Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 10

(выдержки из книги «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов»: (ж-л «Новый мир», 1998. № 9, 11; 1999. №2; 2000. № 9, 12; 2001.№ 4; 2003. № 11: https://magazines.gorky.media/novyi_mi) и из др. источников)

Миф 10. Кумир либералов

Этот миф широко используется неосталинистами для своей пропаганды в соцсетях, однако в книгах и статьях он подаётся ими обычно в иносказательной форме и (или) в качестве приправы к другим мифам, поскольку среди литературно, исторически и политически подкованных читателей лживость его вполне очевидна. И не удивительно, ведь свои анти-либеральные взгляды Солженицын продемонстрировал всему миру ещё до высылки его из СССР, в знаменитом «Письме вождям» Советского Союза, опубликованном на Западе в начале февраля 1974 года.

Предоставим слово ему самому:

 «По логике моей жизни в Союзе - это «Письмо» («Письмо вождям» – Ю.Т.) было неизбежно, и вот годы проходят - я ни на миг с тех пор не пожалел, что послал его правительству... Для спасения страны - переходный авторитарный период, это верно. У меня же дымилось перед глазами крушение России в 1917, безумная попытка перевести её к демократии одним прыжком; и наступил мгновенный хаос. «А за последние полвека подготовленность России к демократии, к многопартийной парламентской системе, могла ещё только снизиться». Ясно, что выручить нас может только плавный, по виражам, спуск к демократии от ледяной скалы тирании через авторитарный строй.
«Невыносима не сама авторитарность», «невыносимы произвол и беззаконие»; «авторитарный строй совсем не означает, что законы не нужны или что они бумажны, что они не должны отражать понятия и волю населения»».

Из «Письма вождям» (посланного в ЦК КПСС в сентябре 1973 г.):

«… Предложив диалог на основании реализма, должен и я сознаться, что из русской истории стал я противником всяких вообще революций и вооруженных потрясений, значит, и в будущем тоже: и тех, которых вы жаждете (не у нас), и тех, которых вы опасаетесь (у нас).  Изучением я убедился, что массовые кровавые революции всегда губительны для народов, среди которых они происходят. И среди нашего нынешнего общества я совсем не одинок в этом убеждении. Всяким поспешным сотрясением смена нынешнего руководства (всей пирамиды) на других персон могла бы вызвать лишь новую уничтожающую борьбу и наверняка очень сомнительный выигрыш в качестве руководства.  (…)

Оставаясь в рамках жестокого реализма, я не предлагаю вам менять удобного для вас размещения руководства. Совокупность всех тех, от верху до низу, кого вы считаете действующим и желательным руководством, переведите, однако, в систему советскую. А впредь от того любой государственный пост пусть не будет прямым следствием партийной принадлежности, как сейчас. (…) Вы, конечно, не упустите сохранить свою партию как крепкую организацию единопособников и конспиративные от масс («закрытые») свои отдельные совещания. Но расставшись с Идеологией, лишь бы отказалась ваша партия от невыполнимых и ненужных нам задач мирового господства, а исполнила бы национальные задачи. (…)

Учил нас Сталин - и вас и всех нас, что благодушие есть «величайшая опасность», то есть добрая душа правителей – величайшая опасность! Это нужно было ему так для его замысла – уничтожать миллионы подданных. Но если у вас нет этой цели - так отречемся от его проклятой заповеди! Пусть авторитарный строй - но основанный не на «классовой ненависти» неисчерпаемой, а на человеколюбии - и не к близкому своему окружению, но искренно - ко всему своему народу. (…)

Ваше заветное желание, чтобы наш государственный строй и идеологическая система не менялись и стояли вот так веками. Но так в истории не бывает. Каждая система или находит путь развития или падает. (…)

Вести такую страну - нужно иметь национальную линию и постоянно ощущать за своими плечами все 1100 лет ее истории, а не только 55 лет, всю ее. (…)
А. Солженицын
5 сентября 1973 года».

«Почему, всё-таки, я так никогда и не звал к революции в СССР, хотя это кажется единственно верным каждому действенному человеку, да ещё если с накалённым прошлым? Сперва - из высокого отвращения ко всякой революции (уже я нащупался её в нашей истории). Но с 1973, от «Письма вождям», стало решающим: надо сбросить коммунизм так, чтобы не погубить народ, а для этого - не революция, но переворот. С годами на Западе, видя всю злость к России, я ещё более утвердился в этом». (…)

Солженицын о либеральном движении в СССР:

«И тотчас (в 1974 г. – Ю.Т.), в поддержку этому возникшему в Штатах враждебному мне кручению, - громко и поспешно добавил свой голос Сахаров. (…)

Я - не ожидал. Но если вдуматься, ожидать надо было. Общественное движение в СССР, по мере всё более энергичного своего проявления, не могло долго сумятиться без проступа ясных линий. Неизбежно было выделиться основным направлениям и произойти расслоению. И направленья эти, можно было и предвидеть, возникнут примерно те же, какие погибли при крахе старой России, по крайней мере главные секторы: социалистический, либеральный и национальный.
Социалистический (братья Медведевы, спаянные с группой старых большевиков и с какими-то влиятельными лицами наверху) представлял наиболее организованное направление, очевидно, уже давно тяготился своим смешением и мнимой общностью с остальным Демдвижем (хотя и тот не порицал советского режима) - и первый поспешил с разрывом и нападательным действием: в ноябре 1973, едва только стихла громоздкая барабанная правительственная атака на Сахарова, - Рой Медведев напал на Сахарова как бы в спину. Это многих тогда поразило.
А вот теперь, едва кончилась правительственная расправа со мной, - Сахаров, определившийся вождь либерального направления, атаковал меня. (…)

И уже не первый, не первый раз касается Сахаров русской темы в форме заёмно-распространённой: «В России веками рабский, холопский дух, сочетающийся с презрением к иноземцам, инородцам и иноверцам». (Как бы при таком презрении держалось бы 100-национальное государство?) Никак, А. Д. (А.Д.Сахаров – Ю.Т.), нельзя не сверяться с историками - С. Соловьёвым, С. Платоновым. И тогда узнаем, что на всём протяжении от Ивана IV до Алексея и Фёдора Россия тянулась получать с Запада знания и мастеров с их умением (и почётно содержала приехавших) - а отсекали им путь Ганза, Ливония, Польша да и прямое вмешательство Римского Престола: опасались все они усиления России. А с чего бы Петру понадобилось в Европу «прорубать окно»? Оно было снаружи заколочено.

Выражает Сахаров и мнение, что «призыв к патриотизму - это уж совсем из арсенала официозной пропаганды». И вообще, спрашивает он: «где эта здоровая русская линия развития?» - да не было б её, как бы мы 1000 лет прожили? уже и ничего здорового не видит Сахаров в своём отечестве? И особенно изумился, что я выделил подкоммунистические страдания и жертвы русского и украинского народов, - не видит он таких превосходящих жертв. (…)

Дождалась Россия своего чуда - Сахарова, и этому чуду ничто так не претило, как пробуждение русского самосознания! Однако если подумать, то и этого надо было ожидать, подсказывалось и это предшествующей русской историей: в национально-нравственном развитии России русский либерализм всегда видел для себя (и вполне ошибочно) самую мрачную опасность. А с социалистическим крылом (да даже и с отпочковавшимися коммунистами) они были всё-таки родственники, через отцов Просвещения.
И опять у Сахарова всё та же наивная вера, что именно свобода эмиграции приведёт к демократизации страны; и только демократия может выработать «народный характер, способный к разумному существованию» (о да, несомненно! но если понимать демократию как устойчивое, действующее народное самоуправление, а не как цветные флаги с избирательными лозунгами и потом самодовольную говорильню отделившихся в парламент и хорошо оплачиваемых людей). (…)

И бесстрастно диктует Сахаров нашему отечеству программу «демократических сдвигов под экономическим и политическим давлением извне». (Давление извне! - американских финансистов? - на кого надежда!) А по центральному моему предложению в «Письме» - медленному, постепенному переходу к демократии через авторитарность, Сахаров опять возражает мимо меня: «Я не вижу, почему в нашей стране это [установление демократии] невозможно в принципе?», - так и я же не спорю с принципом, только говорю, как опасно делать это рывком. (…)

Из статьи его получалось, что мой счёт коммунизму - чрезмерен, необоснован, опоздан, я - не объективный свидетель того, что делается в СССР; ядро моего «Письма» и моё сомнение в абсолютном и безусловном благе Прогресса он изобразил как тягу к реставрации старины. С тех-то пор, вот с этой сахаровской статьи, с постоянными ссылками на неё, и пошло перетёком по Западу, что Солженицын - антидемократ и ретроград. (…)

Русская земля не только захвачена большевиками, но густо посыпана от прошлых десятилетий отгоревшим освобожденческим, ревдемократическим и социалистическим пеплом. И, выбиваясь из-под ног захватчика, ещё долго вдыхаешь этот пепел, не замечая. Так и я, считая коммунизм безоговорочным и даже единственным врагом, долго совершал кадетские прихромы, в том же «Круге», в первом издании «Архипелага», это было рассыпано там у меня. (…)

От моего недоразумения - само складывалось наилучшее тактическое сочетание для битвы со Старой площадью и с Лубянкой. А незримо для меня уже пролегала пропасть - между теми, кто любит Россию и хочет ей спасения, и теми, кто проклинает её и обвиняет во всём происшедшем. (…)

А ещё через два года я интуитивно, на ощупь, сам для себя внезапно и ни под чьим влиянием, в одинокий день в Рождестве-на-Истье, протрезвился до «Письма вождям». В лагерное время мы только и мечтали о революции в нашей стране, и потом долгие годы по инерции я оставался в том же чувстве, ­ а вот открылось мне, что спасение наше - только в эволюции режима, иначе всё у нас разрушится доконечно.

И как враждебно было встречено это «Письмо» на Западе и нашими либералами, как и каждое попечение о России, моё или чьё-нибудь, - открывало мне глаза и дальше. Зубы русоненавистников уже сейчас рвут русское имя. А что же будет потом, когда в слабости и немощи мы будем вылезать из-под развалин осатанелой большевицкой империи? Ведь нам не дадут и приподняться.

По сохранившейся датированной записи 28 июня 1979 года я вижу, что понял проблему уже тогда. Записал: «Постепенно, с годами, к 1978 - 79, выяснился истинный смысл моего нового положения и моя новая задача. Эта задача: отстояние неискажённой русской истории и путей русского будущего. К извечным врагам большевикам прибавляется теперь и враждебная восточная и западная образованщина, да кажется - и круги помогущественней. (…)

Сумасшедшая трудность позиции: нельзя стать союзником коммунистов, палачей нашей страны, но и нельзя стать союзником врагов нашей страны. И всё время - без опоры на свою территорию. Свет велик, а деться некуда. Два жорна. (…)

Десятилетиями я ощущал себя, может быть, единственным горлом умерших миллионов - против главного нашего всеобщего Врага. … - а оказалось? что я только проложил проезжую дорогу для образованщины. Хлынули в этот прорыв и тут же освоилисъ, будто никакого прорыва и не сделано, да и не нужен он был, и Главного Фронта даже не было. Изжито, забыто, и пиво не в честь. (…)

Уже один раз я отстаивал Россию на войне - а по сути в укрепление большевикам. Не хочу второй раз воевать и силиться - в укрепление хозяев ещё новой масти. Они так и ждут накинуться на освобождённую для них страну - и управлять ею: через газеты, через мысль, через парламент из депутатов не земских, ну и через капиталы, разумеется. (…)

А центральное её (жены Солженицына – Ю.Т.) предложение: я указывал опасность, что «они (третья эмигарция – Ю.Т.) хотят вернуться и руководить по меньшей мере русской культурой», — она убеждала, что эти уже неплохо устроились на Западе, не всем им так сладко и возвращаться в голую страну, а реальная опасность, что такие вот, и в ещё большем множестве, созрели в СССР под чугунной коркой режима — и вот они–то встряхнутся в тот день Икс. И ведь права, зорко видит. Это я принял, наверное так: там, под советским панцырем, не созрел ли уже такой же резвый рой, если не десять их? (…)

(Из книги «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов», ж-л «Новый мир», 1998, № 9. Ч. 1. Гл. 1. С. 63, 64 - 67; 2000, № 9. Ч. 2. Гл. 6. С. 132, 136 – 138, 140; 2000, № 12. Ч. 3. Гл. 9. С. 124.)

Данную статью в более полном виде (со всеми иллюстрациями) можно прочитать на дзен.ру, в канале: Ю.Тарасов. История от историка.

ПРЕДЫДУЩИЕ СТАТЬИ ЭТОГО ЦИКЛА:
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 9. Русофоб
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 8. Агент КГБ
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 7. Агент ЦРУ и графоман-плагиатор.
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 6. Лгун.
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 5. Клеветник.
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 4. Припадочный честолюбец.
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 3. Стукач и интриган
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 2. Дезертир
Мифы о Солженицыне, опровергнутые им самим. Миф 1. Классовый враг