Неосознанное притяжение

В космосе тоже бывает тихая ночь. Конечно, все это условно. Есть распорядок дня. На борту судна всегда должна быть дисциплина.
Подъем в семь утра. Обязательная зарядка. Находясь в космосе, мышцы теряют тонус, эластичность, отвыкают работать, а работа — это тоже дисциплина. Все члены команды, кроме тех, кто на вахте, соберутся через шесть часов в отделе с тренажёрами и сорок минут будут трудиться, а после спокойно пойдут на завтрак и в девять приступят к своим обязанностям.
В 14:00 обед.
В 18:00 конец смены.
С 18:00 до 1:30 первая дежурная вахта.
С 1:30 до 9:00 вторая дежурная вахта.
Здесь живут по времени, где в сутках 24 часа. Так проще контролировать время отдыха и работы.
Стоя на мостике, помощник капитана полковник Генри Кеплер снова смотрел на аномалию, похожую на палитру художника, где растеклись в неистовом завихрении жёлтые, оранжевые, синие, голубые, бирюзовые и чёрные масляные краски. По краям — яркое свечение, а внутри — овальное окно. Оно гладкое, как зеркало. Над разгадкой образования этого окна и будут трудиться учёные.
Не первую ночь он уже выходил на мостик.
Тихо. Очень тихо. Лишь жужжание двигателей и лёгкое шипение приёмника.
Есть время подумать в спокойствии, ведь во время дневной смены нужно работать, а сейчас на мостике никого, только он и его мысли. Так можно попытаться понять, что с ним происходит. Почему в нем образовалась такая пустота?
Удивительно, как мало времени прошло от старта до их прибытия на место, которое необходимо исследовать. Неделю назад Генри взошёл на чартер, доставивший их на пересадочную станцию, и вот он уже тут.
Кеплер сверил дату и время.
Понедельник, 29.03.2329. 3 часа 29 минут 55 секунд. Надо же, совпадение чисел! Магия чисел всегда его удивляли.
Для Генри Кеплера полет — обычное дело. Работа, к которой он привык. К ней он готовился и стремился.
Старт и сильнейший толчок, отрыв от земли.
Мерное покачивание сидений, заложенность в ушах, давление на глаза. В стрессовых условиях вестибулярный аппарат пытается приспособиться к новым вводным. Сколько бы он ни летал, каждое расставание с Землей — это небольшое испытание. Даже после многих лет тренировок организм не может так быстро перестроиться.
Ракета-чартер безудержно набирала высоту под вертикальным углом. Тряска в салоне усиливалась, чартер подходил к тропосфере.
Иногда в этой части пути было лучше зажмуриться и не смотреть в иллюминатор. Возможный эффект, как от сварки и риск наблюдать за световыми зайчиками до конца полёта не прельщали Генри.
Но с недавних пор расставание с Землей для Генри проходили безрадостно. В голове засела навязчивая мысль. Он безрезультатно гнал её прочь, бежал как от чумной, но разве можно было больше не думать?!
С детства он знал, что хочет стать космонавтом. Его манило бескрайнее звёздное небо, романтика полётов, волнение перед открытием нового, а неизменные спутники для исполнения мечты: переживания во время подготовки и полное самопожертвование были ориентиром притяжения.
Генри положил на алтарь полётов в космос всю свою жизнь. Уже много лет он отказывает себе во всем. У него не было ни жены, ни детей, ни девушки, да и друзей толком тоже. Все были помехой на пути к мечте. После первых полётов он поставил себе новую цель: исследовать дальние уголки галактики. Попал в программу, сдал все экзамены, как когда-то сдал все предыдущие в школе, летном училище и университете. Две экспедиции были позади, как и последние восемь лет жизни.
Поставлена новая задача: сопровождать звездолёт к аномалии, которая образовалась между Марсом и Юпитером.
Наблюдатели засекли странные всполохи несколько дней назад. Срочно собрали команду подготовленных космонавтов и учёных.
За последние сто лет освоение космоса человечество совершило если не прыжок вперед, то шаг уж точно. Подготовка к вылету занимает минимум времени, а азартных космонавтов всегда хватает.
Нужны ресурсы извне, на Земле катастрофически мало, но благодаря экспедициям появляются новые источники и способы добычи.
От вибрации начали стучать зубы, виски сдавило гравитационными клешнями. Генри зажмурился сильнее. Ещё несколько мгновений и все пройдёт, отсоединение от гравитационного поля, и полёт.
За пределами атмосферы начнётся та реальность, которая так близка Генри. Многие часы тренировок и предыдущие полеты прошли не зря. Он не страдал от смены реальностей, чего нельзя сказать о пассажире справа. Исследователь чёрных дыр, приверженец теории струн сидел зелёный, как гоблин из старых немецких сказок. Его явно мутило, паника берала над ним вверх, ещё несколько мгновений и его могло вырвать, он мог начать размахивать руками и заполняя скафандр, биться в истерике. Генри с трудом дотягивается рукой в перчатке до его предплечья. Поправил имя на тканевом бейджике: Уильям Гершель.
– Уилл, не волнуйся так, иначе обратно отправят с двухсотом саркофаге. Терпи. Ты ел?
– Нет, нам запретили. Сказали, на станции, если сможем, то поедим, – ответил Уилл.
Помимо Генри и Уилла, на борту чартера находились ещё двое членов будущего экипажа. Учёные без подготовки были выбраны не из волонтёров, а из светил науки и тех, кто по возрасту способны выдержать этот стремительный полет.
Уильям ещё молод для профессора, но он явно гений, раз послушал его и взял себя в руки. А гении смогут разгадать аномалию и то, что она несёт.
Генри убрал руку и посмотрел в иллюминатор: бескрайний космос, Солнце, Луна.
В детстве, наблюдая в телескоп казалось, что они настолько близко, протяни руку и дотронешься, а пейзаж в иллюминаторе утверждал обратное.
Мысли прерывала та, что недавно начала копошиться в мозгу, как паразит. Это мысль о его одиночестве, пустоте в сердце, отсутствии близкой души. Почему от этого стало так тяжело? Он всегда был один, почему именно сейчас? Что поменялось? Генри с усилием погнал эту мысль прочь, но она опрокинула его в сон. Этот сон, как заевшая пластинка, проигрывалась каждую ночь.
Один в открытом космосе. За спиной – установка для перемещения и маневрирования космонавта . В глаза ударил яркий свет от космических лучей. Зажмурился, опустил защитное стекло, осмотрелся: корабль уже очень далеко. «Связь?»
«Отсутствует.»
Перед ним выплыл космонавт. Генри увидел её лицо, большие карие глаза. Даже на расстоянии увидел, как она прекрасна. Он медленно плывёт к ней, притормаживает, протягивает руку. Их пальцы в перчатках сплелись, а взгляды соприкоснулись. Встретились. Сердце бешено стучало, пульс подскочил. Анализатор издал тревожный сигнал о его нестабильном состоянии Генри и потреблении большого количества кислорода. Для него это уже не имело никакого значения: он не мог оторвать взгляд, разжать руки и прекратить сердечную гонку.
– Кто ты? Откуда? Как ты тут оказалась? – спросил он.
Тишина. В вакууме всегда тишина.
Она что-то сказала.
Сердцебиение усилилось. Желание обнять её стало лишь сильнее, нестерпимее.
Последние два месяца на этом моменте он просыпался.
Генри снова погнал от себя воспоминания о несбывшемся сне.
Голос пришёл на помощь. Из динамиков доносился обратный отсчёт до стыковки чартера и пересадочной станции «Эдмунд Галлей». Стыковка, как всегда, прошла успешно, автоматика работала исправно. Четверо пассажиров переходят на станцию.
Здесь экипаж будет полностью сформирован и через пять часов начнётся их основной полет. В течение короткого времени прибывают другие чартеры с остальными членами научной экспедиции.
После отдыха и сбора экипажа все переходят через шлюз в звездолёт «Бассарда», который доставит их к месту образовавшейся аномалии. Гигантская воронка звездолёта позволяет собирать межзвёздный водород и использовать его в качестве топлива. Она установлена на носу космического судна. Фотонные двигатели разгоняют корабль до сверхсветовой. Теория относительности скорости света в вакууме провалилась с разработкой фотонных двигателей: корабли стали перемещаться по галактике несоизмеримо быстрее.
Генерал-майор Джозеф Полчински, командир звездолёта, на связи с Землей. Джозеф Полчински – мужчина средних лет, с коротко остриженными тёмными волосами и круглым лицом. Приятный в общении, но строго следит за дисциплиной. Он управляет звездолетом уже десять лет и гордится тем, что дисциплинарных нарушений на его кораблях не случается.
– Земля, Земля, это «Бассарда». Дайте разрешение на старт.
– «Бассарда», это Земля, даём разрешение!
Происходит отсоединение.
Из динамиков по всему звездолету слышны команды капитана:
– Приготовиться!
Полчински берётся за штурвал, запускает двигатели, рычагом переводит корабль в режим старта.
– Пуск!
Фотонные двигатели дают ускорение, и корабль начинает набирать крейсерскую скорость.
Полёт проходил в штатном режиме, происшествий не было, все системы исправны. Механики лишь раз налаживали аппарат для сбора космического водорода.
Группа учёных изучила снимки, полученные со спутника-разведчика, который опережал их на три дня. Спутник был запущен к аномалии через пятнадцать минут после её обнаружения. Он производил снимки на всём протяжении полёта и передаёт их на корабль.

2.
Стоя на капитанском мостике и размышляя о событиях прошлой недели, Генри наблюдал за аномалией, наслаждаясь раскинувшимися причудливыми красками. Он снова прокрутил в голове сон, который видел каждую ночь даже в далеке от дома.
«Жаль, я не верю в толкование снов, иначе уже посмотрел бы, что это означает». – Привыкший полагаться только на науку Генри не был способен поверить в предзнаменования.
Ему неловко признаваться себе, но он боялся ложиться спать. Он, лётчик-испытатель – и чего-то боится!
«Смех, да и только.»
 Страшил не сон, а его реакция: учащённый пульс, волнение, нервозность. Мысли об этих карих глазах не уходят у него из головы. В жизни он не встречал той, кто бы так его заинтересовал, а во сне – на тебе! Он перебрал в голове образы всех знакомых девушек, но ни одна не была похожа на ту, что ждёт его каждую ночь. Ждёт, что он подлетит и возьмёт её за руку.
Размышления прервало шипение из приёмника. От неожиданности Генри едва не подпрыгнул.
– Хорошо, что никто не видел, как полковник Генри Кеплер дёрнулся от шороха! – с усмешкой прошептал он себе.
Помехи усиливаются. Звук белого шума перешёл в неразборчивые слова.
– Земля… шшш… ля, я… шшшшшш… Земля, Зем… шшш… Протон… шшшшшшшш… Земля, Земля, я Протон! Шшшшшш…
Генри подошёл к приёмнику и включил рацию.
– Протон, Протон, я Чегет, слышу вас, приём!
Тишина.
– Чегет, я Протон, представьтесь по форме! Приём! – неожиданно раздался из динамиков женский голос.
– Протон, я полковник Генри Кеплер, заместитель командира генерал-майора Джозефа Полчински. Мы на звездолёте «Бассарда». Протон, представьтесь по форме!
– Чегет, я майор Элисон Лаплас, астроном-наводчик звездолёта «Каллисто». У нас экспедиция по Солнечной системе с высадкой на базе Юпитера. В пути случилась поломка, накрылась электроника, запасного генератора не хватает. Уже семь дней мы подаём сигнал SOS, но вы первые, кто нас услышал.
– Опишите поломку, майор Лаплас.
– Бортовые компьютеры вышли из строя, связь потеряна, управление не представляется возможным. Механики работают над наладкой системы.
Генри нахмурился. В памяти всплыла история с одним кораблём и экспедицией, которая закончилась трагедией. На занятиях перед подготовкой к полёту он тщательно изучал прошлые экспедиции, особенно провальные. Анализируя неудачи и их причины, готовился не совершать ошибки. Знания приносят уверенность в предстоящих полётах.
Звездолёт «Каллисто», покинувший Землю 02.03.2292, совершал стандартную экспедицию по Солнечной системе с высадкой на базе Юпитера.
Цель – освоение ископаемых, добыча ресурсов.
Полет изначально не планировался быстрым, но затянулся на десять лет. В течение всего этого срока экипаж «Каллисто» сообщал об образовании чёрных дыр и кротовьих нор, но Земля отказала в остановках и изучении объектов.
02.03.2302 «Каллисто» с позывным Протон потерял связь с Землёй и навсегда пропал.
Анализ происшествия привёл к гипотезе: незадолго до исчезновения «Каллисто» вышли из строя бортовые компьютеры, но центральный компьютер затронут не был. В день потери связи с кораблём отказал центральный, что привело к сбою навигации и некорректной работе двигателей.
Экипаж Каллисто считается пропавшим без вести.
Генерал-майор Маркус Уорон – командир звездолёта.
Генерал Юджин Уильямс – помощник капитана.
Полковник Саманта Лю – навигатор.
Майор Элисон Лаплас – астроном-наводчик.
Гильермо Аро, Герман Брюк – механики.
Николас Кибачич, Фридрих Цандер – инженеры.
Эмиль Ботта, Остин Лэйярд, Генрих Шлиман – археологи.

– Майор, это шутка? – От такой странности Генри занервничал: не было положено шутить во время радиосвязи.
– Полковник, я не понимаю вопроса, – ответила Элисон. В её голосе явно присутствовала растерянность.
– Майор, повторяю вопрос: вы шутите надо мной? – Терпение у Генри заканчивалось.
– Полковник, я по-прежнему не понимаю, почему вы задаёте мне этот вопрос? Нет, я не шучу. Мы терпим бедствие и запрашиваем помощь. – Элисон растерялась еще больше.
– Майор, назовите ваши координаты. Я вас не вижу на локаторе.
– Полковник, компьютеры вышли из строя, точных координат назвать не могу. Последняя точка, зафиксированная нами, была перигелий  7,405736`10. С тех пор мы дрейфуем по орбите.
Генри ввёл значение в радар: пусто.
– Майор, я вас не вижу.
– Полковник, мы же дрейфуем.
– Назовите дату и год.
– Пятое марта 2302 года.
Генри вышел из себя:
– Что вы несёте?! Сейчас двадцать девятое марта 2329 года!
Долгое молчание прерывалось только пощелкиванием приёмника.
– Генри, теперь я должна спросить вас: вы шутите надо мой?
– Никаких шуток. Мы изучаем аномалию в районе Юпитера, у нас тут свечение размером с Меркурий. Вы его видите?
– Мы видели вспышку, но в данный момент его не наблюдаем. Есть вероятность, что мы двигаемся по спирали вокруг Юпитера и можем войти с ним в опасную близость.
– Майор…
– Полковник, зовите меня Элисон.
Генри поразился возможной фамильярности, идущей вразрез с дисциплиной и установленными нормами, но продолжил:
– Элисон, у меня есть подозрение, что мы имеем дело с аномалией, вспыхнувшей вокруг кротовьей норы. Звездолёт «Каллисто» с позывным Протон пропал с радаров второго марта 2302 года, и больше о нем не слышали. Мы долгое время занимались изучением этого происшествия, но дальше гипотез не продвинулись.
– То есть для вас прошло двадцать семь лет с момента нашего крушения? И нас так и не нашли?
– Боюсь, что так.
– Докажите!
Генри на секунду замялся, затем ввёл поиск «Каллисто» в компьютер и начал перечислять членов экипажа. Открыл досье:
– Лаплас, Элисон, на момент исчезновения звание – майор, возраст – 35 лет, рост – 1,56, цвет волос – шатенка, цвет глаз – карий, должность – астроном-наводчик. Окончила университет Космоса, выпускница с медалью и красным дипломом, сразу после окончания попала в космическую программу, первый и последний полёт продолжался десять лет… и три дня, если для вас сегодня пятое марта.
Элисон, пораженная информацией, которую она не ожидала услышать от случайного собеседника, не могла вымолвить ни слова.
– Похвально, Генри. Ну, раз уж наша участь вам известна, расскажите о себе.
Генри не понимал, можно ли списать её манеру общения на шок или это обычная форма разговора. Но тут его взгляд ухватил фото в досье и он остолбенел. Девушка с вьющимися волосами, убранными назад, с большими карими глазами и прекрасной лёгкой улыбкой (допустимой на официальных фотографиях перед полётом). Она была настолько похожа на ту, которая каждую ночь встречала его во сне, что Генри пробил озноб. Перед его глазами предстал её образ в скафандре и тянущиеся к нему руки. Её глаза сверкали надеждой. Пульс снова подскочил, через сердце в душу пробежал холодок и устремился вглубь живота, где и остался. Забыв обо всем на свете, он стоял и смотрел на снимок.
Генри смотрел на фото той, что каждую ночь заставляла его сердце биться сильнее. Каждую ночь.
«Но как такое возможно? Они не могли встретиться, ведь на момент исчезновения корабля ему было одиннадцать лет, а к этому моменту Элисон уже десять лет находилась в экспедиции.»
Молчание было томительным для Элисон. Она понимала, что это может быть её последний разговор с человеком с другого корабля. Из всех вопросов, которые можно было задать человеку из будущего, ей хотелось узнать, с кем она общается.
– Генри, вы ещё тут? Вы со мной?
– Да, я тут… я с вами и никуда не собираюсь уходить. – Его охватило волнение, поэтому голос прозвучал хрипло.
– Расскажите о себе.
– Кеплер, Генри, 38 лет. Рост 1.74, цвет волос – русый, цвет глаз – серо-зеленый. В прошлом – лётчик-испытатель, прошёл переподготовку, попал в космическую программу, исследую дальние уголки Солнечной системы. Цель – поиск топлива.
– Семья?
– Нет.
– Почему?
– Моя работа — это лишнее бремя для близких.
– Жалеешь?
– До недавних пор не жалел.
– Что изменилось?
Генри тяжело выдохнул:
– Есть одна вещь, которая не выходит из головы.
– Какая?
– Это не вещь, скорее, сон.
– Расскажи.
– Элисон, тяжело в двух словах объяснить. Разве тебе это интересно? Есть же вопросы более значимые. Например, как обстоят дела с перенаселением, тающими ледниками или глобальным потеплением. За двадцать семь лет многое могло измениться.
– Это всё на Земле, а мы не там. Мы очень далеко оттуда, а здесь миллионы лет ничего не меняется. Только мы, люди, то прилетаем сюда, то исчезаем. Сейчас мы тут, и это важно! Важно, что это может быть моим последним разговором с человеком извне, с тем, кто был маленьким ребёнком, когда я покинула Землю, а сейчас старше меня не только по званию. Есть ещё одно…
– Что же? – Генри заслушался её нежным голосом: как она рассказывала, что говорила.
– Мне кажется, я тебя знаю. Только вот когда мы могли встречаться? И где?
– Во сне, – прошептал он.
– Может, и во сне, – ухмыльнулась Элисон.
– Я серьёзно. Ты мне снилась.
– Это был хороший сон? Тот, что в двух словах не описать?
– Сложно сказать, насколько он хороший. Мы были в космосе...
– Так, пока все совпадает.
Он услышал, как девушка усмехнулась.
Генри продолжил описывать сон. Радиосвязь становилась чем-то большим. Было ощущение, что они сидят в тихом ресторане на улице маленький городка на несколько тысяч человек.
Они пьют вкусный кофе, на тарелках лежат свежеиспечённые круассаны.
Особое утро. Весна. Очень тепло. Листья только распустились. Природа снова очнулась от зимнего забытья.
Вокруг большая площадь, вымощенная брусчаткой, в центре площади возвышается собор. Из собора доносятся звуки органа. Чтобы попасть внутрь, надо подняться по гранитным ступенькам.
Как и все соборы, этот очень древний. Город зародился в средние века. Жители и управа города следят за чистотой и порядком. В старой части города почти ничего не меняется. Внешний вид, как и сотни лет назад.
Генри и Элисон пьют кофе и ведут непринужденную беседу о простых, но очень важных вещах. Их взгляды устремлены друг на друга. Генри берет её руку, переворачивает ладонью вверх и легонько поглаживает. Вся эта красота древнего города ушла, тёплое весеннее утро отодвинулось на задний план. Только они, только вдвоём...
Из состояния транса его выбросило шипение приёмника.
– Элисон? Элисон!
Шшшшшшшшшш…

3.
Элисон сидела возле приёмника, когда связь резко оборвалась. Она несколько раз попробовала возобновить общение с «Бассардой», но все попытки были тщетны.
«Скорее всего, мы вошли в мёртвую зону. Мы, с другой стороны, от этой, как Генри назвал, «аномалии» и Юпитера. Сколько времени займёт выход? Час, может, меньше. После выхода связь должна появиться, но пройдёт ещё час, и мы окажемся в опасной близости от кротовьей норы. Если нам повезёт и у нас будет ещё один виток вокруг Юпитера, тогда до полного краха три-четыре часа», – размышляла Элисон.
Она встала из-за стола и пошла на обход «Каллисто». Экипаж отдыхал. Беспрерывная работа механиков выбила их из сил. Удручало то, что не было результатов. Бессмысленная работа на износ. Компьютеры не запускались, двигатели – груда мёртвого металла. Генератора хватало только на выработку кислорода, гравитацию и освещение.
Скорее всего, излучение от кротовьей норы распространяется в их сторону. В истории не было зафиксировано случаев связи, а уж тем более перехода на другую сторону. Есть гипотеза, что чёрная дыра затягивает в себя. Живой объект, попадая в поле воздействия чёрной дыры, умирает от растягивания, а не от чего-то другого. Это что касается чёрных дыр, но тут ещё более интересная ситуация: путешествие во времени в масштабах космоса. Главный вопрос: как поведёт себя корабль при попадании в нору? Есть ли у него шанс спастись? Если обломки корабля так и не нашли, то «Каллисто» должно затянуть на другую сторону, а значит, может вынести к «Бассарде», где ждёт помощь. А если вынесет куда-то еще? Если эти норы открывают проход не в один временной отрезок, а в несколько? Тогда экипаж и корабль может расщепить на несколько частей и раскидать по разным временным отрезкам, а там ни о какой помощи и речи не идёт.
Элисон достала навигационные карты – всегда нужно держать их при себе на случай отказа компьютеров. Она не использовала линейки, транспортиры, циркули и прочие канцелярские инструменты уже много лет и немного потеряла сноровку, но на результатах это не сказывалось. Она начала проводить анализ их сближения и скорости вращения, а мыслями вернулась к собеседнику. Разговор её заинтересовал, появилась интрига. Десять лет в космосе. Десять лет её окружают одни и те же люди. Он первый за долгое время, к кому появился интерес. Откуда она могла знать Генри? Может, он тоже ей снился? Она плохо запоминала сны.
Работа с картами не задалась: волнение не давало сосредоточиться. Вдруг связь вернётся? Элисон собрала инструменты и вернулась обратно к приёмнику. Тут тоже был столик, маленький, неудобный, но так она точно не пропустит момент, когда связь возобновится. Если возобновится.
На этот раз попытка погрузиться в работу была более удачной. Вычисления и расчёты заняли её на долгое время, но мысленно она была с Генри. Там, на весенней площади перед собором, где так вкусно пахло круассанами и ароматным кофе. Элисон почувствовала себя счастливой. Счастье – быть живой, чувствовать, может быть, полюбить.
Она поняла, что устала от экспедиции, от «романтики» необъятного космоса, темноты, пустоты за стенами звездолёта. Сейчас она себя чувствовала, как заключенная, ожидающая исполнения смертельного приговора. А пока она ждёт, кто-то, кого она не знала, пришёл навестить её. В последний раз подарить эмоции и тепло собеседника, вывести её на прогулку и угостить круассаном. Исполнить последнее желание перед неизбежностью…
Её размышления и вычисления были прерваны резкой сменой положения тела в пространстве. Только что она сидела на стуле перед столом, а теперь лежит на полу и её тащит к иллюминатору.
 Жуткий скрежет разорвал пространство корабля. Хорошо, что вся мебель – стулья, столик – намертво прикручены к полу, иначе её бы засыпало.
Корабль затягивало в «аномалию». Искры летели со всех сторон. Рёв металла был на грани допустимого. Элисон зажмурилась, закрыла уши ладонями, что есть сил закричала. Начала молиться.
Те, кто умирают на Земле, возносятся на небеса. Куда попадают те, кто погибает в космосе? Они опускаются или падают? Может, есть места, куда ещё можно подняться?
Скрежет нарастал, стены «Каллисто» начали сжиматься, в некоторых местах вминались. Их начало раскручивать, как в центрифуге, скорость движения по орбите Юпитера увеличивалась. Свечение в иллюминаторе стало невыносимо ярким. От вибрации стучали зубы. Свет и тьма накрыли её…

3.
– Протон, Протон, я Чегет, приём! Протон, Протон, я Чегет, приём!..
Генри продолжал попытки связаться с «Каллисто» на протяжении часа. Никакого эффекта: все позывные уходили в пустоту. Он не мог успокоиться, не мог просто отпустить ситуацию, в которой образ из сна обрёл имя и голос. Теперь он знал, кто его так волновал в эти долгие ночи. А сейчас, когда их незримая связь резко оборвалась, он не мог найти себе места. Метался из угла в угол и, проходя каждый раз мимо приёмника, подавал сигнал:
– Протон, Протон, я Чегет, приём!
Нет ответа. Отправляя послание, Генри проверял, включён ли звук. Всё работало, системы исправны.
Обливался потом, а сердце бешено колотилось в груди, он продолжал ходить.
«Может, у меня жар? Может, острый психоз? Или космическая лихорадка? Нет, лихорадку за неделю заработать нельзя».
Пытаясь справиться с волнением, он начал вслух перебирать возможные причины перебоя со связью. Самый худший из них – столкновение с аномалией, но, вероятнее всего, он бы её заметил. Скорее всего, «Каллисто» не хватает мощности, чтобы передать сигнал, находясь по другую сторону Юпитера.
Генри вывел на экран объемную модель Юпитера со всеми показателями и продолжил размышлять.
«Поломка «Каллисто» случилась вблизи магнитного поля. Они попали в дрейф по орбите, а открывшаяся «аномалия» начала задавать нисходящую силу, что и привело к спиралевидному вращению. Соответственно, возросла скорость, с которой они кружатся. В конечном итоге столкновение неизбежно. Вопрос: сколько осталось времени? Знать бы их скорость, можно было бы предположить более точно, а пока остаётся ждать».
Генри исходил капитанский мостик вдоль и поперёк, пытаясь заглушить тревожные мысли. К концу второго часа он уже готов был лезть на стены от переживаний и волнения: бешеный взгляд метался от предмета к предмету, круги под глазами, куртка костюма расстегнута до середины живота.
«Нужно отвлечься, чем-то себя занять. Вот только чем и как?»
Минуты тянулись, как каучук: медленно, вязко, жестоко, невыносимо долго.
«Боже, да что со мной происходит?!»
Снова перед его глазами картинка, где он берет её за руку, подтягивает к себе, прижимает…
Генри подошёл к иллюминатору и стал всматриваться в яркое сияние.
Шшшшшшшшшшш…

***
Звездолёт продолжало неистово трясти и болтать. Экипаж кувыркался в своих каютах: генератор обеспечивал гравитацию, поэтому никто не был пристегнут. Инженеры, вылетевшие из кроватей, раздробили головы друг о друга. Капитана «Каллисто» подбросило в потолок и отшвырнуло в стену.
Элисон умудрилась зацепиться за стул, обхватила его ногами. Вокруг неё все пришло в движение: сыпалось, летало, взрывалось, врезалось. Осколки посуды брызгали во все стороны, приборная панель раскрошилась на фрагменты, лампы освещения, искрясь, взрывались одна за другой.
Элисон не могла сказать, сколько прошло времени с начала этой безумной тряски. Сколько ещё это будет продолжаться, тоже не было ясно. Руки её ослабели от постоянного напряжения, ноги ещё сильнее обхватили стул, но она не была уверена, что сможет долго протянуть в таком напряжении.
Раздался хлопок, за ним последовал свист, гравитация отключилась, и все поплыло.
Дребезжание закончилось так же резко, как и началось. Лампы освещения мигали, от панели управления ничего не осталось. Элисон начала продвигаться по искорёженному звездолёту в поисках уцелевших.
Кругом тишина.
Проплывая по каютам, она обнаружила тела членов экипажа.
Капитан неподвижно висел в воздухе, весь перекрученный кабелем, выпавшим из потолка. Кабель был обмотан вокруг его шеи, глаза широко открыты, из раны на лбу вылетали идеальной формы шарики крови. Он уже не дышал.
После столкновения головами инженеры в сознание не пришли: так и продолжили болтаться в воздухе.
Элисон проплыла через весь корабль, точнее, через то, что от него осталось, но живых не нашла. Не смогла попасть лишь в хвостовую часть: шлюз невозможно было открыть, переборку смяло, как консервную банку.
Выглянув в иллюминатор, она обомлела: было видно невооружённым глазом, что скорость движения по орбите Юпитера, а точнее, по спирали, увеличилась. Увеличение было значительным. Скорее всего, счет до столкновения с аномалией сейчас идёт не на часы, а на минуты.
Из радиоприёмника донеслись звуки, и она поплыла на них. Подлетев вплотную, включила приёмник и начала передавать сообщение:
– SOS SOS SOS! Говорит майор Элисон Лаплас. Наш звездолёт «Каллисто» терпит бедствие. Корабль сильно пострадал, управление отсутствует, компьютеры вышли из строя. Запрашиваю помощь! SOS SOS SOS! Говорит майор Элисон Лаплас...

***
– Шшшшшшш… майор Эл... шшш… плас. Шшшшш... Компьютеры вышли из строя. Запрашиваю помощь!
Генри услышал её голос и метнулся к приемнику.
– Элисон, это Генри. Ты меня слышишь?! – завопил он.
– Генри, слава богу! У нас катастрофа, весь экипаж погиб, корабль повреждён... без шансов. Скорость движения возросла, не знаю, сколько у нас времени. – Потом она тихо сквозь слезы добавила: – Мне страшно, Генри.
– Элисон, тебе нужно добраться до спасательной капсулы! Надевай скафандр и полезай внутрь. При приближении к аномалии отстыковывай капсулу и направляй её к зер… шшшшшшш….
– Генри, повтори! Повтори последнее!
– Отстыковывайся и направляй капсулу к зеркалу!
Связь пропала.
Генри, обезумев от волнения, тоже помчался к спасательным капсулам.
Когда он пробегал мимо зала, где учёные днём собирались на обсуждение, его заметил неспящий Уильям Гершель.
– Полковник, что случилось? Почему вы кричали? – взволнованно спросил Уилл. Но Генри его не слышал. Он бежал навстречу девушке из своего сна. Девушке его мечты.
Возле спасательной капсулы его встретили два механика из второй дежурной вахты.
– Срочно подготовьте скафандр с УПМК и капсулу! – скомандовал Генри.
– Что случилось? – опешил один из механиков. Второй спрыгнул со стула и побежал готовить скафандр.
– Исполнять! – рявкнул Генри, не собиравшийся отчитываться перед механиком.
– Я буду вынужден доложить генерал-майору, – продолжал протестовать тот.
Генри схватил его за шиворот и тряхнул:
– Хоть Господу Богу, но только после того, как ты подготовишь капсулу к отлёту! – Ярость, с которой он проревел эту фразу механику в ухо, не оставила желания спорить.
Генри совершенно точно понимал, что это дисциплинарное нарушение, нарушение космического устава и субординации, но ему было все равно. Об этом он побеспокоится позже, когда вернётся. Если вернётся.
Через десять минут капсула была готова, скафандр плотно застегнут, УПМК подключен. Сидеть в капсуле в полной экипировке было неудобно. Но так он быстрее доберётся до зеркальной поверхности аномалии.
Генри включил двигатели и начал движение навстречу неизбежному. Повинуясь тому притяжению, которое было в его подсознании.

***
Элисон с трудом пробиралась к спасательной капсуле. В условиях отсутствия гравитации и полного хаоса она нашла скафандр. УПМК был смят и раздавлен.
– Ну и ладно, времени его приспособить все равно уже нет, – с безнадёжностью и паникой в голосе проговорила она. Кое-как надела скафандр, подключила подачу кислорода и попыталась проникнуть в капсулу через шлюз входа.
Спасательные капсулы располагались под днищем «Каллисто». Попасть в них можно было через узкий шлюз с ручками, как в канализационном коллекторе.
Звездолёт постоянно крутило, как штопор. Она то упиралась ногами в круглое окошко входа, то промахивалась одной ногой. Вращение привело к тому, что её укачало и тошнота поступила к самому горлу.
«Ещё немного – и меня вырвет!» – Элисон старалась отогнать от себя эту мысль, но вращение напоминало об этом каждый виток.
Наконец она разместила обе ноги на ручках-подножках и, цепляясь носками ботинок, начала себя втягивать в шлюз. Когда её голова погрузилась внутрь, на неё чуть не упала дверца-переборка, с чудовищной силой захлопнувшая выход. Элисон осталась в полной темноте, продолжая опускаться в капсулу.
Минуты шли. В этих условиях было невозможно двигаться быстро, а задача, которую приходилось решать сейчас, была как раз на скорость.
Попав в капсулу, она закрыла изнутри овальную дверь-иллюминатор, пристегнулась к сидению и только теперь увидела, как близко она находится от сияющей разными красками аномалии.
Нажала на кнопку «Запуск». Клик! – ничего. Ещё раз. Клик! – тишина.
Ещё, ещё, ещё, ещё, ещё…
Включилась система, двигатели заработали.
Звездолёт с немыслимой скоростью приближался к бордовому зареву.
Отстыковка!
Капсула начала отсоединяться от корпуса «Каллисто». Медленно, нехотя, вяло. Элисон надавила на рычаг подачи сжатого кислорода, и спасательная капсула полетела сама. Но под воздействием инерции звездолёта и притяжения аномалии скорость её была крайне низкой.
– Быстрее, быстрее, быстрее же! Ну, давай! – кричала Элисон.
Двигаясь навстречу аномалии, она увидела в центре зеркальную поверхность, о которой говорил Генри. Выдавила рычаг скорости на полную и начала править к зеркалу. Периферийным зрением увидела «Каллисто», кувыркавшийся недалеко от неё. Но теперь у них разные курсы. У неё свой путь, где, может быть, её ждёт спасение. А может... Кто знает, что ещё может ждать?
Зеркальная поверхность приближалась, капсула подлетала все ближе и ближе.
Элисон увидела отражение капсулы, внутри которой сидела она сама.
Момент столкновения с зеркальной поверхностью произошёл в то же самое время, когда «Каллисто» столкнулся со свечением.
По поверхности зеркала пробежала рябь, как по водной глади, в которую бросили камень.
Целостность зеркальной поверхности была нарушена. Столкновение привело к смятию передней части капсулы. Элисон зажмурилась и почувствовала, как система катапультирования выбросила её в открытый космос…

***
Генри летел так быстро, как только мог. Он выжимал все, на что способна капсула. По мере приближения к аномалии приборная панель начала мигать и искрить. Капсула потеряла скорость и заглохла. Впереди он увидел яркую вспышку, на зеркальной поверхности что-то мигнуло, яркий свет на секунду заполнил все пространство космоса. Генри закрыл перчаткой защитное стекло шлема. Через мгновение свет пропал. Аномалии больше не было. Пустота. Ничего. Только вакуум.
Он продолжал продвигаться туда, где минуту назад было свечение, переливающееся разными красками. Ничего. Никого.
– Не может быть, чтобы я её потерял, не успев обрести! – говорил себе Генри. – Этого просто не может быть!
Он смотрел по сторонам, стараясь не упустить то место, где было зеркало времени. Зеркало, через которое он обрёл ту, которую так долго ждал. Даже не зная Элисон, он ждал её, а когда время пришло, космос дал ему сигнал к действию. Ведь не просто же так он ночи напролёт проводил на капитанском мостике, наблюдая за космосом, не просто же так он не мог больше спать и видеть сны о ней. Всё, что с ним происходило, это притяжение: его тянуло к ней на протяжении всей его жизни. Он стал летчиком, чтобы научиться управлять пилотируемыми кораблями. Он стал космонавтом, чтобы прилететь к ней. Он не спал, чтобы спасти её. Не осознавая этого, он все и всегда делал ради встречи с ней.
– Я же видел, как что-то мигнуло. Не могло мне показаться! Так что это?
На долю секунды он увидел проблесковый маячок.
И направил капсулу к тому месту, где мелькнул красный огонёк.

***
При столкновении с зеркальной поверхностью Элисон выбросило катапультой в самый центр аномалии. Капсула разорвала целостность поверхности, так что удара она не почувствовала, но во время погружения произошла перегрузка и Элисон потеряла сознание.
Открыв глаза, она увидела, что плывёт в пространстве. По-прежнему пристёгнутая к креслу, она болталась в открытом космосе. Вокруг темнота и только свет от звёзд. Он не греет, не освещает путь. Не закончив свою жизнь на борту «Каллисто», она обречена болтаться тут вечно. И дышать, пока есть кислород.
Но что это?
Кто-то к ней приближался.
 
***
Генри смотрит по сторонам: корабль уже очень далеко. Связь отсутствует. Неожиданно перед ним выплывает космонавт. Он видит её лицо, большие карие глаза. Даже на расстоянии видит, как она прекрасна. УПМК работает на сжатом воздухе, он медленно направляется к ней, притормаживает, протягивает руку. Их пальцы в перчатках переплетаются, взгляды пересекаются. Его серо-зеленые глаза и её карие встретились. Сердце стучит в груди, пульс подскочил. Пульсометр сигнализирует Генри о его нестабильном состоянии и потреблении большого количества кислорода. Для него это не имеет значения: он не может оторвать от неё взгляд.
– Я нашёл тебя! Я все-таки тебя нашёл!
Генри кричит, но Элисон не может его слышать, даже находясь так близко. Из её прекрасных глаз катятся слёзы счастья.
– Ты спас меня! Ты меня спас…
Она притягивает Генри к себе, прижимается к нему. Теперь она не одна. Они вместе.
Генри медленно разворачивается, и они направляются к спасательной капсуле. Она доставит их на звездолёт «Бассарда». Его экипаж прибыл изучать аномалию, которой больше нет. Но есть нечто большее.
На борту полковника Генри Кеплера будет ждать дисциплинарный выговор, но это его больше не волновало. И никогда не будет. Теперь его будет волновать только она, та, ради которой он жил, та, которую он спас.
Эта вселенная, этот космос обрели их, а они – друг друга в этом космосе, в этой вселенной.
























Не судите строго повесть, которая пролежала в столе с 14.02.2020 по 14.02.2024 Москва.