Глава одиннадцатая

Не царское дитя.

Антон опять почувствовал что-то мягкое под рукой, нет, только не лесной мох! Он открыл глаза, обнаружив себя, сидящим на стуле. Рядом никого, в полутьме помещения была видна дверь, в другом углу сундук. Мягкой оказалась подушечка, лежащая зачем-то на коленях у Антона.
- Как-то подозрительно тихо! - вслух проговорил Антон.
За дверью в ту же минуту послышались шаги, потом она со скрипом открылись. Вошла женщина, небольшого роста, круглая. Она хромала, припадая на ногу, двинулась к Антону. Подошла и встала молча, взирая одним глазом, потому что второй был закрыт повязкой. Жиденькие волосенки собраны в кичку на затылке. Поверх платья грязный передник, и пахло от неё кислой капустой.
- Чего расселся, ступай за мной! - бабка развернулась на коротких ножках, словно танкер, поковыляла обратно.
- Вежливее можно!? - пробормотал Антон.
- Вежливее, - передразнила она, - ходят и ходят всякие, чего всем надо?! - голос скрипучий, как та дверь.
Антон ухмыльнулся, не стал больше возражать.
Старуха всё бубнила себе под нос, а коридор, по которому они шли, закончился очередной дверью. Она достала из кармана связку ключей, долго возилась, наконец сумела открыть.
- Жди матушку нашу, Глафиру Ивановну здесь, олух! И не топчи мне грязными сапогами ковры, а то заставлю мыть! - злая одноглазка ушла, а Антон стал осматриваться. Да, явно не хижина Яги. Толстые деревянные стены, ковры на полу, широкий стол у окна, покрыт белой скатертью. Антон нарушил запрет старухи, подошёл к столу. Там были фрукты в вазочке, на широком деревянном блюде лежали пирожки, в кувшине налит квас. Антон угадал, действительно пахло квасом. Он стащил пирожок и быстро запихал в рот. Есть хотелось, и неизвестно сколько он здесь проболтается и что его ждёт.
- Вкусный пирожок?
Антон обернулся, Глафира Ивановна стояла в паре шагов от него, вошла тихо.
- Извините, есть хочется. С утра чашка кофе, не успел позавтракать.
Антон понял, что хозяйка глубоко беременна. Узкое чёрное бархатное платье обтягивало живот, она придерживала его рукой, как все будущие мамочки. Волосы волнами спадали на  плечи. Красивое лицо, подметил Антон, вспомнил, ещё пока учился  в институте, на кафедре живописи преподавали академический рисунок, классически правильные черты лица, чёткая симметрия. Проучился первый курс, а потом выперли за неуспеваемость. Зато Горыныч окончил его с отличием.
Глафира эта имела такие ровные очерченные формы и линии, с надменным взглядом тёмных глаз. Что-то восточное в них было, и уголки губ в упрямом напряжении.
- Привёз письмо, значит, от мужа. - она медленно подошла к Антону, - ну, где же оно?
- Вот, - он вынул из внутреннего кармана, протянул Глафире. - С вас подпись при получении.
- Открой и читай.
- Чужие письма не хорошо читать.
- Не спорь, а то голову велю отсечь. Читай!
- А, ну если голову отсечь, тогда прочту. - Антон надорвал конверт, развернул лист бумаги. Не видел такой странной бумаги, а тем более не читал текста, написанного чернилами витиеватым почерком. Пробежал глазами первые строки.
- Вслух читай, вот бестолковый!
- Муж ваш приезжает с войны, пишет, чтобы встречали. Чего читать-то, сами дальше.
Глафира взяла письмо, но читать не стала, свернула и засунула за рукав платья.
- Как звать тебя?
- Антон.
- Вот что, Антон, имя- то какое диковинное, помоги мне. Тяжело ходить стало.
Она взяла его под руку. Антон почувствовал приятный запах от её волос. Всегда нравились женщины старше. Вспомнил, как нюхал волосы Маргоши, а она бесилась от этого.
- Муж мой на войне, год уже воюет с неприятелем. А я вот дитя жду, со дня на день должно всё разрешиться. - Глафира села на стул с высокой резной спинкой, обитой бархатом.
- А вы кто? - осторожно поинтересовался Антон.
- Я кто? - она улыбнулась, откинула прядь волос со лба. - Я царица, жена нашего славного царя Владимира Дмитриевича. Не признал, гонец, свою царицу?
- Я из другого мира или времени, так что не обижайтесь. У нас не такие правители у власти.
- Кто же?
- Путин, президент. Тоже кстати Владимир. Царей давно нет, вымерли все.
- А ты смельчак, это хорошо. Подай - ка мне яблочка, да сам поешь на дорожку. - Глафира, казалось, задумалась о чем-то, наморщила лоб. - Вот что, гонец, послужи мне ещё службу. Откроюсь тебе, хоть ты чужак. Ношу я под сердцем дитя не от мужа. Осуждаешь меня, Антон?
- Нет, бывает...
- Люблю я другого, и дите от него. Муж мой узнает всё, уж злые языки, поди, донесли ему. - Глафира вздохнула, погладила живот, - ох, тяжко мне! Казнит меня, ребёнка - никого не пощадит, осерчает и порешит всех! Ты должен помочь мне, спрятать дитя в надёжном месте. А я уж знаю как мужа постылого извести.
Ну как, поможешь, гонец-Антон?
- Нет, царица, я на такое не подписывался. Моё дело письмо вам отдать и обратно. Проблемы будут, если я задержусь здесь, да ещё и ребёнок... Вы уж как то сами, без меня изводите мужей. Я пойду, вы подпишите тут. - он протянул маршрутный лист.
Стрелка на дисплее мигала зелёным. Без подписи не будет крестика.
Глафира молча смотрела на него, не торопилась с подписью.
- Поможешь, поставлю царскую печать, а нет, так и печати не видать тебе, понял?
- Да понял, понял... - Антон начал злиться, надо хитро с ней, не простая штучка, эта Глафира. - Окей, уговорили, Глафира Ивановна. Постараюсь ради вас и ребёнка, хоть и не должен.
- Марфа! - крикнула царица, - накорми, напои гостя, да в опочивальню отведи. - Не подведи меня, Антон!
Одноглазая Марфа приковыляла, на лице было явное несогласие с решением царицы.
- Матушка, да чего удумали? Готовиться надо к родам, царь- батюшка приедет, а вы гостей зовете в палаты. - она всплеснула руками - что же ты, бес такой, пироги - то все съел, не для тебя пекла!
- Ты чего такая жадная, бабуля? - Антон взял ещё пирожок. Этот с брусникой оказался. - Царица велела накормить, напоить. Сама всё сожрать решила, видно.
Глафира наблюдала за перепалкой, молчала, на алых губах играла лёгкая улыбка.
- Помнится мне, шут был у мужа, такой же дерзкий на язык, так царь - батюшка на кол велел посадить. Много болтал лишнего. - задумчиво проговорила она, откусила яблоко.

Продолжение - http://proza.ru/2024/02/19/1405