Мистическая хоккеистка

       «Сирены» тёрли двери на нижней палубе, когда в их железо раздался стук и с лёгким требованием попросили:
- Пройти можно?
       Выглянув на голос, «хоккеистка» вмиг просекла зелёным взглядом незнакомого мужика, заставив его почему-то заметно вздрогнуть, и в унисон ему попросила:
- Только на порожек не наступайте. Он ещё сырой.
       Голубой взгляд чужака как-то странно сделался круглым, и мужик машинально спросил:
- На какой «порожек»?
- Вот на этот, – указала пальцем выглянувшая из-за двери вторая «сирена», и от её сходства и в обличии, и в голосе мужик впал в жутчайший шок!
       Тряхнув головой с зажмуренными глазами, он перешагнул через комингс и заглянул за дверь. Затем, не веря глазам, глупо спросил:
- Вы близнецы что ли?!
- Близнецы, - неохотно ответили уборщицы, не прекращая драйку дверей.
       Ракитин мгновенно понял, что за «мистика» с ним случилась утром, и почувствовал себя самым последним идиотом в мире!!! Вслед за этим он даже обозлился на уборщиц за то, что они так перепугали его своим необыкновенным сходством! И, с трудом придя в себя, он, наконец, начальственным тоном представился, отмечая к себе небрежность и безбоязненность «хоккеисток»:
- А я капитан-ревизор и в первую очередь требую правильно называть части парохода! – и указал на комингс с поучительным объяснением: - Вот это не «порожек», как вы тут мне изволили изъясняться, а «комингс»! Запомнили? «Ко-мингс»! Вам ясно? 
       Вместо ответа одна из близняшек сказала, шоркая тряпкой:
- Отойдите от двери. Не видите, мы её моем.
       Илья Вениаминович оторопел от изумления! Его боялись все плавсоставы! К его приходу на пароходы готовились, как к монголо-татарскому нашествию! А тут тебе ни капли страха, а лишь невообразимая спокойная уверенность в себе! От такого обращения ревизора понесло на крайние меры!
- Ну ладно, это «дверь»! – рявкнул он и гулко постучал ногтём в железо с пояснением: - Но зарубите себе на носу: в море нет слова «мыть»! В море есть слово «драить»! – и он даже чуть не надавал этим пальцем по носам «хоккеисток», которые уставились на него в четыре зелёных глаза.
       Близняшки смотрели в упор и молчали, словно набрав в рот воды, чем взбесили мужика пуще. Он хлопнул о переборку ладонью и уточнил:
- Всё запомнили?!
- Не пачкайте стены! Мы их уже отдраили! – тут же прозвучало в ответ насмешкой.
- Та-ак! Хорошо – отдраили! – аж задохнулся Ракитин от бессилия и уже проорал, гулко хлопая ладонью по переборке: - А отдраили вы не стены, а пе-ре-бор-ки! Запомнили?! «Переборки» и чтоб мне больше не было никаких «стен»!
       Увоевавшись до пота, он принялся открывать иллюминатор, дабы охладиться, но ему тут же было сказано в два голоса:
- За стекло не хватайтесь! Все окошки отдраены!
- Какие «окошки»?! – затрясло ревизора, и он прорычал, готовый укусить непробиваемых близняшек: - Не «окошки», а «иллюминаторы»!! Придумали тут всякие «окошки»! Вы что вообще делали, когда на берегу технологию проходили?! Кто вас к рейсу готовил?! Как вас боцман принимал на работу?! – и он ринулся к трапу со словами: - Ну, я ему сейчас дам!..
       На трапе он поскользнулся, едва удержавшись, а близняшки бесстрашно крикнули:
- Осторожнее! Лесенка ещё не высохла и ступеньки сырые!
- Не «лесенка», а «трап», ёкарный бабай! И не «ступеньки», а «сходни», так вашу! – рявкнул ревизор.
       На что ему тут же сдержанно прогремело умное замечание:
- Не материтесь!
- Тьфу ты!.. – чуть не плюнул мужик на трап и от греха подальше упрыгал по нему, чертыхаясь под нос: - Намылили тут эти ступеньки!..
       Примчавшись на капитанский мостик, он затем неожиданно разнёс кэпа:
- Ты что, не мог сразу меня предупредить, что у тебя «хоккеистками» работают близнецы?! – и на столбняк моргающего капитана прокрутил в висок: - Я, чёрт побери, думал, что «гусей погнал»! – и объяснил: - Смотрю, уборщица палубу по низам драит! Наверх поднялся, гляжу – она же в каюту рефа входит! Вниз побежал – глянул, она уже за углом маячит!..
       Представив его состояние, кэп лопнул со смеху! Ракитин замолчал и, сверля его весёлость неодобрительным взглядом, закурил, пароходной трубой пуская дым чуть не из ушей. А кэп своих «хоккеисток» ещё и расхвалил, не без гордости проговорив:
- Между прочим у этих девчат на редкость крепкий организм. Их ни один шторм не берёт! Бывалые шелбаки по шконкам зелёные вповалку валяются, а эти шарахаются со своими швабрами, как заговоренные от ураганных напастей.
       Ревизор выслушал всё это, как издевательскую сказку-дразнилку и его сдуло из рубки. А через полчаса, когда близняшки отдувались от работы на лавочке возле тёплой каптёрки, к ним подлетел боцман и тихо разнёс их сквозь зубы:
- Вы чего этому ревизору наговорили?! Он с меня три шкуры спустил за какие-то «порожки» и «окошки»!
- Да зануда он, да и всё. Не обращай на него внимания, - устало и абсолютно спокойно отозвались «сирены».
       От их уверенности дракона даже взяла оторопь.
- Ну вы не нарывайтесь на него лишний раз, а то проблемы-то будут у меня, - уже миролюбиво попросил он.
- О, какой злыдень! На других, значит, зло вымещает? – поразились «сирены» и пообещали: - Ну тогда мы постараемся не попадаться ему на глаза.
- Вот это правильно! – одобрил Коля их понимание и позвал: - Пойдёмте, я вам выдам по новой швабре, ещё по одной щётке, порошок и ветошь, чтоб он не цеплялся ни ко мне, ни к вам. И пока он тут маячит, драйте и драйте весь пароход, чтоб он поскользнулся, раскудрит твоё коромысло, и побыстрее свинтил на другой пароход! Он всего неделю у нас должен проторчать.
       Теперь при внезапных встречах с ревизором близняшки старательно надраивали пароход так, что ему не к чему было придраться. Но как-то вредный мужик всё же выискал такое место. Придирчиво прошоркав ладонью всё, что можно на предмет обнаружения пыли, он глянул на потолок и взглядом нарвался на плафоны. По плафону сейчас же тиранула его рука, и пальцы победоносно чуть не смазали на носы «сиренам» следы явной пыли! Однако, получив разнос, они тут же беспрекословно принялись начищать плафоны. Ревизор не знал, что своим молчанием и безотлагательным трудом девчонки оберегают от него дракона.
       Не в силах их заставить заговорить, Илья Вениаминович оставил «хоккеисток» в покое и продолжил наводить шорох по кораблю. Особенно доставалось от него четвёртому механику, второму и четвёртому штурманам и радистам. Боцмана он тоже не забывал.

продолжение следует.......