Его первый рейс Глава третья

Его первый рейс

Жизнь судового механика

Глава третья

Утром в шесть сорок пять мне позвонил вахтенный моторист.
Сделав небольшую зарядку с гантелями, я пошёл в душ, а по окончанию туалета, выглянул в приемную. Алёша по-прежнему мирно спал. Я-то думал, что он от такого резкого звонка телефона проснётся и будет готов к новым трудовым будням, но тут я глубоко заблуждался.
Пришлось применять силовое воздействие.
Подойдя к посапывающему херувимчику, я резко сдернул с него одеяло.
— Сэр! Подъём! Вас ждут великие дела! — на что получил только безмолвное переворачивание тела на другой бок.
Такой вариант меня не устраивал. Сегодня на Алёшу я имел особые планы.
Пройдя в душевую, я набрал полстакана холодной воды. Вновь подошёл к спящему сыну и торжественно продекламировал:
— Сэр! Вас ждут великие дела! — но в ответ у Алёши только поджались ноги.
А что мне оставалось делать дальше?
А дальше — я выплеснул из стакана холодную воду на скукошившееся тело.
Тело мгновенно ожило и подскочило с дивана. Алёша с ничего непонимающим лицом, смотрел на меня.
Я кинул ему полотенце:
— Подъём. Мыться и собираться на завтрак. В семь пятьдесят — разводка. Ты там должен быть при полном параде. Для тебя сегодня будет очень интеллектуальная работа.
Закончив, таким образом, с пробуждением сына, я спустился в кают-компанию на завтрак.
Там уже находились капитан, вахтенный помощник и электромеханик с помполитом.

***

Про помполита надо рассказывать отдельную историю. Во-первых, и в основных — он заикался.
Не знаю как, но он, неудавшийся третий помощник, выучился в высшей партийной школе и был допущен к работе на флоте?
Никто не отрицал, что он грамотный и политически подкованный человеком, но высказать всю свою грамотность и подкованность у него едва получалось.
Перед каждым важным событием в стране или в мире, он готовил доклад в письменном виде, а потом подходил ко мне с просьбой:
— Ввв-ладд-и-мм-ирровиччч, пп- рочч-итттай эт-то, — и подсовывал мне подготовленные тексты.
А что оставалось делать? Я же коммунист и моей главной задачей являлось проводить политику партии и правительства в массы.
Поэтому я никогда не отказывался от предложений помполита, сидевший на этих собраниях и лекциях всегда рядом со мной и многозначительно кивавший в такт моим прочтениям.

***

Погода стояла прекрасная. Светило яркое утреннее солнце. На море - абсолютный штиль да такой, что чай даже в стаканах не колебался.
Под стать всему этому было и настроение присутствующих в кают-компании.
Капитан молча восседал на своём месте и, поделившись со мной планами на стоянку в Ванино, продолжал попивать чаёк, а третий помощник постарался побыстрее справиться с завтраком и побежал на мостик принимать вахту.
Покончив с завтраком, я попрощался с капитаном, на что он напомнил мне:
- Так не забудьте, Алексей Владимирович, что в десять часов я приду к вам за свежим чаем.
Заверив капитана, что свежий индийский чай приготовлен для очередной заварки, я поднялся в каюту, переоделся в рабочую одежду и спустился в машину.
В ЦПУ (это мы так называли нашу звукоизоляционную будку) меня ждала вся машинная команда. Алёша находился среди присутствующих.
Прочитав «пожелания» второго механика, оставленные им в специальном журнале, я распределил людей по работам и обратился к Алёше:
— А для тебя у меня будет специальное задание. Для начала пойдем к боцману и возьмём тебе телогрейку с сапогами.
Алёша в недоумении поднял на меня глаза:
— Ведь лето же… Зачем одеваться?
— Лето-то лето, но тут уже не то лето. Тут уже северное лето. На палубе плюс двенадцать со встречным ветерком. Долго в рубашке не протянешь там. Это тебе не на Санаторной загорать.
Алёша, как и вся машинная команда, оделся только в рабочую рубашку и такие же брюки.
— Это здесь у нас тепло, — кивнул я в сторону двери, ведущей из будки, — а на палубе уже совсем другая погода.
Я вышел из будки и Алёша последовал за мной.
Вскоре я нашел боцмана и, указав ему на Алёшу, попросил:
— Василич, найди для нашего нового члена экипажа какую-нибудь экипировку, которая ему и в полярке пригодится.
Боцман, окинув Алёшу оценивающим взглядом, пригласил его следовать за ним взмахом руки, а я предупредил сына:
— Получишь робу, приходи в каюту, я тебе объясню задание на сегодняшний день.
Поднявшись в каюту, я начал сортировать бумаги, которые скопились за время ремонта.
Экипаж произвёл очень много саморемонтных работ, которые должны оплачиваться пароходством. Для этого требовалось оформить их, согласно принятым в пароходстве стандартам. Вот это то мне и предстояло сделать.
Не успел я ещё полностью зарыться в бумаги, как в каюте появился Алёша с охапкой робы.
Боцман ему выдал всё, чтобы понадобилось бы обычному матросу при работе на судне и на берегу.
Я молча смотрел, как Алёша переодевается. А когда он закончил с этим делом, то с удовлетворением осмотрел его.
Эх! И ладный же он парень!
В чистой робе (новая выдавалась только по специальным книжкам), отобранной боцманом, в телогрейке, кирзовых сапогах — он ничем не отличался от матросов, только что казался намного моложе их.
Осмотрев его, я скомандовал:
— А теперь двинули на палубу.
На палубе и в самом деле оказалось прохладно. Встречный ветер иногда пронизывал до костей, так что приходилось кутаться в телогрейку.
— Пошли в румпельную, — махнул я рукой Алёше и он проследовал за мной.
Там я нашел пустую банку, наполнил её тавотом, взял кисточку и всё это всучил в Алёшины руки.
— В ремонте сделали много работ с системой вентиляции, креплений, трубопроводов и прочего. Я тебе всё это покажу. Но оно осталось не смазанным и через некоторое время заржавеет. Так что, весь ремонт может пойти на смарку, — объяснил я Алёше весь смысл его сегодняшней работы. — У боцмана и матросов и так много всякой работы, так что им не до этого. А ты, я думаю, всё это сделаешь быстро и качественно.
Алёша, конечно, от перспектив такой работы, не испытывал особого восторга, но молча взял банку с тавотом и квачом, для нанесения смазки.
Мы вышли на палубу и я принялся показывать ему объём его сегодняшней работы.
Он молча шёл за мной, понимающе кивая в знак согласия, что ему всё понятно.
Когда я убедился, что показал Алёше всю работу, то ушёл в каюту, оставив сына работать.
Через пару часов ко мне в каюту врывается боцман и с порога начинает орать:
— Владимирович! Ты что сказал делать своему сыну?
Таким крикам боцмана я не на шутку удивился:
— А что случилось? – с полнейшим непониманием я смотрел на раздухарившегося дракона.
— Да он уже пол парохода перемазал тавотом! — во всю свою лужёную глотку возмущался боцман. — Как я всё это потом отмывать буду?
Я ничего не понимал:
— Так он же только мажет барашки на лючках и крепления на них, да двери на системе вентиляции, — и в изумлении развёл руками. — Я же сам ему это показал.
— Если бы это было так, то я бы не пришёл к тебе, — уже спокойнее продолжил боцман.
Мне захотелось выяснить масштаб катастрофы, которую так красочно описывал боцман. Поэтому, натянув сапоги и надев телогрейку, я вышел на палубу.
Да. Всё, что я показывал Алёше, он смазал. Конечно, не так экономно, как бы это сделали матросы. С некоторой расточительностью потраченного тавота, но ничего особенно катастрофического я в этом не увидел.
— И это всё? — тут уже я стал наезжать на боцмана. — И из-за этого ты поднял панику?
Боцман, наверное, и сам понял, что проявил излишние эмоции, и, смутившись в сердцах помянул несколько нехороших женщин.
Поняв его состояние, я похлопал его по спине:
— Не бери в голову. Я сейчас сам скажу об этом Алёше, — пообещал я боцману. — Он сотрет лишний тавот, — и пошёл искать по палубе сына.
А тот всерьез занимался смазкой и даже не обратил на меня внимания, когда я к нему подошёл.
— Лёш, — окликнул я его.
— А… Это ты пап… — продолжая мазать тавотом очередное резьбовое соединение, он в полной прострации посмотрел на меня, не отрываясь от порученной работы, как будто я нарушил его мирный и созидательный труд.
— А теперь пройдись по уже смазанным местам и убери лишнюю смазку, а то боцман тобою недоволен, — усмехнулся я.
Чувствовалось, что Алёше не очень-то хочется переделывать работу, но на моё замечание он молча кивнул головой.
После обеда он продолжил работу, а к пяти часам, довольный, вернулся в каюту, помылся в душе и мы вместе с ним пошли на ужин.

Завтра судно должно подойти к Ванино. Мне требовалось подготовить кое-какие бумаги и я провел вечер за их оформлением.
А Алёша в этот вечер со всей командой смотрел один из фильмов, в изобилии взятых в полярку.

Конец третьей главы

Повесть «Его первый рейс» опубликована в книге «Ромас»: https://ridero.ru/books/romas/