Голуби

- Скажите, любезный, не водили ли вы когда голубей?
- Представьте, и в детстве водил, и теперь! У нас небольшая уютная голубятня на крыше сарая. Это такое счастье, глядеть сквозь просвет голубиных крыл на голубое небо, а после стоять покорно, ожидая, покуда, перемешав чашу небес, не утомятся они и не хлынут водопадом, да примутся гладить по плечам, щекам, волосам, будто успокаивая: «Мы тут, все тут, мы не покинем тебя, не улетим в никуда и никогда...»
- Ну, а коли случится что с вами, куда их девать тогда?
- Не знаю. Не думал.
- А зря...

   Вяхирь, дикий лесной голубь цвета грозовой тучи, был недоволен: и округой, и сумраком дня, и самим собой. Он охал на все лады рваным, плохо поставленным баском. Несведущему могло показаться, что где-то в глубине леса сидит баба на обитом бархатом мха пне, и хлопая себя по рыхлым, тучным бокам, воздыхает, стонет, стенает, да клянёт без стыда: тяжёлую свою судьбу, нелёгкую - прочих, покинувших и её,  и этот свет не по своей воле.

   Отчего эта баба не на хозяйстве об эту пору, светлым, не праздничным днём, то  на ум не приходило, уж больно надрывно и откровенно звучал тот плач, то рыдание.

   Вовлечённая однажды в течение жизни, баба, впрочем, почти как и всякий, не имела ни мочи, ни ума, ни воли свернуть или пойти ему супротив. А вяхирь, ибо ворчал-таки в лесной чаще именно он, было довольно доволен своим бытием, и волею своей, которую не усматривал, не выискивал, а дышал которою  с проклюва и до старости, в паре со своею единственной, любимой голубкой...

   И ведь никто не спросит у голубей, есть ли у них свой человек...