведут в отдельное помещение, где вы пробудете, прежде чем вас вызовут.
– Можно вопрос, товарищ старший лейтенант? – Егорович уже заранее знал ответ:
– Мы пленники?
– В какой-то степени, да.
– И что с нами будет?
– Это не в моей компетенции. После ужина вы встретитесь с человеком, который будет решать вашу участь. Слишком много вы знаете. В ваших вещах был обнаружен фотоаппарат, и когда проявят пленку, тогда и вынесут решение.
У Сергея всё в душе оборвалось, а Егорович, скрывая волнение и теперь уже очевидную безыс-ходность, продолжал тянуть время.
– Стало быть, вы уже и наших товарищей задержали? – скрывать присутствие Маришки с Валиком теперь не имело никакого смысла, раз в их руках оказались их вещи.
– Задержали, – удовлетворенно кивнул офицер. – Далеко они не успели скрыться и скоро прибудут сюда.
– А мы… простите, мы их увидим? – запнулся Сергей, едва выговаривая слова.
– Это буду решать уже не я.
Офицер несколько секунд подумал и, помедлив, ответил:
– Скорее всего, вы с ними больше не встретитесь. Прощайте.
…И ушёл.
Серёга с тихим стоном начал сползать на землю и, если бы не Егорович, так и рухнул бы здесь навзничь, на виду у всего солдатского гарнизона, которые, впрочем, не проявляли к пленникам абсолютно никакого интереса.
Господи! Маришка! Неужели он больше никогда её не увидит?
Бедный парень готов был грохнуться в обморок тут же, не ожидая дальнейшей своей судьбы, но от временной потери сознания его спасло прибытие четырех конвоиров, которые без дальнейших объяснений проводили их к вагончику военного образца, укрытого, так же как и все остальные строения на базе защитной сеткой камуфляжа. Что-то в них было не так, в этих автоматчиках, заметил Егорович. Какой-то пустой, ничего не выражающий затуманенный взгляд. Попробовать спросить что-нибудь?
– Куда нас определят, не знаете? – обратился он к ближайшему конвоиру.
– Не разговаривать! – последовал резкий ответ.
– Тогда хоть закурить угостите.
– Не положено.
Впереди шедший сержант обернулся:
– Придете на место – там закурите.
Сергей плелся вслед за Егоровичем, абсолютно теперь не замечая окружающее его пространство, поскольку был всецело занят печальными думами о Маришке, переваривая слова лейтенанта, что он её больше никогда не увидит.
А посмотреть было на что…
Территория была огромной: что-то около двух футбольных полей, прижатых друг к другу. Основ-ную часть занимали какие-то непонятные технические строения, а в середине располагался цен-тральный плац, на котором сейчас маршировали отдельные группы воинского подразделения. Как им удавалось сохранять секретность всего этого военного комплекса, Егорович так и не узнал.
Тем временем, из двухэтажного здания, очевидно, их штаба, вышел пожилой человек в гражданском одеянии и, подозвав к себе сержанта, указывая рукой на пленников, отдал какое-то распоряжение. Сержант тут же вернулся и повел друзей к вагончику, за которым двумя рядами была натянута стальная проволока, неприятно гудевшая от пущенного по ней электрического тока. Этот жуткий слуху гул, исходивший от проводов, заставлял шевелиться волосы на голове.
Открыв дверь вагончика, сержант подтолкнул обоих внутрь и, закрывая за ними, произнес напоследок:
– Будете пока здесь. Туалет и рукомойники внутри. Ужин сейчас принесут. Дверь будет заперта и снаружи выставлена охрана. Располагайтесь как дома, – нелепо улыбнулся он в такой неординарной ситуации, – но стучать и звать кого-либо не советую: охранникам дана команда не общаться с вами ни при каких обстоятельствах. После ужина можете отдыхать, завтра утром вас вызовут. Это всё.
…И прежде чем Егорович успел что-то спросить, дверь захлопнулась.
***
Маришку с Валентином препроводили в точно такой же вагончик, только отстоявший от преды-дущего на несколько десятков метров в другой стороне территории, между которыми были насажены клумбы, располагались оранжереи, огороды и загоны для свиней и прочего домашнего скота. База была автономной и содержала себя сама, как впоследствии узнал Егорович от будущего куратора проекта «Петля Мёбиуса». Но об этом позже.
Сейчас им предоставили две отдельные комнаты, расположенные в вагончике по обоим бокам от входа и разделенные маленьким коридорчиком на две относительно уютные части. В небольшой уборной вода набиралась в бачок, а к раковине был подведен слив, прикрытый довольно милой на вид занавеской. Комнаты были одинаковы и отличались только убранством. В одной на прикроватной тумбочке лежали женские журналы мод и актёров, в другой – мужские, об экспедициях и научных открытиях.
– Как ждали, – хмыкнул Валька, скептически оглядывая репродукции над кроватями. В женской половине был изображен пляж с пальмами, в мужской – ледокол во льдах. – Уже радует, что не расстреляют сразу, – пошутил он, – раз журналы даже положили.
– Это та самая база, за которой вы с Егоровичем подглядывали, а потом взяли с собой Сергея?
– Похоже, да, – кивнул Валька, обходя комнаты и заглядывая в каждый уголок, не забыв посмот-реть и под кроватями. – Я заметил некоторые ориентиры, которые бросались нам в глаза снаружи. Видела холм, когда нас выгрузили из машины?
Маришка кивнула.
– Вот из-под него, когда он отъехал в прошлый раз в сторону, и выскочила та самая карета.
– С гербами императрицы?
– Так говорил Егорович, – пожал он плечами.
– И ты думаешь, Серёжку с Егоровичем тоже сюда доставили? – она без сил опустилась на кро-вать, но Вальку перебил стук в дверь. Она открылась, и в коридор вошел хмурый охранник с двумя кухонными армейскими бачками.
– Ваш ужин, – кратко пояснил он, выставляя на стол посуду. – Как поужинаете, постучите в дверь, кто-нибудь заберет. На полочке есть кофе в банке и электрочайник, на случай, если добавочно захотите кофе. – И быстро вышел, не проронив больше ни слова, прежде чем Маришка захотела спросить ещё что-либо.
Валька тут же накинулся на гречневую кашу с салом, а Маришка, слегка поковыряв вилкой в мис-ке, предпочла кофе с печеньем. Когда, уже насытившись, Валька собрался постучать в дверь, она  сама внезапно открылась, и в проеме коридора возник сержант, сразу же пресекая все вопросы своим кратким объяснением:
– С этого момента вы находитесь в двухдневном карантине. Еду вам будут приносить три раза в день – завтрак, обед и ужин. Кофе и чай на ваше усмотрение. Соблюдайте технику пожарной безопасности. Если что-то понадобится – снаружи дежурит охрана, но по пустякам её не трево-жить. Сейчас вам принесут переносной телевизор. Вопросы есть?
– А как же с нашими родителями, родственниками, друзьями, - спросила удивлённо Маришка. – Они же будут нас искать!
– Об этом не беспокойтесь, – загадочно ответил сержант. – Ваши родственники и не заметят, что вас какое-то время не было…
И вышел, закрыв за собой дверь. Спустя минуту, вошли двое охранников, молчаливо подключили телевизор, собрали посуду и удалились. Дверь щелкнула замком, телевизор заработал –  монотонный голос диктора, вещал о погоде.
– Ты что-нибудь поняла? – ошарашено спросил Валька, уставившись на Маришку выпученными глазами. Всё произошло настолько быстро, что он ещё не успел сообразить и осмыслить, сказан-ного сержантом.
– Наши родственники не заметят, что нас не было… – повторила последнюю фразу сержанта Ма-ришка. Она сидела не менее потрясенная, нежели ее приятель. – Как это «не заметят»?
Валька только хлопал бессмысленными глазами и глупо таращился  в телевизор, абсолютно не понимая, в чём дело.
– Единственно хорошо, – наконец вымолвил он, – то, что мы пока живы.
Он внезапно обмяк, зевнул и, вставая, потянулся:
– Завтра узнаем больше, а пока давай спать ложится. Что-то меня в сон потянуло.
Маришку тоже отчего-то сразу разморило и захотелось спать, даже не приняв вечерний туалет.
Они едва успели разойтись по комнатам и завалиться прямо в одежде на кровати, как тут же про-валились в сон. Сморившая их внезапная нега была настолько глубокой и сильной, что они даже не почувствовали рук, закатывающих им рукава. Уколы были сделаны быстро и безболезненно. Снотворное, подмешенное им в кисель сработало безупречно.
…На другой стороне территории в таком же вагончике происходило похожее действие, с той лишь разницей, что при инъекциях двум другим участникам событий под кожу был введён совсем иной препарат.
Проект «Петля Мёбиуса» вступил во вторую фазу своего существования.
Глава 5
– Сколько времени, Сергей? – Егорович едва разлепил глаза после вчерашнего, отчего-то совсем вылетевшего из памяти вечера.
– Мои часы остановились, – помедлив, ответил Сергей из соседней комнаты. – У тебя голова не болит?
– Еще как болит, – закряхтел старший приятель, прошлепал босыми ногами к умывальнику. – Я даже не помню, как разделся и упал в кровать.
– Я тоже только ужин помню. Потом – пустота.
– Всё ясно, – умываясь и фыркая под струёй воды, резюмировал Егорович. – Нам просто подсыпали в еду снотворное.
– Но зачем?
– Вот этот вопрос я и задаю себе с тех пор, как проснулся. Мои часы тоже остановились, и думаю, это неспроста. Тут что-то не так.
Их утренний моцион прервала открывшаяся дверь, и на пороге возник охранник, предупредив все возникшие вопросы:
– Сейчас принесут завтрак.
Дверь захлопнулась.
Сергей удивлённо посмотрел на Егоровича, передавшего ему полотенце.
– Нет, ну ты видел? Как робот какой-то.
– Я вчера ещё заметил, - озадаченно подтвердил Егорович, – да вот поделиться с тобой не успел – отключился в мгновение ока. Они здесь все такие.
– Какие? И кто все?
– Солдаты. Автоматчики. Десантники, которые нас арестовали и которые маршируют на плаце. Офицеры, похоже, нет, а вот младший состав напичкан здесь какими-то препаратами с головой, я по их глазам вчера приметил. Как зомби ходят.
– То-то я думаю, что они отвечают как автоматы. Ни эмоций, ни улыбок, все рожи на одно лицо.
Егорович закурил и, помедлив, предположил:
– Если Маришку с Валиком тоже здесь где-то держат, то мы этим людям для чего-то нужны.
– Например? Просто арестовали, влепят по зубам и отправят домой, предупредив, чтобы не болтали лишнего об этом объекте… –  Сергей вдруг запнулся, только сейчас поняв, о чём хотел сказать Егорович. Да ещё и образ милой Маришки всплыл в памяти, которую он, по словам офицера, больше никогда не увидит. – Ты хочешь сказать…
– У них теперь фотоаппарат, Серёжа, не забывай об этом. Нас уже никто никуда не выпустит. За-чем, спрашивается, они нас вчера вечером усыпили, как ты думаешь?
– Ну… – протянул Сергей.
– Затем, – перебил его красноречие старший друг, – что пока мы спали, с нами уже что-то сделали.
– В каком смысле? – выпучил глаза Серёга.
– В таком, что мы им для чего-то нужны. Солдаты все под наркотиками, база автономная и не является никаким стратегическим военным объектом, а скорее всего, является какой-то секретной лабораторией, где производятся неизвестные нам опыты, возможно даже, с проколами во времени.
– Чего-о? – не понял Сергей, почесывая руку у сгиба локтя.
– Во времени, Серёжа, в пространстве – времени. Помнишь карету? Неспроста же она выскочила из подземелья. Здесь происходит что-то весьма засекреченное от народа, и мы, дорогой друг, раз уж попали к ним в руки, являемся теперь для них подопытным материалом. – Он выдохнул дым  потолок. – Кролики мы, Серёжа. Кролики для опытов. У тебя суставы крутит с утра?
– Д-да… – запнулся Сергей, снова принимаясь чесать руку. – И голова…
– Вот! – поднял вверх палец Егорович. – Над нами, пока мы спали, провели уже какой-то свой первый опыт. – Он тоже почесал руку и, внезапно осененный ужасной догадкой, быстро притянул руку Сергея к себе:
– Смотри!
Оба уставились на крошечные пятнышки в сгибах локтя в одном и том же месте их левой руки.
– Вот! Что и требовалось доказать. Нам вкололи что-то, а пока мы спали, каким-то образом вывели из строя наши часы. Соображаешь, для чего это проделано?
Ответить Сергей не успел. В это время открылась дверь, и в вагончик вошли двое молчаливых охранников, держа в руках подносы с завтраком.
Оба друга многозначительно обменялись взглядами, но промолчали. И так было ясно.
…Глаза десантников были пусты и не выражали никаких  эмоций.
***
В четыре часа утра их, все еще спящих глубоким сном, погрузили в санитарную машину и повезли в неизвестном направлении. По трассе при хорошей погоде до города было часа два езды, а в такое время суток и того меньше, поскольку встречного транспорта почти не попадалось.
Ровно в полшестого утра их усадили в парке, по иронии судьбы, на ту же скамейку, где два дня назад Сергей с Маришкой встретились перед институтом, чтобы взять там освобождение от учебы и, оставив, привалившихся друг к другу плечами, уехали на санитарной машине, никем не замеченные. Разница состояла лишь в персонажах: теперь на лавочке, вместо Сергея находился спящий Валентин, а Маришка, проснувшись позже, никак не могла взять себе в толк, каким образом Валька оказался здесь, если несколько минут назад прежде был ее Сережка…
А объяснялось всё, в общем-то, довольно просто: для обоих друзей сегодня вновь был понедельник. Тот самый понедельник, когда незадачливый Сергей пригласил её в парк и рассказал историю кареты с локомотивом. Вот такая ирония судьбы. Им обоим стерли память и каким-то неведомым образом повернули время вспять, отодвинув события, или, точнее, вернув их обратно на два дня назад.
Город только начинал просыпаться,  и парк был еще совершенно пуст.
Первой пришла в себя Марина. Голова кружилась, во рту чувствовался привкус железа, левая рука на сгибе локтя почему-то неприятно ныла. Ещё только светало, но поднеся руку к глазам и закатав рукав куртки, она всё же различила едва заметное пятнышко от укола, при этом немало удивившись и уставившись на него вытаращенными от испуга глазами. Ещё больше она удивилась, когда сплюнула на ладонь крупинки гречневой каши, отчего-то застрявшей в зубах. Гречку за последние несколько дней, насколько она помнила, ей употреблять не приходилось: особенно вчера на день рождения.
Мысли путались и разбегались в разные стороны, абсолютно не собираясь в этот ранний час вы-страиваться в разумную логическую цепочку. Она помотала головой и вновь уставилась на спящего Вальку. Мимо прошёл дворник и подозрительно, с сомнением посмотрел на молодую пару.
«Стыдно-то как…»  – мелькнуло у Маришки.
«Накурились…» – мелькнуло у дворника.
– Валик! – тормошила она  друга, абсолютно не понимая, что сейчас происходит, и каким образом она оказалась рано утром на скамейке парка рядом с ним. – Валька! Просыпайся, слышишь?
После нескольких бесполезных попыток Валентин всё-таки открыл один глаз. Через минуту – другой. Мимо прошёл ещё один человек с портфелем: город начинал просыпаться. Сейчас прокатят первые трамваи, люди пойдут на работу, и их увидят в таком неприглядном виде, отчего у Маришки сразу покраснели щёки.
– Валька! – тормошила она его.
– Где…я? – донеслось как из утробы.
– На лавочке у фонтана.
– У… какого фонтана?
– У нашего, в парке.
– А что я тут делаю?
– Не знаю.
– А ты что тут делаешь?
– Тоже не знаю! – Маришка готова была расплакаться от отчаяния.
– Нормально…
Он взглянул на часы. Начало седьмого. Уже рассвело и прохожих прибавилось. За лесопосадкой прогромыхал трамвай, вдалеке на перекрёстке просигналила машина, а сверху на край лавочки спикировали первые голубе.
– Мы что, вчера на твоём дне рождении так нализались, что полегали тут на лавочках спать? А где Серега?
– Не знаю.
Валька принял вертикальное положение, почмокал ртом и выплюнул на свет божий крупинки гречки, отчего-то показавшимися ему неимоверно противными.
– Мы что, вчера кашу у тебя ели?
– Не помню, – всхлипнула Маришка, отчаянно расчесывая место укола.
– Нормально… – повторил Валька, тоже, в свою очередь, пытаясь расчесать зудящее место на руке.
– Ты что-нибудь понимаешь? – едва не выходя из себя, пролепетала девушка. – Объясни мне: что мы с тобой вдвоём делаем здесь на лавочке в такую рань? И где, наконец, Сережка?
– Я думал, ты знаешь… Это ж ты меня разбудила. – Он закашлялся, сморщился от головной боли и почесал руку. – Я, мягко говоря, по меньшей мере, вообще ничего не понимаю.
– Я тоже.
Маришку вдруг внезапно осенило:
– А ну, откати левый рукав куртки.
– Зачем?
– Сейчас увидим.
Валька непонимающе подчинился.
– Смотри! – почти выкрикнула она истерично. – У меня такая же отметина, на том же месте, что и у тебя. – Глаза ее наполнились слезами. – Как раз в вену…
Какое-то время они испуганно смотрели друг на друга, а потом в унисон оба душераздирающе заорали:
– Не-е-т!!!
Маришка едва не свалилась в обморок, а Валька принялся лихорадочно повторять:
– Я не наркоман! Я не наркоман! Это всё бред!
Прошло довольно долгое время, прежде чем они, наконец, успокоились, если это можно было назвать спокойствием. Обоих била крупная дрожь, они поминутно оглядывали остальные вены, но больше ничего не обнаружив, пришли к выводу, что это был единичный укол, они были пьяны и в разгар веселья решили первый раз в жизни попробовать уколоться. Вопрос состоял лишь в том: КТО дал им эту дозу, и ГДЕ, собственно говоря, все остальные? Где, прежде всего, Сергей?
Ни тот ни другая абсолютно не помнили, что с ними произошло за последние два дня, и оба были абсолютно уверены, что сегодня утро понедельника.
Они ещё немного посидели, успокаивая друг друга, потом поднялись и направились к Сергею на квартиру, узнать, где он мог пропадать, пока они спали на лавочке без сознания. Маришка так и не вспомнила, что была зла на Сергея за его отсутствие на её дне рождения, а Валька совершенно не помнил, что на станции «Кубанская» у озера его должен был поджидать его приятель – путеобходчик Егорович.
Когда парочка растворилась в утреннем тумане, из-за ближайших кустов вышли двое неизвест-ных, подошли к лавочке, наклонились, и отцепили снизу прилепленный микрофон, при этом сообщив по рации невидимым собеседникам на том конце связи:
– Шестой, я третий, приём.
– Слушает вас Шестой.
– Всё в порядке. Субъекты ничего не помнят и переживают, как бы в будущем не стать наркома-нами. Направились на квартиру к их другу. Приём.
Рация что-то удовлетворительно ответила и отключилась.
…В городском парке наступало утро понедельника.
***
…Их провели в едва освещаемое помещение и на время оставили одних. Звуки голосов, доносившиеся из соседней двери, о чём-то переговаривались без всяких интонаций и эмоций, а уже кода Сергей решил, было, заглянуть от любопытства внутрь   – дверь распахнулась сама, и их пригласили войти.
В дальнем углу просторного помещения возвышалась ярко освещенная панель, где под стеклян-ными дверцами крутились катушки с перфорированными лентами. Неоновое обрамление ми-гающих лампочек по всему периметру вызвало у Сергея чувство какого-то благоговения при виде столь совершенной техники, никогда прежде не попадавшейся ему на глаза. Зато Егорович сразу смекнул, с чем имеет дело в этом штабе их базового руководства. Пульт управления – не меньше, подумал он. Только управления чего? Или кем?
Вообще, весь этот, с позволения сказать, кабинет был напичкан электроникой по самую, что ни на есть, завязку, и Егорович не удивился, вспоминая необыкновенный локомотив, который могли построить только в будущем.
Панель светилась за спиной человека, который сидел за большим столом и мило улыбался, желая показать друзьям свое гостеприимное радушие. Тут же находился и тот лейтенант, что задержал их у развалин комбината, сидевший сейчас в кресле и куривший, выпуская струю дыма в потолок. Был ещё третий присутствующий, но из-за контраста света в противоположном углу кабинета, он был едва виден, предпочитая, очевидно, находиться в тени.
– Присаживайтесь, – пригласил их человек за столом и указал на два свободных кресла, таких же мягких, как и у офицера, который кивнул им, будто старый знакомый.
Оба друга присели и принялись  с волнением ожидать своего неутешительного, как они предполагали, вердикта.
Вместо этого, сидящий за столом мягко произнёс:
– Здравствуйте, Николай Егорович. Будем знакомы. Меня зовут Тимофей Фёдорович. Сергей удивлённо бросил взгляд на своего старшего товарища, абсолютно не предполагая заранее, что здесь его будут знать по имени отчеству. Потом смекнул: точно! У них же находится удостовере-ние путеобходчика, изъятое ими при обыске. Но каково же было его удивление, когда подобным образом обратились и к нему, совершенно не меняя интонацию голоса:
– И вы, Сергей, здравствуйте. Ваше отчество и фамилию я тоже знаю, но так как вы по возрасту младше меня минимум втрое, то ограничимся просто именем. Вы не против?
Сергей кивнул и решил молчать до последнего, пока не узнает участь своей любимой.
Пожилой человек будто читал его мысли и, решительно поднявшись из-за стола, приблизился к друзьям, абсолютно не опасаясь за свою безопасность.
– С вашей девушкой и вашим другом всё в порядке, хочу сразу предупредить, чтобы тут же нала-дить с вами приятную для нас беседу. Они находятся здесь же, на территории, но увидеться вы пока не сможете, в силу… – он секунду помолчал, что-то, очевидно, взвешивая в уме, – скажем, некоторых обстоятельств, заставляющих меня как начальника всей этой базы, пока повременить с данным решением. Возможно, позже вы и увидитесь, а пока давайте знакомиться. Итак, сразу ставлю вас в известность, что я из Комитета Государственной Безопасности, имею звание полков-ника и научную степень доктора исторических наук. Это, – показал он рукой на старшего лейте-нанта, – один из моих подчинённых офицеров, который командует военным контингентом, как вы уже вероятно догадались, нашей секретной базы, не подведомственной ни одному армейскому подразделению страны. – Лейтенант галантно поклонился. – Сзади вас, - продолжил полковник, - присутствует главный санитарный инспектор базы, но с ним вы познакомитесь позже. Наш первый разговор сейчас не записывается, поэтому предлагаю быть предельно откровенными: от ваших ответов будет зависеть дальнейшее пребывание на базе и мое к вам дружеское расположение. Если вы согласитесь на мои условия, которые я вам озвучу, то обе стороны выиграют в любом случае при любых стечениях обстоятельств.
Сергей посмотрел на Егоровича и неопределённо пожал плечами. По его мнению, ему пока ничего конкретного не предложили. Егорович же, напротив, подался вперёд и с интересом стал слушать продолжения, по всей видимости, уже составляя план будущего побега… – так, во всяком случае, предполагал Сергей.
– Можете курить, если хотите, – подвинул им пепельницу начальник базы. Голос его был мягким, душевным, и сразу отчего-то располагал к доверительной беседе. Предложенные сигареты были американским образцом товарной фирмы «Мальборо», и Сергей с деланным напускным спокойствием тотчас же не преминул воспользоваться столь щедрым предложением, прикурив от дорогой зажигалки, лежащей рядом с пепельницей.
– Нам что-то вкололи, пока мы по вашей прихоти отключились? – впервые подал голос Егорович, считая нужным сию минуту восстановить статус-кво в своих разбросанных мыслях. – Откуда вы знаете отчество Сергея? Где мы находимся? Что с нашими друзьями и что с нами будет дальше? И, наконец, нас же всех будут в скором времени искать, привлекая прессу, милицию, следопытов и собак. Вы этого не боитесь?
Полковник, продолжая улыбаться, развёл руками, и как бы невзначай окинул взглядом помеще-ние.
– Отвечаю по порядку. Вы, сами того не подозревая, скажем так, влезли в секретный эксперимент по перемещению во времени. Видите, до какой степени я с вами откровенен, сразу ставя вас в известность и делясь с вами столь засекреченной информацией? Давайте будем предельно откровенны друг с другом. Вам вкололи некий безобидный раствор, который поможет вам находиться здесь под стерильным куполом, накрывающим нашу базу от внешнего мира, не более того. Здоровью этот препарат не угрожает – у нас самих у всех он находится в крови. Далее… – полковник принялся расхаживать по кабинету, меряя шагами мягкий ковёр под ногами. Офицер и главный врач пока предпочитали молчать, давая возможность своему начальнику ввести в курс дела прибывших сюда не по своей воле горе-следопытов. – Что касается ваших друзей и вашей дальнейшей участи, будет зависеть от вашего решения, после того, как я озвучу своё предложение. Откуда я знаю ваши имена и имена ваших друзей? Всё очень просто. Мы стали следить за вами с самого первого дня, когда вы, Николай Егорович, с Валентином появились впервые у засады напротив колючей проволоки.  Мы навели справки о вас, затем появились Сергей с Мариной, ну… – сделал он паузу, – а дальше уже, как говориться, по накатанной.
Он загадочно посмотрел на друзей и широко улыбнулся, показывая своё добродушие.
– Раз уж вы, простите, вляпались в эту историю, то предлагаю вам стать нашими добровольцами, которых я попытаюсь «закинуть» в иную эпоху, – сделал он ударение. – А что касается ваших родственников и друзей, то они абсолютно не почувствуют разницу во время вашего отсутствия, поскольку в конце эксперимента вы будете возвращены в тот же день, как впервые появились в пределах нашей базы. Разумеется, после окончания эксперимента вам сотрут память и доставят в свои родные, фигурально выражаясь, пенаты. Ни вы сами, ни ваши друзья не будут помнить ни одного часа, проведенного здесь и, мало того, вы даже не будете помнить, где располагается наша секретная база. Зато, во время эксперимента вы побываете в различных эпохах, иными словами, станете путешественниками во времени, как это описывают писатели-фантасты, начиная ещё с времён Герберта Уэллса, автора «Машина времени». Таково вкратце мое предложение, повторюсь лишь, что здоровью вашему этот проект нисколько не повредит. Если вы согласитесь – я дам вам время на раздумье до завтрашнего дня – то все остальные технические подробности проекта мы обсудим позже. Уточню пока, что ни одна страна в мире – ни Китай, ни Америка –  еще не подобралась так вплотную к перемещениям сквозь пространства и время, и нет такой Вселенной, куда бы ни проник мозг человека, занимавшегося подобной проблемой. Вот, почему наш проект курирует ведомство КГБ, и возглавляю его я, имея всесторонние полномочия Кремля, – счел нужным заметить начальник эксперимента, заканчивая вынесенное им предложение. – Я на все вопросы ответил?
Наступила довольно продолжительная пауза. Сергей с Егоровичем обменивались взглядами, но пока ничего путного им не приходило в голову – настолько внезапно обрушилась на них столь грандиозная и потрясающая информация.
– Можете не спешить с ответом. Сейчас вернётесь в вагончик, обдумаете всё, отдохнёте, пообе-даете, возможно, я даже разрешу вам прогуляться за территорией вагончика. Завтра дадите ответ. Старший лейтенант вас проводит. Беседы у нас ещё будут долгие при подготовке к переброске. Разумеется, – улыбнулся он, – если вы согласитесь.
– А если нет? – подал голос Сергей.
Тимофей Фёдорович пожал плечами:
– Тогда вам сотрут память. Потеряете шанс на столь волнующую и потрясающую возможность познакомиться с бытом, скажем, Елизаветинских времен, и погостить недельку в ином времени.
– Так вот, откуда карета с гербами императрицы Елизаветы Петровны! – воскликнул Егорович. – Вы уже пытались проводить эксперимент, верно?
– Верно. К сожалению, кое-что вышло из-под контроля, и карета «выскочила» из ТОГО мира в НАШ, всполошив всех наших учёных. Но нам удалось вовремя «вернуть» экипаж назад, и всё за-кончилось благополучно. Это был первый опыт с перемещением. Если вы не согласитесь – мы подыщем других добровольцев, благо их бывает в этой части леса каждый год предостаточно, и мы уже многим стерли память во избежание огласки.
– Или уничтожили, как того бедолагу в белом халате у стен комбината, – вдруг злобно вставил Сергей, отчего-то пожалевший незнакомца.
Полковник слегка усмехнулся.
– Я знаю о ваших снимках – мне доставили фотоаппарат. Того, как вы его называете, бедолагу, ликвидировали как раз в связи с этой выскочившей каретой. Будучи помощником и ассистентом, он пытался саботировать эксперимент, желал сам в нём участвовать, а когда я ему отказал по некоторым причинам, заявил, что предаст огласке весь наш проект. Решение о его устранении подписывал не я, а моё начальство в высших сферах ведомства Государственной Безопасности страны. Не хватало ещё, чтобы о нашем открытии узнали Китай, Америка или Япония – наиболее приблизившихся вплотную к путешествиям во времени. Теперь вы понимаете, что его нужно было устранить. Ценю вашу заботу о неизвестном вам человеке, но, тем не менее…
Он дал жестом понять, что первая их беседа подошла к концу. Пожал обоим друзьям руки и от-пустил отдыхать, пообещав вечером прогулку за территорией вагончика.
– Остальное мы обсудим позже, – приветливо сказал он напоследок.
Секретный проект «Петля Мёбиуса» вступил в третью фазу своего существования.
********
Глава 6
…Прошло ровно тридцать лет.
Грибы в конце сентября после хмурых обложных осенних дождей росли буквально на глазах. Двое последних в этом сезоне грибников стояли и любовались осенью, которая уже постепенно начинала отдавать свои права медленно, но неотвратимо надвигающейся зиме.
Одному было лет под сорок, он носил очки, он близоруко сейчас всматривался в подножный мох, где гроздьями на пне кучковались опята. Второй, с корзиной в руках, шедший позади, выглядел моложе и плотнее первого. Старшего звали Анатолием, младшего Дмитрием, которому от силы можно было дать лет двадцать пять, не более. Он плелся за старшим товарищем и поминутно интересовался занудливым, почти плачевным голосом, весьма похожим на стенания больного пациента:
– Ты мне объяснишь, наконец, что мы здесь делаем, в этом непроходимом лесу, промокшие, бродящие уже несколько часов в поисках каких-то сомнительных поганок, вместо того, чтобы сидеть дома за компьютером и наслаждаться пивом? Здесь всё серое и незаметное, а твои опята должны бросаться в глаза ещё издалека. Вот попомнишь мои слова, что мы снова наткнулись на поганки, будь они трижды прокляты. Я промок и хочу домой. Зачем ты меня сюда вытянул, Толик?
Голос Димы был едва ли не плаксивым, но Анатолий почти не обращал внимания на его страда-ния. Сегодня утром он решил ему показать в лесу то, что уже давно собирался сделать, но никак не представлялось возможным из-за обложных дождей, зарядивших с начала недели, и продол-жающихся до сегодняшнего дня – субботы. Дмитрий жил одиноко, без семьи, в однокомнатной квартире, и существовал лишь тем, что скачивал и создавал компьютерные программы для всех желающих, которые довольно сносно его финансировали, чем он и жил, почти неотлучно нахо-дясь за компьютером, и выходя из квартиры лишь тогда, когда Анатолий имел возможность вы-тащить его на улицу. Сегодня, после продолжительных дождей эта возможность представилась, и рано утром, невзирая ни на какие уговоры, Толик, будучи его единственным другом, всё же вытянул Дмитрия из постели и на электричке довёз до станции «Кубанская», где они и углубились в лес в поисках последних в этом сезоне грибов.
– Иди за мной, скоро увидишь, – загадочно сказал Толик, подмигнув другу. – И прекрати каню-чить, скажи спасибо, что я тебя хоть на свежий воздух вытащил от твоих бесконечных сидений за компьютером. Посмотри, природа какая! Ни цивилизации тебе, ни выхлопных газов, ни воя полицейских сирен – тишина, да и только! Мы, кстати, уже почти пришли. Можешь присесть на то поваленное дерево и перевести дух. Я сейчас…
Анатолий куда-то на миг отлучился, затем тут же появился среди деревьев, удовлетворенно хмыкнул и «обрадовал» друга:
– К сожалению, не туда забрели. Ещё минут двадцать ходьбы, и тогда уж точно увидишь то, что я тебе давно хотел показать.
– Что именно? – с покорным вздохом спросил любитель компьютерных программ.
– Ну, это, братец, уже сюрпризом никак не будет, если я тебе сейчас отвечу. Поднимайся, потерпи ещё немного, пять минут ходьбы и мы на месте.
– Пива хочу, – упрямо прокомментировал ситуацию друг. – А нам еще возвращаться назад! – он поднял руки кверху и отчего-то погрозил небесам. – Знал бы, в жизнь не согласился с тобой на такую авантюру. Грибов – пустая корзинка, а ты тянешь меня, куда глаза глядят.
Анатолий уже, было, собрался ответить какой-нибудь ехидной колкостью, как вдруг…
Внезапно начало что-то происходить.
…Спокойный тихий осенний лес вдруг ожил, встрепенулся и загудел.
Анатолия ниоткуда взявшимся вихрем внезапно отбросило в сторону, а Дима с лукошком, уже пустым, закружился в круговороте поднятой с земли листвы и лишайника. Грибы из корзинки разбросало в разные стороны, Толика припечатало к ближайшему дереву и… спустя две секунды всё стихло. Лес как был, так и остался: стремительный налет вихря был настолько кратковременным, что не успел напугать даже белок, прыгающих с ветки на ветки над головами путешественников. Два товарища уставились друг на друга непонимающими взглядами. То, что они раньше принимали за довольно крупный холм с поросшими деревьями, кустами и кучками опят, вдруг загудел и отъехал в сторону с противным железным скрипом. Перед изумленными грибниками из земли выдвинулась бетонная площадка с поднимающимся из глубины провала грузовым лифтом, заработали по бокам вращающиеся габаритные огни, и на свет божий вышли, а точнее вывалились два человека в непонятном старинном одеянии. На одном, который выглядел старше своего спутника сидел камзол времён примерно XVIII века, расшитый позолоченными узорами и кружевными рюшами, на другом нелепо болтался кафтан тех же, очевидно, времён, только проще изготовленный неизвестными портными, без золота, бантов и отличительных регалий.
Заметив двух оторопевших друзей с пустыми корзинами, оба незнакомца с надеждой спросили, едва выговаривая слова, и перебивая друг друга:
– Мужики, мы где? Какой сегодня год?
…Дима тихо сполз на землю.
***
Прежде чем Анатолий начал приходить в себя после ошеломительного шока, Дмитрий, уже достаточно овладевший разумом и телом, поднялся с земли, уставился на незнакомцев, и высокопарно вымолвил первое, что пришло в голову в данной нелепой ситуации:
– Приветствуем вас на нашей планете, чужестранцы! Мы есть земляне и…
– Погодите! – перебил его старший по возрасту. – Только не убегайте, просим вас. Нам нужна помощь, мы сейчас всё объясним. Пожалуйста!
Дмитрий и не думал убегать, а если и думал, то совершенно утратил эту возможность: ноги отче-го-то стали ватными и непослушными. Иноземец говорил на самом настоящем русском языке! Поразительно!
– Русские что ли? – спросил он, едва не заикаясь.
Старший в это время обернулся к своему напарнику:
– Сергей, возвратись к дереву, посмотри, пластина на месте? И запомни месторасположение пихты – нам сюда ещё возвращаться придётся.
Ни Дима, ни Толик ничего не поняли из этого монолога, поэтому, не найдя ничего лучшего, Анатолий произнёс, уже, видимо, пришедший в себя:
– Чувствуйте себя как дома… – Более глупого выражения в своей жизни он не смог придумать, пойдя на поводу своего младшего друга и приняв незнакомцев за посетителей иной галактиче-ской системы.
Тем временем младший приятель у дерева приложил большой палец к чему-то, и в ту же секунду вся грандиозная конструкция пригорка пришла в движение, только в обратном направлении. Холм въехал в своё изначальное положение, автоматика затихла и воцарилась первобытная тишина леса.
Дмитрий с Толиком так и остались стоять с открытыми ртами ловить последних в этом сезоне мух, абсолютно не понимая, что происходит.
– Всё в порядке, Егорович, – отчитался младший незнакомец, вернувшись к своему старшему товарищу. – Пластина зафиксировала мой отпечаток и сохранит в памяти до следующего воздействия. Чужие не смогут воспользоваться порталом перемещения.
Оба облегченно вздохнули и только теперь привалились к деревьям, испытывая неприятную дрожь во всём теле.
– Ради бога, ребята, не пугайтесь, – обратился к ним тот, кого назвали Егоровичем. – Не найдётся ли у вас попить чего-нибудь – мы просто умираем от жажды после этой чёртовой переброски.
Дима рефлекторно протянул флягу с водой, всё ещё продолжая пялиться на только что заехавший холм, будто он и не выезжал из земли.
Оба путешественника в не современном одеянии накинулись на воду, и только когда полностью утолили жажду, бессильно рухнули на снесённое вихрем трухлявое дерево.
– Прежде всего, будем знакомы. Меня зовут Николаем Егоровичем, а моего друга Сергеем. Мы, как вы изволили заметить, не гуманоиды, а обыкновенные русские люди. Сейчас мы всё вам объясним, но чтобы нам легче было ориентироваться, ответьте, пожалуйста, на не совсем обычный вопрос: какой сегодня год, и в какой климатический пояс мы попали? Не думайте, мы не умалишённые, сбежавшие из психической больницы – когда мы все вам объясним, вы и сами поймёте. Итак?
Анатолий, первым обретший дар речи выдавил из себя, назвав дату и год текущих событий, свои имена, страну, планету, и место ее расположения в солнечной системе, очевидно, полагая, что иноземцам так будет проще ориентироваться.
Тот, которого называли Сергеем, присвистнул от изумления, и стал попеременно загибать пальцы, подсчитывая что-то в уме.
– А находитесь вы в лесу, весьма далековато от нашего города, –  добавил Дима, тоже пришедший в себя, но все еще с сомнением выискивая на чужеземцах антенны или что-то подобное скафандрам.
Сергей, окончив что-то подсчитывать в уме, недоуменно обменялся взглядом с Егоровичем.
– Ничего, – пояснил тот своему другу. – Очевидно, при переброске произошёл какой-то непонятный сбой программы, и нас вернуло не домой, в наш реальный год, а «перекинуло» в будущее. Лифт, по словам Тимофея Фёдоровича, автоматически откроется ровно через месяц, вот тогда мы и должны тут быть непременно, чтобы вернуться назад в СВОЙ мир.
– А пока мы что, – изрядно дрожащим голосом спросил Сергей, –  застряли тут, в неизвестном нам времени?
– Выходит, да. А чему ты удивляешься? Прошлый наш маршрут тоже ровно месяц длился – так запрограммировал полковник тоннель перемещения.
В течение этого диалога двое друзей-грибников переводили взгляды с одного на другого незна-комца и пытались понять, о каких таких перемещениях идёт речь, и что, собственно говоря, им делать дальше с этими незнакомыми гуманоидами.
Спохватившись и, видя, что люди из будущего не совсем понимают смысл их беседы, Егорович, наконец, изволил пояснить, развивая тему до бесконечных пределов понимания происходящего.
– Стало быть, мы в будущем, – задумчиво проговорил он, обращаясь скорее к себе, нежели к остальным. – Что ж… Позвольте тогда прояснить ситуацию, хотя, мягко говоря, мы и сами не понимаем, что именно произошло с нашим перемещением. – Он сделал паузу и подождал, когда его слушатели присядут рядом на дерево. – Итак, прежде всего, давайте будем считать себя отныне близкими друзьями, поскольку то, что вы сейчас услышите, заставит вас переменить полностью все свои прежние взгляды на жизнь. Считайте, что вы оказались невольными участниками некоего эксперимента, в ходе которого имеется возможность перебрасывать органические тела – нас в данном случае – в пространстве и между эпохами в любых направлениях.
Таким образом, уже познакомившись ближе, Сергей с Егоровичем в течение получаса рассказали им вкратце историю своего появления в ИХ мире, начиная от базы секретного проекта и заканчивая той эпохой, в которой они пробыли месяц, прежде чем невероятным образом оказались в БУДУЩЕЙ для них эпохе.
– Здесь простая метафизика, если копнуть поглубже, – пояснял Егорович, проглатывая бутерброд, приготовленный Анатолием к их с Димкой обеденному привалу. Тем же самым занимался и Сергей, иногда добавляя в рассказ Егоровича свои впечатления и замечания. Друзья рассказали им всё от начала до конца, опустив только некоторые детали с локомотивом, комбинатом и убийством учёного. Через полчаса небольшого отдыха обе стороны уже имели друг о друге хотя бы поверхностные сведения и обобщенную информацию, чтобы не считать друг друга посланцами иных инопланетных цивилизаций. Толик с Димой узнали о проекте, о полковнике КГБ, о Маришке с Валиком, о согласии друзей участвовать в пробном эксперименте и самое главное, Узнали о том путешествии, которое проделали Сергей с Егоровичем прежде, чем попасть сюда. По их словам, они целый месяц находились в эпохе правления императрицы Елизаветы Петровны, и только благодаря порталу с лифтом перемещения сумели оттуда выбраться, но попали не к себе домой в СВОЁ время, а в БУДУЩЕЕ.
– Впрочем, о приключениях наших в XVIII веке нам ещё вам предстоит рассказывать и рассказы-вать, – прерывая первую беседу и первое знакомство, подвёл итог Егорович. – Мы теперь нераз-рывно связаны с вами, так сказать, кровно, и в научных целях предпочтительно было бы, чтобы ни одна живая душа в ВАШЕМ времени не узнала об этом проекте. Но сейчас мы просто валимся с ног после этой чёртовой переброски, и не знаю, сможем ли пройти ещё хоть километр, чтобы не заснуть на ходу.
– Стоп! – спохватился Толик. – Я как раз хотел Димке преподнести небольшой сюрприз, показав ему по секрету маленькую хижину, затерявшуюся в лесу в километре отсюда. В прошлый свой поход за грибами наткнулся на неё, вот и подумал обрадовать друга. Она совершенно пуста и одинока. Не то лесорубы когда-то построили её, не то охотники за пушниной, не то егеря для перевалочного ночлега… Тем не менее она абсолютно недоступна для посторонних глаз, там всё находится в том же состоянии, что и в начале прошлого века! Вот туда-то мы сейчас вас и проведем – там и отдохнете до утра. А дальше будем думать, что, собственно, нам предпринимать далее.
– Так вот, зачем ты меня вытянул сегодня за грибами! – воскликнул Димка. – Это и был твой предполагаемый сюрприз?
– Ну да, – кивнул радостно Толик. – Хотел развеять тебя на природе и заодно показать  избушки столетней давности. Ты же любишь подобные загадочные артефакты. Там людей не было, по крайней мере, лет шестьдесят – семьдесят.
Он повернулся к путешественникам:
– Готовы туда идти? Минут пятнадцать, не больше. Там разведем огонь, уложим вас отдыхать, я займусь наведением порядка и поставлю капканы – видел их висящими на стене, – а Диму отправим в город за продуктами, одеждой для вас и остальным необходимым. Завтра к утру, он вернётся с полными рюкзаками и сумками, и пока вы будете просыпаться, я сбегаю, встречу его, помогу донести, и уж тогда мы с вами засядем в этом домике на несколько дней, рассказывать друг другу о своем времени и жизни. Тогда-то и поведаете нам о приключениях в восемнадцатом веке. Согласны?
– Там же нет электричества, – с сомнением парировал Дмитрий, прежде чем друзья дали своё согласие, едва не проваливаясь в сон от усталости.
– Вот поэтому, заскочишь ко мне домой, возьмёшь свечки, шахтерский фонарь – зарядки его ак-кумулятора хватит на несколько вечеров, – затем карманные фонарики, сковородку, миски, ложки, кружки и всё остальное, что может пригодиться в первые дни. Одежду и постельное бельё, очевидно, придётся прихватить во второй заход, когда мы с тобой уже вдвоем отправимся в город. Сначала первое необходимое: фонари, свечи и продукты. Много продуктов. У меня на полочке возьмёшь деньги и наведаешься в супермаркет. Бери только копченую колбасу, банки тушенки, чай, сахар, галеты или сухари, возможно, водки или коньяка пару бутылок. Туалетную бумагу, бритвы и прочее. Всё! Остальное еще поразмыслим. Двигай к электричке, чтобы успеть купить всё необходимое. Завтра я тебя жду на станции, оттуда и понесем через лес всё, что ты привезешь.
– А ты?
– А я поведу этих бедолаг к тому домику. Смотри, они уже отключились, пока мы тут с тобой пла-ны составляем.
Дима с готовностью повиновался и, уходя, заметил, как его друг принялся тормошить заснувших путешественников.
Спустя полтора часа он, уже добравшись до станции «Кубанская» , садился в отходящую электричку. Грибов он не насобирал, зато был безмерно благодарен своему старшему другу за столь удачную вылазку в лес: а ну-ка! Не каждый день тебе в лесу попадутся путешественники во времени, да ещё не из будущего, как принято у всех писателей-фантастов, а из самого, что ни на есть, настоящего ПРОШЛОГО!
Анатолий тем временем вёл едва державшихся на ногах друзей к заброшенной сторожке лесорубов, еще не вполне осознавая, что с сегодняшнего дня и его собственная жизнь претерпит колоссальные изменения как, впрочем, и жизнь Дмитрия.
Секретный проект «Петля Мёбиуса» вступил в четвёртую фазу своего существования.
***
Ближе к вечеру, в старом заброшенном домике на лежаках покрытых соломой без задних ног спали оба путешественника, попавшие в этот мир из прошлых времён. Огонь в самодельном каменном очаге согревал небольшое пространство ветхой избушки, а дым из трубы стелился над верхушками вековых сосен, обволакивая лес приятным запахом вареной не то каши, не то картошки – главное, чем-то вполне съестным, будоражащим аппетит всем обитателям леса.  Анатолий колдовал над старинным котелком, помешивая деревянной ложкой густую кипящую массу, издающую этот возбуждающий аромат. После заморозки при переброске в иное пространство желудки обоих путешественников были опустошены до предел.
«У вас будет крайне мало времени, чтобы выйти из анабиоза и одеться, – говорил им напутственно Тимофей Фёдорович, отправляя двух друзей в свой первый маршрут путешествий во времени. – Так как время пребывания в чужом времени рассчитано ровно на месяц, то вы в карманах найдёте съестные пайки на первые два дня пребывания, а дальше уже сами будете заботиться о своем пропитании, поскольку программа ещё не изучена, и еду мы вам доставлять не сможем. Я выбрал времена правления Елизаветы Петровны еще и потому, что с ними связан наш инцидент с каретой, а когда первый эксперимент закончится, мы сможем отправлять вас в любое обозримое прошлое, какое мы посчитаем нужным. Действовать на месте будете по обстоятельствам. По легенде вы, Николай Егорович, этакий среднерусский помещик, заблудившийся в лесу и потерявший карету с лошадьми, а ты, Сергей, являешься его слугой, прости уж за столь непривычное для тебя превращение. Ваша задача просто побывать в селениях того времени, пожить и самое главное – выжить в тех условиях, поскольку языковый барьер, я понимаю, доставит вам немало хлопот. В связи с этим, будете представляться выходцами из какой-нибудь далекой архангельской и томской губернии, где разговаривают на таком же непонятном для них наречии, что и вы. Далеко от портала перемещения не уходите, поскольку он автоматически активизируется ровно через месяц своего прибытия в ТОТ мир. Успеете заскочить в лифт – вернётесь назад, не успеете – застрянете в крепостной России навсегда».
Оба друга и пробыли в России тех времён ровно месяц. Успели. Были уверены, что вернутся в свой родной город, год и время пересылки, однако…
Что-то пошло не так.
После заморозки и анабиоза, они, голодные и опустошенные физически, лицом к лицу столкну-лись в чужом для них мире с двумя такими же неразлучными друзьями, сразу поверившим им и предложившим неотлагательную помощь. Им просто повезло. Такое случается редко, но всё же случается, и как показали дальнейшие события – случается неспроста.
Глава 7
Сейчас они спали как убитые и их организмы отдыхали от физической нагрузки, навалившейся на их бренные тела после броска сквозь пространство и время.
Анатолий вышел из пристроенного сарайчика и посмотрел в небо. Уже смеркалось, луна озаряла лес своим серебристым сиянием, и созвездия, выделяясь на вечернем небосклоне, мерцали своими дивными огнями. Ни облачка, ни тучки.
Прежде чем их разбудить, он проверил капканы, выставленные им сразу по приходу в эту сторожку, и извлёк из одного из них довольно крупного зайца, тотчас освежевал его и поставил в котле тушиться на огонь. Позже в этом же сарайчике он обнаружил жестяную банку с пшеничной крупой, пролежавшую здесь, очевидно, ещё со времён Гражданской войны, а возможно и дольше, поскольку сама структура жести уже была весьма проржавевшей и вот-вот могла рассыпаться в руках. Зато крупа, на удивление, сохранилась и не потеряла никаких вкусовых качеств, что было для Толика весьма удивительным. Так или иначе, за неимением иных пищевых продуктов, он  воспользовался ею, не слишком вдаваясь в подробности безопасности, посчитав, что варёное – оно и есть вареное. Не понравится – выплюнут: всего и делов-то, подумаешь…
Потом он сделал беглую уборку, произвел ревизию всего скудного имущества сторожки и, убе-дившись, что в неё действительно никто не заглядывал в течение последних десятилетий, только тогда принялся будить своих новых приятелей, которые свалились на деревянные лежанки, стоило им только перешагнуть порог этого временного убежища в лесу.
Как только они, едва проснувшись, почувствовали запах жареной зайчатины, тотчас же накину-лись на еду, поглощая ее, и сонными глазами благодарно смотря на своего избавителя. Насытив-шись и не произнеся ни слова, они еле добрались до лежанок и снова провалились в глубокий сон, так, очевидно, и, не поняв, в каком месте они находятся.
Самому Толику спать особо не хотелось – не позволяли мысли, роем крутившиеся у него в голове. Прав был Дима: не каждый день в лесу повстречаешь людей, могущих путешествовать сквозь время и пространства, да еще и прибывших из ПРОШЛОГО. Выходит, что уже тогда, в ИХ прошедшем времени была изобретена так называемая пресловутая «машина времени», о которой писал еще Герберт Уэллс в своём знаменитом романе конца XIX века. И эти двое друзей, с помощью какого-то эксперимента путешествуют сейчас из одной эпохи в другую, сами не понимая, каким образом эти путешествия возможны. Выходит, что так.
Он ещё долго размышлял над всеми, навалившимися сегодня на него впечатлениями, но, в конце концов, где-то к четырем часам утра, положив голову на локти и склонившись над столом, решил часок подремать, прежде чем выдвигаться к станции встречать Диму с его необъятными сумками и рюкзаками. Ночь, проведённая им за ветхим столом, была тёмной, но спасала луна, светящая ярко и безмятежно в сиянии собственного ореола, да и отблески огня в очаге не давали ему уснуть, танцуя на стенах призрачными тенями.
А уже утром, разбудив Егоровича с Сергеем, он поставил на стол котелок с остатками горячего ужина и помчался через лес встречать Димку.
Два часа спустя, они, нагруженные сумками, возвращались назад, оживленно беседуя и делясь своими впечатлениями прожитого накануне дня. Дмитрий тяжело дышал и обливался потом, перечисляя всё, что он захватил с собой и купил в супермаркете, а Толик, неся за спиной огромный рюкзак, рассказывал ему о проведенной ночи в сторожке при луне.
…Так и шли они навстречу своей судьбе, уже начиная понимать, что этот неизвестный им экспе-римент вскоре поглотит их, растворит в себе и перевернёт их собственную жизнь от начала до конца.
К подобному исходу, собственно говоря, всё и приближалось.
Поаплодируем мысленно этим отважным ребятам.
***
В домике лесорубов Егорович с Сергеем, молча, за обе щёки поглощали  кашу с зайчатиной и только начинали приходить в себя после сна, накрывшего их с головой, прежде чем они успели добраться до соломенных лежанок. Утром, когда их разбудил Анатолий, они как лунатики поплелись за ним к ручью, умылись и сходили в кусты по нужде. Потом, так же, ещё не полностью придя в себя, они покорно сели за стол, выпили горячего бульона и накинулись на еду. Когда Толик их предупредил, что отправляется на встречу с Дмитрием, они только кивнули в ответ и промычали с полными ртами что-то невразумительное, очевидно, похожее на слова благодарности.
Спустя полчаса, они, порядком насытившись и уже пришедшие в себя, вышли наружу и, присев у завалинки сторожки, жадно закурили, щурясь от ласкового, но в то же время, уже осеннего солн-ца. День начинался замечательный.
– Кончились наши блуждания, Серёга, – потянувшись, выдохнул дым Семёнович. – Хотя бы на этот месяц мы можем себе позволить немного расслабиться и отдохнуть. Ребята попались отличные – представь, что бы мы сейчас без них делали?
– Угу, – пробормотал Сергей, всё ещё наслаждаясь ласковым утром после всех их скитаний, которые им довелось пережить в XVIII веке.
– Мы можем в этой избушке весь месяц провести, ожидая, когда откроется лифт и заработает портал перемещения. Если зайцы в капканы попадают, с голоду точно не умрём.
Сергей с удивлением посмотрел на своего старшего товарища:
– И ты что же, совершенно не хочешь посмотреть воочию, как живут люди XXI века?
Егорович задумался и немного погодя ответил:
– Знаешь, милый мой, мне пока по горло хватило и восемнадцатого века, чтобы тут же, сломя голову, бросаться в век грядущий. Может, со временем, деньков этак через десять, когда сниму эти чёртовы кафтаны, пропахшие благовониями. Отмоюсь, отосплюсь, тогда и решусь, возможно.
Оба, скинув ненавистные им кафтаны, брыжи и камзолы, швырнув в кусты туфли с имитацией серебряных пряжек, выданных им из запасников КГБ, они помчались к ручью, где принялись друг друга оттирать травой от последствий путешествия в иную эпоху.
За этим занятием их и застали вернувшиеся друзья, нагруженные неподъемными сумками.
Полотенца, прихваченные из дому Димкой, как раз пришлись кстати. Одежда крепостной России была с брезгливостью откинута в сторону, где и осталась лежать до лучших времён.
После этого они половину дня до самого обеда распаковывали сумки и раскладывали по назначениям вещи и продукты, которые теперь будут находиться с ними здесь всё это время, пока не активируется панель перемещения. Настроение у всех было превосходное, они шутили, смеялись, рассказывали различные истории и, казалось, что четверо приятелей уже давным-давно знают друг друга, встретившись здесь в лесу, чтобы маленько отдохнуть и поболтать о насущном. С этого момента атмосфера в избушке и за её пределами перешла границы таинственности, становясь с каждой минутой всё более дружественной и веселой. И та и другая сторона обрели друг в друге новых друзей и приятных товарищей.
С чем, собственно, их и поздравляем.
…Так прошли первые два дня. Толик с Димой на эти две ночи оставались в сарайчике, где они все вместе сообща сделали еще два деревянных настила, благо топор и ножовку (правда, ржавые) оставили бывшие хозяева сторожки. Наточив их, они вчетвером за два дня изготовили лежаки, отремонтировали крыльцо, восстановили упавший и проросший травой забор, подлатали проху-дившуюся крышу, а то, что в самой избушке было тесновато – так в тесноте ведь не в обиде. Днём они работали, а по вечерам при свете шахтерского фонаря и при отблеске камина, сделанного ими же, они собирались за общим столом и рассказывали – рассказывали – рассказывали, перебирая в памяти те или иные случаи из своей жизни. За эти два дня они еще больше сблизились друг с другом. По ночам почти не спали, так как информации им бы хватило еще на несколько месяцев вперед, – а, в принципе, если посудить, то как раз месяц им и был отведен в ЭТОМ мире: ни больше, ни меньше. В первую ночь совместного пребывания сначала пробежались вскользь по годам. Анатолий вкратце рассказал все основные события, произошедшие за тридцать последних лет, которые Сергей и Егорович пропустили в силу состоявшегося эксперимента. Во вторую ночь, сидя за столом и рассказывая прибывшим из прошлого друзьям о современной технологии и развитии производства, Дмитрий вдруг подпрыгнул, хлопнул по столу ладонью и едва не заорал, распугав во дворе сонных белок и пролетающих ночных филинов:
– Вот я идиот, Толик! – самокритично выразился он. – Вся информация, полезная для них, нахо-дится ведь у меня в ноутбуке! Мы тут с тобой языки ломаем, объясняя, то или иное событие, а ведь можно привезти сюда ноутбук и пускай ночами сидят за ним, узнают всё себе полезное! Покрытия тут нет, но у меня на флешках столько всего закачано, что им хватит до второго пришествия Христа. Научу их пользоваться – пускай весь месяц занимаются.
– Точно! – подхватил его Толик. – Правда, ты забываешь, что здесь нет электричества.
– Не беда, - отмахнулся Дима. – У меня есть адаптер, который заряжает аккумулятор от солнечной энергии – было бы солнце!
– И смартфоны наши привези, – напомнил Толик, никогда не бравший в лес свой мобильный те-лефон, стараясь находиться на природе подальше от цивилизации. Он и Димке запретил его брать, иначе вышла бы не прогулка по лесу, а сплошное недоразумение.
…На третий день своего совместного пребывания Дмитрий во второй раз отправился в город за очередными продуктами и своим ноутбуком, обещая друзьям прихватить и смартфоны. Для обоих путешественников такая технология XXI-го века была еще недоступна и, разумеется, им не терпелось, как можно быстрее с ней познакомиться.
Таким образом, на утро четвёртого дня в сторожке лесорубов остались трое, теперь уже весьма близких друзей, продолжая ремонтировать своё новое жильё и расставляя капканы для  пополнения рациона.
***
– Видишь эту функцию? – спустя сутки спрашивал Дима Сергея, а тот в свою очередь показывал смартфон Егоровичу. – Здесь у меня на флешку закачана вся музыка, которая мне нравится.
– На флешку?
– Да. – Дима вынул и показал её друзьям. – Сюда с компьютера можно скачивать всё, что тебе угодно.
– А «Ласковый май» здесь есть? – с надеждой спросил Сергей, сразу вспомнив Маришку.
– Здесь нет, – снисходительно улыбнулся Дима, – он у нас уже устарел, но скачать можно в одну секунду.
Сергей аж подпрыгнул на стуле.
– Да ну!
– Технология! – со значением поднял палец вверх любитель компьютерных программ. – Раньше в ваше время все треки писались на магнитную плёнку в студиях звукозаписи, а сейчас – раз! – он показал как находить в поисковике Ютуба треки, – и готово! Слушай на здоровье… – и протянул наушники. – Хочешь – сам, хочешь – вместе.
Включив функцию айпада на полную громкость, он оставил друзей разбираться в электронных дебрях меню, а сам отправился помогать Толику во дворе строить небольшую деревянную бань-ку, которую приятели затеяли втроем без него, пока он ездил в город.
Весь день они были заняты то тем, то этим. За домиком оказался небольшой погреб, выкопанный, видимо, ещё прежними хозяевами, но к их крайнему сожалению в погребке кроме гнилой и проросшей картошки ничего не было, разве что паутина. Очистив яму, они сложили в нее консервы, тушенку и пару банок сгущенного молока, создав, таким образом, для себя нечто похожее на холодильник. Убираясь в сторожке, Сергей хотел выбросить и их одеяние XVIII века, столь ненавистное им теперь, но Егорович его остановил: полковник КГБ отправлял их в путешествие в одежде царского придворного и его слуги, следовательно, в этом наряде нужно было и вернуться.
Вечером Сергей, наконец, обстоятельно и подробно рассказал Диме с Толиком их неудачную одиссею, когда они с Егоровичем посетили 1742 год, попав после переброски в Вологодскую гу-бернию. Выйдя на поверхность после анабиоза, они сразу упали на землю (хорошо, было лето и было относительно тепло), и как были в одежде – тут же и уснули. Дверь лифта автоматически закрылась, и он ушёл под землю ровно на месяц. Пластина на дереве деактивировалась до будущих времён, прежде чем ею вновь воспользуются, приложив большой палец левой руки.
Тимофей Фёдорович предупреждал их перед отправкой:
«Вы первые добровольцы в этом, ещё не до конца подготовленном эксперименте, так что могут быть какие-нибудь незапланированные сбои или неизвестные нам последствия».
Инструктаж проходил уже неделю: каждое утро они приходили к нему в кабинет и он подолгу с ними беседовал, оказавшись, весьма милым и обходительным человеком. Он очень переживал за качество своего эксперимента, и над ним явно кто-то давлел сверху: кто-то недосягаемый и весьма могущественный.
После двух-трёх часов ежедневного собеседования оба друга возвращались к себе в вагончик и предоставлялись самим себе: читали, смотрели телевизор, выходили на прогулку, правда, всегда в сопровождении двух-трех молчаливых охранников. Именно в те дни Сергей окончательно решил посвятить себя эксперименту, поскольку Тимофей Фёдорович с сожалением объяснил ему, что Маришке и Валику стерли память, и они совершенно не помнят об их приключениях в лесу. А когда после эксперимента он вернётся назад, всё будет выглядеть, будто они расстались в парке минувшим вечером воскресенья того же дня. С Егоровичем было проще – он был одинок, и его исчезновение могли заметить разве что на работе, однако и эта проблема, по словам полковника, будет решена при их возвращении назад. Никто ничего не заметит.
Вот так они и оказались в вологодских лесах времен императрицы Елизаветы свет Петровны.
Сначала, выйдя из леса – благо тропинка, протоптанная охотниками, оказалась неподалёку – они наткнулись на небольшую деревушку Череповецкого уезда, где и провели в обществе крестьян две первые недели своего прибытия в крепостную Россию. Посчитав их за высокопоставленных бояр и помещиков, местный староста, а с ним и все остальные обитатели деревни, прониклись к незнакомцам благодушием, поверив Егоровичу, что в лесу на них напали разбойники, отняли лошадей и карету, отпустив хозяев на все четыре стороны. Цель их приезда в Вологодскую губернию довольно прозаична: матушка императрица решила разослать по всем волостям и уездам своих бояр, чтобы они собирали сведения о том, как живет и существует простой люд её подданных, и с этими сведениями бояре должны были вернуться в Первопрестольную спустя месяц. Но были ограблены, ожидая теперь новый экипаж из Петербурга. Такова была легенда, выдуманная Егоровичем для крестьян и их местного головы. Двум странникам выделили просторную избу, окружили вниманием и почестями, и уже через день-два к ним в гости зачастили господа и помещики из соседних селений, стараясь показать своё благодушие перед посланцами матушки императрицы. Сергей даже умудрился завести короткий интимный роман с одной из кухарок местного вельможи, пускаясь во все тяжкие после своего вынужденного расставания с Маришкой. Так и провели они целый месяц в деревне, выезжая на охоту, посещая с визитами соседние деревни, пока, наконец, слух об их прибытии не распространился до самой Вологды, из которой к ним выехал САМ губернатор с многочисленной свитой. Вот это уже становилось опасным: любой губернатор мог быть лично знаком с императрицей и был вхож во дворец, следовательно, их лживая легенда о посещение уездов с поручением Елизаветы могла тут же выплыть наружу. Поэтому, не ожидая его прибытия, оба друга, тайно ночью, прихватив как можно больше провизии, что называется, позорно бежали, направили свои сверкающие пятки в лес, к месту расположения их временного портала. До активации пластины оставалось ещё шесть дней, и вот эти-то дни и запомнились им на все будущие времена. Провизия была съедена на третий день блужданий по бескрайнему лесу и, путая следы, они едва дождались лифта, поднявшегося из-под земли в точно установленный срок. Уже слыша за собой погоню, они активировали пластину, ввалились в кабину, опустились в чрево механического зала, забрались в анабиозные саркофаги, включили автоматическое меню возвращения в СВОЁ время и…
– Оказались у нас, – закончил за Сергея Дмитрий. – Дальше мы знаем.
Егорович благодарно улыбнулся:
– Если бы не вы, мы могли бы сойти с ума, узнав что переместились не в НАШЕ время, а в ГРЯДУ-ЩИЕ года на тридцать лет вперёд.
…Так закончился их очередной вечер, когда Дима с Толиком, наконец, узнали хронологию их странствий по крепостной России XVIII века.
Глава 8
 Позже, когда уже при свете очага и незаменимого шахтёрского фонаря все укладывались спать, Сергей, оставив Диму с Толиком колдовать над монитором, спросил у Егоровича:
– Ты как хочешь, а я намерен за эти оставшиеся три недели добраться до нашего города и пови-дать Маришку.
– Кого-о? – протянул ошарашено Егорович.
– Ты не ослышался. Хочу посмотреть хотя бы издалека, какой она стала спустя тридцать лет. Как у неё сложилась жизнь, за кого вышла замуж, родила ли детей…
– Ты с ума сошёл! А если она тебя узнает?
– Ну, и узнает… Обрадуется, наверное.
– Ты псих, Серёга. Ты же сейчас молодой, дурья башка! Ты тот, каким был для неё тридцать лет назад, соображаешь? А ей-то, поди, сейчас уже под пятьдесят!
– О!
– Вот тебе и «о»! Она сейчас выглядит как зрелая женщина в годах, куча детей, а возможно, и внуков. Представь ситуацию: сидит, к примеру, она вечером на лавочке у своего подъезда, рядом детвора на детской площадке… Ей сколько тогда было?
– Семнадцать, – пролепетал Сергей уже менее уверенно.
– Во-от! Стало быть, сейчас ей сорок семь. Муж скоро с работы должен вернуться, ужин приготовлен, она отдыхает, щелкая семечки с такими же тётками, как и она сама. И тут – бац! Вырисовывается какой-то восемнадцатилетний шкет, подходит к женщинам, осматривает их и, явно в замешательстве, чешет репу.
– Это почему я буду в замешательстве?
– А ты уверен, что узнаешь её с первого взгляда спустя тридцать лет? Она ведь в памяти твоей ещё девочкой с косичками осталась. Ты, такой, подходишь и интересуешься как бы между прочим: «Уважаемые дамы, а где мне найти Маришку с пятого подъезда?»
– И?
– И, скорее всего, они, глядя на твой возраст, ответят, что никаких Маришек в пятом подъезде не существует. Не может же быть таких совпадений, чтобы тридцать лет спустя в этом же подъезде жила ещё одна семнадцатилетняя Маришка, верно?
Было видно, что Серега уже поколебал свою уверенность.
– Ты хочешь сказать, что и она меня не узнает?
– А кого, простите, она должна узнавать, если прошло четверть века, и ты из её девичьей памяти давно уже выветрился, как ветерок в поле. У вас интимная близость была?
– Нет. Только целовались, - потупился Сергей. – За грудь ее держал.
– Это не в счёт, – отмахнулся Егорович. – Вот если бы у вас был хотя бы секс, она тебя бы запомнила на всю жизнь как первого мужчину, а так… Подумаешь, невинные поцелуи. Не забывай, что у неё теперь любимый муж, дети и внуки. А ты кто? Просто мимолетное увлечение молодости. Вот если бы ты не пропал, и отношения продолжали развиваться, тогда…
Егорович на миг задумался и развел руками.
– Ну, хорошо, – помедлив, не сдавался Сергей. – Есть же ещё Валька!
Оба, разумеется, не знали, что Валентина уже давно нет в живых. Серегиного друга поглотили лихие девяностые.
– А что, Валька?
– Найду сначала его, а уже с ним пойдём к Маришке. Я им напомню про базу, про локомотив…
– Им же после нас память стерли, забыл? И не факт, что Валентин тебя тоже вспомнит спустя тридцать лет. История, похожая на Маришкину: был когда-то приятель в юности, затем пропал куда-то. Как думаешь, будет его память хранить тридцать лет юношеские шалости, которые вы проделывали? Уверен, что нет. У вас есть какая-нибудь совместная фотография?
– Нет, – растерянно и ещё больше потупившись, ответил Сергей. – Как раз хотели на её день рождения сфотографироваться в парке, а тут Валька с тем своим звонком нагрянул. А дальше завертелось-закружилось, сам помнишь…
– Тогда вообще забудь, раз даже снимка общего нет, – хлопнул Егорович дружески по плечу. – Тешь себя тем, что она помнила тебя первые пять лет, потом вышла замуж, родила детей, и ей уже было не до воспоминаний молодости. Единственный выход, это, как говорил сам Тимофей Фёдорович, нас вернут назад в тот же день воскресенья, прежде чем мы вляпались во всю эту историю с каретами и базой.
Ещё какое-то время они беседовали, затем Егорович отправился спать, а Сергей продолжал долго сидеть за столом, смотря печальным взглядом на догорающую свечу. В углу, на лавке Дима с Толиком устанавливали какую-то новую программу в компьютере, и он им не мешал.
Сергей думал о Маришке.
Настанет возможность, и он обязательно доберется до её подъезда, чтобы хоть издалека посмотреть на теперь уже взрослую, почти пятидесятилетнюю  женщину. И пускай Егорович говорит ему что хочет – он от своего не отступится.
***
…Так прошло две недели.
Егорович пару раз ходил к месту их «высадки» и проверял, на месте ли пластина для активизации портала перемещения.
Сергей один раз выезжал  на электричке в город вместе с Димкой, но после первой же попытки, ошалевший, отказался от этой затеи. Стоило ему открыть рот на улице или в магазине, как на него тут же уставлялись подозрительными взглядами, недоумевая, отчего этот парень как идиот останавливается у каждой иномарки, гладит её руками, осматривает, цокает языком и восхищенно удивляется. Первое, что сделал Сергей, когда его в супермаркет ввёл Дмитрий, это заорал едва ли не благим матом, уставившись на забитые продуктами бесконечные ряды полок:
– Ё… ни хрена себе! – счел нужным он заметить на весь торговый зал. – Тво-ою дивизию! Охре-неть!
Рядом с ним тут же вырос охранник. Пришлось Диме срочно хватать его за шкирку и вытаскивать на улицу от греха подальше.
На железнодорожной станции наряд линейной полиции начал подозрительно к нему присматриваться, и если бы снова не Димка, воткнувший его в электричку – не миновать бы Серёге беды. Паспорта у него не было, а если бы и был, то при проверке документа тридцатилетней давности, неприятностей, пожалуй, стало бы еще больше. Димка возвратил его обратно в домик и объявил, что ноги его больше не будет в городе, поскольку парень слишком эмоционально относится к изменениям жизни, произошедших за эти годы.
Егорович в город не ходил. Ему хватало информации, черпаемой через ноутбук, а если что было непонятно, всегда под боком находился Анатолий, готовый тотчас прийти на помощь и разъяснить ту или иную ситуацию. Капканы срабатывали исправно, неподалёку пролегал глубокий ручей, и рыбу, вылавливаемую ими, они часто запекали на огне или варили шикарную уху.
Таково было положение дел, когда утром двадцать третьего дня их пребывания в чужой реальности, Егорович собрался вновь сходить проверить портал перемещения. Оставалась неделя перед их переброской, и нужно было быть уверенным, что на этот раз все произойдет без сучка и задоринки. Внутрь шахты он спуститься не мог, но осмотреть место переброски хотя бы не мешало. Пластина мерно вибрировала на стволе раскидистой пихты, ожидая своей запрограммированной активации. Лес был тих, величественен и сбрасывал с себя последнюю листву. Светило ещё тёплое солнце, белки встретили его привычной трескотнёй, он присел перекурить на упавшее дерево и задумался, когда внезапно что-то произошло.
Снесенный стремительным порывом ветра, он едва не впечатался спиной в торчащие сучья, когда холм вдруг отъехал в сторону, площадка перемещения выдвинулась вперёд, сработал поднимающийся лифт и…
На свет божий из подземелья явился Тимофей Фёдорович, собственной персоной.
Егорович так и остался сидеть с открытым ртом, привалившись спиной к упавшему стволу дерева.
– Здравствуй, Николай Егорович, – как бы по-свойски поприветствовал его полковник, будто они расстались только накануне. – Не ожидал меня тут увидеть?
– Н-нет, – едва не поперхнувшись, выдавил он из себя. – От… откуда вы?
Действительно, каким это образом полковник КГБ, он же профессор, он же доктор исторических наук, и он же по совместительству главный куратор проекта «Петля Мёбиуса» мог оказаться здесь, когда по всем предварительным подсчетам, они с Сергеем сами уже давно должны были находиться в СВОЁМ времени. Назад они не вернулись, и профессор в его-то возрасте рискнул переместиться сквозь пространства, чтобы вернуть их домой, но откуда он узнал, куда их занесло? И в какой именно год? И, наконец, в какую именно местность?
…Его мысли прервал начальник проекта:
– Перекусить чем-нибудь не угостишь? – он стоял и дрожал после анабиоза.
– Ох! – спохватился Егорович. – Конечно, простите! – и полез в карман, но, к сожалению, ничего там не обнаружил.
– Может, закурить? – мысли лихорадочно крутились в голове и Егорович никак не мог прийти в себя от столь неожиданной встречи. – Я не брал с собой провизию, тут недалеко.
– Я знаю, – выдохнул из себя полковник и с облегчением присел рядом. Холм вернулся на место, белки и птицы успокоились, наступила первозданная тишина.
– Парадокс, - усмехнулся профессор, вытирая платком выступивший пот. – Вас при переброске едой обеспечил, а о себе забыл.
Он был одет во всю ту же неопределённую форму несуществующего армейского подразделения и выглядел после перемещения едва ли не таким же уставшим, как и они сами три с лишним недели назад.
– Водички бы попить…
– Вот, – вскочил Егорович, протягивая ему флягу. – Воду я всегда с собой беру. А откуда вы знаете, что наше убежище находится рядом? И откуда вам известно, что мы попали именно в этот год?
Тимофей Фёдорович жадно припал к фляге, и только когда опустошил ее наполовину, смог отве-тить:
– Я всё время знал.
– Как это?
– Помните, у вас рука в первое время чесалась, когда жили в вагончике? Но сначала, Николай Егорович, давайте пройдём в ваше временное жилище, поскольку я, честно признаться, с ног валюсь после этой чёртовой переброски. Вам это знакомо. По дороге и побеседуем, а то голод мучает неимоверно.
Они поднялись и, поддерживаемый Егоровичем, куратор проекта, едва передвигая ноги, сонно поплелся вперед, через кусты, полянки, ложбинки и небольшие болотца.
– Этот укол… – с трудом выговаривал он, держась за плечо бывшего путеобходчика. – Когда вы спали, наши сотрудники вживили вам под кожу микрочип слежения. У нас на мониторах через спутник показывается ваше местопребывание в той или иной эпохе, но пока только, к сожалению, без визуального и аудио контакта. Переговариваться с вами и видеть вас мы не можем: мешают всевозможные магнитные помехи между двумя инородными пространствами.
– Так вы знали? Знали, что мы из тысяча семьсот сорок второго года из-за сбоя программы пере-местились сюда, именно в этот год?
– Потому я к вам и переместился, – усмехнулся Тимофей Фёдорович. – Чтоб забрать вас домой. Вместе вернёмся назад. Саркофагов-то четыре, следовательно, втроем и возвратимся на базу. Там для вас уже готовы домики, каждый на две комнаты. Пока будете участвовать в проекте, будете в них с Сергеем жить. Комфорт и удобства все, исключая разве что бассейн.
Полковник, пересиливая себя, прибавил шаг и улыбнулся:
– Ну, а сейчас веди меня в ваше убежище: с ног валюсь, и голод мучает. Как думаешь, примут меня ваши новые друзья?
– Ещё как примут! – впервые засмеялся Егорович. – Не переживайте. Дмитрий уже рвёт и мечет, чтобы попасть с нами в наш проект. Да и Толик тоже не против того, чтобы испытать счастья в эксперименте. Они оба одиноки, без семей, так что вам даже на руку новые добровольцы.
– Что ж… посмотрим, – кивнул начальник проекта. – Прежде всего, нужно отдохнуть, познако-миться, а там и решим, что делать дальше. Впереди у нас несколько дней, вот и проведём их вместе.
Спустя несколько минут они уже подходили к сторожке лесорубов.
***
– Знакомьтесь, ребята, – переступив порог и озадачив всех столь внезапной новостью, возгласил торжественно Егорович. – Тимофей Фёдорович, собственной персоной. Наш прямой начальник, куратор и создатель секретного проекта «Петля Мёбиуса».
Сергей открыл рот, выронил из рук ложку, и муха, последняя в этом году, пользуясь случаем, залетела туда отдохнуть:
– А?
– Я говорю, встречай своего начальника, Серёжа. Прибыл к нам, чтобы вернуть нас домой.
– А? – повторил Сергей, выплевывая наглое насекомое.
Полковник вежливо поклонился новым знакомым, пожал им руки, подмигнул Сергею и, опускаясь на скамью, стал заваливаться боком к стене. Дима тут же подскочил, подхватил пожилого профессора под мышки и, крикнув Толику помочь, уже все вместе уложили его на лежанку.
…Много позже, уже утром следующего дня, проснувшись после глубокого сна, Тимофей Фёдоро-вич с благодарностью поглощал горячий завтрак, делясь с друзьями впечатлениями о неудобном в его возрасте перемещении из одного пространство в другое.
Они расположились в траве у ручья, совмещая приятное с полезным: Сергей занимался костром, Дима удил рыбу, Егорович потрошил дикую утку, попавшую в капкан, а Толик сидел и беседовал с Тимофеем Федоровичем, продолжая развивать тему разговора, начатого им, как только проснулся их новый начальник. Ещё при утреннем моционе они все вместе решили, что отныне Дима и Толик, с согласия полковника, будут участвовать в эксперименте наравне с первой командой. Таким образом, в распоряжении профессора было уже две добровольные команды по два человека, и он мог посылать их в разные эпохи. Об этом ещё стоило подумать; сейчас же полковник КГБ просил Толика рассказать о технических совершенствах XXI века, просматривая одновременно на ноутбуке различную информацию.
…Так прошло четыре дня. Для полковника соорудили еще одну лежанку. Теперь в город ездили вдвоём, благо невостребованные деньги, откладываемые Дмитрием на чёрный день от его заказчиков, еще водились. Тимофей Фёдорович проводил все дни напролёт за компьютером, научившись им пользоваться без особых усилий, отвлекаясь только на сон и принятие пищи. Человеком он оказался простым и ненавязчивым. Ел всё, что предлагали, одежду стирал в ручье, целыми днями сидел у монитора с блокнотом в руках и заносил в него различные пометки. Димка пригласил его как-то прогуляться в город, но он вежливо отказался: его больше интересовали события, произошедшие за эти тридцать лет, нежели простая жизнь современных обывателей. Егорович с Сергеем рассказали ему о своих приключениях в крепостной России XVIII века, и он, несмотря на сбой в эксперименте остался ими весьма довольным.
К разговору о присоединении Толика с Димой к секретному проекту он вернулся за два дня перед отправкой.
– Вы всё ещё хотите к нам, на тридцать лет назад? – спросил он друзей за ужином, отдыхая от компьютера и проверяя кое-какие свои записи.
– Конечно! – с жаром ответили они, уже предвкушая, очевидно, всю романтику их грядущих приключений.
– Хорошо. Тогда с этой минуты вы полностью в моём распоряжении. У вас будет ровно месяц на подготовку, пока я послезавтра отправлю своих подопечных назад в своё время. Месяц портал будет закрыт, и они смогут отдохнуть в своих, уже приготовленных для них домиках. На базе все предупреждены, и к ним будут относиться подобающим образом. Сбоев в программе, надеюсь, больше не будет. Я вот, например, отправляя их в тысяча семьсот сорок второй год, совсем забыл о деньгах того периода, отправил их пустыми, и только по прошествии двух дней понял, какой я сделал просчет. Но, слава богу, всё обошлось благополучно. Теперь мы это учтём. Что касается вас, –  Тимофей Фёдорович улыбнулся, – то у меня есть кое-какие задумки. Точнее, даже не задумки, а уже выработанный план. Я в эти дни, проведённые за компьютером, кое-что придумал для вас обоих.
– А именно? – сразу заинтересовался Дима, подавшись вперёд так, что едва не опрокинул скамью, на которой они сидели.
– А именно… – полковник на миг задумался, – ну, скажем, так. Послезавтра откроется портал, и холм будет стоять на месте весь день, пока кто-нибудь из нас не активирует пластину. Это я вам говорю на будущее, когда ровно через месяц вам придётся спуститься в него, лечь в саркофаги и ожидать, когда автоматически не переместитесь к нам, на тридцать лет назад. С этим вопросом всё ясно? Просто большим пальцем левой руки, отпечаток которой я сохраню по прибытии в базе данных, нажмете на пластину, спуститесь вниз, ляжете в саркофаги, а дальше автоматика сделает весь процесс перемещения за вас. В соседний пустой саркофаг уложите те вещи и предметы, которые я вам сейчас укажу – я уже заранее составил список. Вы ничего не почувствуете: единственная неприятность, это то, что после выхода из анабиоза вас будет весьма сильно трясти, и голодный желудок будет взывать об экстренной помощи. Но мы вас на базе встретим и сразу накормим. Прежде чем перемещаться в пространстве, оповестите своих друзей, что отправляетесь в долгосрочную командировку – тут уж на ваше усмотрение. Можете сдать квартиры постояльцам, но самое главное, чтобы никто не заподозрил о нашем совместном секретном проекте. Тут я на вас смогу положиться?
Оба друга с готовностью кивнули. Дело, в общем-то, предстояло нехитрое, и они уже одной ногой шагнули по ту сторону их реальности.
– Жилье за этот месяц мы вам подготовим – домики будут такими же, как и у ваших напарников.
Он загадочно поднял палец вверх:
– Ну, а теперь, братцы мои, слушайте, что я надумал.
Полковник поднялся, обошел стол, поворошил тлеющие в камине дрова, обвел всех торжествующим взглядом, и вымолвил:
– Я предполагаю обмен.
Все уставились на него непонимающими взглядами. Егорович, очевидно, что-то смекнув, тут же утвердительно кивнул.
– Какой обмен? – не понял Дмитрий.
– Обычный. Между эпохами.
– Между кем… чем?
– Эпохами.
– Это как?
– А вот это я вам расскажу завтра вечером, после того, как мы подготовимся к перемещению. Сейчас же предлагаю удалиться ко сну. Завтра будет суетливый день, и за прощальным ужином я вам всё объясню.
На этом и решили.
Глава 9
Утром, в последний день перед отправкой они принялись за генеральную уборку двора и самого домика, приютившего их пятерых почти на месяц, если не считать полковника КГБ.
Вечером, уже сидя у костра и потягивая пиво, все пятеро участников проекта беседовали последний раз в этом месяце, когда Тимофей Фёдорович принялся объяснять свою обещанную задумку насчёт обмена между двумя промежутками времени.
– Вы, Толик, вместе с Димой, постарайтесь за этот месяц подыскать в магазинах, через интернет  или у знакомых те вещи и предметы обихода, которых еще нет в моём времени. В нашем времени, – обвёл он рукой Егоровича с Сергеем. – То, что ещё только должны будут изобретать и выпускать спустя тридцать лет: ноутбуки, планшеты, видеоигры, смартфоны, плазменные телевизоры, лазерные указки, электронные сигареты и прочее. Я же со своей стороны ровно через месяц, когда вы прибудете к нам, снабжу вас всевозможным антиквариатом и предметами старины: марками прошлых веков, фолиантами книг, статуэтками и другими предметами, которых в запасниках КГБ великое множество.  Я уже набросал в блокноте то, что вы сможете предложить. Ты, Дмитрий, можешь выложить в интернете объявление, что меняешь предметы старины на современные – оно, конечно, будет выглядеть несколько странным, но, по большому счету, кому какая разница, если вы предлагаете самые настоящие подлинники, а не копии. Во избежание нежелательных вопросов, говорите, что эти коллекции достались вам в наследство. По списку, Дима, составишь видеокаталог и предлагай обмен на свое усмотрение. Антиквариата в моём времени у нас много, а вот новейшую технологию наши сотрудники на базе будут рады разобрать по винтику. Тем самым мы обгоним и американцев и китайцев и даже японцев. Будешь записывать заказы, скажем, на те же статуэтки или яйца Фаберже, и после месячного перерыва вы с Толиком вернётесь сюда с полным саркофагом обменного товара. Иными словами, начиная с завтрашнего дня подготавливайте почву для обмена, распространяйте каталоги и собирайте заказы. Через месяц мы вас встретим на базе, вы там обживаетесь ещё месяц, и пока Сергей с Егоровичем будут путешествовать в какой-нибудь иной эпохе, вы возвратитесь к себе назад, в своё время, где и начнете обмен. Месяца вам для этого, думаю, хватит. А та уже заработает и портал. Будем ждать вас с  предметами технологии будущего. Теперь ясна моя задумка, – хитро подмигнул он, обводя друзей лукавым взглядом. – На основе ваших образцов мои учёные мужи начнут создавать новые предметы обихода, аппа-ратуру: тот же, к примеру, суперсовременный пылесос, микроволновую печь или голограммный преобразователь. Всё, что найдете нужным - записывайте. Привезете товары для обмена – приобретете для нас то, чем мы сможем заткнуть за пояс американцев и японцев на несколько десятилетий вперёд: хотя бы на те же пресловутые тридцать лет. Ясно, друзья мои?
От этой обширной и весьма грандиозной по своему размаху информации, Дима даже растерялся, будто завезли новую мебель и в голове сделали перестановку.
Все дружно зааплодировали, принимаясь увлеченно обсуждать будущие перспективы столь за-манчивого и по себе забавного обмена между эпохами. Они ещё с час посидели у костра, допили коньяк, и уже далеко за полночь отправились спать.
…А уже рано утром, наскоро перекусив и выпив по чашке горячего кофе, все пятеро приятелей направились к порталу перемещения.
Лифт уже ждал их у поверхности.
Прощание было недолгим.
– Ровно через месяц мы вас ждем к себе в гости, – пошутил Тимофей Фёдорович.
Они втроём спустились вниз, холм вернулся на место, пронзительный рывок ветра едва не сбил с ног двоих оставшихся на поверхности, затем всё вернулось на круги своя, и наступила тишина.
Дима с Толиком постояли ещё пару минут, покурили и, повернувшись спиной к пластине на дереве, отправились неспешным шагом назад.
– Дел у нас теперь на целый месяц  по горло, – усмехнулся Толик, обнимая и хлопая по плечу своего младшего друга.
Секретный проект «Петля Мёбиуса» вступил в пятую фазу своего существования.
***
Они уже месяц жили на секретной базе, прибыв туда с первыми утренними заморозками насту-пающей осени. Им отгородили большую территорию позади складских помещений, где выстроили два однотипных двухкомнатных домика: работа над двумя такими же началась тотчас же по их прибытию на место. Полковник предусмотрел всё, начиная от газонов, тротуаров, беседок, и заканчивая собственной внутренней линией телефона для поддержания связи. За этот месяц двое друзей и профессор сблизились ещё больше. Не было уже напряжения в отношениях и общение всё больше и больше перерастало в настоящую дружбу, как, собственно, и дружелюбное к ним отношение остальных офицеров проекта. Рядовой состав не в счёт. Те молча приходили каждое утро, пилили, стучали молотками, заливали бетон, клали кирпич, и так же молча удалялись вечером в свои казармы, так ни разу и не заговорив с новыми посетителями базы. Офицеры, напротив, были общительны и доброжелательны, в отличие от пустого безжизненного взгляда солдат. Однажды Сергей всё-таки задал давно интересующий его вопрос:
– Тимофей Фёдорович, я всё хотел у вас про солдат спросить. Отчего они ведут себя как полуроботы – полузомби? Молчат, не разговаривают, всё делают автоматически, как под наркозом?
Полковник улыбнулся, отвечая сразу и Егоровичу:
– Это, друзья мои, тоже часть эксперимента. Они все здесь добровольцы и подписывали соглашение на проведение опытов.
– И?
– По их согласию мы вкалываем им, разработанную нашими лаборантами «сыворотку послуша-ния» или «контроля» – что, в общем-то, одно и то же. Спустя месяц такого подконтрольного со-стояния раствор исчерпывает себя и требуется новый укол. По желанию, опять же.
– И что?
– Ещё никто не отказывался.
– Наркотики?
– Нет, боже упаси!
– Но ведь они как зомби!
– Почему же? Они у себя в казармах смотрят телевизоры, играют в шахматы, читают книги, на площадках – вы видели – занимаются спортом, плавают в бассейне, в общем, живут как обычные люди, только…
Он на миг задумался.
– Только в своём каком-то особом мире. Я как раз этот феномен и изучаю.
– И что? Поддаются контролю?
– Да. Идеальные солдаты. Будущее наших армий. Вы заметили, как они в футбол играют, или проплывают стометровку? Один такой боец сможет обвести половину футбольной команды или задерживать дыхание под водой не хуже аквалангиста. У них потенциал силы и выносливости в несколько раз выше, нежели у нормального человека, – заметил полковник.  – Обыкновенные строители ваше жильё строили бы полгода, а эти бравые ребята управились за месяц. И никаких побочных эффектов, исключая, разве что, их «потусторонний» взгляд. А что до вас и их молчания, так им-то как раз и дана была команда в качестве эксперимента не общаться с вами. Как видите, они её с успехом выполняют.
– А это не противозаконно? – спросил исключительно из любопытства Сергей.
– Да что ты! В конечном результате этого  эксперимента заинтересованы на самом «верху». Раз-решение было дано свыше, а я только делаю свою работу. К тому же, их насильно никто не при-нуждает: отслужив срочную службу, они вернутся домой нормальными людьми. Единственное, это то, что будут помнить они не секретную базу, а какой-нибудь военный гарнизон где-нибудь на Байкале или Дальнем востоке. Даже дембельские альбомы с их фотографиями оттуда будут для них подготовлены, и всю оставшуюся жизнь они будут думать, что служили именно там. Эксперимент! – многозначительно поднял палец профессор, а Сергей, пользуясь подходящим моментом, поспешил спросить у благодушного начальника:
– Тимофей Фёдорович, когда меня в город, наконец, отпустите на денёк? Хоть Маришку издалека увидеть. Я аккуратно, она и не заметит: одним глазком, на остановке…
– Скоро, Сергей. Раз обещал – выполню. Дождемся наших приятелей из будущего, тогда и отпущу вас всех вместе. Но прежде, я хочу послать вас на месяц по разным эпохам. Как вернетесь, так и отпущу тебя. Но это позже.
…До даты возвращения Димы и Анатолия оставалось два дня.
***
– Здорово, друг! – заорал Серега, обнимая и накидывая одеяло на дрожащего от холода Димку.
Портал только что открылся, и двое голодных путешественников вывалились из лифта наружу. Егорович подбежал к друзьям и сунул в руки шоколадку и бутылки с минеральной водой. Оба закурили сигареты и передали друзьям в дрожащие руки, в то время как их осматривали санитары. Поодаль стояли главный врач базы Марк Данилович, капитан охраны, Тимофей Фёдорович и Любочка – медсестра из медпункта гарнизона. Все хлопали в ладоши, улыбались и ждали, когда друзья придут в себя. Эксперимент удался. Переброска в иное пространство и время завершилась безукоризненно, без сбоев и нежелательных последствий, чего и требовалось.
– Добро пожаловать в наш век! – пошутил начальник проекта. – С прибытием вас, ребятки мои! – и обнял каждого по отдельности, едва не пустив умильную слезу.  – Толик, Дима, вы дома. Мы вас ждали целый месяц.
После этого он дал команду капитану забрать всё, что переместили с собой друзья из третьего саркофага и, махнув за собой рукой, распорядился:
– Сейчас перекусите, помоетесь в натопленной бане и можете отсыпаться до утра. Завтра мы с вами встретимся.
Отпустив друзей в сопровождении капитана, Тимофей Фёдорович отправился с Марком Данило-вичем в штаб-квартиру знакомиться с привезенным товаром. Любочка-медсестра побежала впе-рёд приготовлять чистое бельё в бане, бросив искоса заинтересованный взгляд на Диму, шедшего под руку с Егоровичем. Толика сзади вёл Сергей, поддерживая того под локоть. Замыкал столь забавную процессию один из инженеров базы, вызванный полковником для встречи друзей.
Разложив у себя в кабинете предметы и оборудование грядущего века, профессор вместе с двумя научными сотрудниками и главным врачом секретного проекта принялись за доскональный осмотр, вооружившись блокнотами, лупами и микросхемами для сравнения.
Здесь было всё, что Толик с Димой смогли насобирать за месяц, отведенный им полковником в своём измерении. Указки, гаджеты, беспроводные наушники, блютузы, детские роботы, видео-приставки с играми, радиоуправляемые машины и вертолеты, дрон, спутниковая антенна, видеорегистратор, веб-камеры на компьютер и прочее, прочее, прочее. Устаревшие в их времени видеомагнитофоны, плееры и проигрыватели дисков Толик посоветовал Диме не брать, минуя этот период развития техники, сразу перескочив к новейшим разработкам.
Сотрудники базы принялись за их детальное изучение.
…Так прошёл месяц.
Домики были готовы, утеплены, горячая вода и газ проведены и, к наступлению зимы все четверо путешественников чувствовали себя на базе как дома. Весь месяц они благоустраивали свои новые жилища, читали, жарили шашлыки на природе, по вечерам играли в футбол с офицерами базы, в общем, можно сказать – бездельничали. Приходила в гости и Любочка-медсестра. Заглядывая на огонек, профессор интересовался, всё ли в порядке, всего хватает? Бывало, вечерами, они после бильярда собирались все вместе и обсуждали дальнейшие планы. Любочка всегда садилась рядом с Димой, а он, поправляя очки на носу, сконфуженно краснел и был на грани отчаяния, впадая в ступор от своего неумения обращаться с женщинами. Назревал первый на базе любовный роман, и Тимофей Фёдорович, как начальник проекта, был, в общем-то, не против.
С капитаном и лейтенантом, некогда арестовавшим их у комбината, они сблизились как родные друзья.
И вот наступило 29-е декабря, канун Нового года, в их, теперь уже общем реальном мире.
Позавчера Любаша переступила порог Димкиного дома – да так и осталась там навсегда. Импро-визированную свадьбу сыграли тут же. Сидели за столом все, кто так или иначе был посвящён в тайну эксперимента. Праздновали дома у Димы. Тимофей Фёдорович, как глава проекта, произ-нес первый тост и поздравил молодожёнов со вступлением в новую фазу весьма успешно разви-вающегося проекта. Среди гостей присутствовали Марк Данилович, несколько офицеров во главе с капитаном и старшим лейтенантом, санитарка баба Маша – помощница Любаши, еще две женщины, о которых речь будет впереди, и, собственно, все остальные друзья. За отдельным столом сидели несколько инженеров и научных сотрудников базы, приглашённых Димой в качестве новых знакомых. Столы ломились от разнообразного лакомства и закусок, главным блюдом был закопченный на ароматном дыму молочный поросенок, выращенный тут же, на территории собственного свинарника базы. Веселье и непринужденная обстановка, как нельзя лучше способствовала дальнейшему знакомству с контингентом посвящённых в проект. Гуляли допоздна и разошлись только под утро. Следующий день посвятили отдыху, и вот сегодня, 29-го декабря, им предстояло отправиться в иную эпоху. Лифт уже ждал. Диму и Толика – к себе, в СВОЁ время, тридцать лет спустя, а Сергея с Егоровичем через три часа совсем в иную сторону.
Таков был план, разработанный полковником КГБ и директивой, присланной «свыше».
 Третий и четвертый резервные саркофаги загрузили всем тем, что требовалось для обмена три-дцать лет спустя в наступающем столетии. Список, привезенный Димой и Толиком, пополнили всевозможным товаром, начиная от золотых украшений и заканчивая старинными марками с книгами, статуэтками и предметами ископаемых артефактов. Всё это будет реализовываться друзьями через интернет, а взамен Марк Данилович напутствовал им захватить в следующую переброску современное медицинское оборудование, лазерные установки, электронные микроскопы, центрифуги и прочее.
– Пересмотрим, разложим по полочкам, разберем по винтикам, –  шутил полковник, прощаясь с ними на месяц. – Утрем нос американцам и японцам. – Затем уже более серьёзно: – Про пластину не забыли, на каком она дереве? Ждём вас через месяц, ребятки мои.
…И они стартанули.
Вначале Толик с Димой в свой XXI век. Там их ждал домик в лесу.
Затем через три часа, когда лифт вернулся на место, стартанули Сергей с Егоровичем. Этих не ждал никто.
Таким образом, 29 декабря, в канун Нового года, в иные измерения отправились сразу две ко-манды, созданные Тимофеем Федоровичем в соответствии с секретным проектом «Петля Мёбиуса».
***
...Ничего не изменилось, всё оставалось на своих местах, как и два месяца назад. Домик никто в их отсутствие не посещал, следов ни старых, ни новых на снегу не было – так что переживания были откинуты прочь, как только они добрались через лес к их старому жилищу. Продукты были заранее припасены в погребе и, подкрепившись, Дима с Толиком свалились на лежанки, где и проспали без задних ног весь остаток дня и всю последующую ночь.
С утра поставили капканы, расчистили снег во дворе и, позавтракав, принялись за сортировку за-хваченных с собой ценностей и древних артефактов. Вторая переброска далась им на удивление легче, нежели первая. Кто бы мог подумать…
Выспавшись и утолив голод, они уже к полудню 30 декабря вышли к станции, пробираясь через сугробы и ругаясь, что заранее не запаслись лыжами. За спиной у обоих были рюкзаки, набитые доверху товарами для обмена и, условившись, что встретятся вечером у Толика на квартире, сели в электричку, доехали до города и разошлись в разные стороны, имея каждый в кармане по списку на предлагаемый обмен.
Весь месяц они занимались тем, что куда-то ездили, что-то меняли, что-то продавали через ин-тернет, что-то покупали, возвращаясь либо к Толику, либо к Диме домой только по вечерам и, складывая в углах комнат всё, что могли обменять, купить или приобрести иным способом. Всем знакомым они рассказывали туманные истории, что их якобы отправили в командировку за гра-ницу, и разглашению эта история никоим образом не подлежит, поскольку их наниматели заинтересованы в сохранении инкогнито, как их самих, так и, собственно, хозяев фирмы. Но, так как оба друга были некоторым образом одиноки и имели весьма ограниченное количество друзей, то их появление, а затем и отбытие практически никто не заметил.
Вернувшись спустя месяц на базу, Димка первым делом увидел Любашу, которая кинулась к нему в объятия, как только они с Толиком вывалились голодные и замерзшие из лифта подземного портала. Верная и любящая теперь супруга считала дни на базе, когда вернётся её возлюбленный. На дворе стоял конец января наступившего года.
Полковник стоял поодаль и с доброй улыбкой смотрел на эту милую семейную встречу. Первая супружеская пара уже есть, размышлял он с надеждой в душе, а там и другие подтянутся.
Капитан отдал команду, и несколько бойцов принялись разгружать два резервных саркофага. Марк Данилович в это время пожимал трясущуюся от холода руку Толика и настаивал непременно направиться в растопленную баню, в которой баба Маша уже давно поддерживала  подобающую температуру.
– Рад видеть вас, ребятки мои, – приветствовал их Тимофей Фёдорович, обнимая обоих по-отечески. – Как перенесли переброску?
– Отлично! – стуча зубами, ответил Дима, укрытый одеялом бережной рукой Любаши. – Прини-майте товар. Набрались под самую завязку.
Тот утвердительно кивнул, лукаво улыбаясь:
– Баня, ужин, супружеский долг, сон, отдых. Всё! Остальное завтра ближе к вечеру. Идите, не мёрзнете, капитан вас проводит. Мне через три часа еще ваших друзей встречать. Отдыхайте – завтра к ужину с ними увидитесь.
Лифт пошел вниз, и бугор въехал на место своего расположения. Теперь оставалось только ждать.
Уже проводя Диму к бане и выходя назад на улицу, Любаша тихо прошептала своему благовер-ному на ухо:
– Любимый… я беременна.
…Что было дальше и каково было состояние новоявленного супруга, история, к сожалению, умалчивает.
Глава 10
– А морозец-то пробирает, а, Егорович?
Сергей жевал шоколадку и шёл за старшим другом след в след. Снега было немного, но он ока-зался сухим и противно скрипел под ногами. За плечами у каждого висели солдатские сидоры времён второй мировой войны. В них друзья перед отправкой уложили газеты, журналы, вырезки о Сталине вплоть до года, из которого они отправились в эту эпоху. Портал доставил их 29 декабря в 1949 год – такую дату назначил для пересылки сам полковник. Холм вернулся на место и, пройдя больше двух часов по морозному лесу, стуча зубами и выбивая дробь кирзовыми сапогами тех времён, они, наконец, уставшие и замёрзшие, вышли к полустанку железнодорожного пути. В последний момент Толик предложил им захватить с собой проигрыватель CD-дисков, резюмируя тем, что в том времени, куда они направляются, покрытия WI-FI для компьютеров еще нет, зато есть электричество. При надобности, чтобы продемонстрировать тридцать дисков с фильмами и передачами о послевоенном времени, им всего лишь нужна будет розетка. Экран на проигрывателе есть, так что демонстрировать прихваченную с собой теле и аудио информацию они смогут без излишних трудностей. Подборка дисков представляла собой хронологию событий, начиная с тридцатых годов XX века, и заканчивая первыми двумя десятилетиями века XXI.
Теперь перед ними предстал пустынный перрон с выцветшей от времени вывеской: «Станция Лосиноостровская». Значит, не заблудились.
Одиноко качался фонарь у заколоченной будки, рядом примостился какой-то ветхий сарайчик, убогое здание – скорее всего зал ожидания – пустое и заброшенное. Отощавшая собака подбежала к ним и жалобно заскулила, выпрашивая подачку. Кучи неубранного мусора, ветер, гуляющий по пустым коридорам, крутя в себе обрывки желтоватых газет, и над всем над этим – тяжёлая гнетущая тишина.
– Мы на месте, Егорович, – выдохнул из себя морозный пар Сергей. Голос его отозвался эхом, утонул где-то в сумраке помещения и, отразившись от стены, вернулся назад.
Оба друга дрожали от холода, усталости и позывов в желудке. Старые выцветшие шинели военного образца, предоставленные им Тимофеем Федоровичем, не спасали от мороза, которого они на базе, к сожалению, не предусмотрели. Точнее, сотрудники проекта, разумеется, никак не могли знать, что 29 декабря 1949 года в Подмосковье будут такие лютые холода. Сапоги тоже не спасали, но валенки им обувать не рискнули, полагая, что у обычных демобилизованных солдат такая обувь будет считаться роскошью.
Они вошли в коридор помещения и остановились под вывеской «Касса».
Никого. Ни одной живой души.
– Похоже, эта станция давно покинута и не работает, – констатировал Сергей, дыша паром на тонкие рукавицы.
– Но рельсы-то проложены, – парировал Егорович. – К тому же, выходя  из лесу, мы с тобой слы-шали гудок паровоза. Возможно, сейчас какой-нибудь комендантский час, время-то, поди, уже вечер. Кто его знает, какие порядки были в эти послевоенные годы…
И, будто услышав его рассуждения, из темноты выступили три неясные фигуры. Тотчас к ним приблизился ещё один, в офицерской шинели, с портупеей через плечо и с пистолетом в руке.
Сергей едва не сполз на землю от покосившихся под ним ног. Подняв руки кверху, он, как полагается в таких ситуациях, пролепетал дрожащим голосом:
– Сдаёмся, товарищи. Когда расстрел?
…И осел кулем на землю, лишившись сознания.
Их обступили, помогая подняться, а когда парень пришёл в себя, навели на них автоматы.
Молоденький лейтенант в форме сотрудника Особого отдела приказал дать документы для про-верки, и когда Егорович протянул ему искусно изготовленное на базе удостоверение, прочитал вслух, подсвечивая карманным фонариком:
– Та-ак… Майор запаса двести тридцать третьей стрелковой дивизии Белорусского фронта?
– Так точно, товарищ лейтенант.
– А этот шутник с вами, что захотел расстрела? – кивнул лейтенант в сторону едва держащегося на ногах Сергея. Голос у офицера был слащавым, подозрительным и не предвещал ничего хорошего.
– Он немного контуженый, товарищ лейтенант, – пояснил Егорович, будучи, в общем-то, не так далёк от истины. – Едем к его тетке в город, он племянником мне, значится, приходится.
Егорович, как и в прошлый раз у комбината начал разыгрывать роль обывательского простака. Потом вдруг вспомнил, что он всё-таки майор запаса и запнулся.
– Рядовой? – просматривая солдатскую книжку Сергея, приговаривал лейтенант. – Та-ак-с… По-смотрим.
Трое автоматчиков, видимо из роты патрульных, с любопытством рассматривали обоих друзей, но враждебности в их взглядах вроде бы не наблюдалось. И то хорошо, подумал про себя Сергей. Что-то эти аресты стали входить у него в моду…
– По каким причинам прогуливаетесь здесь в вечернее время? – прервал его мысли лейтенант, вертя оба удостоверения в руках. Тимофей Фёдорович сам контролировал изготовление послевоенных документов, проверяя каждую скрепку, чернила, почерк и прочие уловки, по которым их могли заподозрить в шпионаже.
– Вы что, не знаете, что «Лосиноостровская» закрыта несколько месяцев тому назад? Чем сюда добирались?
Егорович вспомнил гудок паровоза и выпалил наугад, прежде чем Сергей что-нибудь брякнет невпопад.
– На проходящем товарном, недавно прошедшем, товарищ лейтенант. – Он, в отличие от младшего друга старался быть спокойным, в то время как Серёгу колотило по всем суставам.
– Попросили машиниста тормознуть, соскочили и вот…
– Что, вот?
– Только тут увидели, что станция закрыта. Думали дождаться утра, а там, на перекладных до города...
– И что?
– А тут вы…
Офицер понимающе кивнул, усмехнувшись:
– А тут мы.
– Добираемся с самой Вологды, товарищ лейтенант. Я в запасе по ранению еще с сорок третьего.
– Читал, вижу. Но что-то вы староваты уж больно для майора. В вашем возрасте погоны полковников носят, не находите?
– Долго по госпиталям маялся, – не растерялся Егорович. Перед отправкой они проходили еже-дневный инструктаж, отчитываясь Тимофею Федоровичу на случай их задержания. – В сорок третьем в августе на Курской дуге под Прохоровкой как зацепило, так и пошла череда неудач.
– М-да… не повезло. Ну, а ты, шутник? – повернулся лейтенант к рядовому. – Всё так же ждёшь расстрела?
Сергей потупил взгляд и виновато улыбнулся самой глупой улыбкой, на какую только был спосо-бен.
– Ладно, – решил лейтенант, – пройдемте за нами в комендатуру, там мы осмотрим ваши вещ-мешки.
У Сергея подкосились ноги. Надо же, ещё до столицы не добрались, а уже вляпались. Если так дальше пойдет, можно назад и не вернуться.
Друзья были голодные, хотелось пить и особенно спать, но никто им этого пока не предлагал.
В кабинете комендатуры сидели за столом трое в военной форме с петлицами внутренних войск МГБ. Усадив на табурет лицом к ярко светящейся лампе, лейтенант выложил вещмешки перед сидящими и удалился, козырнув на прощание. Во главе стола сидел не выспавшийся полковник с одутловатым лицом. Он хмуро оглядел незнакомцев и кивнул своим помощникам, чтобы те раз-вязали сидоры.
Майор, копающийся в мешке Егоровича, уставился на соседа, тоже  майора, и озадаченно почесал затылок.
– Что там, – недовольно полюбопытствовал полковник, отхлёбывая чай из граненого стакана.
– Н… не знаю, товарищ полковник. Вам лучше самому взглянуть. – И вывалил все содержимое на стол.
При виде разноцветных глянцевых журналов, газет не того формата и прочих изданий, датиро-ванных непонятно каким для него годом, полковник пришел в крайнее изумление. Ни дать, ни взять – шпионы. Но более всего его изумил непонятный плоский прибор с грудой дисков, на которых были изображены голограммные рисунки с названиями фильмов.
– Что… это?
Егорович старался сохранять спокойствие, в то время как Сергея колотил озноб.
– Откуда… это? – вытаращил он глаза на диковинные предметы.
Егорович, сохраняя хладнокровие, ответил, как можно более непринужденно:
– А мы, товарищ полковник, из БУДУЩЕГО.
Сергей едва не сполз с табурета.
***
…Их допрашивал лично товарищ Берия Лаврентий Павлович.
Ни Власик, личный охранник Сталина, ни тем более сам Хозяин ещё, разумеется, не знали, какая «рыбка им попалась в невод».
Власик Николай Сидорович после непонятного звонка от какого-то полковника комендатуры на-ходился в стадии раздумья: «Псих? Вроде, по голосу нет. Хотя орал что-то в телефон насчет шпионов, пришельцев из… чего? Из БУДУЩЕГО? Может, нажрался, мать его? Какое ещё, к чёрту, БУДУЩЕЕ? Как Хозяину докладывать?»
Николай Сидорович на всякий случай отдал распоряжение пропустить полковника с его «уловом» на территорию Ближней дачи: если выяснится, что тот псих, то дальше второго оцепления охраны его не пропустят.
Однако полковник комендатуры отчего-то не появлялся. Власик прождал ещё полчаса, общаясь с Валечкой Истоминой, заведующей всем хозяйством на даче в Кунцево, затем, пожав плечами, удалился к себе, сделав вывод, что тот полковник действительно был психом. Снял сапоги, рас-стегнул генеральский китель и заснул прямо в кресле, ожидая вызова Хозяина.
Берия же в это время, после того как ему доложили подслушанный по телефону разговор полковника с Власиком, уже беседовал с друзьями, перехватив тех по дороге к Ближней даче. Группа особистов бесцеремонно остановила машину полковника, выдернула оттуда ничего не понимающих путешественников, втолкнула в соседний «воронок» и, прихватив с собой на Лубянку полковника, так же резко ретировалась, как и появилась.
Абакумов и начальник охраны Лубянки тоже присутствовали на допросе. Поверхностно осмотрев вещи задержанных, они пришли к выводу, что им действительно попался незаурядный случай, никак не вяжущийся со шпионской деятельностью привычной им вражеской агентуры. Тут было что-то иное. Странное и непонятное.
Поблескивая пенсне, в дальнем углу в тени сидел сам товарищ Берия, а допрос вел приглашенный им научный сотрудник университета, облаченный в капитанский мундир сотрудника МГБ.
В кабинете третьего этажа под землёй Лубянки было накурено. Офицеры менялись, осматривали с удивлением вещи незнакомцев, уходили, приходили новые, а Сергей с Егоровичем всё стояли и стояли, поскольку сесть им запретили, ссылаясь на то, что ещё неизвестно кто они – засланные шпионы или…
Вот тут мнения присутствующих кардинально расходились.
Уже два часа шел допрос. Лампа светила им в лицо, они были голодные и валились с ног, что на-зывается, прямо на глазах. Вещмешки вывернули прямо здесь, на столе. Диски, газеты, журналы, DVD-проигрыватель и прочие «шпионские приспособления» осматривались, ощупывались, и чуть ли не пробовались на зуб.
– Мы из будущего, товарищ народный комиссар внутренних дел, –  в который раз повторял Егорович, глотая пересохшим ртом вязкую слюну. – Присланы специально в вашу эпоху для обоюдного сотрудничества. У нас есть предписание захватить кого-нибудь из вашего высшего руководства с собой в НАШЕ время. На месяц. Затем его доставят обратно сюда с технологиями будущего…
Слова давались тяжело, но  Сергей чувствовал себя и того хуже, поэтому объяснять суть их пребывания в ином времени приходилось старшему по группе. – Через месяц нам отправляться назад, и мы можем кого-то из добровольцев взять с собой.
– Куда? – осведомился Абакумов.
– В будущее.
Наступила гнетущая тишина. Было слышно, как по коридорам подземной Лубянки прохаживаются часовые, делая двадцать шагов в одну сторону, затем, круто развернувшись, в другую. Сергей это подсчитал. Отчего-то в голове стало пусто, и только подсчёт шагов держал ещё измученное тело  на ногах.
Из угла послышался вкрадчивый голос Берии, он с любопытством спросил:
– А почему вас заслали именно к нам.
Егорович отвернулся от слепящей лампы, подобрался, вытянулся в струнку и ответил в темноту:
– Этот вопрос нужно задавать нашему начальству.
– А кто ваше начальство?
– Тоже в Кремле, - подбирая слова, пояснил Егорович, – только сорок лет спустя.
Вновь воцарилась долгое молчание. Сотрудников и офицеров выпроводили из кабинета, остались только Абакумов, два генерала, научный консультант и сам Берия. Принесли стулья, дали напиться, и друзья, наконец, смогли присесть.
– Абакумов! – раздался голос Берии.
– Я.
– Этих двоих накормить, привести в более-менее подходящий вид, дать два часа отдохнуть и подготовить к поездке. Через,  – он бросил взгляд на огромные настенные часы с маятником, – два с половиной часа едем лично к товарищу Сталину. В Кунцево. Всё ясно?
– Так точно, Лаврентий Павлович.
– Остальных, кто заходил в кабинет и осматривал вещи незнакомцев – немедленно изолировать и список мне на стол.
Абакумов отдал какие-то распоряжения по телефону и выскочил в боковую дверь.
Берия поднялся и, не удостоив друзей даже взглядом, вышел в потайную комнату, скрывавшуюся до этого за панелью географической карты мира во всю ширину лакированной стены.
Друзья остались одни.
Что-то жуткое, неизвестное и по своей сути зловещее витало в воздухе…
***
Среди густого лесного массива необъятного парка располагалось низкое и широкое здание дачи, построенной по проекту «придворного» архитектора Мирона Ивановича Мержанова в 1934 году. Скрытая деревьями, с огромным солярием во всю крышу, эта дача была любима вождем более других, тоже построенных тем же Мержановым на юге страны.
Их привезли в Кунцево и выделили хорошо обставленную комнату в правом крыле строения.
Здесь было всё: роскошная библиотека, собственный санузел с ванной, огромный радиоприемник и патефон с коллекциями граммофонных пластинок с песнями Утёсова, Петра Лещенко, Шаляпина, хора Александрова, Лемешева и прочих исполнителей тех времён. Был телефон внутренней связи, и если им что-либо было нужно, они просто поднимали трубку, раздавался щелчок, и на том конце провода дежурный голос спрашивал:
– Что угодно?
Они здесь находились уже почти месяц.
Берия с Абакумовым были забыты как страшный сон, но иногда их незримый дух посещал их но-чами, отчего они просыпались каждый на своей кровати и подолгу шептались в темноте, боясь быть подслушанными. Хоть это и была относительная свобода в золотой клетке, однако их пребывание на Ближней дачи всё же было похоже на плен. За весь месяц Сталина друзья так и не увидели. Никто из обслуги не знал, кто они такие, но к ним были прикреплены два майора госбезопасности, которые сменяя друг друга, неотлучно находились в соседнем коридоре.
Обслуживала их Валечка Истомина, а бельё меняла и делала уборку молчаливая пожилая женщина, очевидно, глухонемая, поскольку за всё время своих посещений она не произнесла ни единого звука. Валечка же, напротив, будя их по утрам, смеялась, что-то рассказывала, суетилась, накрывала на стол, стоявший тут же посреди просторной комнаты, но стоило Егоровичу или Сергею что-нибудь спросить у неё за рамки выходящей секретности, она тотчас округляла глаза и притворно пугалась:
– Ой, ну что вы! Я мало чего знаю, лучше спрашивайте у тех… – заговорщически показывала она рукой в спины майоров. – Они всё знают. А я что? Моё дело тряпки, тарелки, метёлки…
Хоть и дышалось свободнее, хоть и было у них всё вдоволь, хоть и не вызывали их на допросы и они жили почти месяц ни в чём не нуждаясь, однако, вся эта мнимая свобода напоминала им чем-то их секретную базу в первые дни заточения: такая же непробиваемая стена молчания.
После завтрака обычно друзья выходили на морозный воздух, гуляли, катались на лыжах, лепили снеговиков, кормили уток в незамерзающем, с подогревом, пруду, кидая им остатки завтрака. Им разрешали стрелять по мишеням в специально отведенном для этого парке. Через каждые сто-двести метров в насаждениях елей, сосен и берёз располагались беседки, у которых незримо маячили часовые. Можно было жарить шашлыки и ходить в баню. Новый год они провели уже здесь, а не на Лубянке, но праздника так и не ощутили, перешагнув, тем самым, из года 1949 в год 1950. Вещи у них изъяли еще при переезде и весь научный консилиум великих умов страны, очевидно, сейчас ломают головы над их, столь грандиозным феноменом.
Если возникали какие-нибудь вопросы по газетным вырезкам, журналам или просмотрам DVD-дисков, к ним после обеда приходили профессора, заглядывали разные учёные мужи, и Сергей им объяснял, как пользоваться пультом или базой меню в проигрывателе. Егорович же постоянно отвечал на бесчисленные вопросы об укладе жизни конца ХХ, начала XXI века, экономики, о вооружении, политике страны, в которой уже давно не было социализма как общественного строя. Ученые охали, ахали, сморкались в платочки, сокрушенно качали головами и уходили вконец потрясенные, растерянные и в полном смятении. Как это так, что даже пионерская и комсомольская организации приказали долго жить? Зато о технологии, шагнувшей семимильными шагами вперед, они были в крайнем восхищении.
Глава 11
Так проходили дни. Ужин им Валечка накрывала в 19:00, и после него можно было ещё гулять по территории правого крыла, играя с собаками или катаясь на снегоходе, прототип которого Сергей увидел впервые в своей жизни. После прогулок – в тёплой библиотеке. Читай, слушай музыку, играй в шахматы, в общем, всё, что душе угодно, только… в золотой клетке.
И хотя, как выше было сказано, за весь месяц Хозяина они так и не увидели, тем не менее, присутствие его, незримое, зыбкое и эфемерное чувствовалось ежедневно.
То за потайными стенами послышатся мягкие и тихие шаги. Пройдут очень медленно, и сразу повеет едва ощутимым папиросным дымом. То послышится как бы ниоткуда тихий приглушенный кашель. То скрипнет какая-то секретная дверь, декоративно приспособленная, скажем, под дизайнерскую раму картины. Даже засыпая у себя на кроватях, друзья постоянно чувствовали мистическое присутствие кого-то постороннего.
А в 8:00 их снова будила Валечка. И начиналось всё сначала.
Тюрьма.
Просторная, теплая, с книгами, музыкой, лыжами, утками в пруду, но…
 Тюрьма.
И вот пришло время познакомиться с начальником личной охраны товарища Сталина, генерал-полковником Власиком Николаем Сидоровичем.
…С этого момента события начали набирать новые обороты, навалившись друг на друга в геометрической прогрессии со всеми вытекающими последствиями.
***
Дня за три до отправки он появился у них в библиотеке, сразу располагая к себе. Николаю Сидо-ровичу в этот момент было 54 года, но он был не по годам подвижен, выправлен по-генеральски, с озорным огоньком в глазах и друзьям он сразу понравился. Это не Абакумов с Берией.
– Курить можно? – приятным слуху басом осведомился он, будто находился в гостях. Валечка следом занесла на подносе бутылку коньяка, вазочки с семгой и чёрной икрой, поставила красиво на стол и, подмигнув, с улыбкой удалилась.
– Вольно! – гаркнул он опешившим друзьям и хлопнул их по плечу. – Это в качестве знакомства, – указал он на закуску с коньяком. – Меня можете называть Николаем Сидоровичем, вы же не в моём подчинении, верно? А я вас буду величать по именам, тем более ты у меня тёзка, – гоготнул он дружелюбно в ухо Егоровичу.
Когда разлили по первой рюмке, выпили и закусили, он, плюхнувшись в необъятное кресло, без всякой подготовки поставил друзей в известность:
– Я еду к вам домой. Возьмёте на месяц?
Егорович на миг растерялся, но тут выпалил Серёга, который сразу обрадовался, что пошлют не Берию с Абакумовым или их помощников.
– Конечно! – вскричал он, едва не хлопая в ладоши. Егорович тоже мысленно поаплодировал столь удачному выбору там, у них, «наверху».
Власик закурил и с хитрецой осведомился:
– А назад вернете? У меня вроде как семья здесь… да и Хозяина охранять нужно.
Затем выпили по второй, и беседа перетекла в дружескую.
С генералом было легко и уютно. Он не расспрашивал о проекте, не удивлялся возможности пу-тешествовать во времени, не интересовался ядерным потенциалом державы XXI века, но, очевидно, уже знал всё из тех материалов, что они с собой привезли. Рассказав вкратце о себе, он расспросил Сергея и Егоровича об их жизни в том, своем мире, а пока слушал их историю присоединения к проекту «Петля Мёбиуса», Валечка ещё дважды меняла им столовые приборы, подкладывая на тарелки то те, то иные деликатесы.
Сергей рассказал о Маришке, об их пребывании в XVIII веке, а Егорович восторженно восхвалял Тимофея Фёдоровича, с которым генералу предстояло познакомиться. Под конец вечера уже играли в шахматы и, казалось, знали друг друга целую вечность – настолько он был общителен и дружелюбен. На удивление, личный охранник вождя абсолютно не пьянел, хотя они уже приговорили вторую бутылку коньяка, а он, в отличие от друзей был совершенно трезв.
– А знаете, кого изначально хотели послать вместо меня? – спросил он с лукавой улыбкой.
– Неужели Абакумова? – ужаснулся Сергей. – Берию-то не пошлют, его портреты у нас знают, ему бы трудно было посетить наше время инкогнито.
– Правильно, – кивнул Власик. – Ни того, ни другого.
– Хрущёва, что ли? Так этого тем более знают, поскольку он после Сталина будет править страной.
– Мы уже знаем, – хмуро ответил генерал. – Сейчас только этим и занимаемся, что изучаем вы-резки, журналы, газеты и фильмы вашей эпохи. Иосиф Виссарионович ходит неделю сам не свой, – понизил он голос до шёпота, кивком головы указывая на стены. – Что-то обдумывает, замышляет, а вот что, мне пока неизвестно.
– Он уже знает дату своей кончины?
– Знает. Но хранит молчание.
Затем, встрепенувшись, более весело гаркнул на всю комнату:
– Ну, так что? Не догадались?
– Нет…
Он выдержал паузу и величественно поднял палец вверх:
– Сына!
– Чего… кого? – не понял Сергей.
– Сына. Василия.
Оба друга обменялись взглядами.
– Вместо вас?
– Не вместо, а изначально. Но исключительно из целей безопасности решили заменить мною.
Генерал засмеялся:
– А как он рвался! Как хотел посетить мир будущего! Кстати, он весьма желает с вами познако-миться. Но это уже, когда вы меня доставите назад. Обещал пригласить вас к себе в гости.
В этот момент звякнул телефон. Валечка послушала кого-то в трубке:
– Вас, Николай Сидорович. Хозяин к себе вызывает.
– Ну вот, – вздохнул он, порывисто поднимаясь с кресла. – Только решил напиться, и на тебе…
В эту ночь Сергей с Егоровичем спали, на удивление, глубоко и долго. Повлиял коньяк.
***
Спустя день, накануне отправки, он вновь появился к ужину в библиотеке.
– Хозяин уполномочил меня провести переговоры с вашим начальником проекта, – разливая лёгкое вино в фужеры, поведал он. – Я возьму с собой кое-какие предметы старины, о которых в ваших тайных загашниках КГБ и слыхом не слыхивали. Несколько уникальных икон, золотые украшения императорских домов и прочее наследство нации. Взамен Тимофей Фёдорович предоставит нам кое-какую определённую технологию развития производства, индустрии и промышленности. Вооружение мы решили не затрагивать, чтоб не спровоцировать виток парадокса времени – так мне объяснили наши академики. В общем, эта тема вопроса будет обсуждаться нами с вашим профессором.
– Мы как раз за этим и прибыли к вам, – пояснил Егорович. – За обменом. Тимофей Фёдорович получает то, что нужно его руководству, вы получаете новейшую технологию, новые открытия в области химии, физики, астрономии, микробиологии. Таким образом, Советская держава в вашем 1950 году утрёт нос не только американцам, но и всему остальному миру. Вы получите на благо науки схемы и чертежи новейших ледоколов, комбайнов, турбин, заводов, космических спутников и прочего, прочего, прочего.
– А что будет с вами, когда вы с вашими коллегами из другой команды закончите эти миссии?
– Мы уже думали с полковником над этим вопросом. Скорее всего, отправит нас снова, только уже в иные эпохи. Возможно, к Александру Первому, а может и к Ивану Грозному, чему Серёга отчаянно противится, – улыбнулся Егорович, видя, как поджался его друг.
– Почему, скажем, не к Архимеду, Калигуле или к Македонскому?
– Языковый барьер, Николай Сидорович. С этим у нас пока проблема. Мы и в XVIII веке чувствовали себя среди соотечественников не слишком-то свободно, а тут Древняя Греция или Священная Римская империя…
– Понимаю.
Они ещё посидели немного, побеседовали на разные темы, затем генерал откланялся и отбыл домой.
В эту ночь их никто не охранял.
…А уже утром 29 января 1950 года лифт ждал их в лесу у станции «Лосиноостровская»: под зем-лёй, под сугробом, на самом верхнем этаже портала. Стоило лишь активировать пальцем пластину на дереве, и механизм пересылки тотчас автоматически запрограммирует команду перемещения в их реальное ВРЕМЯ.
Сугроб пришёл в движение, створки верхних плит раздвинулись, платформа выехала вперёд. Сергей обернулся, отсалютовал провожающим и первым вошёл в проем образовавшейся пустоты. Егорович пропустил впереди себя генерала, махнул рукой майору охраны, и с облегчением спустился следом.
…Ровно в половину одиннадцатого вечера 29 января текущего года, холм на секретной базе ото-шёл в сторону, лифт поднялся, створки разошлись, освобождая выехавшую платформу, и на свет божий прямо в руки встречающих вывалились трое голодных и смертельно уставших путешест-венников. Их тотчас окутали одеялами, дали присесть, напоили и всунули в руки по шоколадке – необходимый и быстрый способ утоления голода. Вокруг раздались аплодисменты и Сергей, по-немногу приходя в себя, краем глаза увидел среди группы молодую девушку лет девятнадцати, которая во все глаза глядела на героя дня и хлопала в ладоши громче остальных.
Егорович, покачиваясь, подошёл к полковнику и отчитался о проделанной работе. Власика окру-жили со всех сторон и с почестями повели в штаб-квартиру базы, где ему вскоре предстоит рабо-тать с начальником проекта.
Миссия секретного эксперимента «Петля Мёбиуса» удалась, и он вступил в шестую фазу своего существования.
***
В семь часов вечера следующего дня Тимофей Фёдорович ждал обе команды к праздничному ужину отметить их возвращение. Присутствовали несколько инженеров проекта, капитан, старший лейтенант, главный врач базы Марк Данилович и двое представителей Кремля из высшего эшелона власти. Баба Маша, Любочка и новая девушка, которую среди встречающих заприметил Сергей сидели напротив. Профессор встречал всех с раскрытыми объятиями, поздравляя с удачно завершенной миссией, делая особый акцент на прибытие в их команду такого высокопоставленного лица, как начальник личной охраны самого товарища Сталина. Шутка ли!
Все были свежие, радостные, довольные, а Дима не мог наглядеться на свою слегка располнев-шую супругу. Сергей тоже бросал застенчивые взгляды на девушку, которая, перехватывая их, заливалась румянцем и опускала взор, словно трепетный цветочек в зеленеющем поле.
Николая Сидоровича усадили во главе стола: отныне до конца месяца он будет здесь ключевой фигурой.
Длинный стол ломился от изобилия вин, напитков, закусок и собственных фруктов, собранных зимой в оранжереях базы. Власик сидел, шутил и смеялся со всеми, с первых же минут расположив к себе весь коллектив участвующих в проекте. Когда его представили двум чиновникам из Кремля, он по-простецки пожал им руки и гаркнул, как бывало на Кунцевской даче:
– Сработаемся, ребята! Это в наших обоюдных интересах.
Все стали друзьями.
Ужин затянулся до глубокой ночи, а уже поздно утром 31 января Серега проснулся  и никак не мог вспомнить, каким образом он добирался до своего домика, будучи выпившим под самую завязку, что случалось с ним крайне редко. Он мгновенно принял душ, оделся, выскочил во двор и столкнулся с Любашей, которая делала на свежем снегу зарядку для поясницы.
 Дима, видимо ещё спал и Сергей, недолго думая, подбежал к новой подруге:
– Спит?
– Спит, – едва не расхохотавшись, ответила девушка, отметив про себя растерянный вид неудач-ливого ухажера. – Что, никак не можешь вспомнить имя девушки, к которой лез вчера целовать-ся?
– А… – выдохнул клубящимся паром Сергей. – А что… что-то было?
– А как же! – уже не сдерживая себя, смеялась Люба. – Сразу после танцев. О! Ты был неподражаем!
– Это как? – он удручающе ковырял ботинком землю. – Всё так плохо? Ничего не помню, хоть шлангом поливай. Как ее хоть зовут, Любаша? Умоляю.
Девушка взяла с турника висевший эспандер, прихватила полотенце и направилась к своему до-мику. Снег под ногами хрустел, Серёга плелся за ней, где-то на плацу маршировали солдаты, в свинарнике хрюкали свиньи, но ему не было никакого дела до всей этой неторопливой суеты: имя! Вот что сейчас интересовало его в первую очередь.
Наконец Люба сжалилась и, уже переступая порог, со слезами в глазах от смеха, ответила:
– Елена её зовут. Лена.
– Спасибо тебе добрая женщина! – взвыл ухажёр. – А где она… то есть, кем она…
– Работает?
– Точно! Работает!
– Поваром в солдатской столовой. Сейчас как раз обед готовит для гарнизона базы. Погоди! – ви-дя, что тот уже рванулся к столовой, крикнула она вслед: – Ты помнишь, как ты её весь вечер на-зывал, когда после танцев лез целоваться?
– Н… нет, – озадаченно почесал затылок Серёга.
– Алёнушкой.
– Кем… то есть, как?
– Алёнушкой. Так и называл. Миленькая такая, красивая…
Сергей едва не сел в сугроб. Вот те на! Алёнушка…
И помчался просить извинения.
…Прошло три недели.
До 29 февраля оставалось семь дней. Отправка двух команд в различные эпохи должна была пройти по заранее продуманному расписанию. Генерала Власика забрали в Кремль, где он про-должал сотрудничать в строго засекреченном формате. Даже в самых высших эшелонах власти мало кто знал об этом эксперименте: только несколько избранных и посвященных в проект.
Начальник охраны вождя всех народов был с комфортом размещён в одном из покоев дворца, и никто кроме охраны о нём не знал.
Дима с Любой все вечера проводили дома, гуляли за оградой базы, у неё шёл уже третий месяц беременности и девушка души не чаяла в своём новоявленном супруге. Впрочем, как и он в ней.
Сергей, напротив, пока только добивался расположения Алёнушки – так он решил именовать её и впредь, получив на то её согласие, начисто забыв о теперь недоступной ему Маришке. Однако, засыпая по ночам, он нет-нет, да и вспоминал предмет своей первой юношеской любви, обещая себе при первой возможности наведаться в город и посмотреть на неё издалека хотя бы краешком глаза, чтобы уже навсегда поставить точку. Теперь у него появилась Лена. Алёнушка…
Профессор был только «за» и не мешал их развивающимся романтическим отношениям. Девушка жила в небольшом женском общежитии при гарнизоне, и на базе их было двадцать три женщины разного возраста: она числилась самой юной из всех. Итого, вместе с охраной, персоналом обслуживания, солдатами, медиками, офицерами и инженерами проекта, база имела штат четыреста человек, что равнялось армейскому батальону в условиях мирного времени. Дисциплина на секретном объекте поддерживалась строгая. Что касается Егоровича и Толика, то они, по-прежнему оставаясь в холостяках, весь месяц отдыха провели за рыбалкой, играми в бильярд, шахматы, походах на лыжах и прочими удовольствиями, когда над тобой не довлеет женская рука хозяйки домашнего очага.
И вот настал день, когда Тимофей Фёдорович объявил Сергею, что отпускает его, как и обещал, в город посмотреть издалека на Маришку.
– Разрешаю съездить тебе на один день, – предупредил он его. – Но, во избежание всяческих ситуаций, с тобой поедет капитан охраны. Вдруг забудешь всё на свете и бросишься к ней с объя-тиями, всякое бывает.
– Не брошусь, – радостно парировал Сергей. – У меня теперь Алёна есть. Мне бы только увидеть её, поставить в душе точку, чтобы от сердца отлегло.
И они уехали.
Сергей заранее знал, где и на какой остановке Маришка сядет в троллейбус к институту, поэтому указал водителю сразу подъехать к торцу здания. Он вспомнил ту лавочку у фонтана, когда она оставила его и ушла в медпункт получить освобождение от учебы. Боже, как давно это было…
Выходя из салона автомобиля и протискиваясь среди спешащих на занятия студентов, он при-стально высматривал знакомый силуэт, а самого его колотило мелкой дрожью с головы до ног. Капитан посмотрел на него и понятливо протянул флягу:
– Сделай глоток коньяка. Помогает в таких случаях. Сильно любил?
Сергей дрожащими руками поднес флягу ко рту. Зубы выбивали дробь о горлышко, но он этого не замечал. Глотнул. Выдохнул. Закашлялся. Брызнули слёзы. Капитан насильно всунул в руку шоколадную конфету.
– Сильно, – едва выговорил он. – Первая любовь, она ведь знаете какая.
…И тут он её увидел.
Пропало и исчезло всё на свете. Метнувшись, было к ней с отчаянным криком, он едва не упал. Капитан схватил за локоть и заорал в самое ухо:
– Стоп! Куда, мать твою! Профессор этого и боялся.
Серёга начал вырываться. Что-то раздирающее душу готово было выплеснуться наружу, когда на время забывается действительность и дается воля человеческим чувствам. Не до сантиментов теперь было: Сергей просто стоял и плакал. Слёзы – теперь уже настоящие, жалкие и печальные в своей безысходности застлали глаза, готовые брызнуть во все стороны и, не помня себя от навалившейся грусти, едва не закричал от отчаяния.
«А-а-а-а!!! – рвало душу. – Это я, твой Сергей! Маришка… любовь моя!!!»
Ему показалось, что она увидела его среди толпы студентов. На миг встретилась с его глазами и удивилась, каким образом он мог оказаться здесь в совсем иной одежде, если она оставила его на лавочке несколько минут назад. Прохожие закрыли от него её образ, всё пропало вместе с ней. Капитан тащил за руку к машине, но Сергей ничего не понимал и, собственно говоря, уже ничего не помнил. Лавина грусти и печали накрыла его с головой, он плюхнулся на заднее сиденье, обхватил голову руками и безудержно зарыдал.
Студенческий поток иссяк и всё исчезло. А она всё стояла и смотрела в тот конец улицы, где мельком увидела его знакомую фигуру.
…Но этого он уже не увидел. Машина рванула с места, промчалась на жёлтый свет светофора, дико просигналила и стремительно унеслась прочь.
Глава 12
Прошло ещё четыре дня. Николая Сидоровича Власика привезли довольного и здорового с объ-ёмной папкой каких-то секретных документов. Тимофей Фёдорович встретил его с подобающим уважением, пригласил за стол и беседовал с ним до самого вечера в компании с капитаном и главным врачом базы Марком Даниловичем. Друзья продолжали жить своей жизнью, отдыхать, набираться сил перед новой отправкой и просто бездельничать. Что касается Сергея, то он свою миссию выполнил. Совесть его была чиста перед Маришкой: у неё теперь будет своя собственная жизнь, выйдет замуж, родит детей. Теперь у Сергея была Алёна. Сбросив груз с души, он все оставшиеся дни посвятил своей новой, чистой любви, чему сама девушка была весьма благосклонна. Похоже, назревали новые романтические отношения, и дело продвигалось к логическому концу: к свадьбе. О ней, разумеется, пока ещё рано было думать, но вот по возвращению их из путешествия, вполне можно было создавать новую, уже вторую семью задействованных в проекте друзей.
– Считайте, что вы едете на курорт, – посмеивался Тимофей Фёдорович. – Ни Берия, ни Абакумов вас теперь не тронут, им будет не до вас. Документов, которые генерал захватит с собой, им хватит не на один год работы. Вы будете общаться только с Валентиной Истоминой,  глухонемой старухой и, собственно, с самим Власиком. Остальные из обслуги дачи будут думать, что вы просто гости кого-то из друзей Сталина. К тому же, генерал обещал вывозить вас раз в неделю в столицу, разумеется, в его компании. Походите по театрам, музеям, посетите стадионы, выставки, посмотрите своими глазами на послевоенную жизнь советского народа.
– Он нас обещал с Василием познакомить, – напомнил Сергей. – С сыном Иосифа Виссарионовича.
- Вот и познакомит. Уникальный человек, этот Василий. Думаю, вам приятно будет его знакомство.
И отправил их готовиться к пересылке.
А на следующий день, вызвав к себе Диму с Толиком, проводя инструктаж, имел с ними такую беседу:
– Я долго думал, ребятки мои, куда вас отправить на этот раз. В своём времени всё, что мне было нужно, вы уже сделали. Меня интересует теперь эпоха революции и Гражданской войны. Не побоитесь туда попасть? Если откажетесь, настаивать не буду, сам понимаю, куда вас могут затащить или белые или большевики. Однако хочу напомнить, что Сергей с Егоровичем тоже рисковали жизнями, когда отправились во времена репрессий Сталина. Но выжили! Да ещё и с каким «уловом» вернулись! Понятно, что они опытнее вас, но ведь и вы уже два раза посещали иные эпохи, верно?
Он замолчал и стал ждать реакции друзей.
Толик хлопнул по плечу Димку, отвечая сразу за двоих:
– Мы согласны, Тимофей Фёдорович. Засиделись от безделья. Теперь хоть куда готовы, даже к Ивану Грозному.
– Ну, – протянул полковник, довольно потирая руки, – положим, к царю вам еще рано, возможно, позже обсудим это, когда вернетесь. А сейчас меня интересует Корнилов, Деникин и Колчак. К кому попадете – не важно, лишь бы поближе к их окружению. Я вас снабжу таким же материалом, как и Сергея с Егоровичем, вас возьмут в плен, а дальше уже по отработанной схеме. Будут передавать вас из рук в руки по инстанциям, пока не окажетесь в генеральном штабе одного из этих трёх полководцев. Возможно, попадете в Добровольческую армию Корнилова, возможно, к Колчаку. Его «Золотой поезд» с запасом золота империи меня тоже интересует. По слухам, его захватили чехи, когда адмирал бежал в Омск, но это только слухи. Вам же предстоит выяснить реальные факты исчезновения этого поезда, а если повезёт, то и взять кого-нибудь из руководства сюда назад, как это сделали ваши друзья.
Видя, как Дима о чём-то размышляет, начальник проекта поспешил добавить:
– А за Любашу не беспокойся. У неё теперь есть подруга Алёна, да и Марк Данилович будет при-сматривать за её беременностью.
Друзья вышли из кабинета весьма довольные и, в ожидании броска через пространство, направились к столовой, где их поджидали остальные участники проекта.
Таким образом, 29 февраля текущего года с территории секретной базы, с промежутком в три часа, стартовали сразу две команды в различные временные эпохи планеты.
Провожать вышли все, кто был посвящён в секретный эксперимент проекта.
Первыми отправились Сергей, Егорович и генерал Власик.
Этих уже ждали.
Вторыми спустя три часа отправились в неизвестность Дима с Толиком.
Этих не ждал никто.
Алёна всхлипнула и уткнулась в плечо Любаши. Для неё это было впервые.
Секретный проект «Петля Мёбиуса» вступил в шестую фазу своего существования.
Предпоследнюю.
***
Они прибыли под вечер 29 февраля 1950 года.
Их ждали весь день с самого утра. За месяц к пригорку расчистили дорогу, обнесли колючей про-волокой, расставили часовых и подъезды к станции «Лосиноостровская» были перекрыты шлаг-баумами.
Берия с Абакумовым и четырьмя помощниками сидели в армейской теплушке военного образца, грелись, пили чай и ждали. Наконец, послышался шум поднимающегося лифта, холм отъехал в сторону и на вечерний морозный воздух из подземелья вывалились все трое участников броска через пространство и время. Одеяла и шоколад были заготовлены заранее, их мгновенно укутали и помогли забраться внутрь передвижного вагончика. При Власике был объёмный пакет всевозможных документов, а в рюкзаках у Сергея с Егоровичем находились прототипы тех или иных приборов, которые разрешил взять с собой Кремль из того, покинутого им времени.
По приезде на дачу их встретила Валечка, всё такая же весёлая, расторопная и приветливая, будто и не было этого месяца их отсутствия. Ужин был накрыт, баня натоплена, в камине потрескивали дрова. Власик простился с друзьями до завтра и отправился на негнущихся ногах с докладом к своему Хозяину в другое крыло помещения. Там его уже ждали. Ни Берия, ни начальник ГРУ за время поездки не обратили совершенно никакого внимания на прибывших, занятые разборкой документов, и в глубине души оба путешественника с облегчением надеялись, что впредь так и будет. Теперь они были им не нужны: появились более хлопотливые заботы. Всё, что от них зависело, Сергей с Николаем Егоровичем сделали.
…А утром их разбудил Власик.
Как всегда энергичный, даже весёлый после встречи с вождем – сразу было видно, что Иосиф Виссарионович остался довольный миссией, возложенной на генерала. Валечка в это время раздвигала шторы, и Николай Сидорович покрасовался перед друзьями сверкнувшим на груди новым орденом.
– Хозяин наградил, – сказал он. – Сегодня ужинаем у его сына, Василия Иосифовича, там я вас с ним и познакомлю. Так что приводите себя в порядок, сходите в баньку, попарьтесь, Валечка всё устроит. В качестве благодарности вам разрешены увольнительные на трое суток с посещением столицы. Разумеется, в моём присутствии, – хитро подмигнул он. – Ночевать будем там же, у Ва-силия.
Сергей вскочил с кровати и едва не заорал от радости. Клетка, хоть и золотая, всё же она и есть клетка. А тут СТОЛИЦА! Послевоенная, таинственная, загадочная в их думах, давно желанная и заочно уже любимая. Сразу вспомнился сериал «Место встречи изменить нельзя» – именно такой они её себе и представляли.
– А Берия с Абакумовым? – всё же спросил Егорович, не забывая, на каких правах они здесь находятся.
– Им не до вас, – успокоил его начальник охраны. – Корпят над документами, и вы им теперь до лампочки.
Уже завтракая, Николай Сидорович посвятил их в планы посещения столицы:
– Сегодня обмываем мой орден, завтра музеи и театры, а послезавтра как раз ответный матч ме-жду командами «ВВС» и бериевским «Динамо». «ВВС» это детище Василия, а Лаврентий Павло-вич такие встречи никогда не пропускает. Вот там его и увидите.
Уже ближе к вечеру, после бани, они отправились на «ЗИСЕ» в гости к Василию Иосифовичу, генерал-майору Военно-Воздушных Сил.
Столица жила! Столица сияла!
За то время, пока они добирались сквозь поток машин к квартире Василия Джугашвили, друзья успели рассмотреть многое. Останавливаясь на светофорах, они жадно припадали к стеклу сало-на, пытаясь рассмотреть на лицах людей хоть какие-нибудь признаки страха и отчаяния, описан-ных в книгах Солженицына, Гинзбург, Шаламова и прочих писателей. Однако ничего похожего так и не увидели. Возможно, Власик заранее принял какие-то меры, возможно, они ехали не теми маршрутами, но так или иначе лица у всех прохожих были бодрые, временами весёлые и радостные. Люди жили! Война закончилась, месяц как отгуляли новогодние елки, в витринах магазинов ещё оставались висеть разноцветные гирлянды и шары, горками высились пирожные, шоколад, торты, колбасные изделия, консервы… Впрочем, может это была и бутафория, друзья не решались спрашивать генерала. И да! Везде, куда бы они не бросали взгляды, висели портреты вождя всех народов. Сталин здесь, Сталин там, Сталин в витринах, на площадях, в концертных афишах, на заставках кинотеатров…
А ведь кругом до сих пор шли аресты. До бериевской амнистии было ещё три долгих года.
Квартира Василия Иосифовича была расположена на самом верхнем этаже старомодного здания. Вход охранялся, и когда прибывшие поднимались по ступеням, их встретил начальник караула, отдав честь генералу Власику.
Лифт  поднял их на шестой этаж.
– А кто в нижних этажах живет? – поинтересовался при выходе из кабины Сергей, оглядывая просторный коридор с висящими картинами, стоящими кадками цветов и дорогими фарфоровыми вазами вдоль стен.
– В основном друзья Василия, – ответил Николай Сидорович, махнув кому-то в коридоре. Здесь стояли и курили полковники, генералы, простые лётчики с синими погонами авиации, было много женщин в вечерних платьях, повсюду звенели бокалы, раздавался смех и возгласы за здоровье хозяина вечеринки. Сразу было видно, что Николай Сидорович здесь частый гость. Он решительно прошел коридор, здороваясь со всеми, увлек друзей за собой и втолкнул их в квартиру, поражающую своими размерами и великолепием.
Посреди огромного зала стоял чистой белизны рояль, у которого собралось едва ли не половина всего общества, слушая знакомые Сергею напевы: «Ах эти чёрные глаза меня пленили…» – вытягивал безупречно красивый голос, и Сергей вспомнил, отчего ему знакомы эти строки. Точно! Пётр Лещенко! Именно эти пластинки они слушали с Егоровичем на Ближней даче в первое их посещение, когда по вечерам после лыжных прогулок включали патефон у камина в библиотеке. Выходит, что же! Сам Лещенко здесь собственной персоной?
– Ну, чудеса! – выдохнул Серега, толкая локтем Егоровича. – Ты видишь тоже, что и я?
Их тут же окружили женщины и принялись разглядывать одежду, отличающуюся от одежды ос-тальных. Они были без погон, в гражданских костюмах, и выделялись среди военных как белые вороны. Им всунули в руки бокалы, повели куда-то, Власик им кивнул, его поздравляли с новым орденом, расспрашивая, за какие заслуги его получил. Но генерал только отмахивался, намекая на строгую секретность. Всё закружилось перед глазами друзей, засверкало огнями, шум и веселье стояло такое, что невозможно было разобраться, кто здесь кто. Танцы сменялись застольями, песни тостами, игры разговорами о предстоящем матче по футболу, пока, наконец, Власик не протиснулся к ним, плюхнувшись рядом на широченный диван.
– Ну? – спросил он ошалевших друзей, около которых уже сидели женщины в шикарных нарядах. Перекрикивать шум и веселье не было никакого смысла, поэтому он едва не надорвался, наклоняясь к ним. – Как вам этот, с позволения сказать, вертеп? А я-то думал, все обратят внимание только на меня и орден. Василия пока не вижу, но мне сказали, что он где-то здесь. Может, в бильярд играет в комнате отдыха. Сейчас допьем коктейли и отправимся к нему.
– Здесь всегда так? – перекрикивая музыку, спросил Сергей. Егорович в это время слушал какую-то пожилую даму, рассказывающую ему о каких-то своих заграничных поездках.
– Да, в общем-то, не всегда. Просто завтра матч между «ВВС» и «Динамо», вот и гуляют генералы с женами и дочерьми. Прошлый раз команда Василия утёрла нос бериевским любимчикам, вот и отмечают, надеясь на завтрашнюю победу. Видишь, того, что в центре возле рояля подпевает? Это Всеволод Бобров. Наша звезда. И футболист, и хоккеист – два в одном.
Они ещё немного покрутились среди гостей, затем спустились на три ступени вниз, и оказались в обширной зале, где в середине стоял шикарный бильярдный стол с зелёным сукном и висящими над головами лампами в дорогих абажурах. Здесь народу было поменьше, звуки музыки утихли за спиной. Женщин тут не наблюдалось: это был чисто мужской уголок с баром, коньяком, сигар-ным дымом и неспешными беседами. За столом играли двое, остальные пять или шесть военных в авиационном обмундировании полковников сидели у стойки бара, потягивая янтарный коньяк.
К друзьям подошел молодцеватый, ещё не располневший весёлый статный мужчина и крепко пожал руки, подмигнув Власику, косясь весело на его орден.  Василию Сталину в тот момент должно было исполниться двадцать девять лет, и он был самым молодым генералом в стране.
– Надолго к нам? – пошутил он.
– На месяц, товарищ генерал.
– Знаю-знаю, слышал о вашем проекте. Кстати, о нём знаем только мы, Берия с Абакумовым, два академика и мой отец. Остальные, что сейчас корпят над документами и прототипами технологий, что вы привезли, понятия не имеют, откуда всё это богатство. Называйте меня просто Василием. Договорились? – и повел их к бару.
Спустя несколько минут они уже чувствовали себя в его компании как старые приятели, забежав-шие на огонёк по случаю завтрашнего матча. Позже, к наступлению ночи, Сергей танцевал в зале с какой-то милой девушкой, представившейся дочкой одного из генералов, а под утро, отправляясь спать в отведенную им комнату, оба друга совершенно ничего не помнили, едва добравшись до кроватей. Все расходились с рассветом и договаривались встретиться на стадионе, оставив друзей в полном одиночестве. Дом опустел, и лишь прислуга нарушала утренний сон уборкой огромных покоев хозяина квартиры. Власик уехал еще загодя, так что, друзьям можно было спать до обеда, чем, собственно говоря, они и воспользовались.
***
А уже к обеду их разбудил Власик.
– Подъём, товарищи путешественники! – гаркнул он, раздвигая громоздкие шторы в спальне. – Нас ждут великие дела!
У Серёги в голове летало звено бомбардировщиков; Егоровичу было не лучше.
Генерал стоял перед ними свежий, выбритый до блеска, лукаво улыбаясь и держа в руках бутылку грузинского вина. – Сейчас легче станет, поверьте мне. После таких вечеров у Василия, я только и лечусь подобным. Клин клином вышибает. Спускайтесь к столу, мы в квартире одни, все разъехались еще под утро.
– А хозяин где? – прохрипел Сергей, отчаянно пытаясь дотянуться до стакана с водой на тумбочке у кровати.
– Отбыл на стадион. Он хоть и пьет за троих, но пьяным редко бывает. Организм молодой, куда за ним угнаться.
Егорович хотел поведать Власику, чем позднее аукнутся сыну Сталина такие вечеринки, но вовремя промолчал: генерал и сам читал заметки, книги и вырезки о дальнейшей судьбе сына вождя, уже зная его кончину. Не было смысла напоминать.
– Умывайтесь и к столу! – будто читая его мысли, перевёл тему Власик. – Прислугу я отпустил, но обед уже накрыт.
Решили сегодня посетить Оружейную палату, Третьяковскую галерею и, если хватит времени – сходить в МХАТ. На завтра было запланировано посещение ВДНХ, и матч на стадионе.
…Три дня, проведённые у Василия Сталина, пролетели незаметно, словно щелчок пальца. Раз – и всё! Пора возвращаться назад.
За эти дни у них было всё: и радость от побед, и восхищение от выставок, и новые знакомства, и рев трибун в ушах. Василий был с друзьями на короткой ноге; как и Власик, он принял их за пани-братски: вместе пили, вместе играли в бильярд, вместе посещали театры. Там они впервые увидели живую Веру Давыдову, о которой читали в своем времени, что она была любовницей вождя. Девушка пела на сцене арию из оперы «Кармен» и была в конце представления закидана цветами. Василий отправил ей из ложа коробку конфет и пригласил запиской к себе в гости, заодно напомнив и Егоровичу с Сергеем, что у него 24 марта день рождения, тем более что через несколько дней им нужно будет отправляться домой.
Все последующие дни оба путешественника оставались в своём крыле, отведенном им на всё время их нахождения в Кунцево. Валечка как всегда была приветлива, расторопна и сноровисто выполняла свои обязанности. Сергей первый раз попробовал встать на коньки, но после неудач-ных попыток навсегда отказался от этой затеи. Берия и Абакумов больше не показывались, Власик иногда заходил по вечерам выпить с ними бокальчик вина и поставить мат Егоровичу. На удивление, в шахматы он играл очень даже хорошо, чем постоянно злил оппонента.
Так проходили дни, пока однажды…
Это началось за день-два до именин Василия Сталина.
В предвкушении, что в субботу они на два дня поедут в столицу, оба друга после прогулки на лы-жах сидели в креслах у камина, слушали Петра Лещенко и ожидали генерала. Часы показывали семь вечера. Егорович зачитался какой-то редкой книгой, и Сергею стало скучно. Быстро подняв-шись из кресла, он уже сделал, было, шаг к буфету, как вдруг…
Резкая боль сдавила грудную клетку, заставив со стоном свалиться набок.
Егорович, с перепугу вскочив, бросился к лежащему другу и что есть мочи заорал:
– Кто-нибудь! Скорее! Доктора! – и метнулся к телефону внутренней связи:
– Валечка!
 ***
Сознание приходило медленно, толчками, затуманено и беспросветно.
– Притушите свет, – услышал он незнакомый голос. – И подложите еще одну подушку.
Он едва пошевелил губами, обводя пустым взглядом комнату:
– Сколько я был…
– Простите?
– Как… давно я здесь лежу?
– Да почти часов восемь уже, голубчик. – Над ним склонилось лицо профессора в очках и с бородкой. – Вы эпилепсией раньше страдали?
– Нет, доктор. Никогда.
Испуганная Валечка обтирали его тряпкой, и он почувствовал у себя на груди что-то мокрое, пах-нувшее помойкой.
– Это ничего, – успокоил его старичок в белом халате. – Вас вырвало, и я взял образец рвоты на анализ. Пища не отравлена, эпилепсией вы не страдали, в обморок раньше не падали…
– Тогда ЧТО со мной?
Власик, прибывший по зову Валечки, подал ему стакан воды, но профессор отвел руку в сторону, давая Сергею выпить какую-то другую жидкость.
Больного довели до стола, усадили, и дали возможность отдышаться. Постепенно Сергей начал приходить в себя, бросая удивлённые взгляды то на Власика, то на Егоровича, то на Валечку, суе-тившуюся рядом, расставляя посуду. Доктор, сняв очки, пытливо и как-то загадочно уставился на пациента.
– Хорошо, что я иногда приезжаю консультировать нашего вождя и во время вашего припадка оказался в этом крыле здания. Голова у вас перестала болеть?
– Да.
– Тошнота прошла?
– Да.
– Слабость?
– Да.  – Сергей отвечал как зазубренный в школе стих.
– Хорошо.
Профессор взглянул на Власика и спрятал листки с данными обследования в карман халата.
– Вы меня хорошо знаете, Николай Сидорович, я не первый год лечу нашего хозяина и могу дер-жать язык за зубами. Спрашивать, кто они такие я не имею права, но раз они находятся под вашей юрисдикцией, то у меня есть на этот счет вопрос. Вы позволите?
– Конечно, милый Иван Яковлевич. Задавайте.
Профессор поерзал на стуле, поправляя очки:
– Он будет несколько необычным…
Власик сразу понял, о чём будет спрашивать профессор и, шепнув что-то Вале на ухо, слегка под-толкнул ее к выходу.
– Сейчас принесу, - ответила та и бросилась к двери.
– Сказал ей, чтобы захватила коньяк из кухни. Нам всем он сейчас не помешает.
– Хорошо, – отозвался Иван Яковлевич. – Итак…
И повернувшись к больному, почти шёпотом произнёс по слогам:
– Сергей… ВЫ КТО???
Глава 13
Тишина за столом длилась несколько минут.
– Иван Яковлевич, – наконец ответил за всех Власик.
– Да?
– Я знаю вас как порядочного и молчаливого человека. Могу ли я надеяться на то, что всё сказан-ное сейчас мною останется между сидящими в этой комнате.
Доктор немного помедлил, но мысленно вернувшись к листку с анализами, утвердительно кив-нул:
– Слово врача и чести. Дальше этой комнаты ничего из услышанного мною не просочится.
– Имейте в виду, что эта информация наисекретнейшая на государственном уровне. О ней знают только пять человек, включая Иосифа Виссарионовича, его сына, начальника ГРУ и народного комиссара Внутренних дел. Теперь будете знать и вы.
– Из моих коллег кто-нибудь знает?
– Да. Академик Вовси и братья Коганы. Лечащие врачи нашего вождя.
Профессор прикурил дрожащими пальцами сигарету, подождал, пока Валечка выставит на стол коньяк с закуской, дождался её ухода, и только тогда подал голос, обращаясь к генералу:
– Налейте, пожалуйста, мне полную рюмку. Не каждый день принимаешь такие решения.
Они молча выпили.
– Я готов, Николай Сидорович. Итак, – он указал на Сергея. – КТО ОН?
– Скорее, ОНИ, Иван Яковлевич.
Профессор впервые посмотрел на Егоровича с таким же любопытством, граничащим с каким-то смятением. И так было ясно, что просто так бы генерал личной охраны Хозяина не держал бы их под своим покровительством.
– Кто… ОНИ?
– Они из… БУДУЩЕГО, Иван Яковлевич.
– Откуда?
– Из грядущего столетия.
На мгновение в комнате воцарилось полное молчание, лишь дрова потрескивали в камине с ка-ким-то мистическим, едва уловимым шумом.
Сергей сидел изрядно напуганный и пил минералку.
Егорович мысленно аплодировал профессору, наблюдая за его выдержкой в подобном случае. Не каждый день тебя ставят в известность, что существуют путешествия сквозь время и пространство, а участники этих путешествий сидят сейчас перед тобой.
Генерал разлил по рюмкам коньяк и ждал дальнейшей реакции профессора.
Наконец, тот подал голос, вытирая платком выступивший на лбу пот:
– Что-то типа «Машины времени» Герберта Уэллса?
– Да. Вы читали?
– Я всего Уэллса читал. И что, она уже возможна?
– Да. Через сорок с лишним лет её изобретут наши с вами соотечественники. Я уже побывал в ИХ времени, и как видите, вернулся ОТТУДА здоровым и невредимым.
– И… об этом знает сам Сталин?
– Так точно. Он и ещё пятеро, я вам их перечислил.
Иван Яковлевич с каким-то новым любопытством взглянул на обоих путешественников, беря дрожащей рукой рюмку:
– Фу-ух! - Выдохнул он. – Вы меня, признаться, с ног свалили этим известием.
– Я и сам недавно только принял участие в данном проекте. Поверьте, вначале такое же состояние было и у меня.
Профессор выпил, кивнул, и после довольно длительных размышлений, наконец, ответил:
– Теперь мне понятно моё ошеломление, когда я проверил анализы Сергея. Вы позволите, я вас просвещу насчёт его показателей?
– А что? Что-то не так с его припадком? Это не обычный обморок?
– В том-то и дело, что нет. Восемь часов без сознания, это вам не эпилепсия. Но, позвольте с самого начала.
Все напряглись и подались вперёд. Сергей даже привстал немного со стула, но тотчас сел, ожидая чего-то непонятного и, возможно даже худшего.
– Первое, что я обнаружил, это редко встречающиеся в природе изменения организма.
– Это что? – встрепенулся Сергей.
– Это, голубчик мой, пока не ясно. Но такого не должно быть. Понимаете?
Все уставились на него с ожиданием чего-то трагического и непоправимого.
Что-то всё-таки витало в воздухе – зыбкое, эфемерное, непонятное.
Вот только ЧТО именно?
– Такого сочетания аномалий органов я не встречал.
– Как это? – за всех спросил Егорович.
– Сейчас объясню, поскольку я и сам шокирован данным фактом.
Он наклонился, пощупал пульс, оттянул глазное веко и посмотрел в белки Серегиных глаз.
– Такого попросту не должно быть, чтобы, м-мм… все сразу.
Сергей едва не свалился со стула от таких «новостей».
– Так я болен?
– Возможно. Прошло восемь часов, и всё исчезло каким-то невероятным образом. Кардиограмма нормализовалась!
Он откинулся на спинку стула, закурил сигарету и уставился куда-то в потолок.
Молчание длилось, казалось, вечность. Каждый был ошеломлен и сидел, не произнося ни звука.
Наконец, затушив окурок, Иван Яковлевич ласково, как-то по-отечески взглянув на парня, произ-нес, как можно более дружелюбно:
– Расскажете мне всё подробно?
И Егорович начал свой рассказ о проекте «Петля Мёбиуса», начиная с первого дня его существо-вания.
***
…Когда 29 марта, в день отправки позвонил Василий Сталин, Николай Сидорович обрисовал ему по телефону ситуацию и объяснил, по какой причине они не посетили его в день его рождения. Случай с Сергеем был доложен Хозяину, и тот запретил всем, включая Власика, покидать территорию Ближней дачи. Кроме них и профессора никто не знал о происшедшем, даже Берия с Абакумовым.
Уже позже, когда Сергей полностью восстановился, Иван Яковлевич предупредил всех, что при-ступ может повториться, и не только с Сергеем, а и с его напарником.
– Вот здесь, голубчики мои, – передавая им объёмный пакет, сказал он на прощание, – все мои выводы и рассуждения насчёт вашей болезни, только в более научной форме: так сказать, для специалистов. Передадите своему начальству – они разберутся. Ваши врачи в будущем должны будут столкнуться с подобным феноменом, только прошу, никому кроме вашего полковника КГБ не показывайте. – Скажете, это подарок от одного из лечащих врачей вождя.
Попрощавшись с Валечкой, профессором и Василием Сталиным по телефону, оба друга в сопро-вождении генерала отправились на машине к станции «Лосиноостровская». Иосифа Виссарионо-вича они за эти дни так и не увидели, хотя постоянно чувствовали его незримое присутствие. Им даже временами казалось, что картины портретов в их спальне «водят» иногда глазами, наблю-дая за их действиями – будь то игры в шахматы, посиделки с Власиком или прослушивание пла-стинок. От Василия Иосифовича генерал передал им по подарку. Егоровичу серебряный портси-гар, а Сергею позолоченный кулончик,  в котором можно было поместить фотографию любимой: теперь уже Алёны, а не Маришки.
Идти по мягкому тающему снегу на лыжах было одно удовольствие, благо тропинка была заранее расчищена. Друзья взяли с собой два огромных рюкзака, набитых всевозможными ценностями, раритетами и антиквариатом. Когда уже подошли к холму, Сергей отправился к дереву активировать пластину, а Егорович предложил генералу присесть на дорожку.
– Спасибо вам за всё, Николай Сидорович. Мы полюбили вас как друга… вас и Василия. И в связи с этим хочу вам сделать особый подарок.
Егорович на миг задумался, подыскивая правильные слова. Расставание с этим человеком, воз-можно и жестким для своих подчинённых, но неизменно любезным и добродушным с ними са-мими, оказалось для друзей печальным – настолько они к нему привыкли и прониклись душой. Ведь, по сути дела, не попади они под его защиту, сидеть бы им сейчас где-то на Лубянке.
– Вы проживете долгую жизнь, Николай Сидорович. Переживете и своего Хозяина, и многих ныне власть имущих, у вас будет благородная старость, почёт внуков и уважение окружающих. На покой вы уйдете с подобающими вам почестями. Человек не злопамятен по своей сути, его к этому принуждают обстоятельства, поэтому в памяти людей и архивах истории вы останетесь как начальник личной охраны великого вождя всех народов. Не более того.
– Спасибо, – растроганно произнес генерал. – Мне тоже было приятно с вами работать.
И, обнявшись, они простились, теперь уже навсегда.
Лифт ушёл под землю, холм вернулся пазами на своё место, а Николай Сидорович всё стоял и смотрел на пригорок с тающим снегом, будто простился с целой эпохой своей жизни.
Потом надел лыжи и, не оборачиваясь, зашагал назад к ожидавшей его машине.
Миссия Сергея и Егоровича в 1950 году была окончена.
***
Со второй командой всё закончилось, ещё не начавшись.
Дмитрию стало плохо прямо у саркофагов, куда они с Толиком складывали пакеты с дисками, журналами и прочими гаджетами. Им стоило только лечь в капсулы переброски, закрыть глаза и расслабиться, остальное автоматика должна была всё сделать сама:  заморозить и перенести в пространстве их тела в иную эпоху 1918 года в революционный Петроград.
Толик уже ложился, когда Дима внезапно ослабел, сполз на пол и едва выдохнул:
– Плохо мне что-то…
Он удивлённо посмотрел на своего друга и… лишился сознания.
Тревожно загудел зуммер, где-то что-то щелкнуло. Толик подскочил к Диме, схватил его в охапку и потащил назад к лифту, который уже стоял внизу, ожидая дальнейших команд в автономном режиме. Автоматы анабиоза с пустыми капсулами вибрировали неприятным аккордом. Стеклянные крышки саркофагов были всё ещё открыты, а криогенная жидкость должна была вот-вот устремиться в капсулы переброски. Сбой программы повлечет за собой массу неприятностей. Надвигалась катастрофа.
Вначале завыла сирена.
Капитан, только что проводивший путешественников вниз и оставшийся наверху проследить за возвращением холма на место, удивлённо уставился на сигнальные огни, пришедшие в движение. Алёна, Любаша и Евдокимовна – баба Маша из санитарной обслуги гарнизона, уже разошлись по своим рабочим местам. Тимофей Фёдорович с Марком Даниловичем после прощания вернулись в штаб-квартиру, и капитан должен был последовать за ними, как вдруг это произошло. К привычному мерному гулу примешивались какие-то посторонние ритмические звуки, которые он уже однажды слышал, когда из-под земли выскочила карета с неуправляемым экипажем. Сейчас было похожее. Послышался шум поднимающегося лифта, створки разъехались в стороны, и в проеме портала перемещения показались две фигуры, вывалившиеся прямо в руки капитана.
– Доктора! – прокричал Толик. Димкина голова моталась из стороны в сторону, руки безвольно свисали к земле.
– Что с ним?
– Потерял сознание, прежде чем лечь в саркофаг, – отдуваясь и бережно кладя тело себе на колени, ответил тот. – Где Марк Данилович?
– Я сейчас! – мгновенно оценив обстановку, рванулся к штабу капитан. – Они уже внутри. Погоди немного.
Сирена продолжала выть. Из дверей казарм начали выходить удивленные солдаты. Дверь штаба распахнулась, и навстречу капитану выбежали полковник с главным врачом базы.
Через минуту все столпились вокруг  Димы и понесли его в лазарет.
– Все вопросы потом! – прокричал Марк Данилович. – Немедленно в теплую палату. Уложить, укутать.
Любаша кинулась за кислородной маской.
Тимофей Фёдорович подхватил Толика под руку и тоже повел к лазарету, по пути осведомляясь о причине обморока.
– Не знаю, – ответил Толик, устало присаживаясь на больничную койку. Алёна уже поднесла ему чай и остановилась в дверях, тревожно прислушиваясь к их разговору. – Не знаю, Тимофей Фёдо-рович. Упал и всё, даже не успев залезть в саркофаг. Я его подхватил – и наверх. А там же сейчас криогенная жидкость набирается, господи! – спохватился он.
– Не переживай, – остановил его полковник. – Капитан уже внизу с инженерами. Отключат. Ты сам-то как?
– А чёрт его знает, – поморщился ослабевший Толик. – Вроде и пронес-то его всего - ничего, а с ног валюсь от слабости. Голова раскалывается. И ведь переброска ещё не начиналась.
В палату заглянул озабоченный Марк Данилович, проверил пульс, позвал Евдокимовну, наказал уложить Толика и сделать кардиограмму. Подозвав к себе Алену с Тимофеем Федоровичем, по-делился информацией, предварительно успокоив Толика, что с его другом всё в порядке:
– У Дмитрия непонятная потеря сознания. Буквально на ровном месте. Сейчас с ним санитары и Любаша. Что он рассказал, как это случилось? – указал врач на второго путешественника.
Начальник проекта пересказал ему беседу с Толиком. Алёна ахнула и прижала платок к глазам.
– Не бойся, дочка, – успокоил ее профессор. – Я знаю, о чём ты подумала. Если бы с Сергеем что-то подобное случилось – мы бы знали. В них вживлены чипы слежения, и мы постоянно знаем, где они находятся. Сбоев программы пока не было. Твой нареченный в безопасности. Тем более на даче в Кунцево, насколько я знаю, постоянно присутствуют кто-то из лечащих врачей Сталина. Иди к Любаше, забери её с собой, успокой, а мы сейчас наведаемся к Диме.
Девушка ушла. Полковник и врач закурили.
– Как думаешь, Марк Данилович, что с ним произошло?
– Трудно сказать сразу, – ответил врач, выдувая дым в потолок, сторонясь и пропуская мимо себя Евдокимовну. – Анализы покажут. Пойдём, посмотрим на больного.
Они вошли в палату. Рядом с постелью стояли врач, старшая медсестра и один из санитаров.
Дима уже не хрипел. Грудь его мерно вздымалась и опускалась в такт успокоившегося дыхания.
…Был вечер 29 февраля текущего високосного года.
***
Он пришёл в себя часам к четырём утра.
Всё это время, начиная со вчерашнего приступа, возле него дежурила Любаша, ни на минуту не оставляя его одного.
Марк Данилович всю ночь провёл у себя в лаборатории, изучая  анализы Димы, и всё больше и больше заходил в тупик, абсолютно не понимая, с чем он столкнулся. Подобное случилось впер-вые за все переброски. Что же за этим кроется? Раньше самочувствие у всех было отменное, разве что после пересылок чувствовалась тошнота и голод, но эти побочные эффекты были им заранее предусмотрены и изучены. Не было надобности даже проверять их медицинским осмотром, настолько было всё налажено и отработано.
– Чёрт знает что такое, – пробормотал он, не веря своим глазам.
***
С того злополучного дня прошло две недели.
Никто толком не знал, что именно произошло с Димой, но приступы больше не повторялись. Дима после выписки чувствовал себя относительно нормально, если не считать частичной потери памяти во время приступа. Он абсолютно не помнил, что с ним произошло у саркофагов. Очнулся в палате и весьма удивился, что видит перед собой Любашу, а не, скажем, того же офицера штаба при адмирале Колчаке. Ему предписали домашний режим, и они эти дни только и делали, что выходили к озеру на ещё не растаявший лёд, бурили лунки и ловили рыбу, вчетвером, с Алёной, Любаней и Толиком. Капитан незримо всегда присутствовал где-то рядом. От вынужденного безделья и скуки Димка не находил себе места, но полковник настрого запретил даже близко приближаться к порталу перемещения. Все ждали возвращения первой команды: тогда уже Тимофей Фёдорович будет действовать сообразно новым сложившимся обстоятельствам.
Марк Данилович все эти дни проверял и перепроверял анализы, брал заново кровь, повторно проводил ЭКГ и электроэнцефалограмму, выявлял похожие симптомы, не спал по ночам, проводя опыты и вычисления, но так и не мог добиться ответа на свой главный вопрос: почему возникают подобные изменения и почему они самостоятельно проходят?
Пока это были всего лишь предположения, но нетерпение дождаться первой команды с этих дней возросло в геометрической прогрессии.
Все ждали.
Все надеялись.
Все боялись.
…Но, прежде чем наступило время возвращения Сергея с Егоровичем, произошло ещё несколько событий, о которых стоит упомянуть.
***
В то утро в расположение базы въехали сразу три армейских автомобиля: чёрный бронированный правительственный «ЗиС» в сопровождении военного фургона, и большой грузовик, крытый камуфляжным тентом. Фургон представлял собой передвижную лабораторию быстрого развертывания в условиях боевых действий, напичканную всевозможными приборами для взятия проб воздуха, измерения давления в атмосфере, уровня радиации, заражения почвы и прочих анализов.
Из лимузина вышли двое в штатском, а из грузовика выпрыгнули сразу несколько военных в ком-бинезонах химической защиты, держа в руках небольшие чемоданчики с кодовыми замками.
Двое прибывших в дорогих костюмах пожали руку полковнику и углубились внутрь штаб-квартиры. Началось совещание, которое затянулось до самой ночи без перерыва на обед и ужин. На столе у руководителя проекта были разложены схемы и карты маршрутов путешественников. Пустой оказалась лишь папка за 1918 год, рядом с которой лежали анализы Дмитрия, которыми в первую очередь заинтересовались люди в комбинезонах.
Профессор чётко и обстоятельно докладывал собравшимся о ходе эксперимента, временами прося Марка Даниловича дополнить тот или иной факт, касающийся перебросок в иные измерения.
– Когда ждать другую команду? – спросили незнакомцы, курирующие проект.
– Двадцать девятого марта, – ответил полковник. – Через несколько дней.
– Хорошо. Будем ждать. А пока мы ещё раз осмотрим пациента, уже сами, с нашим специальным оборудованием.
Глава 14
…В течение следующих дней они обследовали Диму в своей передвижной лаборатории, разбирая бедного парня, что называется, по винтику. Пробы, ЭКГ, анализы, рентгенография, сканирование мозга следовали друг за другом, отчего путешественник во времени начал даже уставать. Хорошо, что под боком всегда находились полковник с главврачом, Любаша и Толик. Вроде бы ничего Диминому здоровью не грозило, но было мерзко, неприятно, а порою даже больно. «Комбинезонов» поселили в одну из казарм гарнизона, где они могли проводить свои эксперименты с анализами Дмитрия. Лимузин с двумя высшими представителями власти на следующий день после совещания укатил в столицу, но было уговорено, что в день возвращения первой команды они будут присутствовать в числе встречающих.
Когда Диму, наконец, оставили на время в покое, не обнаружив пока ничего сверхъестественного в его организме, они с Толиком и девушками отпросились у Тимофея Фёдоровича в город, напомнив ему, что он когда-то отпускал и Сергея. Перед прибытием друзей из 1950 года хотелось погулять в парке, покататься на аттракционах, поесть сладкой ваты, сходить в кинотеатр. Время пока позволяло.
Полковник отпустил их с тем условием, что у выхода из парка их будет ждать капитан в армейском УАЗике. Гулять он с ними не будет, давая им возможность собственного личного пространства, но наблюдать незримо издалека ему предписывала техника безопасности проекта. Кто знает, что может произойти с путешественниками в этот раз. За Любу и Алёну профессор не волновался – они были «чисты», к тому же Любаша была беременна, и это тоже стоило учитывать.
…До прибытия первой команды оставались считанные дни.
***
В субботу утром их на УАЗике доставили в город. Деньгами их снабдил профессор. Можно было сходить в ресторан, посетить универмаг и вещевой рынок, купить себе что-нибудь из одежды или просто для души – особенно девушкам. Ему было приятно сделать им маленькую радость, поскольку с недавнего времени он считал их своей общей семьёй.
Всю субботу друзья гуляли по городу. Сходили в парк, где уже на растаявшем пруду покормили уток, обедали в ресторане, посетили кинотеатр. Вечером вернулись к фонтанам и катались на аттракционах, наслаждаясь сладкой ватой и  мороженым.
Погода была чудесная и в парке, по случаю выходного дня, было не протолкнуться. Молодёжь на лавочках сидела с гитарами, прохаживались молодые мамочки с колясками, старики играли в домино и судачили о своих огородах. Толик отправил девушек кататься на лодочках, а сам занял очередь к пивной бочке на колёсах, оставив Димку охранять занятое на скамье место. Именно в этот момент, когда Дмитрий кормил голубей под ногами, к нему на лавочку попросились поси-деть двое молодых людей – парень и девушка необыкновенной красоты. Поскольку он в это время сидел один, то великодушно уступил им место, повернувшись вбок ближе к фонтану.
Девушка слушала парня, скромно потупив печальные глаза, а он ей что-то объяснял, взволнованно махая руками словно пропеллерами. Дима поначалу не прислушивался к их разговору, думая о Любаше и её скорых родах, но тут внезапно уловил в их беседе какие-то знакомые слова. Точнее, имена.
– Пойми, Маришка, – возбужденно говорил парень, стараясь успокоить девушку. – Это не мог быть Серёга, тебе просто показалось. Как ты его могла видеть возле института, если оставила минуту назад здесь на лавочке? Ты просто обозналась.
– Нет, Валик, – тихо ответила она. – Я его из тысячи бы узнала. Это был он. Только…
– Только, что?
– Только… какой-то возмужавший что ли… и в одежде совсем другой. Понимаешь? Будто прошло несколько дней или месяцев, и он вынырнул откуда-то: раз! – она щелкнула пальцем и скорбно улыбнулась сквозь силу. – И появился!
Димка навострил уши и едва не свалился со скамейки прямо в гущу голубей. Он уже понял, кто рядом с ним присел, обсуждая недавний случай, когда Сергей отпросился у Тимофея Фёдоровича взглянуть издалека на Маришку. И вот она здесь! Перед ним, собственной персоной! А парень этот, никто иной как Валик – Серёгин и Егоровича друг, первым с ними обнаруживший секретный объект базы и мертвого сотрудника в стенах комбината. Там ещё какой-то локомотив присутствовал, вспомнил Дмитрий, не зная, как вести себя дальше. Вот это да! Маришка и Валик здесь! В парке!
«Институт. Сергей рассказывал, как он издалека увидел Маришку среди толпы студентов, но и она его, похоже, заметила. Вскользь, мельком, но тем не менее. Выходит, это всё-таки правда».
Димка не находил себе места, отчаянно выискивая Толика в очереди за пивом. Нужно немедленно его предупредить! Этих двух молодых людей какая-то невидимая рука судьбы подтолкнула к этой лавочке именно в то время, когда на ней окажется кто-то из участников проекта. Кто-то, кто знает дальнейшую судьбу Сергея, но не может ею поделиться с бедной девушкой, которая казалась потерянной в этом мире навсегда. Они же ничего не помнят! По словам полковника, им стерли память и отправили домой спустя сутки после их задержания.
Вот это парадокс, чёрт подери, подумал Димка, вскакивая на поиски своего друга. Девчата ката-лись на аттракционах, и он их не видел, зато Толик должен был уже нести пиво в трёхлитровой банке. Главное, чтобы они не ушли, пока он сбегает за Толиком. Пусть останутся, молил он про себя, пусть только не уйдут, дождутся. Он им всё расскажет: и как их отпустили, и где сейчас Сер-гей, и кто они сами такие…
Маришка с Валиком удивлённо посмотрели вслед понёсшегося второпях Димки, пожали плечами и, поднявшись, отправились в противоположную сторону.
Вернувшись и, таща за собой ничего не понимавшего и упирающегося Толика, Дима их уже не обнаружил. Как он не всматривался в отчаянии в толпы гуляющих, так никого и не увидел. Молодые люди исчезли навсегда.
– Ты с ума сошёл! – подытожил старший друг, когда Дима рассказал ему о своей необыкновенной и загадочной встрече. – У Сергея ведь теперь есть Алена! Как бы ты рассказывал Маришке о том, что Сергей мотается по эпохам, если они с Валиком понятия об этом не имеют? Им же стерли память, дурья твоя голова! И неизвестно еще, чем бы всё обернулось, если бы ты поведал им эту историю. Впереди у девушки теперь своя собственная жизнь, которая пойдет своим чередом, свадьба, порядочный муж, рождение детей, старость, внуки. А ты со своим Серёгой. Хорошо, что ты побежал за мной, а не выложил им всю подноготную. Представляешь, что могло бы произойти?
Димка испугался.
Он только что едва не совершил самую губительную ошибку в своей жизни.
…Парадокс «Петли Мёбиуса» продолжал действовать.
***
Их встретил капитан и, уже выезжая из города, заметил Димкину озабоченность. Толик помалки-вал. Девчата ничего не знали.
– Чего грустим, друг мой? – хлопнул он по плечу Димку. – Мало погуляли?
Слово за слово, тема переменилась, Люба с Алёной начали с восхищением показывать ему свои обновки из универмага, а Дима всё ехал и молчал. Он хотел рассказать о встрече  только  Тимо-фею Федоровичу, поэтому взял с себя слово, что наутро непременно расскажет всё полковнику, ничего не утаивая, даже свою едва не допущенную оплошность.
А когда утром, явившись в его кабинет и поведав ему о случае в парке, он приготовился к внуши-тельным выговорам, профессор только дружески обнял его за плечи, подтолкнул к креслу и одобрительно ответил:
– Наоборот, Дима! Ты молодец, что сдержался. Может быть, конечно, тебя и приняли бы за некоего чудака, знавшего когда-то Сергея, может быть Валик даже и врезал бы тебе по зубам от такой чудовищной нелепости, но тем не менее…
Он на секунду задумался.
– Женская душа, она ведь, друг мой, те ещё потёмки. Кто знает, как Маришка повела бы себя, восприняв такую бредовую информацию. Ты умно поступил, бросившись искать Анатолия. Может, оно и к лучшему, что они ушли, не дождавшись тебя. Впрочем, откуда они могли тебя знать, равно как и Толика и Любу и Алёну, верно? Они ведь никогда вас не видели. Вот если бы на твоём месте оказался, скажем, Егорович – вот тут-то дела были бы непоправимы.
Полковник махнул рукой, отпуская с улыбкой едва не провинившегося Димку:
– Ладно. Ступай к друзьям. Как ты себя чувствовал? Ничего больше не тревожило, ни тошноты, ни позывов упасть в обморок?
Дима с облегчением ответил отрицательно, и с лёгкой душой ретировался восвояси. Могло быть и хуже.
После его ухода профессор засел за какие-то формулы и надолго ушел в себя. Над этой встречей, происшедшей в парке, стоило поразмыслить. Получается, феномен «Петли Мёбиуса» продолжал действовать и в РЕАЛЬНОМ мире.
Странное и даже, в некотором роде, пугающее предчувствие овладело им.
Что-то явно должно было произойти.
  ***
Наступило 29 марта, день прибытия первой команды.
На базе жизнь шла своим чередом. Солдаты несли службу, офицеры заведовали армейским хо-зяйством, и кроме нескольких посвященных в проект, никто толком не знал, что именно сегодня должно произойти. Из столицы прибыли представители высшего эшелона власти.
Погода для конца марта стояла изумительная. В лесу уже почти сошёл снег, вот-вот появятся подснежники и потекут весёлые ручьи. Друзья собрались в столовой, приготовив одеяла, шоколадки и минеральную воду. Точного времени прибытия никто не знал, поэтому все были наготове, начиная с самого раннего утра и ожидая прибытия с минуты на минуту. Любаша утешала Алёну, что переброска пройдёт без технических неполадок и её благоверный вернётся вполне здоровым и цветущим после «курорта» на Ближней даче вождя. Марк Данилович собрал медицинский персонал, подготовил лабораторию, а Тимофей Фёдорович наказал капитану охраны быть подле лифта в сопровождении инженеров, чтобы сразу проверить работоспособность оборудования портала перемещения.
И вот оно! Столь долгожданное событие случилось!
После обеда у холма завыла сирена. Пластина перемещения на дереве завибрировала, издала ритмичный зуммер, створки холма разъехались, лифт поднялся из глубины подземелья, и на свет божий вывалились прямо в руки встречающих два замерзших и голодных путешественника.
Оба сотрудника КГБ деликатно стояли в стороне, наблюдая, как встречающие хлопают в ладоши, обнимают вновь прибывших и ведут их в растопленную баню.
– Ты меня задушишь, ангел мой… – промычал Сергей с набитым ртом Алёне, которая буквально повисла на нём, осыпая поцелуями. Егорович доложил по команде полковнику, что миссия вы-полнена, саркофаги забиты до отказа,  и передал личные приветы от Василия Сталина и Николая Сидоровича Власика. Пакет с инструкциями от Ивана Яковлевича был вручён главврачу базы и Марк Данилович поспешил в лабораторию. Ему не терпелось распечатать послание и углубиться в изучение феномена, произошедшего с Сергеем, поскольку Егорович уже успел в двух словах при докладе Тимофею Федоровичу упомянуть об инциденте.
Уже парясь на верхней полке в бане, друзья узнали от Димы с Толиком, что такой же подобный приступ произошёл и с одним из них. Дима, хлестая веником Сергея по спине, рассказал обоим, как они с Толиком не попали в революционный Петроград, и как его несколько недель подвергали всестороннему осмотру сотрудники военной лаборатории. Увлекшись рассказом о своих приключениях, он едва не обмолвился про Маришку с Валиком, встреченных им в парке, однако Толик вовремя остановил его, показав глазами, что нужно молчать и ни в коем случае не бередить старую душевную рану. Хорошо, что ни Сергей, ни Егорович ничего не заметили, наслаждаясь крутым паром и обществом своих приятелей, так и не поняв, о чём им хотел рассказать стушевавшийся вовремя Димка. Тем не менее, случай, произошедший с ним у саркофагов, заставил всех четверых задуматься о дальнейшем существовании проекта. Что предпримет полковник? Приостановит проект? А как же письмо от личного врача Сталина? Что скажет Марк Данилович, разобравшись в его деталях и напутствиях Ивана Яковлевича? Что станется с ними, с участниками перемещений?
Эти и другие вопросы они обсуждали в парилке, пока Сергея с Егоровичем не вызвала в предбан-ник старшая медсестра. Уходя, она одобрительно улыбнулась и исчезла. Её с нетерпением ждали в лаборатории.
– Значит, то, что было со мной было и с другими… – констатировал Сергей, когда они уже покидали баню, расслабленные и весьма усталые.
 Их уже ждал ужин и отдых.
 Теперь только отдыхать.
***
…Приступы у Егоровича и Толика начались один за другим с промежутком в два дня.
Прошла неделя после прибытия первой команды, и никто не ожидал столь пагубных последствий, которые последовали за этим.
Столичные уполномоченные, изъяв письмо у Марка Даниловича, немедленно отбыли, не оставив решительно никаких инструкций. Он так и не успел распечатать пакет, когда его вежливо попросили отдать его для дальнейшего изучения уже не на территории базы, а в стенах секретных учреждений, где им займутся соответствующие органы. Марк Данилович так и остался в неведении всех напутствий Ивана Яковлевича своему будущему коллеге. Тимофей Фёдорович только разводил руками на все запросы своего помощника, поскольку на его звонки в Кремль всегда следовал вежливый ответ: «Этим вопросом займутся специальные сотрудники органов. Настоятельно рекомендуем забыть о данном документе, во избежание дальнейших неприятностей».  Всё! Круг замкнулся. Им объяснили чётко и доступно – не лезь, куда не следует.
Так прошло несколько дней. Друзья гуляли по лесу с самого утра, прихватив с собой картошку  в мундирах и замаринованное мясо на шашлыки. Снег уже сошёл, в лесу попадались сухие поляны, и Люба с Алёной взяли одеяла для пикника. Дима с Егоровичем насобирали сухого валежника, Сергей с Толиком занялись шашлыками, и всё, казалось, дышало  спокойствием, прежде чем это внезапно случилось.
Егорович, подкладывая ветки в костёр, как-то неловко наклонился, пошатнулся, и с тихим стоном присел на землю, повалившись на прошлогодний мох как мешок с цементом. Никто ничего толком не сообразил – может, оступился или неудачно подвернул ногу, но когда он остался лежать недвижимым, едва не касаясь ботинками костра, все сразу вскочили, перепугано отталкивая его подальше от огня. Началась суматоха. Любаша, несмотря на свой уже довольно приличный живот, подхватила его под спину и перевернула на бок.
– Скорее по рации вызывайте капитана! – крикнула она, роясь в аптечке, которую непременно носила с собой в любое время дня и ночи. Рацию им выделили заранее, как раз для такого похо-жего непредвиденного случая, и Толик стал вызывать начальника службы безопасности базы, крича в мембрану трансивера:
– Егорович потерял сознание: похоже на Димкин приступ.
– Понял вас! – немедленно ответила рация голосом капитана. – Будьте на месте, мы вас видим на радаре. Марк Данилович сейчас же приготовит палату. Группа эвакуации уже направляется к вам.  – И через секунду уже не таким официальным тоном: – Будут минут через пятнадцать. Как он там, Толик?
– Лежит без движения, но дышит. Его вырвало. Любаша с ним.
– Хорошо. Ждите. Сейчас принесут носилки.
Через пять минут вдалеке за деревьями в небо взмыла первая ракета. Толик дал поправку по рации и, спустя пару минут, вторая ракета взвилась уже ближе. Всё это время девушки поддерживали голову их старшего друга, а Сергей с Димой спешно тушили костёр, собирая остатки пикника назад в корзины. Отдых не удался.
Ровно через двенадцать минут к дереву, где лежал Егорович, подбежали солдаты во главе со старшим лейтенантом охраны, с которым друзья познакомились ещё у ворот комбината. Уложив бережно Егоровича на носилки, вся группа из восьми человек молча и быстро двинулась обратно, а старший лейтенант, захватив с собой оставшихся приятелей, через минуту последовал за ними. По пути Алёна и Люба рассказали офицеру, как это произошло, и он, всё время находясь на связи со штабом, передавал их слова Марку Даниловичу, который уже распорядился Евдокимовне,  готовить палату для больного.
Их встретил полковник.
С этого дня Егорович находился под постоянным присмотром. А два дня спустя приступ случился с  Анатолием.
С теми же симптомами.
…Над секретным проектом «Петля Мёбиуса» нависла тягостная волна  чего-то нехорошего, таинственного и непредсказуемого.
Он вступил в седьмую фазу своего существования.
Последнюю.
Глава 15
Прошёл месяц.
Весна в лесах наступила, как ей и полагалось в это время года, превращая все окружные лесные массивы в цветущий океан зелени. Егорович, а за ним через два дня и Анатолий благополучно перенесли приступы. Полковник пока отменил все перемещения путешественников, ожидая указаний из столицы, но Кремль почему-то молчал.
Алёна вернулась к своим обязанностям, Любе был дан отпуск по беременности, а четверо друзей сидели по домам, скучая, то и дело приставая к Тимофею Федоровичу с просьбами отправить их хоть куда-нибудь, хотя бы в соседнее десятилетие, лишь бы не слоняться по территории базы без своей основной теперь «работы».
Май месяц подходил к концу, а вестей из столицы всё не было.
Анатолий, сам того не ведая, попал под обаяние дочки бабы Маши – всё той же Евдокимовны, которая заведовала всем хозяйством в больничном корпусе базы. Дочь звали Ларисой, она рабо-тала с матерью, но в эксперимент посвящена не была. Тихая, печальная в своей красоте девушка уже успела побывать замужем и остаться вдовой, она три года назад похоронила мужа – летчика-испытателя. Детей они завести не успели, ей шёл сейчас двадцать второй год и, увидев впервые Анатолия, бедное женское сердце, истосковавшееся по обыкновенной любви, воспылало вновь с новой силой, о чём сама Лариса и не подозревала до поры до времени. А когда, в силу обстоятельств, пришлось ухаживать за больным, они познакомились ближе, и вскоре у обоих проснулись чувства, которые впоследствии можно было назвать романтическими. Димка посмеивался над другом и показывал три пальца, очевидно, подразумевая, что их полку прибыло: назревала уже третья семья за время их участия в проекте.
Профессор довольно потирал руки, полагая, что неприкаянным бобылем оставался теперь только Егорович, поскольку был самым старшим из двух смежных команд полковника. Однако это дело времени, как уверял он сам себя, безвылазно теперь находясь по вечерам в штабе, проверяя и перепроверяя все составляющие алгоритмы своего детища – секретного проекта «Петли Мёбиуса». Марк Данилович безотлучно находился при нём, либо не покидал стен лаборатории.
База жила своей жизнью, всё вроде было как прежде, если не считать застоя в эксперименте и какого-то необъяснимого гнетущего чувства, овладевшего всеми участниками перебросок. Друзья собирались по вечерам у кого-нибудь дома, играли в бильярд, шахматы, волейбол, днём гуляли в лесу, ходили на рыбалку, иногда к ним присоединялся капитан, пока не отбыл в столицу по какому-то секретному поручению полковника.
И тут это произошло.
Двадцатого июня ровно в полдень стояла чудесная погода. Весь контингент базы выехал на двух-суточные учения, устраиваемые начальником гарнизона раз в полгода, поэтому Лариса на эти дни осталась без дела, столовая пустовала, и она все свои кулинарные способности  перенесла к Толику в квартиру.
За столом собрались друзья, вернувшиеся недавно с рыбалки, и Димка развивал тему, которую они начали ещё у реки. Девушки хлопотали на кухне.
– Почему, я спрашиваю вас, – вопрошал он, – у нашего профессора не было таких же приступов, что и у нас? Он ведь тоже перемещался в наше с Толиком время, жил с нами в домике егерей, дышал тем же воздухом, ел ту же пищу… и ничего.
– Наверное, не успело зацепить, – предположил Сергей, любопытно бросая взгляд на Любашу, которая уже ходила по кухне как колобок. Ещё не зная, что с ним произойдёт через минуту, он послал Алёне воздушный поцелуй, и уже было собрался продолжить комментарий, как вдруг покачнулся на стуле, как-то обмяк и, словно куль с песком, свалился под стол, прямо на ноги своих друзей. Никто ничего не понял в первый момент, затем все разом вскочили, бросились к упавшему, и принялись приводить его в чувство. Любаша, несмотря на свой живот, схватила аптечку, присела, положила голову Сергея себе на колени и дала понюхать нашатырного спирта. Реакции никакой не последовало. Парень лежал в неподвижности. Всё произошло так быстро и внезапно, что в первые мгновения никто не догадался позвонить по телефону, а когда Димка, наконец, придя в себя от растерянности шагнул к аппарату внутренней связи, и его скосило, будто вытолкнуло из пространства чьей-то невидимой силой. Съехав спиной по стене, он привалился боком к косяку проёма и затих, свесив голову набок  и не подавая никаких признаков жизни.
 
…Все последующие дни пошли один за другим сплошной круговертью. События наслаивались друг на друга, возрастая в геометрической прогрессии как снежная лавина, катящаяся среди гор-ных массивов.  Спустя сутки свалился Егорович, ещё через день – Анатолий.
Марк Данилович в срочном порядке связался с секретной лабораторий столицы и немедленно ввёл на территории базы карантин. Всех путешественников закрыли в лазарете до приезда из Кремля передвижной лаборатории. К приятелям никого не пускали и ограничили доступ даже для медицинского персонала.Тимофей Фёдорович и Лариса, примкнувшая к группе путешественников последней, подверглись тщательному осмотру, но, к счастью, никаких патологий выявлено не было. Марк Данилович разводил руками и решительно не знал, что делать дальше. Через сутки приступы прекратились сами собой.
Казалось, угроза миновала.
Пока в один прекрасный день по всем путешественникам не прошла волна  приступа, начиная с Сергея и заканчивая Егоровичем, лежащих в палатах, под присмотром приехавших из столицы сотрудников КГБ.
На этот раз было уже страшно всем.
Приступы прекратились, но оставили после себя необратимые последствия: поседение, морщины, выпадение зубов, облысение. Признаки старения организма.
   Любашу и Алёну отправили в город в центральную больницу, где им предстояло провести все последующие дни перед родами Любы. В течение недели весь персонал и личный состав секретного объекта был эвакуирован грузовиками в неизвестном направлении. На территории постоянно дежурили четыре передвижные лаборатории и появились люди в комбинезонах. На базе остались только участники проекта, посвящённый в эксперимент персонал и добровольцы офицеры во главе с капитаном и старшим лейтенантом охраны.
 Сергей, Дима, Толик и Егорович лежали каждый отдельно в одной из передвижных лабораторий, не имея возможности, даже переброситься парой слов друг с другом: контактировать между собой им запретили. Тимофей Фёдорович уже не контролировал ситуацию: теперь на базе хозяевами стали люди в комбинезонах. Каждое помещение, включая гаражи, склады, оранжереи и скотные загоны были обработаны специальным раствором; домашних животных и птиц вывезли за границу базы, а столовая, клуб и казармы опечатаны особым распоряжением из столицы.
Ещё через пять дней путешественники один за другим пришли окончательно в себя; вначале Сергей с Димой, затем и Егорович с Толиком.
Но друзей было не узнать. Все четверо путешественников за эти двенадцать дней превратились… в настоящих стариков.
***
Стремительнее всех начал стареть Николай Егорович, так как по возрасту был самым старшим из всей четвёрки. Сейчас он выглядел дряхлым беззубым девяностолетним стариком, которого приходилось кормить из ложки. За ним ухаживала Евдокимовна. Тот Егорович, что был душой всей компании, который одним из первых обнаружил комбинат, локомотив, убитого ученого и саму базу, который первым покорил пространство-время, теперь что-то невнятно бормотал и не узнавал никого вокруг. С прискорбием и печалью было видно, что дни его уже сочтены.
Чуть «лучше» выглядел Анатолий, лет на двадцать моложе, но не более того. Редкие седые волосы, морщины, избороздившие некогда забавное и умное лицо, делали теперь путешественника из будущего неузнаваемым. Он едва видел что-то в расплывчатых силуэтах и Лариса, так и не познавшая его любви, с покорностью и печалью ухаживала за ним все последующие дни. Толик, семидесятилетний теперь старец, слушал её утешительные речи, но ответить ничего не мог: череда приступов лишила его способности говорить.
Дима, этот неутомимый говорун и любопытный во всех начинаниях друг выглядел лет на шестьдесят. Он мог общаться с персоналом, гулять по территории базы, но увидев себя в зеркале после посещения его возбудителем инфекции, надолго замкнулся в себе, подпуская к своей постели только Тимофея Фёдоровича. Тело теперь принадлежало не ему. Тело принадлежало ВРЕМЕНИ. Он наотрез отказался говорить о себе что-либо Любаше, и бедной девушке в поликлинику города пришлось сообщить, что их всех четверых на какое-то время отправили в столицу, без права общения по телефону.  С Любашей случилась истерика, а дополняло создавшуюся трагедию отсутствие вестей от Сергея, так же не захотевшего, чтобы Алена узнала, в каких немощных старцев они превратились за время их отсутствия. Сергей, хоть и выглядел «моложе» всех, но из озорного двадцатилетнего парня с веселыми взглядами на будущее, он превратился в пятидесятилетнего лысеющего человека.
Марк Данилович каждый день присутствовал на совещаниях «комбинезонов», и каждый день звонил девушкам, придумывая новые отговорки и сочиняя очередные небылицы, что их друзей задерживают в столице ещё на неопределённый срок.
И…
Над базой появились вертолёты.
Над лесом.
С белыми крестами.
Шесть машин, по кругу в небе.
В проекте «Петля Мёбиуса» назревала катастрофа.
***
Николай Егорович, бывший путеобходчик, первый путешественник во времени и просто добрый одинокий человек умер 2 августа, тихо и безболезненно, прямо во сне. Марья Евдокимовна, она же баба Маша, пришедшая утром в лабораторию покормить старика, нашла того уже остывшим и окоченевшим. Тело высохло до неузнаваемости, но на вытянутом заостренном лице застыла умиротворенная улыбка, будто говорившая кому-то неведомому: «Я покорил ВРЕМЯ. Я проник в тайну иного измерения, и теперь оно меня отпустило».
Марк Данилович впервые разрешил приятелям собраться на воздухе, чтобы почтить память сво-его умершего приятеля. Трое путешественников, наконец, могли обняться, с трудом узнавая друг друга. Весть о кончине их старшего товарища привела всех в удручающее настроение, хотя каждый по-своему и был готов к этому трагическому концу. Каждый ведь знал, что они стареют очень быстро, буквально за месяц, проходя все стадии возрастных изменений организма, в реальной жизни которому понадобилось бы два-три десятилетия, чтобы прийти в такое дряхлое состояние, а Егорович, к тому же был и самым старшим из них. И каждый уже знал, что следующим будет Анатолий.
Полковник объявил, что Николая Егоровича хоронить не будут. Его тело переправят в столицу, в одну из лабораторий КГБ.
Все понимающе молчали. Толик сидел в коляске, укрытый пледом, рядом с ним находилась Лариса. Евдокимовна готовила на костре домашнюю уху, тут же под деревьями присутствовали и Марк Данилович с капитаном охраны. Старший лейтенант отлучился в город навестить девушек и узнать, как себя чувствует Любаша перед родами. Дима не находил себе места, но поделать ничего не мог, как, впрочем, и Сергей, вспоминая свою Алёну.
Костёр мирно потрескивал, в ручье плескалась рыба, всё, казалось, дышало тишиной и спокойст-вием.  Молча разлив по рюмкам коньяк, все оставшиеся члены проекта помянули своего старшего друга и уставились на огонь. Тимофей Фёдорович не мешал им думать о чём-то своём, сокровенном, известном только им самим. Он также был удручен и совершенно растерян в последние дни, абсолютно не понимая, как такая трагедия могла произойти за такой стремительно краткий срок. И его, собственно говоря, можно было понять: потерять сразу ВСЁ, в одночасье, и проект, и друзей, с которыми сблизился за время существования проекта. Они успели привыкнуть друг к другу, сблизиться, и даже, в некоторой степени полюбить друг друга, начиная ещё с того времени, когда они провели почти месяц вместе в лесу в домике лесорубов.
Боже, как давно это было…
Тимофей Фёдорович смахнул слезу, виновато бросив взгляд на своих подопечных.
Не уберег. Не смог справиться с парадоксом Времени и Пространства. Не осилил ту тайну за се-мью печатями, которая не дана разуму человечества проникнуть в её глубины. А ведь как заман-чиво всё начиналось! Какие были грандиозные планы на будущее! Он уже планировал в даль-нейшем создать ещё одну, третью команду, из таких же добровольцев, как и эти первые его лю-бимцы. А молодые? Они успели полюбить друг друга и, благодаря проекту, создать свои собст-венные семьи! И вот теперь…
Он уже получил указания насчет дальнейшей судьбы всех троих, оставшихся в живых путешест-венников. Как не тяжело было говорить об этом, но он с камнем в сердце объявил им эту при-скорбную новость: их действительно отзывают в столицу для последующих экспериментов, только уже не под его руководством и опекой, а под пристальным взглядом сотрудников госаппарата.
Каждый из присутствующих понимал, что будущего у них теперь нет. Будущее их забрало ВРЕМЯ.
Так и сидели они молчаливо у костра, думая каждый о своём, пока  Марк Данилович не нарушил тишину:
– Меня тоже переводят в город. Буду заведующим отделением центральной поликлиники, где находятся девушки. Как раз Любаша будет  у меня под присмотром – хоть это радует. На базе я пробуду еще два дня, и это будут последние дни, прежде чем вас отправят в столицу. Больше мы не увидимся, друзья.
Глаза его повлажнели, и он отвернулся к огню, смахивая непрошеную слезу.
– Сопровождать вас будет капитан, – добавил полковник. – Он постарается максимально облег-чить ваш переезд и освоение на новом месте.
– Нас запрут под замок? – прокашлявшись по-старчески, спросил Дима.
– Не знаю, друг мой… – печально ответил бывший куратор проекта. – Это уже не в моей компе-тенции. Если говорить простым человеческим языком, то у меня вас просто забирают. Не буду скрывать, что с первого дня пребывания в тех лабораториях, ваша жизнь изменится в корне. Вас будут просвечивать, колоть, брать бесконечные анализы, проводить всевозможные тесты и об-следования. Возможно, месяцев через пять вас и отпустят…
Он замолк, уставившись на огонь, от дыма которого текли по щекам слёзы. Впрочем, от дыма ли?
Собравшись с духом, Тимофей Фёдорович, наконец, решительно поднялся, порывисто наклонился к Толику в коляске, обнял, затем по очереди обнял Сергея и Диму, сглотнул комок, подступивший к горлу, и на прощание выдавил из себя:
– Простите меня, ребятки мои. Не уберег я вас. Прощайте. Мы с Марком Даниловичем уходим, у вас остаются последние два дня, чтобы привести в порядок свои дела, прибраться в домиках и сложить вещи… которые, впрочем, могут вам не понадобиться на новом месте. Ещё раз простите…
И ушёл нетвердой походкой, не оглядываясь и не смотря себе под ноги.
За ним последовали остальные.
Друзья остались одни.
***
…Толик скончался на следующее утро, как, впрочем, и предвидели те, кто ещё остался посвященным в секретный проект «Петля Мёбиуса». Умер без мучений, за день до отправки в столицу. После завтрака баба Маша выкатила его на коляске в последний раз подышать свежим воздухом во дворике базы, внутри которой он столько пережил и сроднился с ней как с собственным домом. Погода стояла чудесная, светило солнце, небо было безоблачным и будто манило его к себе, зная его скорую участь. Сергей с Димой в это время сидели неподалёку, смотрели, прищурившись на солнечные блики, и наслаждались последним днём пребывания на территории секретного объекта, который теперь был заполнен не марширующими по плацу солдатами, а людьми в комбинезонах химической защиты. Им теперь было всё равно. По слухам, базу вскоре законсервируют и профессора отправят в отставку, закрыв проект в целях дальнейшей безопасности, а контингент расформируют, раскидав по ближайшим гарнизонам, предварительно стерев всю память, как в случае Валика с Маришкой.
Глава 16
– Бежать нам надо, – мечтательно проговорил Сергей, смотря близорукими глазами на пропол-зающего под ногами муравья.
Дима застыл, сидя на траве, и весь обратился в слух, поскольку с недавних пор слышал не очень хорошо.
– Ты в своём уме? – понизив голос, спросил он, явно думая, что Серёга просто шутит.
– В своём, – усмехнулся Сергей. – Маразм ещё меня не коснулся.
– Да? А как насчет паспортов, продуктов, денег? У нас нет ни того, ни другого, ни третьего. Кругом оцепление из спецназа и, окажись мы по ту сторону колючей проволоки, нас просто пристрелят! Об этом подумал? К тому же Толик. Его-то куда денем.
– С собой возьмём… – уже не так уверенно откликнулся Сергей.
– На коляске?!
Сергей не ответил.
– Ты забыл, что мы теперь НИКТО. Нас не существует! И, кстати, когда ты собрался бежать, если  завтра нас переправляют в столицу?
– Вот! – оживился друг. – Во время переправки и сбежим.
– Ты опять забыл про Толика, продукты, деньги и документы. Как быть с этим?
Сергей немного подумал, затем, очевидно, взвесив что-то в уме, предложил другой вариант:
– Хорошо. Убедил. А как насчёт того, чтобы сегодня ночью взвалить Толика на плечи, добраться до саркофагов, запустить программу и рвануть в ВАШЕ время, к нам, в наш домик? Помнишь его?
Дмитрий уже, вероятно, и сам подумал об этом, сомнительно качнув головой.
– Без Тимофея Фёдоровича всё равно сами не сможем. Программу перемещений-то выставляет он, никто другой. У него коды запуска переброски и прочие алгоритмы. Саркофаги – это просто автоматические капсулы перемещений, а сам пульт управления находится в кабинете профессора, в штабе. Вот если бы Тимофей Фёдорович согласился с нашим планом…
– Ну, и в чём проблема? Нужно немедленно его уговорить, пока у нас остался ещё вечер впереди, – с азартом проговорил Серега, увлеченный собственной дерзкой мыслью. – Ведь мы там погибнем, Дима!
– Где?
– В лабораториях. В столице.
– Хорошо. Допустим. А как же Марк Данилович?
Сергей отмахнулся:
– Вот кто уж точно захочет, чтобы мы бежали, так это наш славный доктор! Он нам ещё и поможет, уверен! Предложим полковнику такой вариант: саркофагов четыре, верно?
Дима кивнул.
– Следовательно, в один укладываем Толика, во второй профессор берёт всю документацию проекта и перемещается с ней вместе с нами в ВАШЕ время, где в лесном домике заново начнёт воплощать его в жизнь, только уже с вашей технологией будущего. А? Как тебе такой вариант?
– Откуда такая уверенность?
– И прежде он запрограммирует пульт управления на самоуничтожение. Как только мы переместимся, сработает автоматика, и весь портал перемещений взлетит на воздух к чертям собачьим! Не останется даже схем и формул, по которым его можно будет заново собрать. Всю подноготную портала знает-то только наш полковник, и никто другой из Кремля. Даже Марк Данилович не имел доступа к документации проекта. Сегодня решается наша жизнь, Дима!
Сергей уставился на друга в ожидании, который надолго задумался, очевидно, взвешивая все за и против, прежде чем осуществить задуманное.
– Да. – Наконец, решительно ответил он. – Ты прав. Решено. Осталось только за малым: уговорить нашего профессора.
…И в этот момент со двора донеслись крики Марии Евдокимовны:
– О, господи! Толик!
Затем послышались всхлипы и причитания:
– Беда-то какая… Толик, родной!
Друзья обменялись печальными взглядами и, уже поняв, что случилось, бросились во двор.
***
…Из-за смерти второго участника эксперимента переезд в столицу отложили на два дня. Пред-стояло отправить покойника, уладить кое-какие возникшие неудобства, и у друзей появилась возможность более детально всё обдумать, готовясь к побегу. Прощание было мучительным. Тело друга перенесли в лазарет, оставив его до утра под присмотром Марии Евдокимовны. Утром капитан должен будет отвезти то, что осталось от путешественника в город, где их уже ждал старший лейтенант. Как и у Егоровича, на иссохшем и безликом лице у Толика читалась какое-то умиротворение. Он ушёл из жизни великим путешественником, которому покорилось ВРЕМЯ.
Или всё же не покорилось…
Лариса ничего не узнала, находясь с подругами в поликлинике города. Ей ещё прежде было до-ложено, что Толик покинул базу вместе с остальными участниками проекта, направляясь в секретную лабораторию столицы.
Расходились молча, на душе было скверно. Перед зданием стоял закрытый бронированный лимузин чёрного цвета. Рядом гудел на холостых оборотах армейский УАЗик и «Волга» такого же черного цвета. Сопровождение. В лимузин уже усаживались двое сотрудников госаппарата, сменив комбинезоны защиты на респектабельные костюмы нейтральной расцветки. Друзья проводили взглядом удаляющийся кортеж и понуро отправились к беседке. Уже за пределами плаца к Сергею с Димой приблизился осунувшийся и усталый профессор, при этом как-то таинственно моргнув, уводя их подальше от шныряющих тут и там «комбинезонов».
– Вот что, ребятки мои… – промолвил он и едва не осёкся, назвав друзей “ребятками”: перед ним сейчас стояли два пожилых мужчины почти одного с ним возраста. Тем не менее, взяв себя в руки, он взволнованно и загадочно зашептал:
– Бежать вам нужно. Иначе вы в столице погибнете или останетесь навсегда в закрытом учреждении для умалишенных, а я не могу этого допустить: слишком уж близко привязался к вам.
Друзья с недоумением уставились на полковника. Он будто читал их мысли. Именно этого момента они и ждали, чтобы попытаться уговорить своего руководителя бежать вместе с ними. А тут вдруг он сам предложил похожий вариант.
– Вот что я предлагаю, – продолжил он, оглядываясь на проходящих мимо сотрудников с чемо-данчиками в руках. Вертолёты уже покинули сектор облета, но по всем признакам база готовилась к длительному консервированию как объект, несущий опасность всем, кто находился здесь с момента первых опытов со ВРЕМЕНЕМ.
– Я последние дни долго размышлял, не посвящая в свои планы никого, включая и Марка Дани-ловича. Боялся утечки информации. Он мне только сегодня утром рассказал об одном нашем инженере, который передавал тайком в Кремль всё, что происходило на базе.
Тимофей Фёдорович чуть помедлил, подыскивая слова. Голос дрожал от возбуждения, а друзья во все глаза уставились на него, еще не вполне осознавая, что именно он им предлагает.
– Итак. Я всё обдумал. Из-за похорон Толика у нас появилось два дня отсрочки. «Комбинезоны» будут ждать возвращения капитана из крематория, поскольку он должен будет сопровождать вас до столицы, и тогда уже будет поздно. Вот за эти два дня вам и следует бежать. Вопрос только, куда?
– Лишь бы не здесь оставаться! – первым откликнулся Сергей, понявший, наконец, к чему клонит профессор. – Даже если побег удастся, куда мы податься? Нас будет искать половина КГБ всей страны! Мы ведь «секретные». Ни паспортов, ни денег, ни продуктов…
– Я думал уже об этом. Это не выход. А вот переместить вас куда-нибудь я, пожалуй, смогу. Глав-ное, чтоб «комбинезонов» не было поблизости. Скажем, ночью. Вам сейчас нужно собрать самое необходимое, что может поместиться в саркофаги. В том домике, что мы оставили в ТВОЁМ, Дима, времени, есть продукты и фонари, капканы и дрова на первое время. Позже вы сможете наведаться в твою квартиру, ну а дальше… – он вздохнул, будто не хотел их отпускать, – а дальше, смотря уже по обстоятельствам.
– Так мы же этого как раз и хотели, родной наш Тимофей Фёдорович! – вскричал Серёга, едва не бросаясь полковнику на шею. – Только мы хотели, чтобы и вы с нами переместились в тот домик, прихватив с собой всю документацию проекта. Всё равно теперь база вам не принадлежит, и вас вскоре отправят в отставку.
– Если ещё отправят, – вставил хмуро Димка, тоже уже поняв, что им предлагает профессор. – К тому же, вас уже ничто тут не держит. Вы одиноки, без семьи…
– А девчата? – с сомнением поинтересовался бывший руководитель проекта? – С ними-то как?
Дима сглотнул комок, очевидно, уже решившись на крайний шаг:
– С моей Любашей будет пока Марк Данилович. Алёна Серёгина рядом, плюс Лариса. А когда вы вновь восстановите проект в нашем том домике, мы обязательно вернёмся сюда и заберем всех в МОЁ время. Вместе с уже родившимся сыном.
– Я смотрю, вы всё уже обдумали. Осталось за малым: как предупредить Марка Даниловича и вывести из строя пульт управления? Вас не удивляет, что я так быстро согласился? Сказать по чести, я и сам подумывал о таком варианте. Саркофагов четыре, схемы и документы я возьму с собой, ценности для обмена на первое время у меня есть в специальном сейфе, следовательно с голоду не умрём. Мы на несколько месяцев спрячемся от всех в домике, я возьмусь за восстановление портала перемещения, а вы мне будете помогать, доставляя нужные материалы и оборудование.
– Точно! – воскликнул Сергей во второй раз, но вовремя осёкся, заметив, как на него с любопытством взглянули проходящие мимо «комбинезоны». И то верно: только что прощались с покойным товарищем, а тут орёт радостно, как одержимый.
Тимофей Фёдорович тем временем поднялся со скамейки и решительно прошептал:
– Воистину мы с вами стали заговорщиками. Но ничего не поделаешь, теперь я для них никто, меня запросто могут ликвидировать, предварительно изъяв все документы, как знакомое нам письмо у Марка Данилыча. Сами вынуждают меня на крайние меры.
Он оглянулся, убеждаясь, что их не подслушивают:
– Итак. Я направляюсь к себе в кабинет, закроюсь, подготовлю все к самоуничтожению пульта управления, запрограммирую портал на переброску нас ночью, возьму из сейфа все раритеты и ценности и отправлюсь на беседу с Марком Даниловичем. Это предоставьте мне, он даже будет рад, узнав о нашем плане. Оставлю ему кое-какие указания насчёт девушек, и ровно в полночь буду ждать вас у холма, рядом с пластиной активации. Всё ясно? А вы между тем, как я уже ска-зал, соберите сменную одежду и всё, что посчитаете нужным, кроме продуктов. Ими мы запасемся, когда уже прибудем на место. У штаба, насколько я знаю, по ночам никто не дежурит, так что я с успехом смогу всё это претворить, так сказать, в жизнь.
Сейчас он снова был полковником. Глаза его загорелись недобрым огнем, и он с ненавистью по-смотрел на копошащихся у машин «комбинезонов».
– Вы еще пожалеете, что списали меня со счёта, – зло проговорил он и отпустил друзей, которым не терпелось заняться делом.
Ночь обещала быть тревожной…
***
В общежитии офицеров кое-где светились окна. Казарма оцепления была погружена в темноту. Луна иногда появлялась из-за облаков, но ненадолго, чем способствовала претворению задуманного плана троих, теперь уже, беглецов.
Сергей, как было условлено заранее, активировал пластину на дереве и вызвал автоматический лифт на поверхность. Оставалось ждать профессора. Вещи в рюкзаки были сложены, свет в домиках оставлен притушенным, будто хозяева читали на ночь увлекательные книги, пост охраны благополучно пройден. Что ещё? Что теперь держало их в ЭТОМ мире?
Оба друга лежали в траве, прислушивались, и думали о своих девушках, разумно полагая, что вернутся к ним тут же, как только профессор восстановит проект уже в ИНОМ для всех времени. Только ЭТО их ещё и держало в этом, теперь чуждом для них мире. Душой и мыслями они уже были далеко, в другом измерении, в своём домике в лесу, где когда-то провели столько счастли-вых дней. Родится сын, думал в этот момент Дима, и он заберёт его с собой, в новый, непонятный для него мир, где они заживут счастливо и безмятежно. Возможно, недуг старения, посетивший их в ЭТОМ времени, исчезнет сам собой, когда они переместятся в БУДУЩЕЕ. Тимофей Фёдорович наверняка что-нибудь придумает.
…Время показывало ровно полночь.
Послышался осторожный хруст веток, где-то ухнула сова, одно из окон в казарме погасло, и к друзьям в траву скатился профессор, отдуваясь под тяжестью объемного рюкзака.
– Всё в порядке, – прошептал он, передавая неподъемную ношу Сергею. – Ценности и документацию забрал, пульт управления запрограммировал. После нашей переброски он тут же активируется, сработает блокировка, и весь кабинет превратится в обугленные останки проводов, плат и микросхем. Не останется даже колесиков от передвижных кресел.
Он взглянул на часы.
– Через пять минут отправляемся. Марк Данилович, узнав о нашем плане, пришёл в настоящий восторг. Бедный наш врач места себе не находил в последние дни, прежде чем вас должны были отправить в секретные лаборатории. Я ему передал, чтобы он успокоил девушек, и всё им рассказал, взяв с них клятву, молчать, поскольку их впоследствии могут допрашивать. Он и сам бы хотел отправиться вместе с нами, но долг перед девушками, да и семья… сами понимаете.
– Они будут нас ждать? – с надеждой и дрожью в голосе шёпотом спросил Дима.
– Как только Любаша родит, им сразу выделят квартиры в центре города. Лариса, Алёна, Евдоки-мовна и твой родившийся сын – все будут жить на одной площадке подъезда – об этом позабо-тится Марк Данилович. Как главный врач поликлиники, он сможет постоянно присматривать за девушками, да к тому же вернётся и капитан охраны, прикреплённый к Марку Данилычу после закрытия проекта. В Кремле сначала не поймут, куда мы скрылись, начнут искать, допрашивать, но главврач будет начеку. В общем-то, их недолго потаскают, так как все находились за предела-ми базы, когда мы бежали, а Марк Данилович заблаговременно оказался в общежитии офицеров, играя с ними в преферанс. Светящиеся окна видите? Вот там сейчас и находится наш славный доктор, усыпляя бдительность «комбинезонов».
Спустя минуту все трое поднялись, направились к поднявшемуся бесшумно лифту, но на миг остановились, окинув прощальным взглядом территорию родной им базы. При этом Сергей  едва не пустил слезу, а Дима поежился с таким видом, словно ему подали к столу нечто с виду заманчивое, но вряд ли съедобное. Каждый в этот краткий момент подумал о своем, сокровенном, затаившемся  в душе. За мгновение перед ними пронеслась вся жизнь, которую они здесь прожили, и которую теперь оставляли навсегда. Сергей оставлял здесь Алёну и воспоминания о Маришке. Дима оставлял Любашу и ещё не родившегося сына. А Тимофей Фёдорович оставлял здесь шестьдесят пять лет своей жизни, тридцать из которых он посвятил своему детищу: секретному проекту «Петля Мёбиуса».
Створки закрылись, и лифт плавно пошел вниз.
Через два часа, голодные и замерзшие, они окажутся в сосновом лесу начала XXI века близ доми-ка лесорубов.
Там их ждет новая, полная  неизвестностей жизнь.
База содрогнулась от трёх взрывов, последовавших друг за другом, но путешественники уже не слышали этого.
…Последняя фаза секретного проекта перестала существовать в ЭТОМ времени навсегда.
********
Эпилог.
В 1950 году все документы будущих технологий, переданные через генерала Власика, будут находиться вначале у Сталина, а затем после его смерти – у Лаврентия Берии. Многие институты по всей стране под строжайшим секретом будут разрабатывать те новшества, что передали им путешественники. Многие профессора и академики, а ещё больше рядовых инженеров пропадут без вести, прикоснувшись к тайне перемещений во времени. Но дальше опытных образцов и первых прототипов дело не продвинется, поскольку три неполных года – крайне короткий срок, чтобы запустить все проекты в серийное производство. В 1953 году скончается вождь всех народов, а через короткое время расстреляют наркома Берию. Все схемы и чертежи канут в вечность и исчезнут в неизвестности. Николай Сидорович Власик ещё долгие годы будет искать их по всем тайникам и архивам, и помогать ему будет всё тот же Иван Яковлевич, личный врач Сталина. Однако всё окажется безрезультатным и бесполезным: скачка истории не будет. Ничего не произойдёт. История и Время будут идти своим чередом: шаг за шагом, год за годом, открытие за открытием.
…А в конце XX века, в конце октября месяца, в центральной поликлинике города, Любаша родит мальчика. Она назовет его Димой. В честь папы.
Из роддома ее будут встречать капитан охраны уже несуществующей базы, вернувшийся из сто-лицы, Мария Евдокимовна с Ларисой, Алёна и, собственно, сам Марк Данилович, главный врач корпуса, всё это время неотлучно находившийся подле неё. Будет море цветов и много счастли-вых улыбок.
И что самое интересное – в тени деревьев за сквером, Марк Данилович мельком увидит знакомое лицо в очках: увидит, и тут же потеряет из виду.
Неужели Дима?
Неужели им это удалось?
Но как???
Да нет… наверное, показалось.
…Когда уже все с коляской отправятся в новые квартиры справлять новоселье, он ещё долго будет оборачиваться, но никому ничего не скажет.
Чтоб не сглазить.
А вдруг?
Если это был Дима, то секретный проект «Петля Мёбиуса» продолжил своё существование.
Только уже не здесь. Не в этом мире.
А совсем в другом измерении.
 В будущем.

        ******** КОНЕЦ КНИГИ ********